Потерпевший кораблекрушение

Этот текст дошел в единственном экземпляре. Папирус, на котором он записан, в прошлом веке оказался в Эрмитаже. Музейное дело тогда во всем мире было поставлено плохо; у кого папирус был куплен, где был до того найден, кем передан в Эрмитаж – не записали, и происхождение его осталось неизвестным, наверно, уже навсегда. Сколько‑то лет он пролежал на полке, всеми забытый. Обнаружил его великий русский египтолог В. С. Голенищев и в 1906 году опубликовал первый перевод, озаглавив его «Потерпевший кораблекрушение» и назвав «сказкой». С той поры и заглавие, и определение жанра – «сказка» – утвердились в египтологии, а затем перекочевали в популярную литературу, но это только традиция, на самом же деле никто не знает, что это за текст – сказка ли, приключенческая повесть или религиозное сочинение.

В «Сказке» есть несколько очень трудных для прочтения фрагментов, однако в целом ее язык довольно несложен – много проще, чем, например, в повести о красноречивом поселянине. Но это лишь с языковедческой точки зрения; а что касается общего смысла «Сказки» – он туманен и неясен. Толкований предлагалось множество, однако никто из исследователей не привел решающих доказательств в подтверждение своей гипотезы, и, видимо, понимание «Сказки» остается делом далекого будущего, когда обнаружатся новые памятники египетской письменности.

Начало текста не сохранилось. Судя по всему, там рассказывалось, что один из персонажей – предводитель ^[91]– плавал с воинской дружиной на юг, в Нубию, но поручения фараона он там не выполнил и боится грозящей ему кары. Папирус начинается с речи спутника ^[92]: поучая номарха, он рассказывает ему историю своего путешествия на неведомый остров в Красном море, где царствует бог в облике змея. Спутник называет свою историю «подобной» той, что приключилась с номархом; позднее и змей, рассказывая, как погибли его братья и дети, называет это «подобным случаем», и остается только строить догадки, чем «подобны» друг другу эти совершенно разные истории… Кто наслал бурю, бывшую причиной кораблекрушения? Описывая свое морское путешествие, спутник настойчиво подчеркивает, какой опытной была корабельная команда, однако никто не смог предсказать бурю, значит, ее наслал бог‑змей? Но почему же тогда змей дважды спрашивает у спутника, кто он такой и как очутился на острове? Почему змей называет себя «владыкой Пунта» – древнего государства (на территории современного Сомали)? Туманна история гибели змеев; к тому же этот фрагмент можно прочесть несколькими способами. (Главное «мучение» для египтологов вовсе не в том, что какие‑то фрагменты в тех или иных текстах пока не удалось расшифровать, а в том, что многие фрагменты можно прочитать двумя, тремя, порой даже и больше, способами – и любой из них «подходит» и с точки зрения грамматики, и с точки зрения логической последовательности повествования, а смысл во всех случаях получается разный.) Совершенно загадочна горькая насмешка номарха над рассказом спутника…

Египетское парусное судно

В квадратные скобки заключены фрагменты, отсутствующие в подлиннике и добавленные для лучшего понимания текста. Жирным, курсивом выделены фразы, которые в папирусе написаны красной краской. Светлым курсивом выделены две фразы, которые не написаны, но их смысл, по мнению переводчика, должен был возникать в сознании египтянина по ассоциации.

..

..

…Тогда проговорил бывалый спутник:

«Возрадуй свое сердце, предводитель!

Будь крепок сердцем, чтоб не билось в страхе! ^[93]

Достигли мы подворья [фараона];

уже и молот взят, и кол вколочен,

и носовой канат на землю брошен,

и возданы хвалы во славу бога,

и обнял всяк собрата своего.

Команда наша в целости вернулась,

не понесло урона наше войско,

Уже достигли мы границ Вава́т,

[пороги пред] Сенмутом^[94]миновали, –

и вот мы все счастливо возвратились,

достигли мы ее, своей земли!

Послушай же меня, о предводитель, –

мне чуждо понапрасну пустословить:

омойся и возлей на пальцы воду,

чтоб пальцы не дрожали пред владыкой ^[95].

Когда тебя [потребуют] к ответу –

ответствуй!.. Обращаясь к фараону,

владей собой и молви без запинки.

Уста ведь человеку – во спасенье:

их речи позволяют лик закутать^[96]

ради него [и как бы не заметить

его вины]… [А впрочем,] поступай‑ка

ты по веленью сердца своего, –

[как знаешь]. Уговаривать тебя –

такое утомительное дело!..

Я лучше расскажу, как приключилась

подобная [история] со мной.

Пустился в путь я к руднику владыки;

[проплыл по Нилу] вниз [и вышел] в море

в ладье. Ста двадцати локтей длиною

и сорок в ширину она была!

Сто двадцать корабельщиков в ней было

отборных из Египта, повидавших

и небеса, и землю. Их сердца

отважней львов. Пророчили они,

что буря, мол, не близится покуда,

ненастье не сгущается покуда…

И [плыли] мы [вперед] морским [простором],

и, прежде чем мы берега достигли,

[нагнала нас] и разразилась буря.

Поднялся ветер; вновь и вновь вздымал он

волну восьмилоктевой высоты.

Бревном в моей ладье пробило днище, –

тут ей и смерть. Из тех, кто был на ней,

никто не уцелел – один лишь я:

меня волною вынесло на остров.

Три дня я в одиночестве провел,

и только сердце было мне собратом.

Я спал под кроной дерева, в обнимку

с тенистою [прохладою]… И вот

я, наконец, пошел, чтоб осмотреться

и дать своим устам [вкусить съестного].

Нашел я там и виноград, и смоквы,

отборный лук, и финики, и фиги,

и огурцы – [подумать] можно было,

что [кто‑то] их выращивал, – и рыбы,

и птицы были там… Не существует

того, чего там не было!.. Наевшись,

я побросал на землю [остальное] –

столь много было у меня в руках!

[Две] палочки найдя, огонь извлек я,

принес богам я жертву всесожженья, –

и тут [вдали] раздался голос грома.

Подумал я [сперва], что то морская

шумит волна… [К земле] деревья гнулись,

земля тряслась… [И я, объятый страхом,

ладонями закрыл свое лицо.

Но, страх преодолев,] открыл лицо я –

и вижу: это змей.

Он приближался.

Он тридцати локтей длиною был,

а борода – два локтя, даже больше,

а тело позолочено, а брови –

из лазурита, да!.. Он извивался

[и полз] вперед.

И вот он надо мною

разинул пасть. И пал я на живот свой,

[ниц распластавшись]. И промолвил он:

– Ничтожный!^[97]Кто тебя сюда доставил?

Кто?!. Если ты с ответом будешь медлить,

не скажешь [сразу], кто тебя доставил

на этот остров, – дам тебе изведать,

что – пепел ты [и прах]! Ты превратишься

в невидимое нечто [для людей]!

[А я в ответ:]

– Ты говоришь со мною,

но я [от страха] ничего не слышу.

Я – пред тобой, но сам себя не помню.

Тогда меня схватил он своей пастью

и утащил меня в свою [обитель] –

столь сладостное место!.. Опустил он

меня на землю. Цел и невредим

остался я – ни ран и ни ушибов.

И [снова] пасть отверз он надо мною.

И пал я на живот. И он промолвил:

– Ничтожный! Кто тебя сюда доставил?

Кто?!. Кто тебя привел на этот остров,

чьи берега средь волн?

И я поведал,

воздевши руки перед ним [смиренно]:

– Я вот кто: я посланец фараона.

Пустился в путь я к руднику владыки;

[проплыл по Нилу] вниз [и вышел] в море

в ладье. Ста двадцати локтей длиною

и сорок в ширину она была!

Сто двадцать корабельщиков в ней было

отборных из Египта, повидавших

и небеса, и землю. Их сердца

отважней львов. Пророчили они,

что буря, мол, не близится покуда,

ненастье не сгущается покуда…

И все они – один храбрей другого,

И все они – один сильней другого,

И среди них – ни [одного] глупца!

И [плыли] мы [вперед] морским [простором],

и, прежде чем мы берега достигли,

[нагнала нас] и разразилась буря.

Поднялся ветер; вновь и вновь вздымал он

волну восьмилоктевой высоты.

Бревном в моей ладье пробило днище, –

тут ей и смерть. Из тех, кто был на ней,

никто не уцелел – один лишь я.

И я перед тобой… Меня тогда

морской волною вынесло на остров.

И змей сказал:

– Не бойся же, ничтожный!

Не бойся, не бледней лицом [от страха]:

ведь ты меня достиг. Ведь это – бог

жизнь сохранил тебе, тебя доставив

на этот остров Ка^[98]. Не существует

того, чего бы не было на нем:

добра он всевозможнейшего полон!

Ты проведешь здесь месяц, и второй,

и третий месяц, и четвертый месяц;

когда же все четыре завершатся, –

ладья сюда прибудет из подворья,

а в ней – гребцы, знакомые тебе^[99].

Отправишься ты с ними в путь обратный

и встретишь смерть [не на чужбине дальней,

а] в городе родном… О, как приятно,

как сладостно рассказывать [о прошлом]

тому, кого невзгоды миновали!..

…Я расскажу тебе про этот остров:

подобный случай здесь произошел.

Я жил тут [не один] – со мною были

мои собратья и мои потомки.

Всего нас было семьдесят пять змеев –

моих собратьев и моих детей…

Не буду вспоминать про дочь‑малютку,

которую я мудростью добыл…^[100]

Так вот: однажды [яркая] звезда

спустилась. Охватило змеев пламя, –

и не было меня там среди них,

когда они в том [пламени] горели.

Увидев груду трупов, я [едва

от горя не] скончался…^[101]

…Коль силен ты, –

смири [тревогу в] сердце! Ты увидишь

свой дом, ты заключишь детей в объятья,

[любимую] жену ты поцелуешь, –

прекрасней это всех вещей [на свете]! –

и будешь ты в подворье пребывать

среди своих собратьев. Это – будет!

На животе своем я распростерся

и [лбом] земли коснулся перед змеем.

[И так сказал:]

– Тебе я обещаю:

я расскажу владыке фараону,

сколь [велико] могущество твое!

Узнает он, как ты велик! Доставят

тебе корицу, масло, благовонья

и ладан, [воскуряемый жрецами

в] святилищах [богов]; он, [этот ладан],

любому богу даст вкусить блаженство!

Когда я расскажу о том, что видел

и пережил, и о твоем величье, –

тебя восславят в [царственной] столице

перед лицом [великого] собранья

вельмож и приближенных фараона

со всех краев египетской земли.

Я́ для тебя быков предам закланью

и принесу их в жертву всесожженья,

сверну я шеи птицам для тебя^[102],

отправлю корабли к тебе с дарами –

со всякими ценнейшими вещами

Египта, – как и подобает делать

для бога, что в [своем] краю далеком

любовью преисполнен к [смертным] людям, –

а люди и не ведают о том.

И он расхохотался надо мною –

он сердцем речь мою почел за глупость.

Сказал он мне:

– Ты миррой не богат,

лишь ладаном владеешь, да и только;

А я – владыка Пунта, и вся мирра –

моя^[103]. А что до жертвенного масла,

которое, сказал ты, мне доставят, –

его и так на острове в избытке.

[Но главное: ] когда ты это место

покинешь – больше никогда, вовеки,

ты не увидишь снова этот остров, –

как возникает он из волн [морских]…^[104]

…Потом – как наперед он и пророчил –

пришла ладья. Я побежал на берег,

на дерево высокое взобрался

и всех, кто был в ладье, тотчас узнал.

Пошел я доложить об этом змею,

но оказалось – все ему известно.

И он проговорил мне [на прощанье]:

– Здоровым будь, здоровым будь, ничтожный!

Тебе – домой! Ты [вскорости] увидишь

своих детей…

Прославь же мое Имя,

[пусть знают его] в городе твоем!^[105]

Ведь это – то, зачем ты был мне нужен!

На животе своем я распростерся

и руки перед ним воздел [смиренно].

Он подарил мне жертвенное масло,

душистую траву, корицу, мирру,

древесные куренья, мазь для глаз^[106],

хвосты жирафов, [груз] слоновых бивней,

собак, мартышек, павианов, ладан –

большую груду, – и другие вещи

прекрасные, ценнейшие из ценных.

И я все это погрузил в ладью.

Когда на животе я распростерся –

воздать хвалу и благодарность змею,

он мне сказал:

– Два месяца пройдут,

и ты достигнешь царского подворья.

Ты заново начнешь в подворье жизнь

и будешь погребен в своей гробнице^[107].

И вот спустился я к ладье, на берег;

созвал я корабельную дружину,

и там, на берегу, я произнес

хвалу владыке острова [морского].

И вся дружина так же поступила.

И вот [в ладье] поплыли мы на север,

в подворье фараона, и достигли

подворья мы два месяца спустя –

точь‑в‑точь как змей предсказывал когда‑то.

…Потом предстал я перед фараоном

и все дары, что с острова доставил,

я преподнес. И он меня хвалил

перед лицом [великого] собранья

вельмож и приближенных фараона

со всех краев египетской земли…

Тогда я был и спутником назначен,

и слуг ко мне приставил фараон.

Взгляни же на меня, [о предводитель]!

[Взгляни] теперь, когда земли достиг я,

когда я все узрел и все вкусил!

Послушай же меня, [о предводитель];

ведь это мудро – слушаться людей!»

А он сказал мне^[108]:

– Друг! Хитрить не надо^[109].

Дают ли на рассвете воду птице,

которую зарежут поутру?..^[110]

С начала до конца [папирус] этот

записан так, как прочитали в свитке

отменнейшего пальцами своими

писца Аменаа, Амени сына, –

да будет жив он, невредим и здрав!