Тиббу – «внуки эфиопов»?

За сахарские оазисы испокон веков велась ожесточенная борьба. Здесь столкнулись интересы туарегов и тиббу. Между ними в течение сотен лет шла война за владение богатыми и прибыльными соляными копями.

Особенно жестокие бои с переменным успехом происходили в середине XVIII в. А так как никому не удавалось окончательно завладеть соляными запасами в Бильме, возник модус вивенди, которого обе стороны должны были придерживаться в течение ста лет.

Однако в 1888 г. туареги объявили войну тиббу области Кавара и на сей раз одержали победу. В 1892‑м тиббу отомстили за свое поражение, убив несколько сот погонщиков и уведя семь тысяч верблюдов. И только французские колониальные войска положили конец войне, усмирив и туарегов, и тиббу. В то время как туареги оказали пришельцам героическое сопротивление, тиббу ушли в недоступные горы и тем самым избавились от пагубного влияния захватчиков.

Один знаток тиббу писал, что в отличие от туарегов тиббу «отказались стать музейными экспонатами. Они смирились с оккупацией, потому что у них не было иного выхода, однако в долинах и недоступных горах они по‑прежнему располагали полной свободой. Не существует точной статистики численности тиббу, за исключением цифр, которые сообщают вожди, нет и регистрации дат рождения и смерти, и если между ними происходят ссоры или столкновения, приводящие к непредвиденным последствиям, они никогда не обращаются за помощью к оккупационным властям…»

Люди народа тиббу

Всем, что стало известно в Европе об этом народе, мы целиком обязаны немецкому путешественнику Густаву Нахтигалю, давшему во время своего путешествия к султану Борну следующее весьма подробное их описание: «У большинства из них – темная кожа различных оттенков желтизны. Все худощавые, без икр, пропорционально сложенные, среднего роста, с очень тонкими конечностями; они значительно отличаются по своим внешним данным от того типа, который принято определять как негроидный. Волосы у них длиннее и менее курчавые, чем у большинства негров, бороды также жидкие; они выделяются живым и умным взглядом, изящной походкой и пластичными движениями. Тюрбан у них так уложен на голове, что закрывает подбородок, рот и нос. Одеты они бедно, на ногах у них в лучшем случае сандалии. Вооружены они пиками и метательными копьями, иногда встречаются большие овальной формы щиты из кожи антилоп. Волосы у женщин заплетены в многочисленные тоненькие косички. Выше локтя они носят с дюжину браслетов из рога или слоновой кости, несколько ниже – узкий браслет из агата или раковин каури, на пальцах рук надеты серебряные или медные кольца. Изящным и стройным ножкам этих полудиких красавиц могла бы позавидовать не одна элегантная европейская дама. Почти все в правом крыле носа носят украшение цилиндрической формы из благородного коралла. Одежда их состоит в основном из голубой шали, повязанной вокруг бедер, и такого же платка…»

Нахтигаль познакомился с народом, о происхождении и истории которого мы по сей день знаем очень мало. Одна из причин этого – крайний недостаток достоверных исторических источников.

Тиббу никогда не создавали своего государства, у них никогда не существовало ни хроник, ни архивов. Им приписывают отсутствие объединяющего народ национального чувства. Так что мы можем лишь воспроизвести здесь некоторые теории, и то с большими оговорками. Французский географ Огюстен Бернар полагает, что тиббу, так же как и туареги, являются потомками гарамантов, которые, однако, смешались с каким‑то негроидным туземным народом. В пользу этого говорит тот факт, что их обычаи и нравы очень похожи на обычаи и нравы туарегов. Таким образом, по его мнению, – это берберы, освоившие один из суданских языков.

К совершенно противоположному мнению пришел французский этнолог Жан Шапелль. Он считает, что тиббу – потомки не гарамантов, а преследуемых гарамантами «эфиопов». Действительно, многие обычаи и внешний облик тиббу могут служить доказательством этой теории. Геродот писал о «живущих в пещерах эфиопах». На самом деле, нагорье Тибести, которое граничит с землей древних гарамантов, – это область, изобилующая пещерами, а тиббу и поныне часто живут в пещерах или под скальными карнизами. Сообщение Геродота, что язык эфиопов звучит как птичье щебетание, также, по мнению Шапелля, подтверждает его теорию. Он приводит цитату из «Грамматики теда‑даза» (подгруппы тиббу) Ш. и М. Ле Керов: «Голос несколько секунд остается на очень высоком тоне… Это чередование нот всегда и во все времена приводило народы, контактировавшие с теда, в ужас. Возможно, Геродот отразил это изумление…»

Англичанин Найджел Хесселтайн обращает внимание на то, что семь тысяч лет назад в Тибести жили скотоводческие племена, которые вынуждены были под угрозой прогрессирующего распространения пустыни пересечь ее и направиться на юго‑запад. Их потомками считают фульбе в Западном Судане, о которых мы уже рассказывали. Эти скотоводческие племена были создателями части наскальных рисунков в Сахаре. Языковое родство между фульбе и тиббу позволило Хесселтайну сделать вывод, что тиббу являются потомками тех скотоводов, которые не эмигрировали в Западный Судан, а остались в Тибести. Умение рисовать на скалах и другие навыки утрачивались ими из поколения в поколение, так как тиббу были вынуждены направить все свои силы на то, чтобы перенести ухудшающиеся условия жизни в пустыне.

Тиббу, получившие свое название от нагорья Тибести, состоят из нескольких небольших групп, язык которых отличается незначительными диалектными особенностями. На севере, в Тибести, до самого Феццана, живет группа теда; на юге, вплоть до Борку, – группа даза совместно с подгруппой креда (у Бахр‑эль‑Газаля); в горах Эннеди, на юго‑востоке от Тибести, обитают бидеяты, а южнее, в Дарфуре и Вадаи, – группа загава.

Нагорье Тибести – родина тиббу. Это дикий, непроходимый край, на севере которого расположен перевал Куризо, служащий воротами в горную страну. «Ворота» эти–узкое отверстие между черными скалами – во время Второй мировой войны были настолько расширены, что могли беспрепятственно пропускать моторизованные транспортные соединения. Техника проходила здесь, когда французские войска, сконцентрированные в колонии Чад под командованием генерала Леклерка, вступили в бои в Северной Африке. На путешественника, направляющегося с севера, перевал производит сильное впечатление еще и потому, что здесь растет акация – первое дерево после тамарисков Уиг‑эс‑Серира, расположенного в ста пятидесяти километрах отсюда.

Карты Тибести были составлены после 1920 г., то есть после того как французский офицер Тильо пересек страну вдоль и поперек верхом на верблюде.

Тиббу всегда очень тяжело жилось в этом краю. Они вынуждены были беспрестанно бороться с голодом. Вот что пишет по этому поводу Нахтигаль:

«Наше прибытие в Тао совпало с самым тяжелым временем года, когда недостаток в пище вынуждает немногочисленное население менять местожительство. К лету у жителей юго‑западной половины Тибести кончаются запасы зерна «духи» – высокой, ветвистой травы, а козы и верблюды перестают давать молоко; их убивают лишь в случае крайней необходимости. Жесткие плоды пальмы‑дум не могут насытить даже непритязательных тубу (тиббу). Многие уже перекочевали в более плодородную долину Бардаи на северо‑востоке нагорья. Шатры и многочисленные пещеры были в основном пусты. Вождь Тафертеми также покинул соседнюю долину Зуар, где остались лишь очень немногие благородные тиббу, которые вышли нам навстречу. Когда они уселись широким полукругом перед моей палаткой, то больше походили на сборище голодных и оборванных бандитов, чем на собрание самых благородных людей племени. Свита их выглядела еще более убого… Они сразу потребовали угостить их горячим ужином…»

Английский путешественник Ричардсон еще сто сорок лет назад описал невзыскательность и выносливость тиббу: «Когда тиббу, житель Тибести, отправляется в путешествие, у него с собой только козий бурдюк с водой и несколько горстей фиников. Если эти запасы кончились, он может три дня подряд ничего не брать в рот, просто туже затягивает пояс и продолжает свой путь. На следующий день он снова затягивает пояс. Если же он и после этого не находит ничего съестного, то уже всерьез огорчается…»

Жизнь тиббу Тибести подчинена строгому ежегодному ритму. Они кормятся за счет своих стад и садов. В Тибести живут лишь восемь тысяч тиббу (в общей сложности считают, что их не меньше ста пятидесяти тысяч), которые вырастили около пятидесяти шести тысяч плодоносящих пальм. Поголовье скота составляет восемьсот верблюдов, семьсот ослов и пятьдесят тысяч овец. С февраля до июня стада пасутся в низинах, затем они переходят в горы, где к этому времени выпадают первые дожди. В этот период обрабатываются сады. Зерновые они сеют в феврале, а в июне уже собирают урожай. С конца июля до начала августа снимают урожай фиников. Уборка урожая – дело рабов, пленных и стариков, оставшихся в долине. Зимой мужчины отправляются в ежегодное путешествие в Феццан или Куфру, где они обменивают свои сельскохозяйственные продукты на другие, нужные им товары.

У тиббу, как и у всех народов Сахары, своя социальная иерархия. Правда, она не настолько резко выражена, как у туарегов. В основном различают «благородных» и вассалов. Последние обязаны платить дань «благородным». Следует отметить, что «благородные» не считают ниже своего достоинства работать. У тиббу нет царя, высший авторитет для них – вождь племени. Однако и он не обладает большой властью. Его главная функция – «внешнеполитическая». Вождь обязан вести переговоры с другими племенами, если речь идет о разграничении пастбищ и т. п. Раньше он был также военачальником во время войны. Не располагая никакой реальной властью, чтобы провести в жизнь то или иное из принятых решений, он выполняет лишь посреднические функции. В прежние времена из господствующего клана Тамагра, перекочевавшего в конце XVII в. из Чада в Тибести, избирался дарде – «султан Тибести». Эта должность была упразднена после французской оккупации страны. Однако и до оккупации авторитет «султана» или, вождя племени, был не очень высок. Это отмечал, кстати, и Нахтигаль. Он писал: «Политический союз слаб, власть вождей ничтожна, традиции и обычаи в какой‑то степени являются связующими узами. Тиббу подразделяются на «благородных» и народ.

Во главе общества стоят князья с незначительными правами и доходами. Простой народ не имеет ни прав, ни обязанностей. Там, где неблагородные тиббу, как, например, в Бардаи, не занимаются земледелием, они полностью отданы на милость «благородных». В западной части страны, где почти ничего не растет, каждый третий тиббу является майной, то есть «благородным». Правда, «благородный» может быть облачен в лохмотья и истощен голодом, но от этого тиббу не становится менее гордым и требовательным.

Хотя социальная структура тиббу по сравнению с туарегской выражена слабо (вероятно, прежде всего из‑за нежелания признать кого бы то ни было «вождем»), особое положение хаддадов – кузнецов – проявляется более четко, чем у туарегов. Кузнецы образуют относительно многочисленную касту – азза, куда входят и представители других профессий, как, например, деревообделочники, скорняки и охотники, так как кузнецы‑тиббу обрабатывают исключительно металл. Если в настоящее время они получают сырье путем торговли, то раньше тиббу сами добывали металл в Тибести. Тогда железо встречалось редко и стоило очень дорого. Частично они использовали метеоритное железо, а южнее уэда Н’каола добывали содержащую железо горную породу, которую обрабатывали в примитивных плавильных печах.

Азза были в прежние времена своего рода зависимым от «благородных» тиббу рабочим классом. Каждое племя азза подчинялось какому‑либо племени «благородных» и было обязано платить ему дань. Азза сохранили множество доисламских обычаев. Это опять‑таки позволяет предположить, что они не тиббу, а потомки другого народа, который жил в Тибести до прихода сюда кочевников‑скотоводов и в обычаях и нравах которого сохранились остатки первоначальной сахарской культуры.

В Тибести в настоящее время происходит процесс, противоположный тому, который наблюдается на северо‑западе Сахары. Если там кочевничество идет на убыль, то в Тибести оно процветает. Как только оседлый или полуоседлый тиббу заработал достаточно денег для покупки нескольких верблюдов, он тут же снимается с места. Причина, очевидно, не только в дальнейшем наступлении пустыни, но и в стремлении тиббу уйти из‑под контроля властей, сохранив свободу.

Date: 2015-11-15; view: 359; Нарушение авторских прав