По суше и по воде

Ко времени Будды сеть проверенных торговых путей покрывала большую часть Северной Индии, а к эпохе Маурьев подобные дороги уже существовали и на полуострове Декан. Одним из главных был торговый путь из Тамралипти, порта на Ганге, недалеко от современной Калькутты, вверх по реке в древний город Цампа, а затем через Паталипутру и Варанаси в Каушамби, откуда через Видишу и Удджайн шло ответвление к порту Бхригукаччха в устье Нармады

^{Монета эпохи правления царя Скандагупта}

Большие города к северу от Ганга и Джамны были связаны с магистральной дорогой. Хотя в течение веков ее направление изменялось на отдельных участках, она оставалась главной артерией Северной Индии. Отмеченная путевыми столбами, обеспеченная через равные расстояния колодцами и постоялыми дворами, она была объектом внимания и забот маурийских правителей.

Главный путь на юг шел из Удджайна в город Пратиштхану в северо‑западном Декане, столицу империи Сатаваханов около начала нашей эры. Отсюда он через Деканское плоскогорье спускался к низовьям р. Кистна и дальше направлялся к крупным южным городам Канчи (Кондживерам) и Мадураю. В самом начале нашей эры от этого древнего пути ответвилась сеть дорог, связавшая все наиболее значительные города Деканского полуострова. Контакты между севером и югом через его восточную часть первоначально, по‑видимому, не были тесными или регулярными, но пути из Паталипутры в Ориссу скорее всего существовали еще до эпохи Маурьев.

В наиболее беспокойные времена после Маурьев серьезным препятствием для путешествий являлись неосвоенные леса Центральной Индии, и поэтому, по крайней мере до эпохи Гуптов, самым важным был западный путь.

На крупных реках, пересекаемых торговыми путями, мостов не было. Строительное мастерство, достигшее в Индии больших высот во многих областях, по‑видимому, так и не дошло до сооружения мостов через большие реки; однако в местах всех важных переправ действовала регулярная паромная служба, которой во времена династии Маурьев ведало государство.

Европейцы, посещавшие в XVII в. Могольскую империю, были удивлены плачевным состоянием дорог, плохих даже по низким стандартам Запада той эпохи. В искусстве дорожного строительства индийцы не выдерживают сравнений с римлянами, но из надписей Ашоки, из «Артхашастры» и других источников явствует, что наиболее энергичные правительства поддерживали дороги в хорошем состоянии, и положение при Моголах не характерно для более ранних эпох.

В сезон дождей, приблизительно соответствующий европейскому лету, дороги становились практически непроходимыми. Переправа через разлившиеся реки была невозможна, и всякое движение прекращалось. Даже тысячи бродячих нищих монахов, которые странствовали по Индии от одной святыни к другой, устраивались до окончания дождей на территории храма, в надворной постройке щедрого покровителя или в пещере близ деревни. Но в другое время года, особенно прохладной и ясной зимой, по пыльным дорогам двигались длинные караваны из громыхающих телег, запряженных буйволами, и вьючных животных – быков, ослов, мулов и верблюдов.

Дороги были опасны для торговых караванов. Многие торговые пути, связывающие цивилизованные центры, проходили через густые джунгли и горы, где обитали дикие племена.

Существовали целые деревни профессиональных грабителей, готовых в любое время подстеречь в засаде купца. Безопасности путников угрожали и дикие звери – тигры, слоны и особенно змеи. Отдаленные части страны слыли прибежищем злых демонов. При таких обстоятельствах купцы не рисковали путешествовать в одиночку, и мы читаем о караванах, объединявших до 500 человек.

Палийская литература повествует об отрядах профессиональной охраны караванов (антапалы), которые обычно брали на себя обязанности проводников и обеспечивали безопасность передвижения на определенном отрезке пути. По‑видимому, они были обязательной принадлежностью торгового каравана, по крайней мере в тех случаях, когда купеческие корпорации не обеспечивали себя собственной охраной. Если наставления «Артхашастры» об обязанностях антапалы отражают реальное положение вещей, то можно предположить, что маурийские цари, а следовательно, и другие значительные династии принимали серьезные меры для безопасности дорог. Тем не менее, судя по многим рассказам, а также по «Артхашастре», разрешавшей взимать огромные проценты с займов на финансирование рискованных дальних торговых операций, караванам угрожала большая опасность со стороны грабителей.

Предводитель каравана был немаловажным лицом в торговой общине, и гуптские надписи на медных досках из Северной Бенгалии свидетельствуют о том, что он мог занимать видный пост в окружном совете. Другим должностным лицом, связанным с караванной торговлей, был проводник. О нем говорится в палийском каноне. Он вел караваны через пустыни и глухие места, ориентируясь по звездам.

По главным рекам на больших и малых судах перевозили грузы и пассажиров. Ганг был главной водной артерией Великой равнины, но Инд и реки Декана также служили торговыми путями. Водные пути, как и сухопутные, изобиловали опасностями. Судоходству угрожали многочисленные речные пираты, мели на одних реках и подводные скалы на других.

Торговля с отдаленными городами и странами велась в основном предметами роскоши – пряностями, сандаловым деревом, золотом и драгоценными камнями с юга, шелком и муслином из Бенгалии и Варанаси, мускусом, шафраном и хвостами яков с предгорий Гималаев. Но этим не исчерпывались торговые грузы караванов. Многие области нуждались в привозном металле. Железо поставлял в основном Южный Бихар, и вполне возможно, что возвышению магадхской державы способствовало то обстоятельство, что по ее территории пролегал путь из района производства железа (современный район Ранчи) к Гангу. Медь добывали и выплавляли в различных районах Декана, в Раджастхане и в Западных Гималаях. Соль, без которой невозможно обойтись в жарком климате, доставляли с морского побережья и из различных месторождений каменной соли, в первую очередь с Соляного хребта в Пенджабе.

Предметами дальней торговли служили некоторые продукты питания: сахар вывозили в более прохладные и сухие районы, в которых сахарный тростник не произрастал, а рис ввозили в отдельные районы северо‑запада страны, где он считался деликатесом.

Трудно сказать, насколько хорошо знали море арьи эпохи Ригведы», но ко времени Будды индийские мореплаватели, вероятно, уже обошли берега субконтинента, а может, и установили первые контакты с Бирмой, Малайей и островами Индонезии.

В первые века нашей эры морская торговля достигла наивысшего расцвета, особенно торговля с Западом: в Римской империи был большой спрос на предметы роскоши с Востока. С падением Рима пришли в упадок и торговые связи Индии с Западом, хотя их поддерживали арабы. Но с ростом материального благосостояния в Западной Европе торговля постепенно оживилась. До эпохи Гуптов плавали из Южной Индии в Китай, и по мере сокращения отношений с Западом расширялась торговля с Китаем.

Возможно, некоторые слишком восторженные индийские исследователи склонны переоценивать достижения мореплавателей Древней Индии. На самом деле их нельзя сравнивать с викингами или некоторыми другими мореходными народами древности. Большинство товаров, экспортировавшихся из Индии, перевозилось на иностранных судах, и хотя в индийской литературе упоминаются корабли, принимавшие на борт тысячу пассажиров, – это представляется явным преувеличением.

Самый крупный индийский корабль, известный Плинию, который располагал довольно точными сведениями о морской торговле в Индийском океане, измерялся 3 тыс. амфор, т. е. имел водоизмещение всего 75 тонн. В V в. Фа‑сянь, которому в данном случае нет оснований не доверять, плыл со Шри‑Ланки на Яву на судне, на борту которого находилось 200 человек. Это самое большое число пассажиров и членов команды, подтверждаемое достоверными источниками.

Несколько изображений кораблей, дошедших до нас от этого периода, не дают ясного представления об их размерах, хотя на одной из фресок из Аджанты воспроизведен трехмачтовик. Суда, столь живо и реалистично изображенные на фризах огромного буддийского храма в Боробудуре на Яве, невелики по размерам: самое большое из них вмещает только 15 человек. Все суда на изображениях оборудованы для устойчивости утлегарем, подобно рыбачьим лодкам в современной Южной Индии и на Шри‑Ланке, и управляются с помощью больших весел: в рассматриваемый период руль был неизвестен.

Хотя в Средние века в Индии определенно уже умели сбивать шпангоуты судов, в предшествующий период их обычно связывали якобы для того, чтобы избежать опасности, исходящей от магнитных скал. Но фактически сшитые или связанные между собой шпангоуты имели более эластичную конструкцию, чем сбитые гвоздями, и лучше противостояли свирепым штормам периода муссонов и многочисленным коралловым рифам Индийского океана.

На таких судах купцы могли плавать в Александрию, Бирму, Малайю и Китай. Повесть VI или VII в. рассказывает о купеческом сыне, совершившем плавание к «Острову черных яванов», как в то время назывался Мадагаскар или Занзибар.

Главные порты Древней Индии находились на западном побережье. Это Бхригукаччха, о которой мы уже упоминали, Супара, недалеко от современного Бомбея, и Патала в дельте Инда. Отсюда осуществлялось каботажное судоходство в направлении Южной Индии и Шри‑Ланки. Имеются свидетельства о том, что прямой путь из Красного моря через Индийский океан использовался, по крайней мере время от времени, еще до нашей эры, но суда, направлявшиеся в Индию, большей частью следовали вдоль берега.

Купцы и моряки эллинистического Египта хорошо знали Индию. Сохранился любопытный морской путеводитель, составленный на греческом языке анонимным автором конца I в. н. э., – «Перипл Эритрейского моря». Из «Перипла», «Географии» Птолемея, относящейся к следующему веку, и ранних тамильских поэм, восходящих к этому же периоду, мы черпаем множество сведений о торговле Тамилнада. Источники упоминают ряд процветающих портов, из которых главными были: Мушири, известный грекам как Мусирис, в государстве Чера (Керала); Коркаи, в стране Пандьев, недалеко от современного Тутикорина, и Кавориппаттанам, главный порт государства Чола, в устье Кавери.

В это время на Сокотре существовала значительная индийская колония, и возможно, что само название острова индийского происхождения. Дион Хризостом встречал индийских купцов в Александрии. Один такой купец, на пути в Александрию пересекший пустыню от Красного моря до Нила, оставил короткую надпись в храме в Редезийе: «Софон, индиец, проявляет почтение к Пану за удачное путешествие». Имя «Софон», вероятно, соответствует индийскому имени вроде «Субхану», а Пан, без сомнения, в представлениях купца отождествился с Кришной, который также был богом стад и пастухов и играл на простой деревенской свирели. Очевидно, автор надписи испытал сильное влияние эллинизма.

Помимо купцов, мы читаем об индийских предсказателях, фокусниках и наложницах в Риме. Погонщики слонов часто сопровождали своих животных на Запад. Есть сведения о нескольких посольствах от индийских царей к римским цезарям. Самое раннее из них, по словам Страбона, было направлено царем из династии Пандьев и принято Августом в Афинах около 20 г. до н. э. В эту дипломатическую миссию входил аскет по имени Зарманочегас, который, устав от бремени земной жизни, сжег себя в Афинах.

Из индийских товаров наибольшим спросом пользовались на Западе пряности, благовония, драгоценности и тонкие ткани. Вывозились также сахар, рис, изделия из слоновой кости и сама кость в необработанном виде. В развалинах Геркуланума была найдена статуэтка богини тончайшей работы из слоновой кости. Высоко ценилось индийское железо за чистоту состава и прочность. Очень популярны были такие красители, как лак и индиго. Обязательной частью экспорта из Индии были живые звери и птицы: вывозили множество слонов, львов, тигров и буйволов для участия в зрелищах, устраивавшихся римскими императорами и губернаторами провинций. Крупных животных доставляли главным образом по суше, через Пальмиру, торговый центр в пустыне. Более мелкие животные и птицы – обезьяны, попугаи, павлины – попадали в Рим в еще больших количествах и служили живой забавой богатым римским матронам. Императору Клавдию даже удалось получить сказочного феникса, вероятно золотого фазана, одну из самых очаровательных индийских птиц.

В обмен Индия брала почти исключительно золото. В Индию доставляли гончарные и стеклянные изделия Запада, и в развалинах среди остатков торговой станции в Арикамеду, возле Пондищери, были найдены многочисленные черепки арретинской и другой массовой керамической продукции.

Некоторым спросом пользовалось вино. Кроме того, западные торговцы привозили олово, свинец, кораллы и рабынь. Торговый баланс, однако, складывался не в пользу Запада, и в результате возникла серьезная утечка золота из Римской империи. Это признавал Плиний, который, яростно обрушиваясь на распущенные нравы своего времени, подсчитал, что ежегодная утечка золота на Восток составляет 100 млн сестерций.

В Индию поступало не только золото, но и всевозможные чеканные монеты. Римские монеты найдены во многих частях полуострова и Шри‑Ланки в таком большом количестве, что напрашивается вывод об их регулярном обращении здесь.

Существуют достоверные свидетельства о том, что если не сами римляне, то подданные Римской империи переселялись в Индию. В источниках упоминается храм императора Августа в Мусири, но это, по‑видимому, ошибка, вызванная сходством имени римского императора с именем Агастья, принадлежавшим легендарному мудрецу (риши), который, по преданию, принес в Южную Индию арийскую культуру. В ранней тамильской литературе встречается несколько упоминаний о яванах, которых тамильские цари нанимали на службу в качестве телохранителей или строителей, высоко ценившихся за их познания в осадном искусстве и сооружении военных машин. Хотя термин «явана» употреблялся весьма расплывчато и, утратив свое первоначальное значение «грек», означал любого уроженца западного мира, не исключено, что среди яванов Южной Индии были и дезертиры из римских легионов.

О связах между Индией и Западом свидетельствуют и данные лингвистики. Предполагают, что даже некоторые древнееврейские слова имеют индийское происхождение, в частности коп – обезьяна (на санскрите капи) и туки – павлин (тамильское тогай). Хотя отдельные подробности в Книге Царств могут быть исторически неточными, утверждение, что фарсисский корабль привозил царю Соломону золото и серебро, слоновую кость, обезьян и павлинов, показывает, что в древности в Иудею поступали товары из Индии. Было высказано предположение, что земля Офир, откуда царь Тира Хирам привозил Соломону золото, драгоценные камни и дерево алмуг, – это Супара, древний порт недалеко от Мумбая. Предположение подтверждается тем, что в Септуагинте, греческом переводе Ветхого Завета, Офир назван Софарой. Дерево алмуг могло быть сандалом, одно из санскритских названий которого – валгука; от него, возможно, ведет происхождение древнееврейское слово.

Заимствованные из Индии греческие и латинские слова почти все обозначают предметы торговли – драгоценные камни: например, смарагдос – изумруд (санскр. мараката) и берюллос – берилл (санскр. вайдурья); пряности: например, дзиггиберис – имбирь (санскр. шрингавера) и пепери – перец (санскр. пиппали); продовольственные товары: например, сакхарон – сахар (санскр. шарка‑ра), орюдза – рис (тамил. ариши) и карпасос – хлопок (санскр. карпаша), и некоторые другие.

В Средние века китайцы предъявляли спрос на те же товары, что и жители Запада, но могли предложить взамен больше товаров. Индийцы, хотя и выделывали сами великолепные шелка и муслины, охотно покупали их в Китае, и китайский фарфор находил сбыт в Южной Индии и на Шри‑Ланке, так же, как и керамика мусульманских стран, от которой до нас дошли многочисленные черепки.

Хотя индийские моряки отличались находчивостью и отнюдь не были трусливы, плавание по морю неизменно описывалось как ненавистное и чрезвычайно опасное занятие. В Средние века арабы и китайцы превзошли индийцев в искусстве судостроения, и купцам стало выгоднее продавать свои товары иностранным посредникам, чем самим везти их за границу. Нашествия мусульман способствовали распространению неприязни ко всему иностранному, и народ, некогда основавший столько колоний от острова Сокотра до Калимантана, с благословения новой религии стал сухопутной нацией, чуждой мореходству.

Волшебное притяжение «Махабхараты»

Истинным и непревзойденным по своему богатству хранилищем преданий, легенд и мифов является уникальная по своему характеру и содержанию эпическая поэма Индии «Махабхарата». Она состоит из 18 книг и посвящена 18‑дневной битве. На этот основной мотив наслоено бессчетное количество параллельных сюжетов и сказаний, которые к битве‑то и отношения не имеют, но вкраплены в поэму как рассказы разных ее героев или других персонажей

^{Уттара и Абхиманью, отправляющийся на битву. Сцена из «Махабхараты»}

В ней наряду с историческими описаниями встречаются и совершенно фантастические повествования о людях‑оборотнях, о делах земных, подземных и подводных чародеев, о вмешательстве богов в жизнь и деяния людей и о многом подобном. Но красота большей части этих повестей столь привлекательна, а их содержание столь богато, что во всей литературе Индии многие их сюжеты нашли свое перевоплощение в форме драм, поэм и устных преданий, причем именно последние во многом известны каждому жителю страны с самого раннего детства. Сразу следует упомянуть, что другой великий эпос «Рамаяна», появляется в виде краткого сюжета уже в древнейших частях «Махабхараты».

Когда, где и кем была сложена эта великая поэма? Тут следует обратиться опять же к мифам, к основному из них – к мифу о Вьясе, создателе поэмы. Он был якобы свидетелем всех описанных в ней событий, и даже более того – был прародителем ее главных героев. А что это были за герои?

Когда‑то, в очень давние времена, некий царь из арийского рода Куру был вынужден по ряду обстоятельств уступить свое брачное ложе для встречи своей жены с автором «Махабхараты». И от этого одноразового союза родился слепой царевич.

Почему слепой? В ответе на этот вопрос заключены данные о смешении двух рас. Вот как это произошло: автором, или, точнее, составителем, поэмы считается человек по имени Кришна (Черный) Двайпаяна (Островитянин) Вьяса. В памяти арьев он остался как типичный представитель австралоидов – «темнокожий, мохнатый, плосконосый». Но если именно он был приглашен к царице на ложе, значит, имел место вариант династического брака, и этот Вьяса являлся вождем влиятельного местного племени. Но царица, увидав его, закрыла от ужаса глаза. И поэтому родила слепого сына. Он стал впоследствии царем и породил сто сыновей, старший из которых носил имя Дурйодхана (его имя переводится в двух вариантах – Дурной воин или Трудноодолимый воин). По характеру он был жесток и крайне честолюбив и подталкивал своих братьев на злые дела.

В те же годы другой арийский царь был за грехи свои поражен бесплодием и к его жене тоже был приглашен для продления рода тот же Вьяса. Эта царица при виде брачного партнера побледнела так, что у нее родился затем бледный сын, который так и был назван Панду, т. е. Бледный.

Если попытаться исторически расшифровать эти сведения, то увидим, что оба сына от Вьясы были арьями лишь наполовину – и Слепой и Бледный. В сыновьях слепого царя была уже четверть арийской крови, а в сыновьях бледного ее потом оказалось еще меньше, поскольку его женой стала царевна из местного племени ядавов, и имя ее было Кришна, что и значит Черная, а другое ее имя было Кунти.

Но еще раньше родила она добрачно от Солнца сына по имени Карна и скрыла его от всех. Этого сына Солнца вырастил простой колесничий, а поэтому ее сыновья презирали его, изгоняя с воинских поединков. И всю жизнь он страдал от незаслуженных унижений. Она дала жизнь трем сыновьям, которых зачала от богов. Это был вынужденный выбор, поскольку Панду тоже был поражен бесплодием. Эти трое юношей носили имя Пандавы, т. е. сыновья Панду. Кунти‑Кришна и еще двух детей‑близнецов растила как своих, они были рождены другой женой Панду, и все вместе они известны как пять братьев‑Пандавов.

Первые сто сыновей слепого царя и эти пять Пандавов были двоюродными братьями, росли вместе и всегда соревновались в воинских занятиях и играх. Дальше повествуется о том, что Пандавы преуспевали во всем, а Дурйодхана с братьями отставал от них и всегда им завидовал. Эта зависть переросла в открытую вражду, и в поэме описывается много случаев, когда злой брат пытался погубить своих кузенов, но воля богов была на их стороне, и они неизменно избегали гибели. Вот поэма и насыщена сотнями эпизодов, связанных с разными их жизненными ситуациями.

Мифы «Махабхараты» содержат огромное количество указаний и описаний, по которым историки составляют картины жизни индийцев. Очень интересны данные о процессе вооружения армий и накопления оружия, которое сводилось тогда главным образом к лукам со стрелами и метательным копьям с каменными и бронзовыми наконечниками, хотя описываются в сказаниях о боях и кинжалы, и мечи, и даже острые металлические насадки на бивни боевых слонов. А слоны упоминаются постоянно, и повествуется о том, как они топтали конных воинов, убивали пеших и громили колесницы.

Так кого же все‑таки следует считать автором «Махабхараты»? Не углубляясь здесь в те споры, которые много лет ведут между собой исследователи этой поэмы, приведем однозначный вывод – ее создавал народ, весь народ Индии. Создавал постепенно, в течение многих‑многих веков, столь многих, что в ней нашли свое отражение даже очень давние впечатления людей, производимые на их умы и души явлениями далекой арктической природы. До появления вышеупоминавшейся книги Тилака «Арктическая родина в «Ведах» эти описания считались плодами неумеренной фантазии, но когда стало известно, что в гимнах «Ригведы» воспеты те проявления земной и атмосферной действительности, которые могут быть связаны только с Приполярьем, ученые стали приходить к выводу, что в этой поэме отражены явления столь же древние и что некоторые из них можно считать даже более древними, чем «Веды».

Так, в первой из 18 ее книг содержится описание сцены пахтанья молочного океана: боги и демоны захотели добыть напиток бессмертия – амриту. И для этого решили вместе взболтать воды белого «молочного» океана (можно задать вопрос – какой океан Земли может быть так назван, за исключением Ледовитого?).

Для этого они взяли огромную гору и, обвязав ее гигантским змеем в качестве мутовки, стали пахтать океан. И из его глубин начали появляться разные существа и предметы белого цвета, последним из которых был белый сосуд с амритой. Не будем перечислять все, но вспомним, что и древнейший ведический бог Индра, по преданию, имеет в качестве своего ездового животного белого слона, хотя белых слонов в Индии нет, и этот образ явно восходит к сцене пахтанья.

Привлекает внимание и описание некоего небесного явления, точно соответствующего полярным сияниям, которые из Индии уж никак не могли и не могут быть видны «ни при какой погоде»; во второй книге поэмы рассказывается о том, как некий древний мудрец увидел в небе над молочным океаном бога, который был «как бы огнецветный и как бы мелькнувшее звезды сиянье, как бы радуга и как хрусталя искристость, как бы иссиня‑черный мазок и как бы золота груды, как бы белый блеск, здесь златоцветный, там подобный бериллу, как бы синева сапфира, местами подобный смарагду, местами подобный жемчужной нити». Подобные описания содержатся в книгах воспоминаний всех, кто бывал на дальнем севере и наблюдал удивительную игру полярных сияний.

«Махабхарату» можно назвать энциклопедической поэмой, содержащей в себе сотни самых разных эпизодов и описаний, прямо или косвенно касающихся жизни всех ее героев. Эти описания еще ждут своих расшифровщиков, хотя все вместе они являются отдельными повестями, вкрапленными в основную рамку повествования о том, как готовилась, а затем и протекала великая битва.

Следует указать и на то, что в современной Индии поле, где происходило великое сражение, почитается как высокосвятое место, и к нему в определенные дни тянутся на поклонение многие тысячи паломников из всех штатов страны. Оно расположено недалеко от Дели, по направлению к северо‑западу, и носит имя поля Курукшетры. Это название напоминает родовое имя главных героев – Куру, от которого произошло и обобщенное имя всех потомков несчастного слепого царя – Кауравы, боровшихся с кланом своих двоюродных братьев Пандавов.

Date: 2015-11-15; view: 342; Нарушение авторских прав