Окрасьте вином ваш молитвенный коврик

великий поэт Хафиз в одной из своих самых известных поэм говорит, что вам следует окрасить ваш молитвенный коврик вином, если так велит ваш учитель.

Этим советом, хотя, может быть, и приводящим в смяте­ние ограниченный ум буквоеда, часто восхищаются суфии – и не только за его поэтическую красоту в персидском оригинале.

Суфии восхищаются этим наставлением потому, что это классический пример многозначности, где точная формула раз­вития представлена в нескольких измерениях. Давайте рассмо­трим отдельно некоторые составляющие, которые вместе дают ту инструкцию и то содержание, что только и может быть названо живым упражнением:

1. Шок: «Окрасьте ваш коврик вином» предназначено шоки­ровать любого, чья вера основана на обусловленности, например, на том, что «Вино может означать только некое зло».

2. Аллегория: вино обозначает внутреннее переживание, по­добное 'мистическому экстазу' в других системах.

3. Повиновение: приказания учителя – абсолютны.

4. Благоприятный момент: учитель приказывает вам сделать что-то, когда это показано для вашего развития. Он не говорит:

«Окрашивай свой коврик постоянно», или «До тех пор, пока не окрасишь свой коврик, ты не можешь быть суфием». Он говорит: «Когда я велю тебе окрасить твой коврик – окрась его».

5. Аналогия: Точно так же, как молитвенный коврик не есть молитва, а, скорее, внешняя вещь, то и вино, на этом уров­не, есть внешняя вещь и, следовательно, вторично. Подобным образом, повиновение учителю, хотя и означает для поверхност­ной личности великую жертву и высокую заслугу, представляет собой лишь грубый и поверхностный уровень во взаимоотноше­ниях между мастером и учеником, как коврик по отношению к молитве и вино по отношению к реальному мистическому переживанию.

6. Разнообразие упражнений: Не сказано: «Окрашивание ко­врика вином – это золотой ключик». Напротив, дан более чем намек, что это только один вид деятельности, одна часть изме­ренной и известной деятельности, которая куда-то приведет. Это наиболее сильный отличительный знак данной системы. До той степени, до которой ученик может сознавать, что он работает внутри сложного и тонкого организма, и только до той степени, он будет способен отойти от грубого фанатизма и поверхност­ности. Последователи 'систем' всегда ищут – или думают, что нашли – единственную практику, или ту самую волшебную палочку, которая даст им то, что они хотят: просветление или что бы там ни было.

Значение этого наставления невозможно переоценить. Оно будет отпугивать и раздражать тех, кто не может извлечь из него пользу. Оно будет совершенно бесполезно для тех, кто хочет превратить суфийский путь просто в культ. Оно будет изобличать и выявлять тех, кто на самом деле просто подражатели или романтики, потому что они не смогут получить пользу от тех терминов, в которых мы проанализировали его.

И все это содержится в нескольких строках чего-то такого, что в воображении литературоведа является, может быть, только лиризмом и поэтическим излиянием человека, который одобряет экстатические процессы.

До тех пор пока действительный дух таких технических материалов, как этот, не оценен учеником, мы не имеем дела с реальным учеником вообще; может быть, с потребителем поэзии, может быть, с последователем, даже позером, который не осознает, что он таков. Но мы не имеем дело с кем-то, кто, при данном условии, может развиваться за пределами внешнего.

Я действительно слышал о людях, которые считали себя учи­телями, и которые пили вино и рекомендовали своим ученикам поступать так же, пытаясь 'следовать словам Хафиза'.

Любому комментарию на такое вдвойне абсурдное подража­тельное поведение не следует быть, я уверен, хоть на сколько-нибудь более высоком уровне, чем шутка:

«Какое действие произвела банановая диета на вашу жену?»

«Ну, она нисколько не худеет, но видели бы вы, как она лазает по деревьям!»