В зпоху Средневековья

Эпоха Средневековья, длившаяся почти десять веков, не имеет достаточно точной периодизации. Началом этой эпохи считается падение Римской империи (V в.). при этом многие ученые отмечают, что элементы средневековой идеологии, так же, как и средневековой науки, появились значительно раньше — уже в III в. (появление множества таких значительных изменений в культуре, в мироощущении людей не может возникнуть внезапно, при появлении какого-то внешнего критерия)., Выбор же V в. обусловлен тем, что в этот период новая мировая христианская религия окончательно утвердилась в Европе. Окончание средневекового периода связывают, как правило, с XV в., со времени возрождения искусства, светской науки. Первые признаки новой идеологии появились уже в конце XIV в., а говорить об окончательном уходе средневекового мировоззрения можно только в конце XVI — начале XVII вв., после Реформации.

Одной из важнейших характеристик средневековой науки, в частности психологии, была ее тесная связь с религией. Так называемой небогословской, внецерковной науки в то время в Европе не существовало. Ее важной особенностью в этот период было появление сакральность, от которой психология избавилась при переходе от мифологии к научному знанию в VII — VI вв. до н. э. Зависимость от религии снова поставила вопрос о связи и взаимовлиянии знания и веры который и стал важнейшим для ученых на протяжении всего этого периода.

На протяжении почти десяти веков социальная ситуация изменилась, изменилось само общество, его идеология и структура. Говоря о взаимоотношении между религией и наукой, нельзя игнорировать эти изменения, обойти как то положительное, что произошло с богословием, так и отрицательное влияние церковного диктата.

Начало нового этапа в развитии психологии было связано с фактическим изменением ее предмета, так как официальной наукой о душе стало богословие. Поэтому психология должна была или полностью уступить богословию исследование психики, или найти себе некоторую нишу для исследования. Именно в связи с поисками возможности для изучения единого предмета в разных его аспектах происходили основные изменения во взаимоотношениях богословия и психологии.

При появлении христианства ему было необходимо доказать свою уникальность и оттеснить другие религии, несовместимые с ним. С этим связана и нетерпимость к греческой мифологии, так же как и к психологическим и философским концепциям, которые были тесно связаны с языческой религией и мифами. Поэтому большинство психологических школ были закрыты к VI в., а ученые, хранившие знания об античной науке, переехали в Малую Азию, открыв там (в греческих колониях) новые школы. Ислам, распространенный на Востоке, не был столь нетерпим к инаковерию, а поэтому психологические школы там свобод- но развивались. Позднее, к IX — Х вв., когда гонения на античную науку, особенно на теорию Платона и Аристотеля, закончились, многие концепции вернулись в Европу.

Итак, начало этого периода в развитии психологии (раннее средневековье) ознаменовалось тем, что древ- негреческая цивилизация в силу нараставшей социально-экономической деградации общества разрушалась. Постепенно утрачивалась большая часть достигнутых знаний. Жестокие удары по распадавшейся античной культуре наносила христианская церковь, создававшая атмосферу воинственной нетерпимости ко всему «языческому». В IV в. был уничтожен научный центр в Александрии. В начале VI в. император Юстиниан закрыл просуществовавшую около тысячи лет Афинскую школу — последний очажок античной философии.

Христианство, став господствующей идеологией феодального общества, культивировало ненависть ко всякому знанию, основанному на опыте и разуме, внушало веру в непогрешимость церковных догматов и греховность самостоятельного, отличного от предписанного священными книгами, понимания устройства и предназначения человеческой души. Естественное научное исследование природы приостановилось. Его сменили религиозные спекуляции.

После упрочнения господства христианской церкви, к V — VI вв., появилась необходимость внести дополнения в некоторые положения христианства. Нужно было канонизировать постулаты, вытекающие из новых реалий, для того чтобы предотвратить распространение ереси, несущей церкви раскол. Так возник новый этап — патристика (учение отцов церкви, в котором богословие начинает обращаться к знаниям, накопленным в античности).

С этого времени и почти до VII — VIII вв. взаимоотношения церкви и науки снова изменяются, причем церковь становится одним из главных хранителей и распространителем знаний.

Последующие три столетия (примерно до Х в.) историки часто и справедливо называют годами мрака, подразумевая, что отсутствие стабильности, государственной власти, эпидемии делали жизнь людей тяжелой, полной невзгод и опасностей. Фактически единственным очагом стабильности, культуры, надежды на лучшее в то время была церковь, она же объединяла в единое целое разрозненные и враждующие между собой племена и народы. В этот период и зародилось противостояние церковной и светской власти, которое было характерно для Средневековья.

Монастыри становились оплотом науки, в них хранили книги (не только церковные, но и светские, а также труды античных ученых), обучали грамоте. Эти работы изучались и развивались в трудах церковных ученых, обычно работавших при монастырях. Характерной особенностью этого периода было то, что единственными грамотными людьми, как правило, были монахи, а светские люди, феодалы, даже высшая знать, часто не умели писать и читать.

Несмотря на противодействие императоров, власть Церкви была достаточно крепкой, чтобы противостоят любым попыткам пошатнуть ее авторитет. Важным было и то, что в это суровое время монастыри давали защиту, охраняли от голода и многих болезней, от военных грабежей. Этому способствовало и то, что, несмотря на остатки языческих верований, большинство светских властителей также были глубоко верующими людьми.

Такое положение просуществовало несколько веков, однако, уже к VII — 'ЛН вв. оно начало изменяться. С укреплением государств, развитием городов и ремесел мрак начал рассеиваться, у людей появилась надежда на достойную жизнь в настоящем, а не только в загробном мире. Однако, для взаимоотношения науки и религии этот поворот оказался не столь благоприятным, так как духовенство перестало быть единственным оплотом культуры.

В это время стали появляться первые светские университеты: сначала в Болонье, а затем в Париже. Открывались светские школы, что положительно влияло на повышение грамотности: грамотными становились не только монахи, но и аристократия, купцы и ремесленники. Усиление городов с их самоуправлением, для которого необходимо высокое мастерство и выполнение цеховых правил, требовало и новой культуры, нового самосознания человека. Появилась и сильная светская власть, которая подчинила себе церковную.

Именно в это время зародилась схоластика, которая в этот момент была достаточно прогрессивным явлением, так как предполагала не только пассивное усвоение старого, но активное разъяснение и модификацию готового знания, развивала умение логически

мыслить, приводить систему доказательств и строить свою речь.

Тот факт, что это знание уже готовое (то есть схоластика связана с использованием репродуктивного, а не творческого мышления), тогда мало настораживал, так как даже репродуктивное мышление направлено на получение и доказательство знания. Однако, со временем схоластика начала тормозить развитие новых знаний, приобрела догматический характер и превратилась в набор силлогизмов, которые не позволяли опровергнуть старые, неправильные или неверные в новой ситуации положения.

Исследование вопроса о взаимоотношении веры и разума в душе человека, начатое еще Августином Аврелием, было продолжено в работах Иоанна Скота Эригены (ок. 810 — ок. 877 гг.), активно работавшего в этом направлении с начала 840-х гг. во Франции при дворе Карла Лысого. Отстаивая значение разума, в своем трактате «О божественном предопределении» Эригена доказывал, что знание, добытое человеком — наука, является не менее важным авторитетом, чем божественное откровение. На этом основании и построены его доказательства свободы, обретаемой человеком в процессе научной деятельности. Этот трактат был осужден церковными соборами так же, как и последующие его работы, но получил известность и послужил отправной точкой для последующих поколений ученых.

Доказывая тот факт, что общее предшествует единичному, Эригена фактически воспроизвел аргументацию Платона и заложил основы дискуссии о происхождении универсалий. С его точки зрения, так как «общее» предшествует вещам, то, следовательно, содержит их сущность, предназначение. «Общее» Эригены — «душа» Платона или общее понятие в языке. Именно поэтому его позиция считается одной из первых концепций реализма в науке, а его теория получила название — неоплатонизм.

Физиологическая психология Ибн Сины включала достаточно смелые, для того времени, предположения о возможности управлять процессами в организме и даже придавать организму определенный устойчивый склад путем воздействия на его чувственную, аффективную жизнь, зависящую от поведения других людей. В этих положениях заключена важная мысль о способности регулировать внутренние психические состояния человека путем воздействия на его внешнее поведение.

Идея взаимосвязи психического и физиологического — не только зависимость психики от телесных состояний, но и ее способность (при аффектах, психических травмах, деятельности воображения) глубоко влиять на них — разрабатывалась Ибн Синой на основе его обширного медицинского опыта. Имеются сведения о том, что, не ограничиваясь наблюдениями, он предпринял попытку изучить этот вопрос экспериментально.

Сохранились сведения, что он, в ряде случаев, выступал как превосходный психотерапевт, в частности, излечил юношу, который погибал от истощения из нежелания принимать пишу. При лечении использовался прием, который в современной науке называется ассоциативным экспериментом. По изменению пульса этого юноши Ибн Сина, называя различные объекты, установил, какие именно из этих объектов вызывают у него аффект, препятствующий приему пищи.

Ибн Сине приписывают также постановку опыта, который предвосхитил изучение явления, названного экспериментальным неврозом. Двум баранам давали одинаковую пищу. Один питался в нормальных условиях, а около второго стоял на привязи волк. Страх влиял на пищевое поведение барана. Он, хотя и ел, но быстро худел и погиб.

Неизвестно, какое объяснение дал ученый этому опыту, но его схема говорит об открытии роли ошибок, противоположных эмоциональных установок (потребность в пище — с одной стороны, страх — с другой), определяющей роли психики в целом и ее причинном влиянии, обусловливающем процесс возникновении глубоких соматических сдвигов. Все это дает основание видеть в опытах ученого зачатки экспериментальной психофизиологии эмоциональных состояний (заметим, еще задолго до начала собственно научного периода в истории психологии).

Другой известный арабский мыслитель этого периода — Ибн Рушд [Ибн Рошд] (1126 — 1198 гг.) — в латинской транскрипции — Аверроэс. Его основные труды представляли собой оригинальный комментарий к сочинениям Аристотеля. Этот комментарий приобрел значение самостоятельного учения (аверроизма) которое оказало большое влияние на западноевропейскую мысль эпохи Средневековья.

Особенно отметим мысль Ибн Рушда о том, что религию можно рассматривать как верование, содержащее (в иносказательной форме) философскую истину. Он доказывал, что, следуя Аристотелю, необходимо изучать неразрывные связи между функциями opraнизма и теми ощущениями, чувствами, мыслями, которые человек испытывает в качестве процессов, присущих его душе. Будучи придворным врачом, Ибн Рушд тщательно изучал строение человеческого тела и его органов чувств, показав зависимость восприятия окружающего мира от свойств нервной системы.

Главный вывод Ибн Рушда заключался в том, что вместе с распадом тела индивидуальная душа человека тоже уничтожается. Он выдвинул необычное представление о том, что универсальный для всех людей разум сохраняется после распада тела и это свидетельствует о богоподобии человека. Мир вечен и движется по собственным законам, которые логически объясняются. Возможно и опытное исследование природы вещей, в том числе, души человека, и каждый обладает способностями к такому познанию.

Не отрицая индивидуальных способностей, ограничивающих возможности каждого отдельного человека. Ибн Рушд считал, что возможности человека в постижении истины не ограничены, и важно только научить людей правильно мыслить, привить им желание размышлять.

Общая способность к мышлению, познанию мира и его законов, будучи врожденной, присуща каждому человеку, то есть бессмертный разум отделяется от смертной души. Это разделение разума и души было одним из важнейших положений теории Ибн Рушда и стало объектом критики со стороны теологов. Он также подчеркивал, что способность к мышлению является потенциальной. Всеобщий разум, воздействуя на наши потенциальные способности, вызывает в нас мысли. Для их актуализации, осознания необходимы определенные условия, в частности, познавательная мотивация, внешние впечатления, хорошие учителя.

Параллельно продолжался, хотя и гораздо медленнее, процесс исследования психики человека и в Европе, хотя здесь ученые испытывали сильнейшее давление средневековой католической церкви, и как следствие, рассматривали все с точки зрения религии (достаточно лишь обратиться к схоластике средневековья и ее взглядам на систему психики человека).

Многие работы арабских мыслителей уже к концу XII в. были переведены на латинский язык, оказав значительное влияние на дальнейшее развитие европейской научной мысли. Важным фактором оказался и церковный раскол, произошедший в середине XI в. разделивший церковь на Восточную (Византийскую) православную и Западную (Римскую) католическую. С этого времени психологическая наука Западной Европы на протяжении нескольких веков развивалась, мало контактируя с наукой Восточной Европы.

Так, к XI — XII вв. в науке начал возрождаться рационализм, который стал ведущим направлением в психологии и философии Нового времени.

В XII — XIII вв. в психологии возникло направление, получившее название деизм, которое утверждало, что существует две души — духовная, которую изучает богословие, и телесная, которую изучает психология. Таким образом, в психологии обозначился предмет для научного изучения.

Расширение прав науки привело к тому, что к XIII в. теория двух истин (см. учение Авиценны), несколько перефразированная в томизме — теории, разработанной известным богословом Фомой Аквинским (1226 — 1274 гг.) — была призвана защитить веру от научных доказательств. Стараясь не только систематизировать накопленные к тому времени наукой знания, но и примирить богословие с наукой, в том числе с наукой античности, прежде всего, с теорией Аристотеля, последователем которого он являлся, Фома Аквинский «переделал» теорию двух истин Ибн Сины: он считал, что в случае противоречий истина знаний все же уступает вере.

Доказав неограниченные возможности разума в познании мира, в том числе и в понимании самых сложных его законов, божественного Логоса, он выступал против тезиса Ибн Рушда об отделении души от разума. Мышление — это имманентное, главное свойство души, без него душа не существует, а потому невозможно говорить о смерти души и бессмертии разума.

Фома Аквинский был, по сути, последним богословом, уделявшим внимание психолого-философской проблеме. Он отстаивал идею вечности души, а так же невозможность объяснить все ее законы без опоры на теологию. С точки зрения Аквинского, душа человека не просто разумна, но сознательна и этим отличается от бессознательной души животных.

Осознанность характерна не только для разума, но и для других проявлений человеческой души, то есть осознанность — это общее свойство души человека. Именно поэтому после томизма в психологии появилась новая характеристика духовной активности — сознательность, которая противопоставлялась бессознательным проявлениям душевной жизни других живых существ и телесной организации.

Важным моментом был сенсуализм, который Фома Аквинский, вслед за Аристотелем, рассматривал в качестве главного пути познания. Он писал, что для ощущения необходимо тело, органы восприятия. Разум не может обходиться без работы органов чувств, без образов окружающего. Поэтому телесное расстройство неизбежно ведет к расстройству умственному. Образы не создаются самим индивидом вне зависимости от окружающего. Они связаны с внешним миром, а осознаются в качестве собственных при помощи специальной операции сознания, получившей название интенции — направленности сознания и воли на какой-либо предмет.

Понятие об интроспекции, зародившееся у Плотина, — превратилось в важнейший источник религиозного самоуглубления у Августина и вновь выступило как опора модернизированной и теологической психологии у Фомы Аквинского. Работу души последний представил в виде следующей схемы: сначала она совершает акт познания — ей является образ объекта (опущение или понятие), затем осознает, что ею произведен этот акт, и, наконец, проделав обе операции, душа «возвращается» к себе, познавая уже не образ и не акт, а самое себя как уникальную сущность. Перед нами — замкнутое сознание, из которого нет выхода ни к организму, ни к внешнему миру.

Исходя из своего подхода к познанию, Ф.Аквинский примирял и позиции номинализма и реализма, говоря о том, что универсалии есть и в вещах (как проявление общего), и до них — в уме у Бога, и после них — в разуме человека им же сформулированы 5 доказательств бытия бога, описываемого как перса причина, конечная цель сущего и т. п.

Признавая относительную самостоятельность естественного бытия и человеческого разума (концепция естественного права и др.), Фома Аквинский утверждал, что природа завершается в благодати, разум — в вере, философское познание и естественная теология, основанные на аналогии сущего, — в сверхъестественном откровении.

Хотя концепция Ф. Аквинского и получила широкое распространение, к концу XIII в. недостатки схоластики стали настолько очевидны, что все большее число ученых начали рассматривать ее (и богословие в целом) как тормоз на пути дальнейшего развития науки.

Профессор Оксфордского университета Роджер Бэкон (ок. 1214 — 1292 гг.) схоластическим методам противопоставлял науки, которые приносят людям пользу, в отличие от бесплодных рассуждений. Наиболее опасны для человечества не ошибки, а невежество, погружающее мир во мрак, прогнать которое может только знание. Он ратовал за развитие объективного знания, доказывал, что опыт, эксперимент и математика должны быть положены в основу всех наук. Опираясь на взгляды Аристотеля, доказывал, что ощущения являются ведущим психическим процессом, материалом, из которого рождается знание, а потому чисто вербальные методы, схоластические рассуждения не отвечают задаче развития интеллекта.

Сходные мысли о необходимости преодолевать ложные понятия и учиться мыслить развивал Иоанн Дунс Скот (1266 — 1308 гг.). Его учение (скощизм) противостояло доминиканской схоластике — томизму: в противовес Фоме Аквинскому утверждал примат воли над интеллектом и примат единично-конкретного над абстрактно-всеобщим. Он также писал о том, что материальная основа психики объединяет людей в общую группу, так как материя и есть то общее, что существует в вещах, в природе. Отличия объектам придает форма. Так, специфическая форма человеческого тела выделяет его из окружающего мира.

Отсюда, познание должно быть направленно на выделение индивидуального, конкретного в каждой вещи. Такое знание основывается на чувственном опыте, причем познавательный процесс — это процесс активный. Душа, познавая, не только определяется предметом, но и определяется его собственной деятельностью. Разум, продолжая процесс постижения окружающего, обобщает эти данные и связывает их понятия.

Считая, что бытие совпадает с сущностью, Скот доказывал, что все понятия душа черпает из своего активного взаимодействия с внешним миром, так как, постигая бытие предметов, мы постигаем и их сущность. В то же время из этого следовало и то, что все отличающиеся друг от друга предметы различны по своей сущности. Дунс Скот ввел в психологию важное положение об активном характере ощущений и их связи с деятельностью.

В Англии, где социальные устои феодализма подрывались наиболее энергично, появляется номинализм (от лат. «номен» — имя). Он возник в связи со спором о природе общих понятий, или универсалий, суть которого состояла в том, существуют ли эти общие понятия сами по себе, самостоятельно и независимо от нашего мышления, либо представляют собой только имена, реально же познаются лишь конкретные явления.

Самым энергичным проповедником номинализма был профессор Оксфордского университета Уильям Оккам (1285 — 1349 гг.), который продолжил изучение соотношения общего и частного в предметах, а его теория стала одной из последних концепций средневековой психологии. Отстаивая учение о «двойственной истине» (из которого явствовало, что религиозные догматы не могут быть основаны на разуме), он призывал опираться на чувственный опыт; при этом следовало ориентироваться на термины, обозначающие либо классы предметов, либо классы имен, знаков.

Развивая идеи номинализма, Оккам утверждал, что в основе понятий лежат знаки вещей, то есть общее - это язык многих объектов, в реальности его не существует. Понятие не произвольно, оно рассматривается им как результат абстракции, причем эта логическая операция происходит на основании сходства между предметами. Он также писал о существовании понятий разного уровня — одни из них являются знаками вещей, а другие — знаками понятий, то есть знаками знаков. Отсюда и знание он делил на наглядное и отвлеченное.

Оккам известен своим афоризмом, получившим название «бритва Оккама» и гласившим: «Сущности не следует умножать без необходимости». Иначе говоря, если в какой-нибудь науке все может быть истолковано без допущения той или иной гипотетической сущности, то и нет никакой нужды ее допускать. Нет смысла прибегать к объяснению каких-либо явлений многими силами или факторами, когда можно обойтись их меньшим числом: «Бесполезно делать посредством многого то, что можно сделать посредством меньшего».

Это меткое выражение стало основой своего рода «закона экономии» в психологии. Афоризм Оккама оказал значительное влияние на развитие логики и использовался в рассуждениях ученых Средневековья и Нового времени, доказывавших, что душа, как недоказуемая и непостигаемая разумом сущность, должна быть исключена из научного рассмотрения и отдана чистому богословию.

В целом, номинализм способствовал развитию естественно-научных взглядов на познавательные возможности человека. К знакам, как главным регуляторам душевной активности, неоднократно обращались многие мыслители последующих веков.

К кругу традиционных психологических проблем, исследуемых в средневековой науке, относится, прежде всего, изучение процесса мышления и его взаимосвязи с речью. Анализируя становление понятийного мышления, ученые ставили вопрос о происхождении общих понятий — универсалий. Наряду с вопросами о взаимосвязи знания и веры он становился одним из центральных в период схоластики.

При этом реалисты доказывали, что общие понятия реально существуют еще до вещей в уме у Бога. Такой подход перекликается с позицией Платона, утверждавшего, что общие понятия существуют в мировой душе, являясь образцом для реальных предметов.

Номиналисты, напротив, считали, что общие понятия не существуют в реальности, есть лишь слово, которым для удобства общения фиксируют группу сходных предметов.

Основатель концептуализма Пьер Абеляр доказывал, что общие понятия существуют и вне вещей, в уме человека (то есть слово — не только звук, но и значение, которое, оставаясь в названиях, передается людям). При этом он, один из первых, отстаивал верховенство разума над верой, говоря о том, что надо понимать, чтобы верить. Так, к XI — XII вв. в науке начал возрождаться рационализм, который стал ведущим направлением в психологии и философии Нового времени.

На изучение вопросов познания в поздней схоластике и в период Возрождения существенный отпечаток наложили работы не только античных ученых, но и арабских психологов, которые стали проникать в Европу в XII — XIII вв., получая все большее распространение. Наряду с продолжением исследования традиционных для античной науки вопросов, психология Средневековья занимается и новыми проблемами. Прежде всего, к ним относится изучение взаимосвязи психических и соматических болезней, проводившееся известным арабским психологом и врачом Ибн Синой. Эти работы заложили основы современной патофизиологии, впервые вскрыли природу стрессов и их влияние на состояние психики.

В церковной психологии также проводились важные исследования, направленные на изучение способов манипуляции большой массой людей, приемов снижения психического напряжения. Самосознание средневекового человека было почти тождественным сознанию, то есть каждый считал себя членом определенной социальной группы, имеющим те же стереотипы, те же права и обязанности, что и другие. Жесткая иерархия, не дававшая людям возможность изменить свой социальный статус, получить свободу от ограничений, наложенных на них обществом, давала и некоторые психологические преимущества, повышая уверенность людей в себе и в правоте своей позиции, разделяемой группой.

Уверенность в незыблемости существующих правил повышал и тот факт, что люди не имели достаточных знаний о том, что находится за границами их географического мира. Потому представления о нормах и правилах поведения, о ценностных ориентациях, существующих в определенной области, считались абсолютными и обязательными для всех. Уверенность в универсальности и однотипности пути развития личности делала данные нормы чрезвычайно жесткими.

В то же время, отсутствие альтернативных способов социальной адаптации, облегчало этот процесс для большинства людей. Облегчало адаптацию и сознание безграничности жизни человека, так как уверенность в бессмертии души, в возможности повторения, пусть и не полного, жизненного пути давала надежду на исправление ошибок, освобождение от трудностей, бедности, болезней, выпавших на долю человека в земной жизни. Это помогало менее аффективно воспринимать трудности, опасности, смерти близких, повышало психологическую устойчивость многих людей.

Во время социальных катаклизмов, случавшихся достаточно часто, особенно на протяжении VI — Х вв., этих естественных регуляторов психологической стабильности оказывалось недостаточно. Поэтому в церковной культуре были найдены такие способы эмоциональной разрядки, как обряды, исповеди и покаяния, дававшие людям уверенность в возможности очищения, снятия вины за свои поступки, за нарушения правил, неизбежные в реальной жизни, в возможности прощения и искупления тех ошибок, которые были ими сделаны.

Недовольство собой не накапливалось, снималась напряженность от осознания своих грехов, что предотвращало снижение самооценки. Терапевтический эффект этих обрядов был тесно связан с глубокой верой и надеждой на загробное воздаяние, которые служили, в этом случае, основой для катарсиса.

На вере основывались и способы лечения некоторых психологических заболеваний (например, истерии), используемые многими священнослужителями в средние века. Уверенность людей в том, что данный священник действительно может им помочь, приводила к тому, что наложение рук, прикосновение к одежде и т. п. становилось мощным стрессовым фактором, излечивавшим больного. Технология внушения, помогающая при подобных заболеваниях, впоследствии была использована и в психоанализе.

К концу XIV — ХЧ вв. упрочилось положение светской, независимой от богословия психологии, появлялось все больше ученых, обращавшихся к патологической проблематике, но на первый план выходили не вопросы этики, волевого поведения и свободы личности (которые еще долгое время оставались проблемами богословия), а исследования познавательного развития, речи и способностей. Так постепенно психология становилась наукой о сознании и о тех процессах познания окружающего, которые являются преимущественным содержанием сознания.

Знания о психике и путях ее изучения обогатились в Средневековье многими важными данными, в частности, методами экспериментального исследования и регуляции эмоциональных состояний, в том числе и

аффективных реакций. В то же время, полученные результаты требовали осмысления в новых категориях, без обращения к схоластическим проблемам: к проблемам универсалий и вере.

На протяжении длительного времени предметом психологии была душа. Постепенно к функциям души добавилось познание, которое стало одной из важнейших проблем психологической науки. В эпоху Средневековья душа была предметом изучения, прежде всего, для богословия, что существенно сужало возможности ее научного познания. Поэтому, хотя формально предмет психологической науки не изменился, фактически в область исследования в то время входило изучение видов активности тела и особенностей познания, прежде всего, чувственного познания мира.

Регулятивная функция, волевое поведение, логическое мышление считались прерогативой божественной воли, боговдохновенной, а не материальной души. Недаром эти аспекты душевной жизни не были частями предмета научного изучения в концепциях деизма и томизма Ибн Сины, Фомы Аквинского и других ученых.

Подводя итоги развития психологии в Средневековье, необходимо подчеркнуть, что этот период не был однороден по своим достижениям и содержанию психологических исследований. Взаимоотношения веры и науки неоднократно менялись в течение этого длительного отрезка времени, причем, наибольшие гонения на знания и на систему научных доказательств происходили в период ослабления власти церкви, которая, как правило, рассматривала науку не саму по себе, но как источник (или препятствие) для достижения определенных целей.

Если в VI — VII вв. ученым еще ставили в вину ссылки на античных мыслителей, то к XIV — XVI вв., наоборот, критика или непочтительный отзыв об этих теориях мог привести к крупному штрафу или отлучению от кафедры.

Итак, в раннем Средневековье под пластом чисто рассудочных построений, чуждых реальным особенностям психической деятельности, пробивался родник новых идей, связанных с опытным познанием души и ее проявлений. В противовес принятым схоластикой приемам выведения отдельных психических явлений из сущности души и ее сил, для действия которых нет других оснований, кроме воли божьей, складывалась методология, основанная на опытном, детерминистском подходе. Своего расцвета этот подход достиг в следующую историческую эпоху.

Date: 2015-11-14; view: 397; Нарушение авторских прав