Знамения, вера и неверие

Лейтмотив «Книги знамений» – «Час еще на настал». В этот период Иисус проповедует и творит дела (чудеса) – знамения, т.е. знаки Его божественных и мессианских полномочий, поэтому и используется указанное условное название[882]. Знамений семь. Поначалу евангелист даже ведет их порядковый счет:

Так положил Иисус начало чудесам [ЕК более точно: знамениям] в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его (Ин. 2, 11).

Это второе чудо [ЕК: знамение] сотворил Иисус (4, 54).

Знамения, совершенные Иисусом: претворение воды в вино на браке в Кане (Ин. 2, 1-11); исцеление сына царедворца (4, 46-54); исцеление расслабленного при купальне Вифезда в субботу (5, 1-16); насыщение пяти тысяч пятью хлебами (6, 1-14); хождение по водам (6, 15-21); исцеление слепорожденного (9, 1-12); воскрешение четверодневного Лазаря (11, 1-45).

Семь – конечно, немного по сравнению с обилием чудес, о которых говорится в Синоптических Евангелиях (особенно в Мк.). Но это число символичное: оно выражает идею полноты, завершенности. Иоанн не гонится за количеством, он спокойно использует символический смысл числа семь, которое можно понять как обозначение множества тех дел, что творил Иисус. Это дает евангелисту возможность придирчиво выбрать самые показательные знамения. Наиболее впечатляющим является седьмое, последнее знамение – воскрешение Лазаря.

Итог «Книги знамений» евангелист подводит словами:

Столько чудес [ЕК: знамений] сотворил Он пред ними, и они не веровали в Него... (Ин. 12, 37)

Как видим, знамения совершаются с тем, чтобы найти отклик в умах и сердцах слушателей, наблюдателей, очевидцев, и, конечно, читателей Евангелия. Таким откликом может быть ни что иное, как вера в Иисуса как Сына, посланного Отцом. Знамения напрямую связываются с верой, ради которой они совершаются. Одни веруют (см. Ин. 2, 11; 11, 45; 12, 11), а другие – не веруют (см. Ин. 12, 37). Собственно, в этом состоит цель написания Евангелия, как ее видит и формулирует св. Иоанн Богослов. И именно предполагаемым читательским взглядом определяется упомянутый выше тщательный отбор семи знамений. Так он и пишет в конце своего труда:

³⁰ Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. ³¹ Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его (Ин. 20, 30-31).

Кстати, заметно острее и четче переведено в ЕК:

Много и других знамений сотворил Иисус перед учениками Своими, о которых не написано в книге этой. Об этих же написано, чтобы вы веровали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и чтобы, веруя, имели жизнь во имя Его.

Евангелист пишет лишь о том, что необходимо для веры в Иисуса[883]. Св. Иоанн, пожалуй, внятнее других евангелистов передает заботу о вере тех, кто не видел Иисуса, но полагается на свидетельство ограниченного круга учеников-очевидцев. Например, такой мотив явственно слышен в эпизоде с Фомой:

Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие (Ин. 20, 29).

Эти слова непосредственно предшествуют упомянутой концовке.

Знамения – чаще всего повод для беседы или речи Иисуса. Так, насыщение пяти тысяч человек пятью хлебами – повод для беседы о хлебе жизни. Для начала Иисус говорит:

Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать Свою Отец, Бог (6, 27).

Да, человек нуждается в такой пище нетленной, чтобы никогда не алкать. И Он слышит требование:

Подавай нам всегда такой хлеб (6, 34).

Здесь еще один пример того, как Ин. косвенно перекликается с Синоптическим материалом, в который входит повествование об искушении Иисуса в пустыне. Там тоже звучит предложение превратить камни в хлебы, и тема пищи (хлебов), которой алчет человек, приводит к утверждению:

Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4; ср. Лк. 4, 4).

Но в Ин. подобный вывод получает гораздо более полное и категоричное раскрытие, предполагающее безоговорочное принятие Иисуса или Его полное отвержение. Впрочем, все происходит постепенно, по законам беседы, переходящей в спор, так что в конце концов неприятие Иисуса из глухого ропота переходит в открытое неприятие.

Иисус несколько раз повторяет:

Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда (Ин. 6, 35; ср. стт. 48. 51).

Поначалу такие слова Иисуса еще допускают расширительное или образное толкование: Он – Учитель истины и нужно слушать Его учение. Однако и это вызывает ропот (6, 41-42).

Но затем Христос произносит слова, которые прямо указывают на Него как на саму Истину, само Слово, которое нужно вкусить и принять, и никак иначе:

⁵¹ Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира... ⁵³ если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. ⁵⁴ Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. ⁵⁵ Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. ⁵⁶ Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (6, 51. 53-56).

В ответ слышится уже не просто раздражение, а «праведный» гнев по поводу «богохульства»:

Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою? (6, 52)

Беседа о хлебе жизни имеет место задолго до последней Пасхи Иисусовой, но уже здесь отчетливо просматривается евхаристическая тема.

Тут уместно очередное сравнение с Синоптической традицией. Ведь именно с ней связана форма Евхаристии, которая закрепилась в церковной литургической практике. В Синоптических Евангелиях говорится, как на Тайной Вечере, точнее, после Вечери (см. Лк. 22, 20) Христос произнес слова о Теле и Крови, ставшие литургической формулой:

²⁶ Приимите, ядите: сие есть Тело Мое... ²⁷ ...Пейте из нее все, ²⁸ ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26, 26-28и пар.).

В Евангелии же от Иоанна повествование о Тайной Вечере содержит главным образом изложение пространной беседы Иисуса с учениками (Ин. 13–17) и Его Первосвященнической молитвы, без прямого упоминания евхаристических слов[884]. Но зато слова о хлебе жизни в Ин. 6имеют прямое и непосредственное отношение к Евхаристии.

Эти слова по-иному, чем Синоптический материал, но тоже востребованы в евхаристическом богословии Церкви, в ее богослужебной и молитвенной практике. Например, в молитвах Правила ко Причащению, а также как причастен на Литургии в праздник Преполовения Пятидесятницы:

Я#ды1й мою2 пло1ть, и3 пiz1й мою2 кро1вь, во мнЁ пребыва1етъ, и3 а3зъ въ не1мъ, рече1 гдcь.

Кроме того, небезынтересно следующее литургическое наблюдение, в очередной раз свидетельствующее о чуткости и тонком соответствии церковного богослужения к нюансам новозаветного Предания. Если наши полные, т.е. содержащие Евхаристический канон Литургии (святителей Иоанна Златоуста или Василия Великого) базируются на Синоптической традиции с известными установительными словами, то Литургия Преждеосвященных даров, в которой нет Евхаристического канона, использует Иоанново предание. В одной из ее молитв читаем:

Да чи1стою со1вэстiю, непосра1мленнымъ лице1мъ, просвэще1ннымъ се1рдцемъ бж7е1ственныхъ си1хъ причаща1ющесz ст7ынь и3 t ни1хъ w3животворz1еми, соедини1мсz самомнY хрcтY твоемY, и4стинному бг7у на1шему, ре1кшему: я3ды1й пло1ть мою2, и3 пiz1й кро1вь мою2, во мнЁ пребыва1етъ, и3 а3зъ въ не1мъ:

Эти слова не являются установительной евхаристической формулой, они лишь напоминают о смысле ожидаемого Причастия уже освященных Даров. Абсолютно так же, как в Ин., откуда и взяты эти слова, они звучат не на Тайной Вечере, а на временном и ситуативном удалении от нее.

Слова о хлебе, который есть данная для вкушения Плоть Христова, не могут не вызывать смущения, а то и возмущения. Евангелист Иоанн не упустил случая описать такую реакцию:

⁴¹ Возроптали на Него Иудеи за то, что Он сказал: Я есмь хлеб, сшедший с небес. ⁴² И говорили: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: я сшел с небес?.. ⁵² Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?.. ⁶⁰ Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?.. ⁶⁶ С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним (Ин. 6, 41-42. 52. 60. 66).

Все это служит яркой иллюстрацией трудности пути ко Христу – в частности, процесса воцерковления. Необходима своя последовательность, прохождение через этапы принятия веры, так что познание т а инственных вещей возможно лишь тогда, когда обнаруживается согласие веры оглашаемого с верой Церкви. Как видим, в наибольшей степени насыщенное такими тайнами Евангелие от Иоанна содержит красноречивое свидетельство этого рода.

Так обнаруживает себя кризис, критическая точка веры, момент выбора: «какие странные слова! кто может это слушать?» (6, 60) или «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (6, 68).

Кризис как острейшее противостояние веры и неверия всякий раз становится финалом очередного общения (беседы, спора) Иисуса со слушателями. Иудеи хватаются за камни, чтобы побить Его, но Иисус таинственно скрывается (8, 58-59) до тех пор, пока не наступил Его час.

Мы намеренно употребили слово «кризис», взятое из греческого текста Ин. без перевода, хотя в русском языке это греческое слово стало иметь несколько иное значение. Kri/sij по-гречески – «суд». Вместе с глаголом «судить» (kri/nw) они также составляют важную часть терминологии Ин. (3, 17-19; 5, 22. 24. 27. 30; 8, 15-16. 26. 50; 9, 39; 12, 31. 47-48; 16, 8. 11). Явление Иисуса и есть суд (суждение, выявление), который происходит здесь и сейчас, ибо открывается четкая разница между верой и неверием. Такой суд подобен свету, который возжигают, чтобы увидеть вещи такими, какими они являются на самом деле:

Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы (Ин. 3, 19).

Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну (Ин. 5, 22).

На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы (Ин. 9, 39).

Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон (12, 31).

Суд происходит ныне, ибо явился Свет. «Ныне» как требование выбора обращено как к тем, кто слушал Иисуса, так и к читателям Евангелия.