Глава двадцать третья. Катарина брела по крутой каменистой тропе, поднимаясь к замку после своего похода в поселок

Катарина брела по крутой каменистой тропе, поднимаясь к замку после своего похода в поселок. Через руку у нее была перекинута простая серая накидка, которую она брала с собой, чтобы ее не узнали, хотя погода стояла по‑летнему теплая. Лэм отплыл на рассвете. Вскоре после этого Катарина выскользнула из замка следом за небольшим фургоном, притворившись служанкой, потому что слугам можно было уходить и приходить, когда им заблагорассудится.

Над ее головой светило солнце. В ярко‑синем небе плыли пышные белые облака. Но настроение девушки вовсе не было таким радостным, каким должно было быть в такой прекрасный день, особенно после того, как она добилась своей цели. Ей удалось найти матроса, который в обмен на шкатулку с небезызвестным ожерельем согласился помочь ей бежать.

Наблюдая за парившим над замком ястребом, Катарина повторяла себе, что она счастлива. Да, она была очень счастлива, счастлива, как жаворонок. Через несколько дней из Белфаста прибудет корабль с припасами, а когда отчалит, чтобы вернуться в Северную Ирландию, она будет на его борту.

Надо надеяться, что Лэм не успеет вернуться к этому времени.

Она сбежит отсюда и никогда больше его не увидит.

Катарина отчаянно разозлилась на себя и на свои чувства, на подступившие к глазам слезы, на то, что ее сердце разрывается из‑за проклятого пирата.

Она должна бежать, прежде чем случится немыслимое, прежде чем она в него влюбится.

И хватит думать о том, какой прием ее ждет, когда она наконец доберется до Англии. Как бы то ни было, она решила, что должна вернуться к Хоуку, который пока еще был ее законным мужем.

Теперь ее сердце забилось чаще — она вообразила, как предстанет себя перед ним, перед двором, перед королевой. Но ведь они не будут знать, не могут, что в объятиях Лэма она была гораздо более податливой, нетерпеливой и страстной, чем самая дорогая, опытная куртизанка.

А что скажет отец? Катарина ни разу не вспомнила о нем со времени своего похищения. Но теперь она задумалась о том, как он ее примет. Возможно, Джеральд будет охвачен праведным гневом по поводу ее похищения и надругательства над ней. А может быть, он станет бранить ее за то, что она не послушалась его, за то, что стала не женой пирата, а его шлюхой.

Катарина!

Споткнувшись, Катарина остановилась, радуясь поводу отвлечься от своих невеселых мыслей. Через поднятую решетку выбежал Ги и помчался навстречу ей вниз по тропе. За ним не спеша следовал Макгрегор.

Катарина заставила себя приветливо улыбнуться.

Где вы были? Мы вас обыскались! Стараясь не смотреть на Макгрегора, Катарина встрепала густые темные волосы мальчика.

Мне стало одиноко без Лэма, и я решила пройтись, — солгала она.

Вам надо было взять меня с собой, — воскликнул Ги. — Капитан сказал, что я должен присматривать, чтобы с вами ничего не случилось.

Леди Катарина, — заметил Макгрегор, — пожалуйста, просите меня сопровождать вас, когда вы в следующий раз пожелаете выйти за стены замка.

Катарина стиснула зубы и бросила на него мрачный взгляд.

Неужели вы думаете, что я собираюсь бежать? Он только молча смотрел на нее. Катарина тут же пожалела о своих словах.

Мне отсюда не выбраться, и вы это отлично знаете, — сказала она. — Но я не собираюсь сидеть взаперти в этих мрачных каменных стенах. — Она протиснулась мимо Макгрегора, и Ги последовал за ней.

— Катарина!

— Что, Ги?

— Вам здесь не нравится?

Она перестала злиться. До нее вдруг дошло, что Ги расстроится, когда она уедет отсюда. Пожалуй, зря она привязала его к себе. Но она любила детей, и Ги не составлял исключения. Осторожно выбирая слова, она сказала:

Мне здесь нравится. Но в другом месте у меня есть семья и друзья, и мое пребывание здесь — только временное.

Ги уставился на нее со слезами на глазах.

Понятно. Я‑то думал, что вы не похожи на других, что вы останетесь. А вы такая же, как другие. Вы уедете рано или поздно.

У Катарины перехватило дыхание. Другие. Сколько же других перебывало здесь? Она не хотела знать этого. И ей необходимо было знать. Но она промолвила только:

Да, я такая же, как другие, — и отвернулась, чтобы не показывать своих чувств.

Испытывая одновременно скуку и беспокойство, остро ощущая отсутствие Лэма, надеясь, что он успеет вернуться до прибытия корабля с припасами из Белфаста, и в то же время не желая этого, Катарина прошла к каменному особняку. Ги плелся за ней следом. Выдался еще один теплый денек, и Катарина решила собрать букетик из первоцветов, которые она обнаружила у тропы сразу за воротами.

Теперь она с букетом в руке привстала на цыпочки и попыталась заглянуть в застекленное окно. Но шторы оказались задернуты. Она повернулась к Ги:

Лэм как‑то упоминал про этот дом. Он новый.

Почему Лэм живет не здесь, а в этом ужасном полуразвалившемся замке? Ги пожал плечами:

Я уже больше двух лет с капитаном, и он всегда жил в крепости. Но этот дом построил он, Катарина.

Катарина только разинула рот. Для чего Лэм тратил силы и деньги на строительство дома, если не собирался жить в нем?

— А ты бывал внутри?

— Никогда, ни разу. Он всегда заперт.

Бросив на мальчика таинственный взгляд, Катарина торопливо прошла к дверям. Как Ги и говорил, большие входные двери из мореного дерева, украшенные резными панелями, были заперты.

— И что вы собираетесь делать? — с любопытством спросил Ги.

— Проникнуть внутрь.

Ги широко раскрыл глаза, потом расплылся в улыбке.

— Наверное, у буфетчика есть ключи, но мне он их не даст. И капитан может рассердиться, когда узнает, что мы сделали.

— Пусть О'Нил тебя не волнует. — Мгновение Катарина размышляла. — Не думаю, чтобы буфетчик дал их мне тоже… но попытка не пытка, верно?

Они со смехом повернулись, чтобы идти за ключом, и увидели Макгрегора. Его лицо, как всегда, казалось высеченным из камня, но Катарина заметила в его глазах какой‑то необъяснимый блеск.

Могу я вам чем‑то помочь, леди Катарина? — вежливо спросил он.

За время, прошедшее с момента ее прибытия на остров, Катарина успела изменить свое мнение об этом лысом и грубом с виду великане. Сначала она считала его простым безграмотным искателем приключений, но когда бы он ни обращался к ней, он всегда говорил вежливо и абсолютно правильно, и к тому же его манеры указывали на полученное им прекрасное воспитание. Кроме того, он любил читать и отлично играл не только на волынке, но и на скрипке и флейте тоже. Нет, этот крупный, похожий на быка мужчина был совсем не тем, чем казался. И те несколько раз, когда он счел нужным говорить с ней, он обращался к ней так почтительно, как будто она была дочерью графа или женой Лэма.

— Я желаю попасть внутрь, — царственным тоном произнесла Катарина.

— Никому не дозволено входить в дом капитана.

— Почему?

Он пожал плечами:

— Я не считал нужным спрашивать.

— И у кого есть ключи?

— Конечно у капитана.

А у буфетчика? Макгрегор вздохнул:

Ему не понравится, когда он узнает, что вы заходили в дом.

Улыбка Катарины угасла. Лэму будет совершенно безразлично, если она зайдет в особняк без разрешения, потому что он придет в ярость, узнав о ее побеге. На мгновение она почувствовала грусть. Ей уже сейчас больно было подумать, что они расстаются.

Макгрегор не понял, чем она опечалена, и сказал:

Не расстраивайтесь, миледи. Я вам достану ключи, но вам придется объяснять капитану, зачем вам это понадобилось.

Катарина вскрикнула, не веря своим глазам. Рядом с ней остолбенело замер Ги.

Катарина уставилась на покрытый пылью паркетный пол. Даже во дворце она не видела такого великолепного паркета. Она разглядывала обшитые резным деревом стены и пришла к выводу, что это красное дерево. Резчики знали свое дело — они наверняка не были из поселка внизу. Она прошла по прихожей, разглядывая богатые яркие гобелены и великолепные старые картины в золоченых рамах, и остановилась на пороге обеденной залы.

Стены были обшиты темным дубом. Овальный стол, тоже дубовый, но более бледного оттенка, стоял на тяжелом резном основании с ножками в виде химер. Стол окружали зачехленные кресла, а дубовый пол устилали красно‑золотые персидские ковры.

Два огромных сервировочных стола, тусклые серебряные вазы и супницы, покрытый пылью золотой канделябр. Набравшись духу, она прошла в следующую комнату. Это помещение было меньше, но так же богато обставлено. На стенах висели картины. Окна закрывали тяжелые шторы из ткани с тисненым рисунком. Здесь стояло множество стульев и кресел. Одну стену целиком занимал книжный шкаф, полки которого ломились от книг. И заметнее всего был огромный письменный стол, неизвестно как державшийся на тонких ножках с опорами в виде золотых копыт.

Катарина опустилась в ближайшее кресло. По необъяснимой причине ее глаза наполнились слезами.

— С вами все в порядке, миледи? — шепотом спросил Ги.

— Я не понимаю этого человека.

Ги ничего не ответил, снова со смесью страха и почтения оглядывая комнату.

Катарина осмотрелась, больше не сдерживая слез.

Я его не понимаю, — настойчиво повторила она. — Он притворяется пиратом, но на самом деле он джентльмен. Притворяется дикарем, но он грамотен и неглуп. Он называет этот отсыревший замок своим домом, а рядом стоит дворец, который удовлетворил бы принца крови.

Ги присел рядом с ней на деревянный табурет с кожаным сиденьем, украшенным медной клепкой.

— Он великий человек.

— Он грабит и берет то, что ему не принадлежит, Ги. Он пират.

— Так устроен мир, он сам мне это сказал. Или берешь ты, или отберут у тебя.

Катарина посмотрела на мальчика. Ее пробрал легкий озноб, потому что Лэм был прав. В этом мире правила сила, и она на собственном опыте имела возможность убедиться в этом. Ясно, что Лэм тоже усвоил этот жестокий урок. Она задумалась. Когда же ему пришлось столкнуться с горькой действительностью? Возможно, совсем в раннем детстве, когда Шон О'Нил забрал его от матери.

Тогда многое становилось понятным. Противоречивость его личности и характера, его двойственность, способность быть одновременно пиратом и джентльменом — человеком, которого она хотела и боялась понять.

С тяжелым сердцем Катарина тайком вышла из замка тем же способом, что и несколько дней назад. Одна из молочниц передала ей сообщение: корабль из Белфаста прибыл.

Она поспешила в поселок, вздрагивая от каждого звука, пугаясь каждой тени, боясь и в то же время надеясь, что в любой момент ее догонит Макгрегор или, того хуже, что она лицом к лицу столкнется с Лэмом. Но шотландца в этот день нигде не было видно, а Лэм еще не вернулся с моря.

Встреча с матросом должна была состояться неподалеку от пивнушки на Первой стрит — немощеном проезде, тянувшемся вдоль доков. Катарина заметила его среди пивных бочек, громоздившихся у деревянной стены заведения. Она оглядела улицу, но не заметила ничего необычного — только несколько медленно ползущих телег, спешащие по своим делам мужчины, торговка пирогами с рыбой, слоняющаяся по улице проститутка. Неподалеку от верфи ребятишки играли в мяч. Но через мгновение ее кровь застыла, и по коже побежали мурашки. Рядом с ближайшим доком на якоре покачивался «Клинок морей».

Катарина замедлила шаг, глядя на пиратское судно. На палубе матросы подготавливали корабли к стоянке; грузчики выгружали на причал ящики и бочки. Она принялась вглядываться, надеясь в последний раз увидеть Лэма, прежде чем спрячется на корабле, который должен увезти ее с острова.

Миледи?

Катарина подскочила от неожиданности и тут же облегченно вздохнула, увидев знакомое лицо матроса.

— Вы меня напугали! Когда прибыл «Клинок морей»?

— Этим утром.

Лэм появился несколько часов назад — и она его еще не видела? Может, он все еще на борту, присматривает за разгрузкой награбленного? Она должна бы чувствовать вовсе не обиду, а облегчение оттого, что он не поспешил немедленно встретиться с ней.

— Все готово?

— До самого Белфаста, миледи, — с улыбкой ответил матрос.

Катарина зажмурилась, внезапно охваченная нерешительностью, полная сомнений. Ей не хотелось уезжать, но она была должна. И все же она не могла уехать, не попрощавшись с Лэмом. Однако если она и вправду решилась бежать, она не должна тянуть, ей нельзя возвращаться, чтобы увидеться с ним, — она должна поскорее перебраться на свой корабль. Ей оказалось чересчур легко представить себя в его объятиях, и она подозревала, что если сейчас не уедет, то останется здесь насовсем.

А где капитан Лэм? — хрипло выговорила она. Матрос нерешительно посмотрел на нее. Катарина облизнула губы, пытаясь собрать всю свою решимость уехать — решимость, в которой она до сих пор не сомневалась.

Я здесь, Катарина, — сказал Лэм очень мягко и очень угрожающе.

Катарина почувствовала, что земля уходит из‑под ее ног. Она резко повернулась. Сзади стоял Лэм, холодно глядя на нее. На его запястье висело рубиновое ожерелье, которым она подкупила матроса.

Date: 2015-11-13; view: 275; Нарушение авторских прав