Государство саргонидов

Лугальзагеси, покорив почти всю южную часть Нижней Месопотамии (Шумер), не попытался создать единое государство. Опираясь на традиционную верхушку храмовой и общинной знати шумерских номов, он довольствовался тем, что в каждом принимал из рук местных старейшин местные жреческие или правительские титулы. Борьбу со своими противниками он не довел до конца: победив Киш, не уничтожил лугалей Киша, победив Лагаш, не сумел отстранить от власти Уруинимгину. Шумер при Лугальзагеси представлял собой нечто похожее на военные союзы номов времен Гильгамеша и Агги.

Между тем Лугальзагеси пришлось столкнуться с новым и совершенно неожиданным противником. Это был человек, который в исторической науке условно обозначается как Саргон Древний; он происходил из жителей северной части Нижней Месопотамии, говоривших на восточносемитском языке; на этом языке он называл себя Шаррум-кен, что означает "царь - истинен". Как полагают историки, такое прозвание не было его первоначальным именем: он присвоил его, когда объявил себя царем.

Позднейшие древневосточные легенды единодушно считали Саргона Древнего человеком очень незнатного происхождения, и нет основания сомневаться в достоверности этой традиции. Считали, что он был садовником и приемным сыном водоноса, потом стал личным слугой лугаля Киша, а после поражения, которое нанес Кишу Лугальзагеси, выкроил себе собственное царство.

Саргон не связал свою судьбу с какими бы то ни было вековыми общинными или номовыми традициями; он возвысил почти неизвестный городок Аккаде (где-то, по-видимому, на орошаемых землях, ранее принадлежавших Кишу). До сих пор археологи не могут обнаружить городища, под которым скрывались бы его развалины, но он сыграл в истории Месопотамии большую роль, и значительно позже Саргона Древнего (2316 - 2261 гг. до х.э.) вся область северной части Нижней Месопотамии (между Евфратом и Тигром, включая нижнюю часть долины р. Днялы) стала называться Аккадом, а восточносемитский язык с тех пор и в течение последующих двух тысячелетий тоже назывался аккадским.

Не имея корней в традиционных номах, не будучи связан с их храмами и знатью, Саргон, по-видимому, опирался на более или менее добровольное народное ополчение. Традиционной тактике боя между небольшими тяжеловооруженными отрядами, которые сражались в сомкнутом строю, Саргон и его преемники противопоставили тактику больших масс легковооруженных подвижных воинов, действовавших цепью или врассыпную. Шумерские лугали из-за отсутствия в Шумере достаточно гибких и упругих сортов дерева для луков совершенно отказались от стрелкового оружия; Саргон и Саргониды, напротив, придавали большое значение лучникам, которые были способны издалека осыпать неповоротливые отряды щитоносцев и копьеносцев дождем стрел и расстраивать их, не доходя до рукопашной. Очевидно, либо Саргон имел доступ к зарослям тисса (или лещины) в предгорьях Малой Азии или Ирана, либо в его время был изобретен составной, или клееный, лук из рога, дерева и жил. Хороший лук - это грозное оружие, которое бьет прицельно на 200 м и более, из него можно делать 5 - 6 выстрелов в минуту при запасе стрел в колчане от 30 до 50; на близком расстоянии стрела пробивает толстую доску.

События, которые в Лагаше привели к перевороту Уруинимтины, показывают, что в обществе накопилось много недовольства существовавшими порядками, и Саргон, видимо, повсеместно находил поддержку. Беднейшая часть общинников была заинтересована в укрощении непомерно усиливавшейся номовой знати, а служба в войске Саргона давала многим надежду на социальное и имущественное продвижение, какое в предшествующие времена было таким людям недоступно; да и внутри персонала храмовых и государственных хозяйств существовало достаточно сильное расслоение для того, чтобы и тут нашлись люди, готовые поддержать разрушение номовых порядков. Именно из таких людей происходил и сам Саргон. Объединение страны в единое государство оказалось полезным для развития ее производительных сил: могли бы прекратиться бесконечные кровавые распри из-за каналов и перестройки ирригационных сетей; могла бы упроститься торговля.

Саргон начал, по-видимому, с того, что распространил свою власть на Верхнюю Месопотамию, возможно дойдя до Средиземного моря; затем он предложил Лугальзагеси породниться с ним путем дипломатического брака; Лугальзагеси отказал. Саргон перешел к военным действиям и быстро разгромил своего противника; Лугальзагеси был взят в плен и в медных оковах проведен в торжественной процессии через "ворота бога Энлиля" в Ниппуре. Затем его, вероятно, казнили, а Саргон в короткий срок завоевал все важнейшие города Нижней Месопотамии, в том числе целиком был завоеван и Лагаш; воины Саргона, уже побывавшие у Средиземного моря, теперь омыли оружие в Персидском заливе. Позже его войска совершали и другие походы - в Малую Азию ("Серебряные горы") и в Элам.

Номы при Саргоне сохранили каждый свою внутреннюю структуру. Но отдельные энси превратились теперь фактически в чиновников, ответственных перед царем. Они же объединили в своих руках управление храмовыми хозяйствами, которые также были подчинены царю. Представителей сохранившихся знатных номовых родов, особенно правящих, Саргон и его преемники держали при своем дворе на положении не то вельмож, не то заложников.

Саргон имел свое постоянное войско (причем воины были поселены вокруг г. Аккаде), а также опирался на ополчение. Поэтому он не нуждался в дружинах воинов, сидевших на наделах, которые выдавались из храмовых земель, и они были распущены. Вообще, Саргониды предпочитали выдавать работникам пайки и уменьшили число наделов, выдававшихся персоналу государственных хозяйств. Это позволяло повысить норму его эксплуатации.

Саргон ввел единообразные меры площади, веса и т.п. по всей стране, заботился о поддержании сухопутных и водных путей; по преданию, корабли из Мелахи (Индия) поднимались при нем вверх по реке до пристани г. Аккаде, и среди диковинных товаров здесь можно было видеть слонов и обезьян. Однако этот расцвет торговли продолжался недолго.

Саргон всячески подчеркивал свое уважение к богам, особенно к богу-покровителю Аккаде (он назывался Аба) и к Энлилю ниппурскому, делал храмам большие подарки, стараясь привлечь на свою сторону жречество. Свою дочь он посвятил в жрицы-эн, по-аккадски энту, богу Луны Наине в Ур; с тех пор стало традицией, чтобы старшая дочь царя была энту Наины. Тем не менее отношения между жречеством и царями, особенно при потомках Саргона, видимо, были холодными. Саргониды во всем - в титулатуре, в обычаях, в художественных вкусах - порвали с традициями раннединастической поры; в искусстве место надчеловеческого и потому безликого образа божества - или жреца, предстоящего перед божеством, - заступает образ сильной индивидуальности, каким был сам Саргон и близкие ему люди, своими способностями пробившиеся к могуществу; в устной словесности центральное положение занимает героический эпос. Но только единицы смогли действительно пробиться из низов к власти, да и то лишь в начальный период правления Саргона - потом создалась новая служилая знать, ряды которой не пополнялись; и хотя при Саргоне созывалось, по преданию, собрание его войска, но собственно народные собрания, а также и советы старейшин потеряли всякое значение как органы чисто номовые, а не общегосударственные. В общегосударственном масштабе царь обладал теперь деспотической властью, т.е. не только его собственная власть не вручалась ему никаким другим органом - советом или народным собранием, но и рядом с ним и в помощь ему не существовало никакой законной власти.

Народ это очень скоро ощутил и понял. По преданию, старейшины городов поднимали мятеж еще при самом Саргоне, причем он на старости лет должен был бежать и прятаться в канаве, хотя потом и одолел мятежников. А сыновья Саргона Римуш и Маништушу, правившие друг за другом после него, встретились с единодушным и упорным сопротивлением по всей Нижней Месопотамии. Восставали энси городов и знать, причем теперь их поддержало множество людей разного социального положения; подавляя восстания, Римуш вырезал целые города своей страны, казнил многие тысячи пленников.

Заметим, что и тут, как и в Раннединастический период, мы не обнаружим этнической вражды. Часто называют династию Аккаде семитской, в противоположность более ранним и более поздним, которые якобы были шумерскими. Правда, Саргон и его потомки принадлежали к той части жителей севера Нижней Месопотамии, которая говорила по-восточносемитски (по-аккадски), и естественно, что он в первую очередь возвышал своих земляков, среди которых тоже многие или даже большинство говорили по-аккадски. Однако семитоязычными были уже и некоторые гораздо более ранние династии. Не только в Кише, но и в Уре восточносемитская речь была распространена по крайней мере с начала периода РД III, если не ранее; пожалуй, один лишь Лагаш оставался почти целиком шумероязычным. Но и при Саргоне, и при его потомках, шумерский язык оставался официальным языком надписей и делопроизводства, и лишь на втором месте рядом с ним употреблялся аккадский.

По преданию, Римуша убила тяжелыми каменными печатями знать; как видно, в присутствии царя не полагалось находиться с оружием [1]. Однако, брат его Маништушу продолжал ту же политику. Ему тоже пришлось жестоко подавлять мятежи в собственном государстве. Воспользовавшись тяжелым положением городов, опустошенных резней при его брате Римуше и при нем самом, и желая увеличить государственный сектор хозяйства, Маништушу принудительно скупал землю у граждан за номинальную цену. Существенно, однако, что он не считал возможным просто отобрать эту землю, а проделывал все формальности, существовавшие для покупки земли частным лицом, и совершал сделку при свидетелях как со своей стороны, так и со стороны вынужденных продавцов, а в случае приобретения особо крупных массивов земли, Маништушу испрашивал согласие на сделку у местного народного собрания. Из этого видно, что древние цари не являлись собственниками всей земли государства и для приобретения земельных угодий должны были ее покупать на общих основаниях.

Сделки Маништушу по скупке земли были, по его приказу, записаны на большом каменном обелиске, который дошел до нашего времени. Поскольку в эти сделки вовлекалось большое число людей, текст надписи на обелиске Маништушу дает нам возможность установить структуру нижнемесопотамского общества XXIII в. до х.э. вне государственного сектора.

Выясняется, что и в это время, как и в Раннединастический период, общинники жили большесемейными общинами - "домами", включавшими от одного до четырех поколений и возглавлявшимися патриархами; каждая домашняя община владела своей землей, причем, внутри ее индивидуальные семейные ячейки получали каждая свою долю. Продавать такую долю, всю или частично, можно было только с разрешения большесемейной общины в целом; продавец получал "плату", а его родичи - разные приплаты ("подарки") в личную собственность. Продавать землю большесемейной общины, всю или частично, можно было соответственно лишь с разрешения всех родственных большесемейных общин, патриархи которых происходили от общего предка по мужской линии, причем "плату" получал патриарх определенной общины, а приплаты и угощения - прочие родичи из всех заинтересованных "домов". Наконец, если продавалась земля сразу нескольких "домов", особенно если их мужчины принадлежали более чем к одному роду, требовалось согласие народного собрания территориальной общины или всего нома. Пир народному собранию устраивал покупатель - царь.

Походы, которые еще Саргон совершал в соседние страны (Сирию, Малую Азию, Элам), продолжали и его сыновья. Маништушу совершал походы далеко на восток, он дошел до эламского города Аншан в глубине Ирана, около современного Шираза.

В Эламе в это время процветала цивилизация, весьма сходная с шумеро-аккадской раннединастической. Эламский язык был родствен дравидским языкам современной Южной Индии. Для него под известным влиянием шумерского письма еще в первой четверти III тысячелетия до х.э. было создано особое, пока не дешифрованное иероглифическое письмо, употреблявшееся для хозяйственного учета, по-видимому тоже в храмовых хозяйствах, как и в Шумере.

В целом Элам шел по тому же пути развития, что и Нижняя Месопотамия. Однако область эламской цивилизации охватывала не только наносную иловую равнину рек Карун и Керхе, но и горные местности вплоть до границ нынешних Афганистана и Пакистана, через Элам шел один из путей в страну древнеиндийской цивилизации.

Царям Аккаде, несмотря на ряд походов, вероятно, не удалось по-настоящему покорить Элам, и племянник Маништушу, царь Нарам-Суэн, в конечном счете, заключил с эламитами письменный договор, по которому Элам обязался согласовывать свою внешнюю политику с Аккадским царством, но сохранил внутреннюю независимость. Это первый известный нам в мировой истории международный договор. Он написан по-эламски, но аккадской клинописью, которая с этого времени начала распространяться и в Эламе.

Нарам-Суэн (2236 - 2200 гг. до х.э.) был наиболее могущественным из потомков Саргона, но и его царствование началось с мятежа: граждане древнего Киша избрали правителя из своей среды, и к их восстанию присоединилось множество городов в разных частях обширного государства. Быстрые и решительные действия молодого царя привели его, однако, к победе над восставшими.

Мы относительно мало знаем о других военных событиях времени Нарам-Суэна; по-видимому, он воевал в Сирии, Верхней Месопотамии и в предгорьях Ирана. В Сирии он разрушил мощный ном-государство Эблу, населенную западными семитами и осуществлявшую в здешних местах гегемонию (подробнее см. гл. VIII).

При Нарам-Суэне были доведены до конца перемены в государственном устройстве, начатые еще его дедом Саргоном. Он окончательно отбросил все старые традиционные титулы и стал называть себя "царем четырех стран света"; и в самом деле, столь обширного государства, древность до него не знала. Нарам-Суэн сохранил управление номами - и государственными хозяйствами в них - через энси, но на должности энси он назначал либо своих сыновей, либо чиновников; так, в Лагаше в качестве энси он поставил простого писца.

Серьезные последствия имело то, что Нарам-Суэн поссорился с жречеством Ниппура; вероятно, это было связано, помимо прочего, с вопросами титулатуры: отказавшись от всех титулов, он отказался от жреческого утверждения этих титулов; мало того, Нарам-Суэн впервые был объявлен богом (формально - по решению жителей Аккаде) и потребовал прижизненного культа (раньше цари почитались лишь посмертно - это было частью культа предков). Любой энси должен был теперь на своей печати именовать себя так: "Бог Нарам-Суэн, царь четырех стран света, бог Аккаде, я - такой-то, энси такого-то города, твой раб".

Социальная опора Аккадской династии к концу правления Нарам-Суэна максимально сузилась. Общинники были разорены войнами, карательными походами против городов собственной страны, принудительной скупкой земли; старая знать, видимо, была в большинстве своем фактически истреблена; средний слой государственных работников лишен значительной части наделов и переведен на илотские пайки; жречество испытывало недовольство, очевидно по идеологическим соображениям. На стороне царя осталась только созданная Саргонидами служилая бюрократическая знать. Тут началось вторжение с Иранского нагорья племени кутиев [2] (видимо, родственного современным дагестанцам).

ГУДЕА

С этого момента началось постепенное падение династии Аккаде. Вначале, борьба с горцами шла с переменным успехом, но уже сын Нарам-Суэна должен был, по-видимому, уступить свой титул "царя четырех стран света" царю Элама (который в тот момент был объединен) в обмен на помощь против кутиев. Однако вскоре власть в Месопотамии целиком переходит в руки кутийских вождей. Они называли себя "царями", но, по-видимому, избирались племенным собранием воинов лишь на срок (от двух до семи лет). Кутии разорили своими нападениями почти всю страну, за исключением Лагаша, лежавшего несколько в стороне от главного пути их набегов, и, может быть, Урука и Ура, защищенных полосою болот.

Конечно, кутии не создали своего общегосударственного управления для Нижней Месопотамии; когда они прекратили военный грабеж, то продолжали ограбление в форме даней, которые для них и за них собирали аккадские и шумерские правители.

Гудеа, живший во второй половине XXII в. до х.э. в Лагаше, был сыном жрицы, представлявшей богиню в "священном браке" со жрецом. Поэтому официально он не имел "человеческих" родителей. Однако такое рождение было почетным, и Гудеа был женат первым браком на дочери лагашского энси, а потом унаследовал должность своего тестя.

Политика Гудеа соединяла черты политики традиционных номовых энси с принципами, созданными при династии Аккаде. Он решительно отказался от права собственности правителя государства на храмовые земли, следуя в этом традиции Уруинимгины, а не Саргона и Нарам-Суэна. Но он не вернулся к системе множества храмовых хозяйств отдельных богов, а слил их все в одно общегосударственное (общелагашское) храмовое хозяйство бога Нингирсу. Работников этого хозяйства Гудеа держал в положении илотов на пайке, как при Саргонидах. На строительство нового грандиозного храма Нингирсу он не жалел средств и ради этого ввел новые налоги на все население и новые повинности; к строительным повинностям при нем привлекались иногда даже женщины. В то же время, есть косвенные данные в пользу того, что совет старейшин всего Лагаша имел при Гудеа столь большое значение, что за ним признавалось право избирать правителя.

От кутиев Гудеа откупался богатой данью, зато Нижняя Месопотамия - не только ном Лагаш - почти целиком была в его фактическом распоряжении. Он имел возможность воевать с Эламом и вести торговлю со странами Передней Азии и даже с Мелахой (Индией); ввозил он, по-видимому, исключительно материалы для строительства и богатого убранства храма Нингирсу. От правления Гудеа осталось много памятников. Сын и внук не сумели сохранить его политического положения, и могущество Лагаша уменьшилось.

Date: 2015-11-13; view: 523; Нарушение авторских прав