Утвержденные постановления и правила 1 page

Воспрещается приступать без Высочайшего разрешения к каким-либо обновлениям в древних церквах и во всех подобных памятниках.

Воспрещается устройство при церквах лавок или церквей и колоколен при лавках.

Церкви строятся вообще каменные, а при бедности прихожан или неимении каменных материалов допускаются деревянные на каменных фундаментах.

Постройки каменных церквей с деревянными сводами, куполами и кровлями разрешаются только с утверждения министра внутренних дел.

Деревянные пристройки снаружи каменных церквей не допускаются за исключением легких столярной работы тамбуров при дверях для предохранения от сквозного ветра, и то, когда устройство их внутри церкви не стеснило бы место, необходимое для прихожан.

Взамен деревянных многоэтажных колоколен при существующих каменных церквах дозволяется строить для колоколов одноэтажные деревянные навесы на деревянных столбах, но не ближе 4 саж. от церкви.

В городах наблюдается, чтобы церкви находились от соседней межи на расстоянии 20 саж., и в крайнем 10 саж. В городах с тесными церковными погостами никакие мирские постройки не дозволяется возводить ближе 5 саж. к зданию церкви.

При составлении проектов наблюдаются следующие правила:

а) независимо от плана и фасадов церкви, прилагаются параллельные фасадам два общие разреза, перпендикулярные один к другому (накрест), а также разрезы тех отдельных частей, где встречаются своды, с тем, чтобы последние изображались вместе с опорами до основания и в масштабе не менее 1 саж. в англ. дюйме. Размеры, особенно толщины сводов, означаются цифрами;

б) в пояснительной записке к проекту излагается расчет устойчивости или, в случае сложности здания, соображения, на которых основаны приданные частям размеры, и доводы в пользу самостоятельной и общей их устойчивости. Если проект составлен по образцу уже существующего несколько лет прочного церковного здания, то поясняется, какого именно, и что против него изменено;

в) в проектных чертежах и пояснительной записке изображаются и описываются местность и грунт под строение, глубина грунта и способ исследования его, устройство основания строения, т.е. будет ли оно на грунте, на лежнях, на сваях и пр. Или вообще излагаются все данные, необходимые для полного обсуждения проекта;

г) нормальные чертежи, одобренные и изданные министерством государственного имущества, не считаются обязательным руководством при проектировании церквей.

3.1.1.9. Троицкий Н.И. Христианский православный храм в его идее.

Опыт изъяснения символики храма в системном изложении

(Тула. 1916, с.5-21.)

Николай Иванович Троицкий (1851-1920) - православный ученый-богослов, церковно-исторический писатель, исследователь христианской символики.

Основную идею храма определяет его наименование - церковь. Церковь, как Царство Христово, по своему назначению, а потом и по историческому развитию должна была включить все народы мира и обнять все пределы вселенной, даже до края земли (Мф. 28.18, 19; Деян. 1.8). Так и архитектура христианского храма должна отвечать идее вселенской церкви, представлять образ мира. Само здание храма является образом вселенной. В древних христианских храмах это выражено особенно ясно, конечно с позиций древней космографии.

Соотношение устройства храма с идеей мира прослеживается еще в ветхозаветной церкви. Описывая скинию, сооруженную Моисеем в пустыне по Божию повелению, Иосиф Флавий говорит: "Внутренность скинии разделена была в длину на три части. Такое трехчастное разделение скинии представляло собой образ всего мира: ибо третья часть, находившаяся между четырьмя столбами, и неприступная самим священникам, означала небо, Богу посвященное, пространство же на двадцать локтей, как бы землю и людей представляющее, по которым свободный путь имеют люди, определялось для одних священников". Третья часть соответствовала подземному пространству, области умерших и погребенных.

Точно так же, по учению Иоанна Златоуста, подобием мира был и храм Соломона, устроенный наподобие скинии.

Идея христианского храма в архитектуре прошла длительный путь развития. На первых порах образ храма истинному Богу определялся устройством ветхозаветных сооружений скинии и храма Соломона. Так, св. Иоанн Постник (596) в своем толковании на литургию говорит: "Нужно, чтобы вы знали, что мы приняли от божественных и всехвальных апостолов: церковь устроять по подобию скинии свидения".

Что касается сближения понятий здания христианского храма с Христовой Церковью верующих, этим живым храмом Божиим, Иоанн Златоуст учит, что: "Каждый из верующих и все вместе суть храм, и все народы суть четыре стены, из которых Христос создал единый храм".

Позднее этот взгляд выразит на Западе в XII веке магистр Петр Карнатский: "В основании храма полагается камень с изображением храма и 12 других камней в знамение того, что Церковь покоится на Христе и 12 апостолах. Стены означают народы; их четыре, потому что они принимают сходящихся с четырех стран".

Именно такую кубическую форму с четырьмя стенами, соответствующими четырем сторонам мира, имели древние византийские и русские храмы. Они с одной стороны продолжают традиции скинии, а с другой принимают подобие мироздания. Так, блаж. Симеон Солунский (+1429) учит: "Алтарь, где находится святая святых, образует небо и то, что превыше небес, а собственно храм и притвор означают землю и все, что на земле".

Каждая сторона храма, имевшего кубическую форму, соответствует одной из четырех сторон света и по соответствующей символике, одной из сторон церковной жизни.

Восточная часть храма, по взгляду Библии, по древней космографии и по церковному воззрению, есть область света, "страна живых" и райского блаженства.

Библия говорит, что рай был в Эдеме, на востоке (Быт. 2, 8). На это указывает и древняя космография 1670 г.: "Симову часть, первого сына Ноя, положите восточную и нарекоша именем ея Азия. Конец же ея достигает до восточного моря, близ блаженного рая".

Соответственно древней космографии на картах XIII века рай изображен на востоке, на берегах реки Инда.

В "Постановлениях апостольских" при изложении "Чина литургии" говорится о значении обращения здания храма на восток в связи с Вознесением Господа: "Все вместе, встав и обратившись к востоку, по выходе оглашенных и кающихся, пусть молятся Богу, восшедшему на небо небес на востоки, - в воспоминание также о древнем жительстве в раю, находящемся на востоке, откуда первый человек был изгнан за нарушение заповеди по наветам змия" (Пс. 67.34).

Церковное воззрение на восточную сторону определило устройство там алтаря. Как повествует о том Полидор Вергилий: "Древние христиане устраивали алтарь, пред которым молились и отправляли богослужение, всегда к востоку. Христиане делали это для того, чтобы помнить, что явился Христос - взошло Солнце Правды для них; поэтому-то, когда при императоре Севере христиан обвиняли в том, что они поклоняются, будто бы, солнцу, Тертуллиан опровергал такое обвинение, объясняя сказанным образом их обращение к восходу солнца".

Название "алтарь" означает высокий жертвенник (aha ara) или жертвенник на высоте. С глубокой древности народы любили ставить жертвенники, а потом и храмы на возвышенных местах, приближая их и себя к небу, к богам-небожителям, а сами храмы зачастую уподобляли горам. Так, в одной шумерской клинописи говорится, что царь города Ларсы построил богине Нана храм: "Главу его ввысь возвел, на подобие горы его сделал".

Если не было ни гор, ни какой природной возвышенности, то для жертвенника делалось искусственное возвышение в виде кургана. Так, у греков жертвенник назывался вомос, т.е. земляная насыпь.

Библейские предания также указывают на устройство жертвенников и храмов на высотах. Ной ставит свой жертвенник на вершине горы Арарат, где остановился его ковчег. Авраам приносит свою жертву - сына Исаака на горе Мориа. Скинию ставит Иисус Навин на Гаризине, Давид на Сионе. Храм Соломона, Зоровавеля, Ирода - на той же горе.

Все эти исторические первоосновы объясняют причину того, что и христианский жертвенник - престол ставится на высоте.

Идея высоты или восхождения в христианском храме выражается в его строительстве на возвышенном месте, причем алтарь поднимается на несколько ступеней над остальным пространством пола. Часть этого возвышения, выступающая на середину храма, называется амвон (от греч. - восхождение на высоту).

Алтарь в то же время символизирует собой рай, что выражается в древнем названии врат алтаря и от иконографии. Новогородский архиепископ Антоний - в своем "Путешествии" говорит: "Егда заутреннюю пети хотят у Св. Софии, прежде поют пред царскими дверями в притворе, и вышед поют посреде царства и двери отворят райские и третья поют у алтаря". Врата алтаря, которые теперь называют царскими, в древности назывались райскими (такое название сохранялось до последнего времени в Саратовской губ.).

Также идея алтаря-рая иллюстрируется различными изображениями, относящимися к раю. Так, иногда на северной двери иконостаса изображается искушение прародителей, иногда - архангел Михаил, вождь небесных сил и др.

Идея алтаря-рая подтверждается и литургически. Открытием царских врат показывается, что рай преступлением Адамовым долго был затворен, но благодаря пришествию Христа снова открыт. В пасхальном каноне при открытии царских врат поется: "Христе, воскрес еси от гроба... и отверзл еси нам райские двери" (Ирмос, 6, тропарь 1-й).

Запад, в отличие от Востока, как страна заходящего, как бы умирающего солнца, есть область мрака, скорби, смерти, вечного жилища мертвых, чающих воскресения и суда. Так он представлялся у древних народов, а потом и в христианской церкви.

В Египте существовал обычай располагать гробницы на западе от города. По верованиям греков подземное царство Аида (ада) находилось на западе.

На картах древних народов место ада (Gades) изображалось на крайнем западе (в Португалии город Кадикс).

Такое воззрение на западную сторону в свое время было усвоено и христианской Церковью, но для этого имелись и некоторые другие основания.

В Иерусалиме, на западе от Сиона, берет начало узкая, глубокая и мрачная долина, служившая местом погребения, так называемая Геенна, послужившая образом места вечных мучений или ада. Здесь, при уклонении евреев в язычество стоял идол Молоха, которому приносились человеческие жертвы, повергаемые в раскаленные недра истукана, олицетворявшего Сатану (Иерем. 2.23-24, 33-34). Эта долина уходила потом в пустыню к берегам Мертвого - Содомского моря, вызывающего воспоминание о проклятых городах, некогда провалившихся в глубину преисподней.

А после того, как на Западе же, близ самой вершины этой геенны, на холме - Голгофе Христос принял свою смерть, сошел в ад и освободил оттуда души, содержащиеся там, - страна Запада для Церкви навсегда осталась страной смерти и областью ада.

Сообразно таким взглядам перенесены они и на западную сторону храма, на которой по возникшему обычаю стали хоронить умерших, - вне храма или в притворе. Так, константинопольские цари избрали местом своего погребения преддверие храма Апостолов.

Тот же обычай был перенесен в Русь, как это видно по памятникам Киева, Новгорода, Москвы и др.

Такой же взгляд на западную сторону храма усвоен и литургикой. Симеон Солунский говорит: "Иерарх, нисходя до врат к западу означает Его (Господа) явление и жизнь на земле, смерть и нисшествие в ад".

В древних храмах на западной стороне зачастую изображается Страшный суд, иногда - видение пророком Иезекилем воскрешения костей на поле и т.п. В то же время изображение на западной стене Софийского собора в Киеве сцен развлечений, охоты и других веселых сюжетов символизирует мысль о греховности и суетности земной жизни с ее радостями, забавами и пр., которые как греховные осудил сам Соломон, строитель первого храма.

Если Восток есть область света, неба и рая, а Запад - тьмы, преисподней, то средина храма представляет собой все земное пространство, где обитает Вселенская Христова Церковь, в ее целом. Так на это пространство смотрит и литургика. Св. Герман говорит: "Вхождение с Евангелием (из алтаря) означает пришествие Сына Божия и внитие Его во весь мир".

Такому представлению о вселенной соответствует и архитектура средней части храма с ее четырьмя стенами, четырьмя парусами и купольным покрытием.

Известно, что еще древние халдеи различали четыре стороны света. Так, царь Хаммурапи в своих законах говорит: "Я - Хаммурапи царь, покоривший четыре стороны света, которому повинуются четыре стороны света".

Учение Платона о кубической форме земли унаследовали переводчики Библии на греческий язык и александрийские географы. Монах Козьма (VI век) в своей космографии пишет: "...Земля же убо есть четвероугольна".

Если храм есть образ мира, а средняя его часть есть образ земли - вселенной, то и Вселенская Церковь Христова должна быть изображена полностью, в ее совокупности. И если схему вселенной представляет архитектурная форма куба, то Вселенскую Церковь иконография должна изображать на всех стенах этого куба, в перспективе всей ее истории. Здесь должны быть иконографически представлены: Церковь первобытная - до канона, патриархальная - до Моисея, подзаконная - до пророков, пророческая - до Христа, апостольская, и, наконец, соборная - вселенская - в перспективе до конца мира.

Подобное изображение Вселенской Церкви представляет иконография в алтаре собора Св. Марка в Венеции. Еще более развитый и систематизированный состав (у старообрядцев - чин) представляют иконостасы православных соборных храмов. В типичном иконостасе:

первый верхний ряд - лица, ближе всех стоящие по времени к райской жизни: Адам (иногда и Ева), Авель, Ной, Сим, Мелхиседек, Авраам;

второй ряд - лица, стоящие под Законом, это вожди, первосвященники, судии, цари, пророки: Моисей, Аарон, Гедеон, Давид, Соломон, Исайя и др.;

третий ряд - лица апостольской и святоотеческой Церкви: Петр, Павел, Иаков и др.

На северной и южной стенах храма изображаются важнейшие события евангельской и апостольской истории - Вселенские Соборы, создавшие основной строй вселенской церковной жизни и служащие незыблемыми оплотами ее исторического бытия, стенами ограждения.

Посреди храма, как правило, стоят четыре столба, на которых изображаются те представители Вселенской Церкви, которые распространили, утвердили ее словом и подвигами своей жизни. Это апостолы, епископы, мученики, подвижники, которые и являются столпами Церкви. Так представление о лицах-столпах переносится на столбы в архитектуре, поддерживающее сооружение.

Изображение двенадцати апостолов издавна изображается двенадцатью колоннами предалтарной преграды.

В парусах, где на столбы опираются подручные арки свода обычно помещаются изображения четырех Евангелистов, что имеет основанием данные древней космографии, Библии и святоотеческого воззрения на Вселенскую Церковь.

Соответственно четырем сторонам света древние различали и четыре главных ветра. Эти ветры издревле получили поэтическое олицетворение в виде головок нагих и окрыленных фигур. В таком виде они встречаются в древних лицевых космографиях. Сближение сил стихийных и духовных встречается в Библии (Псал. 103.4). Сближение четырех ветров с силой Духа Божия имеется и в святоотеческих писаниях. Св. Ириней, епископ Лионский (II век), размышляя о том, почему в Церкви только четыре Евангелия, говорит: "Ибо так как четыре стороны света, в которых мы живем, и четыре главных ветра и так как Церковь рассеяна по всей земле, а столп и утверждение Церкви есть Евангелие и Дух жизни, то надлежит ей иметь четыре столпа, отовсюду веющих нетлением и оживляющих людей".

А так как в христианском представлении четырем главным ветрам соответствуют четыре Евангелия, то в христианских храмах евангелисты изображаются над четырьмя столбами в парусах, показывая, что во Вселенской Церкви с четырех сторон света веет Дух Божий, истинно оживотворяющий - через четыре Евангелия.

Над средней частью храма возвышается купол, подобный тому, как над четырьмя сторонами света простирается небо или "твердь".

Первоначально в храмах не было покрытия, и молящиеся стояли под открытым небом и в куполе неба мысленно созерцали Бога Вседержителя. Так было в языческих храмах, в скинии Моисея (двор), в храме Соломона, а потом в некоторых древних христианских храмах Палестины и Сирии.

Так, в храме Воскресения в Иерусалиме первоначально покрытия средней его части не было. Русский паломник VII века игумен Даниил пишет: "Есть же церковь та Воскресение Господне сяка образом: кругло создана... Верх же церковный не до конца сведен камением, но тако сперт досками и древием тесаным, плотничным образом, и тако есть без верха не покрыто ничем же...".

Но как только на купол храма было перенесено представление о небесном своде, христианские художники помещали здесь изображение Иисуса Христа, как Царя мира и Вседержителя. Тот же игумен-паломник Даниил, говоря о храме Воскресения в Иерусалиме, говорит, что "там есть за алтарем пуп (середина) земли: создана же над ним камора (свод, купол) и горе написан Христос мусиею, и гласит грамота: се пядию измерих небо, а дланию землю" (Ис. 40.12). Таким образом, очевидно, над местом, где представлялась именно середина земли, помещено было изображение Христа, а в последствии, когда середину земли стала символизировать средняя часть храма, то над ней в куполе, как бы на тверди небесной стали изображать вознесшегося Христа-Вседержителя.

Изображение Христа как Главы Вселенской Церкви наглядно выражается размещением главы над корпусом - телом храма. Фигура главы, конечно, стилизуется условно. В русской архитектуре этой фигурой служит луковица, маковица и пр.

Одна глава, венчающая купол, в котором помещено изображение Христа, красноречиво говорит, что Христос есть единая Глава Всемирной Церкви. Если же на углах средней части храма помещаются малые главы, то они обозначают четыре предела вселенной и соответствуют четырем Евангелиям от которых, по словам св. Иринея, веет Дух Божий, оживотворяющий всю Вселенскую Церковь.

3.1.1.10. Князь Евгений Трубецкой. Умозрение в красках. Три очерка о русской иконе

(М.: ИнфоАрт, 1991, с.9-12; 67-68.)

Князь Евгений Николаевич Трубецкой (1863-1920) - русский философ, в своих публичных лекциях впервые дал целостное, историческое и богословское истолкование древней русской иконы, а также коснулся других вопросов церковного искусства, в том числе храмовой архитектуры.

Византийский купол над храмом изображает собою свод небесный, покрывший землю. Напротив, готический шпиц выражает собою неудержимое стремление ввысь, подъемлющее от земли к небу каменные громады. И, наконец, наша отечественная "луковица" воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству.

Это завершение русского храма - как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту заостряющийся. При взгляде на наш московский Иван Великий кажется, что мы имеем перед собою как бы гигантскую свечу, горящую к небу над Москвой; а многоглавые кремлевские соборы и многоглавые церкви суть как бы огромные многосвещники. И не одни только золотые главы выражают собою эту идею молитвенного подъема. Когда смотришь издали при ярком солнечном освещении на старинный русский монастырь или город со множеством возвышающихся над ним храмов, кажется, что он весь горит многоцветными огнями. А когда эти огни мерцают издали среди необозримых снежных полей, они манят к себе как дальнее потустороннее видение града Божьего. Всякие попытки объяснить луковичную форму наших церковных куполов какими-либо утилитарными целями (например, необходимостью заострять вершину храма, чтобы на ней не залеживался снег и не задерживалась влага) не объясняют в ней самого главного, - религиозно-эстетического значения луковицы в нашей церковной архитектуре. Ведь существует множество других способов достигнуть того же практического результата, в том числе завершение храма острием, в готическом стиле. Почему же изо всех этих возможных способов в древнерусской религиозной архитектуре было избрано именно завершение в виде луковицы? Это объясняется, конечно, тем, что оно производило некоторое эстетическое впечатление, соответствовавшее определенному религиозному настроению. Сущность этого религиозно-эстетического переживания прекрасно передается народными выражениями - "жаром горят" - в применении к церковным главам. Объяснение же луковицы "восточным влиянием", какова бы ни была степень его правдоподобности, очевидно, не исключает того, которое здесь дано, так как тот же религиозно-эстетический мотив мог повлиять и на архитектуру восточную.

Внутренняя архитектура церкви выражает собою идеал мирообъемлющего храма, в котором обитает Сам Бог и за пределами которого ничего нет; естественно, что тут купол должен выражать собою крайний и высший предел вселенной, ту небесную сферу, ее завершающую, где царствует Сам Бог Саваоф. Иное дело - снаружи: там над храмом есть иной, подлинный небесный свод, который напоминает, что высшее еще не достигнуто земным храмом; для достижения его нужен новый подъем, новое горение, и вот почему снаружи тот же купол принимает подвижную форму заостряющегося кверху пламени.

Нужно ли доказывать, что между наружным и внутренним существует полное соответствие; именно через это видимое снаружи горение небо сходит на землю, проводится внутрь храма и становится здесь тем его завершением, где все земное покрывается рукою Всевышнего, благословляющей из темно-синего свода. И эта рука, побеждающая мирскую рознь, все приводящая к единству соборного целого, держит в себе судьбы людские.

Так утверждается во храме то внутреннее соборное объединение, которое должно победить хаотическое разделение и вражду мира и человечества. Собор всей твари как грядущий мир вселенной, объемлющий и ангелов, и человеков, и всякое дыхание земное, - такова основная храмовая идея нашего древнего религиозного искусства, господствовавшая и в древней нашей архитектуре и в живописи. Она была вполне сознательно и замечательно глубоко выражена самим святым Сергием Радонежским. По выражению его жизнеописателя, преподобный Сергий, основав свою монашескую общину, "поставил храм Троицы, как зеркало для собранных им в единожитие, дабы взиранием на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной разделенностью мира". Святой Сергий здесь вдохновлялся молитвой Христа и Его учеников "да будет едино яко же и мы". Его идеалом было преображение вселенной по образу и подобию Святой Троицы, то есть внутреннее объединение всех существ в Боге. Тем же идеалом вдохновлялось все древнерусское благочестие; им же жила и наша иконопись. Преодоление ненавистного разделения мира, преображение вселенной во храм, в котором вся тварь объединяется так, как объединены во едином Божеском Существе три лица Святой Троицы, - такова та основная тема, которой в древнерусской религиозной живописи все подчиняется.

Глаз радуется при виде старинных соборов в Новгороде, в Пскове, и в московском Кремле, ибо каждая линия их простых и благородных очертаний напоминает об огне, когда-то горевшем в душах.

Мы чувствуем, что в этом луковичном стиле в Древней Руси строились не одни храмы, но и все, что жило духовной жизнью, - вся Церковь и все мирские слои, к ней близкие, от Царя до пахаря.

В древнерусском храме не одни церковные главы - самые своды и сводики над наружными стенами, а также стремящиеся к верху наружные орнаменты зачастую принимают форму луковицы. Иногда эти формы образуют как бы суживающуюся кверху пирамиду луковицы. В этом всеобщем стремлении ко кресту все ищет пламени, все подражает его форме, все заостряется в постепенном восхождении. Но, только достигнув точки действительного соприкосновения двух миров, у подножия креста, это огненное искание вспыхивает ярким пламенем и приобщается к золоту небес. В этом приобщении - вся тайна того золота иконописных откровений, о котором мы уже достаточно говорили: ибо один и тот же дух выразился в древней церковной архитектуре и живописи.

В этой огненной вспышке - весь смысл существования "Святой Руси". В горении церковных глав она находит яркое изображение собственного своего духовного облика; это как бы предвосхищение того образа Божия, который должен изобразиться в России.

3.1.1.11. Успенский Л.А. Символика храма

(ЖМП, 1948, N 1. с.37-47.)

Леонид Александрович Успенский (1902-1987) - выдающийся исследователь церковного искусства, православной иконы.

В Церкви Христовой все двухприродно - и духовно, и материально. То, что материально, непосредственно доступно нашим чувствам. То же, что духовно, указывается посредством символики. Поэтому в Церкви символика играет очень важную роль. Изучать символику храма отдельно от богослужения невозможно; она развивалась вместе с богослужением, вместе с ним раскрывалась и толковалась святыми отцами. Вне богослужения она теряет свой смысл, превращается в серию отвлеченных понятий, в лучшем случае бесплодных. Поэтому всякому верующему необходимо иметь представление о том особом мире, который представляет собою храм, и о всем том, что в нем происходит.

Греческое наименование Церкви означает вызывание, собрание. "Церковь... так именуется потому, что она всех созывает и друг с другом соединяет", - говорит св. Кирилл Иерусалимский. Ту же самую мысль высказывают и другие святые отцы Церкви (например, св. Афанасий Великий, Иоанн Златоуст, блаж. Августин).

Вызванные - это апостолы и последователи Христа, новый Израиль. В Ветхом Завете народ израильский был обособлен от других народов и вызван из среды мира, чтобы явить миру откровение грядущего пришествия Божия, подготовить мир к пришествию Мессии. Новозаветная Церковь, новый Израиль, вызвана из погрязшего в грехах мира, чтобы явить этому миру откровение грядущего Царствия Божия, подготовить мир к пришествию этого Царствия.

Примечательно, что слово "церковь" как в русском, так и во многих других языках применяется одновременно и к Церкви, как Телу Христову, благодатному Его Царству, состоящему из верующих, так и к храму. Почему? Если мы возьмем молитвы на освящение храма, мы увидим, что храм именуется там "домом небоподобным", "образом жилища Божия" и освящается он во образ святейшей Церкви Божией, сиречь "самого телесе нашего, еже убо и храм Твой (и уды Христа Твоего), всехвальным апостолом Павлом именовати изволил еси", то есть во образ Церкви как Тела Христова, по словам апостола Павла (Ефес. 1.23 и Колос. 1.18). Храм понимается здесь как образ, икона Церкви, мистического Тела Христова. Другими словами, храм есть образ, который иносказательно, символически выражает то, что непосредственно изобразить невозможно. И в самом деле, какими средствами можно изобразить Церковь, Единую, Святую, Соборную, Апостольскую, в которую мы веруем, но которую мы не видим во всей ее полноте?

Мы знаем, что основа христианской жизни с первых веков христианства и до наших дней одна и та же. Эта основа заключается в возрождении в новую жизнь, в теснейшем общении с Богом, совершающемся главным образом в таинстве Евхаристии. Храмы наши, в силу совершающегося в них этого таинства, объединяя в себе вызванных из мира людей, обновленных в таинстве Евхаристии, выделяются из всех других мест, носят как бы особую печать, печать того, что в них совершается. Среди многих наименований храма у первых христиан, как например церковь, дом Церкви, наиболее распространенным было название "дом Господень". Это наименование подчеркивает отличие храма от всякого другого здания, указывает на его особый для христиан смысл. Этот смысл связан с наследием Ветхого Завета. Ветхозаветная скиния, прообраз нашего храма, была построена по образу, показанному Моисею на горе Синайской. Сам Бог дает не только общий ее план, но и определяет все ее устройство до мельчайших деталей.

Ветхозаветная Церковь, как, впрочем, и все другие древние религии, пользовалась символами. Символика ее предображала пришествие Спасителя. Теперь, когда пришествие Спасителя уже совершилось, символика все же продолжает существовать и в новозаветной Церкви и составляет необходимую принадлежность ее богослужения. Все наше богослужение пронизано символами, они всюду: в словах, в образах, в жестах, в одежде. Символика представляет собою таинственный язык, приоткрывающий верующим то, что таинственно и незримо совершается в храме, и открывающий им глаза на определенную, всегда живущую в Церкви реальность, которую передать непосредственно, то есть показать, невозможно. Эта реальность - начатки грядущего Царствия Божия, подлинные его начатки, которые реальны не только духовно, но и материально в таинстве Евхаристии, центральном таинстве Церкви. Именно чтобы сделать нас более сознательными причастниками этого таинства, причастниками, следовательно, Царствия Божия, привлечь и сделать нас участниками в подготовке вместе со всею Церковью пришествия этого Царствия, цели существования всего мира. Церковь и ставит перед нашими глазами образ этого Царствия. Она пользуется видимыми образами, чтобы возвысить нас к невидимому, недоступному нашим внешним чувствам. Ибо "...мы не в состоянии подниматься до созерцания духовных предметов, - говорит преп. Иоанн Дамаскин, - без какого-либо посредства, и для того чтобы подняться вверх, имеем нужду в том, что родственно нам и сродно" (1-е Слово в защиту святых икон, гл.2). Другими словами, богослужение со всем, что в него входит, есть путь к нашему освящению, нашему обожению. В храме все направлено к этой цели. После грехопадения Ветхий Завет был, так сказать, первым этапом на пути к этой цели, подготовлением следующей ступени - Нового Завета. То, что для Ветхого Завета было будущим, стало настоящим, а это настоящее, в свою очередь, готовит нас и ведет к будущему, к тому, что святые отцы называют горним Иерусалимом. Вот что говорит об этом, ссылаясь на послание апостола Павла к евреям, преп. Иоанн Дамаскин: "Замечай, что и закон, и все сообразное с ним, и все служение, имеющее у нас место, суть рукотворенная святая, приводящая нас к невещественному Богу при посредстве вещества. Закон и все сообразное с законом было некоторым оттенением будущего образа, то есть имеющего у нас место служения, а имеющее у нас место служение - образ будущих благ; самые же вещи (Евр. 10.1) - вышний Иерусалим, нематериальный и нерукотворенный, подобно тому, как говорит тот же самый божественный апостол: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр. 13.14), каковой есть вышний Иерусалим, ему же художник и содетель Бог (Евр. 11.10). Ибо все, как сообразное с законом, так и сообразное с нашим служением, произошло ради того (то есть вышнего Иерусалима)" (Слово в защиту святых икон, гл.23). Образом этого вышнего Иерусалима и является, по толкованию святых отцов, наш храм: он - новое небо и новая земля, преображенный мир грядущего Царствия Божия, в котором вся умиротворенная тварь будет собрана вокруг своего Творца. Именно из такого представления о храме и вытекают основные принципы его постройки и росписи. Святые отцы не говорят, какого вида должен быть храм, не указывают, где помещать тот или иной сюжет росписи, каким должен быть церковный образ и т.д. Все это вытекает из общего смысла храма, а потому и подчиняется определенному канону, определенным рамкам, аналогичным рамкам литургического творчества. Иначе говоря, нам дается общее правило, направляющее наши усилия и предоставляющее полную свободу действию в нас благодати Духа Святого. Это общее правило передается из поколения в поколение в живом Предании Церкви, Предания, которое восходит не только к апостолам, но еще и к ветхозаветному Закону.