Знаменитая лазанья Беппи 10 page. – Что тебе не нравится? Ты же полжизни проводишь в кровати, – заметил Беппи

– Что тебе не нравится? Ты же полжизни проводишь в кровати, – заметил Беппи. – Я работаю как каторжный, так почему бы мне не полежать один денек, если мне этого хочется?

Я присела на край постели, но не решилась прикоснуться к мужу.

– Потому что это совсем на тебя не похоже, – сказала я. – Это не в твоих привычках.

– Mannagia… – вполголоса выбранился он и с головой зарылся в одеяло.

– Но, Беппи, как нам теперь быть?

– Как нам быть с кем? – раздраженно осведомился он из‑под одеяла.

– С Джанфранко, с кем же еще.

– Просто игнорировать. Не разговаривать с ним. Если случайно с ним встретишься, немедленно отворачиваться.

– Но я не хочу жить здесь, зная, что он за углом.

Беппи рывком отбросил одеяло.

– Мы первые сюда приехали, – сердито заявил он. – Если он задумал спугнуть меня, открыв бакалейную лавку, или уничтожить «Маленькую Италию», у него ничего не выйдет. Мы никуда не уедем, Катерина.

– Ладно. Значит, просто игнорировать… отворачиваться, – пробормотала я, боясь еще больше разозлить Беппи. – Кто знает, может, у него ничего не получится и он уедет отсюда.

Он выпростал из‑под одеяла руку и дотронулся до моей руки.

– Всякий раз, когда я вижу его, я вспоминаю, как он поступил с моей сестрой и что пытался сделать с тобой. Это меня убивает. – Казалось, каждое слово причиняло ему боль.

Я придвинулась поближе, и он обнял меня. Так мы и лежали рядом в полумраке комнаты и слушали дыхание друг друга. Сама не знаю почему, но, несмотря на то что произошло такое неприятное событие, мне стало легче.

Вскоре Джанфранко Де Маттео с помпой открыл свою салумерию. Он нанял музыкантов, вывесил праздничные украшения цветов итальянского флага и бесплатно угостил всех желающих ветчиной и сыром. Мы с Беппи держались в стороне, но узнали подробности от тех, кто заходил в «Маленькую Италию». Я сидела на солнышке, сворачивая салфетки, и прислушивалась к разговорам.

– Замечательные сыры: пармиджано, пекорино, дольчелатте, – рассказывал мне Эрнесто. – На железных крюках висят колбасы, прямо как дома. Полки уставлены коробками с пастой, банками с анчоусами, бутылками с оливковым маслом… Там даже пахнет как в Италии.

И меня и Беппи интересовал один и тот же вопрос: где Джанфранко раздобыл деньги на такую авантюру?

– Я думаю, одолжил, – предположил Эрнесто. – Пошел на риск, как и вы, когда открывали это заведение. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно, Беппи?

Время от времени я проходила мимо бакалейной лавки Де Маттео. У меня появилась привычка заглядывать внутрь, чтобы проверить, много ли у него покупателей. И всякий раз там обязательно кто‑нибудь ожидал, пока ему завернут кусок сыра в глянцевитую белую бумагу, или пополнял запасы бальзамического уксуса и оливкового масла. Стоило Джанфранко поднять голову и заметить меня, я тотчас отворачивалась и уходила. Мне так было спокойнее: раз он занят, обслуживая покупателей, значит, не сможет подкараулить меня где‑нибудь на дороге.

Вскоре я снова начала помогать Беппи в «Маленькой Италии», беря с собой и малышку. Я старалась не маячить перед посетителями, зато накрывала столы, чистила овощи, писала на доске меню. Это означало, что теперь я могла чаще видеться с мужем, даже если мы оба были заняты.

С каждым днем отношения наши все больше налаживались, и я поняла, что вместо того, чтобы вбить между нами клин, Джанфранко, сам того не желая, укрепил наши чувства. Мы с Беппи долго ломали голову, пытаясь понять, как он нас нашел. Оказалось, все очень просто. Беппи по‑прежнему регулярно писал матери. Однажды он попросил меня сфотографировать его на фоне «Маленькой Италии» в обнимку с огромным свиным окороком и отослал ей снимок. Он хотел, чтобы все знали, как хорошо у него идут дела.

Поэтому неудивительно, что его мать рассказывала о нем всем своим соседям и знакомым, гордо демонстрируя фотографию единственного сына, добившегося в Англии таких успехов. Равенно совсем маленький городишко, и вскоре о Беппи узнали все, даже родители Джанфранко.

– Но почему он потащился следом за мной в Лондон? – недоумевал Беппи. – Это какой‑то абсурд.

– Почему? По той же причине, по какой проделывал все остальное. Он хочет иметь все то, что имеешь ты.

– Может, он по‑прежнему в тебя влюблен, – ревниво добавил Беппи.

– Теперь у него есть жена. Я все время ее вижу. И у них маленький мальчик.

– Надеюсь, ты с ней не разговариваешь?

– Нет… Хотя, на мой взгляд, она милая… И наверняка очень одинокая.

– Но она жена Джанфранко.

– Значит, мне не стоит с ней разговаривать, – согласилась я.

Хотя временами, когда мы случайно сталкивались с ней на улице с колясками, я робко улыбалась ей, и она отвечала мне робкой улыбкой.

Только‑только наши дела понемногу пошли на лад, как я опять заметила характерные признаки. Моя талия расплылась, живот округлился, и от запаха жареного чеснока на кухне «Маленькой Италии» меня снова стало тошнить. Нашей дочке еще и годика не исполнилось, а я опять забеременела. Я просто не могла в это поверить.

На этот раз Беппи был более сдержан в выражении восторга. Разумеется, он мечтал еще об одном ребенке, но в то же время ему не хотелось, чтобы его жена превратилась в унылую полусонную амебу.

– На этот раз все будет совсем по‑другому, – пообещала я. Так оно и вышло.

Думаю, второго ребенка я любила слишком сильно. С той самой минуты, когда я в первый раз взяла дочку на руки, я поняла, что в моей душе не хватит места, чтобы вместить все мои страхи. Я ходила по квартире, засунув себе под блузку ее одежки, чтобы теплом своего тела досушить влажную ткань. Я просыпалась раз по десять за ночь и, встав над кроваткой, прислушивалась к ее дыханию. Я была как одержимая: переживала, хорошо ли она ест, достаточно ли спит, как часто надо менять ей пеленки. Не помогло даже то, что старшая девочка, вероятно почувствовав, что ее игнорируют, сделалась очень беспокойной и капризной. Иногда она кричала так громко, что ее плач был слышен в обеденном зале.

Мы с Беппи измучились и были несчастны. Однажды утром я услышала, как он, давая бутылочку младшей, что‑то бормочет, и поняла, что он называет ее Адолоратой[32]. Поначалу мы не собирались так называть ее, но каким‑то образом это имя само к ней приклеилось. Когда нашу дочь крестили в церкви Святого Петра, даже священник удивлялся, что нашу первую малышку мы назвали Жалостью, а вторую – Печалью.

Не представляю, как мы справились бы без Маргарет. Скорее всего, Беппи рассказал ей, как неважно у нас обстоят дела, потому что она начала регулярно бывать у нас, как только у нее появлялось свободное время, чтобы посидеть хотя бы с одной из моих дочек и разгрузить меня. Сначала я упиралась, поскольку всей душой верила в то, что никто не сумеет позаботиться о моих детях так же хорошо, как я сама.

– Ради бога, Кэтрин, я все‑таки профессиональная няня – или ты забыла? Сама графиня доверяла мне своих ребятишек.

Постепенно я начала ценить ее помощь, особенно когда она уходила с обеими малышками на долгие прогулки. Помню, я замирала, прислушиваясь, как стихает их плач, когда Маргарет увозила их в коляске. Потом рев раздавался вновь: они возвращались домой. Иногда, если в это время поблизости оказывался Эрнесто, он составлял ей компанию. Теперь при упоминании его имени Маргарет всякий раз начинала кокетливо хлопать ресницами.

– А я‑то думала, тебя не интересуют итальянцы, – сказала я, когда до меня наконец дошло, что происходит. – Ты ведь не раз говорила мне, что никогда не влюбилась бы в итальянца.

Она застенчиво рассмеялась, а потом залилась краской:

– Ну, во‑первых, Эрнесто совсем другой. Он мягкий, и характер у него совсем не такой ужасный.

– И все‑таки это просто уму непостижимо. Ты и Эрнесто!

Мы с Маргарет так и покатились со смеху, словно мы снова оказались в нашей крохотной комнатушке в пансионе синьоры Люси.

Немного позже, когда мы, лежа рядышком, отдыхали у меня на кровати, на ее лице появилось глубокомысленное выражение; это неизменно означало, что она хочет дать мне совет.

– Что? – спросила я.

– Это все пройдет, знаешь ли… Со временем.

– Ты это о чем?

– Многие женщины после рождения ребенка впадают в депрессию. Или становятся слишком мнительными. – Маргарет уже давно не сидела с детьми, но до сих пор мнила себя экспертом. – Со временем все наладится, не переживай.

– А я и не переживаю, – сказала я, хотя, похоже, только это и делала.

Должно быть, она поговорила с моей мамой, и они втайне от меня разработали план. Три или четыре раза в неделю одна из них приходила, чтобы посидеть с девочками. Я в это время должна была куда‑нибудь пойти. Не совсем уверена, куда я, по их мнению, должна была отправиться, – по магазинам или в музей. Ни один из вариантов меня не привлекал. Вместо этого я спускалась вниз и помогала в «Маленькой Италии», где, по крайней мере, я могла лишний раз побыть рядом с Беппи.

– Пора нам подыскать какое‑нибудь более просторное жилье, – сказала я как‑то раз, помогая ему накрывать столы к обеду. – С садом, чтобы девочкам было где играть, когда они подрастут.

– Нам нужен нормальный дом, – согласился Беппи. – Только не слишком далеко отсюда. Я не хочу опять каждый день часами трястись в автобусе, как это бывало, когда я работал в греческом ресторане, помнишь?

У нас с Маргарет вошло в привычку гулять вокруг Клеркенвелла, высматривая дом на продажу. Я точно знала, чего мне хочется. Мне нужен небольшой домик где‑нибудь на тихой улочке, и обязательно с небольшим садиком.

Когда мы нашли дом за церковным садом, я сразу поняла: это то, о чем я всю жизнь мечтала. Может, он понравился мне, потому что мало чем отличался от дома на Боллс‑Понд‑Роуд, где прошло мое детство. Он был высокий и узкий, с невысокой черной оградой со стороны фасада. Но соседствовал он не с оживленной улицей, а с лужайкой, обсаженной тенистыми деревьями. И вокруг было множество маленьких итальянских ресторанчиков, напоминавших мне бар Анастасио.

– Но ты уверена, что он вам по карману? – скептически осведомилась Маргарет.

– Не знаю. Мы с Беппи никогда не говорим о деньгах. Он сам занимается всеми финансовыми вопросами.

Беппи ушел на пару часов с работы, чтобы посмотреть дом. Когда он вернулся, то просто сиял от радости:

– Он просто чудо, Катерина. Я уже его полюбил.

– Но тебе не кажется, что он нам не по карману?

Он нахмурился:

– Нам опять придется взять ссуду. Это риск. Но как говорит Эрнесто, кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Это значит, чтобы ее вернуть, нам придется работать как никогда много? Потому что, если это так, я лучше останусь здесь.

– Не волнуйся, Катерина. – Он улыбнулся. – У нас все получится. Все будет хорошо.

Date: 2015-11-13; view: 263; Нарушение авторских прав