Между Южной Америкой и Западной Европой

Говорится, что Церковь Латинской Америки «с бедными», но бедные не с Церковью. Миллионы из них перешло и переходит ежедневно в секты, решительно антикатолические, исходящие из США, или, похоже, как в Бразилии — происходящие из анимистических и синкретических культур. Если этот темп перехода из Римской Церкви будет продолжаться, то на континенте, который прежде был «наиболее католическим в мире», протестантизм (в своих «официальных» и фанатических версиях американского фундаментализма) станет большинством. Итак, мы встречаемся с одним из тех катастрофических «результатов пастырского и катехизического богословия», о котором столько раз говорил кардинал Ратцингер. На самом деле, если сделать анализ причины «великого бегства» и то, что было сделано на тех землях конфронтации не только с богословскими схемами, но с действительностью, можно придти к выводу, что религиозная жажда Латинской Америки нацелена в обратную сторону, потому что католическое «предложение» ее не утоляет. Одним словом, человечество «тем более в полном мифов пуэбло» не отождествляется с Церковью, которая так подчеркивает свое активное вовлечение в политику, социальные дела, общественную справедливость, земные блага, что оставила в тени свою основную, религиозную миссию.

На самом деле, увлеченный идеями коммунизма священник, или политизированный синдикалист, уже не может обеспечить трансцендентные и вечные нужды и отсюда берется альтернативный поиск того, что сопротивляется компромиссу с реальной действительностью в сектах. Секты провозглашают спасение, которое придет в конце истории во время второго и Славного Пришествия Христа, либо Рая, в который можно войти только через узкие двери смерти.

Конкретные результаты оказались, как обычно, совсем другими, чем предвиденные. Попытка преображения Евангелия в учебник общественно‑политического «освобождения», удобная для богословов, не убедила тех, которые хотели бы внутренне «освободиться» и начали искать ту возможность, в которой можно было ожидать удовлетворения своих нужд почитания, молитвы и надежды на что‑то более устойчивое и глубокое, чем только экономические реформы.

Чтобы удержать бедных при себе, не нужно заниматься чем‑то вроде католического мазохизма, многие монахи, и даже епископы возглавили движение против празднования пятисотлетия открытия Америки в 1492 году. Прислушиваясь к ним, кажется, что лучше было бы позволить туземцам с Америки продолжать их жестокую культуру чем «мучить их» провозглашением Евангелия. Мы стоим перед лицом людей, клевещущих против собственной Церкви и её будущего, без позволения дать ей способность отличать историческую правду от клеветы, «черную легенду» от действительных фактов.

И в то время, когда католики взаимно обвиняют друг друга, индейцы переходят в Северо‑Американские секты, которые имеют намного больше поводов, чтобы ударять себя в грудь. Так как (о чем мы уже много говорили) в отличие от испанской колонизации, которая, несмотря на свои ошибки, смогла привести к взаимному проникновению культур, англосаксы принесли только геноцид, так как для них единственно добрым индейцем был — мертвый индеец.

Тем не менее, протестантские пасторы грингос далеки от самокритики. Провозглашают (на свой лад) Христа, прощение, спасение и жизнь вечную — а именно этого ожидают потомки индейцев. Таким образом, в Южной и Средней Америке около 40 млн. людей отошли от католицизма. И многие другие находятся на этом пути.

Этот разрыв связей с католической Церковью уже до этого произошел у людей, живущих в совсем другой общественно‑экономической обстановке, например, в Голландии. Это свидетельствует об отношениях, происходящих между теми, которые еще остались и пустыней, на которой прежде царствовала одна из наиболее примерных, геройских и полных ревности религий мира. Доказательством этого является письмо, которое лежит на моем столе, посланное по факсу, одним читателем из Амстердама.

Это итальянский профессор, который многие месяцы посветил борьбе в одиночестве, с «католическим» радио и телевидением — КРО (где это определение, как объясняет читатель с некоторых пор нужно брать в кавычки). Руководители КРО решили отметить праздник Рождества фильмом «Имя розы» на основе романа Умберто Эко.

Умберто Эко убеждал меня в нашем разговоре, что этот роман был создан для того, чтобы рассчитаться с католическим прошлым и представить во внушительной форме «трюизм» (слово самого автора) агностических и атеистических сомнений. Между прочим, он высказался как на открытой исповеди: «Повод написания этой книги следующий: многие годы я имел жажду убить какого‑нибудь монаха…» И добавил, что роман является формой манифестации обдуманного католического отступничества в его юношестве.

Эта антихристианская тенденция профильтровалась в написанном слове, благодаря артистическому умению Эко, но в постановке фильма, превратилась в чистую антиклерикальную пропаганду, итоги которой не убедили даже самого автора.

Хороший знаток той эпохи Марко Таргерони, профессор средневековой истории в Университете в Пизе написал: «Представление о Церкви той эпохи, о которой рассказывает фильм, является фальшивым. Фильм в своих экстремальных частях представляет неправдивый образ средневековой Церкви, придуманной гневными антикатоликами в XVIII‑XIX вв. с намерениями исказить полный света период в истории человечества».

Именно ''католическое" голландское телевидение предложило телезрителям этот фильм, чтобы произвести духовный «подъем» ко дню Рождества. Благодаря энергичным общественным протестам моего читателя, еще одного пострадавшего с тонущей голландской Церкви, который хотел быть «маэстро современности», а в конечном итоге окончившего фатально (между прочим, половина детей в Голландии не крещенных) было решено не показывать фильм между 25‑29 декабря. Тем не менее, фильм был показан «католическим» телевидением. Итальянский профессор, однако, убеждает меня, что не зависимо от последствий он не думает прекращать борьбу.

Мы бы не хотели утомлять его, раскрывая, что одним из главных создателей радио‑телевещания, благодаря которому, в конечном итоге, создан этот фильм, является Rete Uno z RAI — телевизионный канал, который в ключе политической разрозненности — должен быть христианско‑демократическим. Более того, первый докторат Honoris causa, который Эко получил, именно за фильм «Имя розы» был признан университетом в Левоне, который по поводу языка и истории поддерживает близкие связи с соседней Голландией.

Университет в Левоне, если кто уже об этом забыл, является одним из старейших и почетных «католических» Университетов.

Уже дважды в этом веке, верующие люди этих государств, с большими пожертвованиями восстанавливали это учебное заведение, сначала после первой мировой войны, а потом после второй. Необходимо поэтому спросить, разве университетские кадры — священники, профессоры и другие знаменитые личности — знают, кто из верующих и в связи с чем обеспечивают им «из скромных пожертвований» хлеб, общественный статус и влиятельность…

Вторично докторат Honoris causa Эко получил от Иезуитского Американского Университета. Даже итальянский Кинематографический Католический Центр хорошо отозвался о фильме, который мой читатель не хотел видеть на голландских «католических» экранах. Поддерживаем его. Однако, разве мы не подвергаемся насмешкам, подобным Дон Кихоту, когда принимаем участие в таких баталиях?