Общее введение: апокалиптика как литературно-богословская традиция

Об апокалиптике можно с полным правом говорить если не как о специфическом жанре[1047], то как об особой литературно-богословской традиции. Речь идет прежде всего об иудействе т.н. междузаветной эпохи (последние примерно два-три века до Р.Х. и один-два века по Р.Х.). Это большой пласт, который имеет свои четко выраженные черты и особенности, а с другой стороны – составляет неотъемлемую часть богатого библейско-богословского наследия, как, например, пророческая традиция или традиция мудрости.

Этот пласт или традицию принято называть апокалиптической литературой или апокалиптикой, хотя данный термин почти никогда не был самоназванием:

«Слово «Апокалипсис» как обозначение жанра впервые встречается в Книге Откровения св. Иоанна Богослова. Среди иудейских апокалипсисов 250-х до Р.Х.–132-х годов по Р.Х. только некоторые носят это название в рукописях, и то – как добавление переписчика»[1048].

К упомянутым четко выраженным чертам относятся прежде всего определенные литературные особенности – по аналогии с другими литературными жанрами. Можно говорить о целой системе условностей, символов, правил, свойственных апокалиптической литературно-богословской традиции. Это как будто единый язык, без знания которого читатель ничего не сможет понять или поймет неправильно.

Когда мы читаем любые другие библейские книги (например, пророческие), то если хотим адекватно понять их смысл, должны глубже познакомиться с обстоятельствами: когда и почему именно так выразился тот или иной священный писатель или пророк. Прежде всего это обстоятельства, связанные с конкретной (религиозной, политической, нравственной и т.п.) ситуацией вокруг этого писателя или пророка: мы должны знать о «здесь и сейчас» (точнее, о «там и тогда»). В случае же с апокалиптическими произведениями автор в гораздо большей степени связан именно с общими, характерными условностями апокалиптической традиции, а не только с живой ситуацией вокруг него. Конечно, необходимость писать определяет именно ситуация вокруг, но само написание представляет собой как бы перевод своей вести на условный язык апокалиптики.

В то же время, как уже отмечалось, апокалиптика составляет неотъемлемую часть богатого библейско-богословского наследия. При всей своей специфике апокалиптика – порождение библейской традиции. Например, подсчитано, что 65% всех стихов Откр. содержат ветхозаветные аллюзии, хотя при этом почти невозможно найти прямую библейскую цитату[1049].

Однако в Библию (как в Новый, так и в Ветхий Завет) вошла лишь небольшая часть этой традиции, в то время как гораздо большая по объему ее часть осталась за пределами библейского канона, составив значительный пласт апокрифической литературы.

В Ветхом Завете это прежде всего Книга Даниила, а также отдельные главы других ветхозаветных книг: например, Ис. 24–27(эти главы библеисты часто так и называют: «Апокалипсис Исаии»); целый ряд глав в Иез. и Зах. За пределами ветхозаветного канона остались такие апокалиптические произведения, как Книга Еноха (хотя она цитируется в Иуд. – см. § 51. 3), Завет 12-ти патриархов, Книга Юбилеев и др.[1050]

Откр. – единственная христианская апокалиптическая книга, вошедшая в Новый Завет. Остальные христианские или псевдохристианские апокалипсисы (Петра, Иакова, Павла, Пресвятой Богородицы, еще один Иоанна Богослова и др.) не были приняты в новозаветный канон.

В то же время ряд отрывков других канонических новозаветных книг носят апокалиптический или близкий к нему характер: например, 1 Фес. 4, 16-17или 2 Фес. 2, 1-12. Апокалиптические черты имеет Мк. 13. Вообще христианская весть – как из уст Самого Господа Иисуса Христа, так и из уст Его учеников и первых христиан, – носила ярко выраженный апокалиптический характер (ср. § 15. 3).

Прежде, чем остановиться на конкретных чертах апокалиптики, следует приготовиться к тому, что христианская апокалиптика во многом унаследовала их от иудейства, но при этом наполнила своим, чисто христианским содержанием. Ведь известно, что существует очевидная разница между верой иудейской и верой христианской, хотя при этом Иисус и Его ученики проповедовали на богословском языке иудейства.

В полной мере это относится и к апокалиптике. Появившись и созрев в иудейской среде, новозаветная апокалиптика не может не «соблюдать жанра», но в Христианской Церкви она стала формой христианского Благовестия. Как и во всех новозаветных Писаниях, в новозаветной апокалиптике исключительное и определяющее место занимает Иисус Христос.