ЛЕС МИЛОСТИ 7 page. Он занятой человек: десятки тысяч людей во всем мире ждут, когда он уделит им хотя бы минуту внимания

Он занятой человек: десятки тысяч людей во всем мире ждут, когда он уделит им хотя бы минуту внимания. Почему он остановился поговорить со мной? Мне нечего ему предложить, я нищий бродяга, который ночует под деревом.

Этот небольшой знак внимания с его стороны очень сильно подействовал на меня — гораздо больше, чем многие из чудес, которые я видел до этого. Я не мог ни понять, ни объяснить свои ощущения. Возможно, — думал я, — служить проводником доброты и есть самое чудесное из всех чудес.

В течение долгого времени мне не давал покоя один философский вопрос: является ли Бог, в конечном счете, личностью или же Он безличен? Некоторые йоги и философы утверждали, что в Своем высшем проявлении Бог безличен, что у Него нет формы, однако, приходя в материальный мир как аватара, Он на время принимает материальную форму. Исполнив Свою миссию, Он вновь растворяется в Своем бесформенном бытии. Форма и индивидуальность, согласно учению имперсоналистов, являются временным порождением материальной иллюзии. В своем высшем состоянии освобождения душа избавляется от этой иллюзии и сливается с Богом, погружаясь во всепроникающее духовное бытие.

Другие йоги и философы утверждали, что Бог — это Верховная Личность и что Его духовная форма вечна, исполнена знания и блаженства. Получая освобождение, душа вступает в царство Бога, где вечно с любовью служит всепривлекающему Господу.

Я часто размышлял над этим противоречием. Одна из этих точек зрения должна быть ошибочной. Бог может быть либо личностью, либо безличным бытием. Я уважал всех своих учителей, и мне не хотелось считать кого-то из них неправым. Некоторые из них непримиримо отстаивали свою точку зрения, другие, наоборот, воздерживались от споров, ограничиваясь туманными фразами. Я обнаружил, что многие духовные учения в Индии не расходились друг с другом до тех пор, пока не затрагивался этот вопрос.

К какой цели я должен стремиться? — недоумевал я. — Нужно ли мне подняться над двойственностью, чтобы слиться с безличным и бесформенным Богом, или же я должен очищать свое сердце, чтобы служить с безоговорочной любовью Богу-личности в Его вечной обители?

Как-то раз один из гостей задал Шриле Прабхупаде тот же самый вопрос: «Является ли Бог бесформенным и безличным или же у Него есть форма и индивидуальность?» Щебет птиц, визгливые крики обезьян и сигналы рикш за окном — всё разом смолкло в моем сознании. Я весь превратился в слух, ожидая ответа. Шрила Прабхупада сидел, скрестив ноги, на полу. Перед ним стоял низкий столик, на который он опирался локтями, подпирая подбородок сцепленными пальцами. Услышав вопрос, он немного подался вперед; его лицо с опущенными вниз уголками полных губ излучало абсолютное спокойствие. С серьезным взглядом он процитировал стих из Вед и стал объяснять: «Прежде всего, надо понять, что природа Бога непостижима. Верховный Господь сочетает в Себе черты личности и безличного бытия. Вечная истина заключается в том, что Он не имеет образа и формы и в то же время у Него есть вечная, всеблаженная форма».

По моей груди разлилось теплое умиротворение. Шрила Прабхупада поднял указательный палец и продолжал: «Безличная вездесущая энергия Господа называется Брахманом. А Его личностная форма — это Бхагаван, источник всех энергий, который Сам никогда не попадает под влияние иллюзии. Возьмем, к примеру, солнце. Солнце в виде планеты и бесформенный солнечный свет невозможно разъединить — они существуют одновременно. И то и другое — аспекты одного и того же солнца. Точно так же существуют две школы трансценденталистов. Они сосредоточиваются на разных аспектах одной и той же истины. Имперсоналисты стремятся к безличному освобождению в бесформенном сиянии Господа, в то время как персоналисты хотят вечно и с любовью служить всепривлекающей форме Господа. Тут нет никаких противоречий. Подобно этому, душа является неотъемлемой частицей Господа, одновременно единой с Богом и отличной от Него. В качественном отношении мы едины с Богом: мы вечны, полны знания и блаженства, как и Он. Но количественно мы — всего лишь Его частицы, подобно лучу солнца, который представляет собой всего лишь крошечную корпускулу света, хоть и обладает теми же свойствами, что и солнце. Мы одновременно едины с Богом и отличны от Него. Бог — независимый повелитель, но, когда душа злоупотребляет дарованной ей Богом независимостью, она забывает о своих отношениях с Богом и попадает под власть иллюзии, обрекающей ее на страдания».

Откинувшись к стене, он слегка наклонил голову и пристально посмотрел прямо мне в глаза: «Эти две школы — персоналистов и имперсоналистов — описывают разные аспекты одного и того же Бога». Он продолжал объяснять, что Кришна, Его форма, качества, личность и обитель — безграничны, что все истинные религии мира поклоняются одному и тому же Единому Богу и что Бог просто по-разному открывал Себя разным людям в разные времена.

Какой красивый ответ! Несколькими простыми, но мудрыми словами Шрила Прабхупада примирил две, на первый взгляд, противоположных точки зрения. Я слушал его, и слезы благодарности навернулись мне на глаза. Да, теперь все ясно. Сомнение, стоявшее на моем пути, ушло безвозвратно. Я радостно и счастливо заулыбался, и Шрила Прабхупада улыбнулся в ответ — мудро и безмятежно.

Кто-то из гостей спросил: «А правда, что Вы — гуру всего мира?»

Шрила Прабхупада кротко потупил голову и, глядя в пол, ответил: «Я — слуга каждого. Просто слуга».

Я изумился. В этих словах и вообще во всем, что говорил и делал Шрила Прабхупада, не было ни тени притворства. Он всегда оставался абсолютно непринужденным и естественным. Мне вспомнилось смирение моего любимого Ганашьяма, в течение пятидесяти лет жившего в коридорчике рядом с чуланом. Шрила Прабхупада был высокообразованным ученым, блестящим оратором и могущественным йогом; он основал всемирное Движение с тысячами последователей, и каждый день к нему на поклон приходили высокопоставленные лица. Тем не менее он обладал тем же самым неподдельным смирением: «Я — никто. Бог — всё». Самое удивительное заключалось в том, что это смирение наделяло его безграничной уверенностью и решимостью.

После встречи я подошел и протянул Шриле Прабхупаде розу. Он понюхал ее и в знак благодарности склонил голову. Выйдя на улицу, я направился к Ямуне. Простые слова Прабхупады разрешили головоломку, примирив в моем сознании персонализм и имперсонализм. Я не переставал восхищаться его качествами и поступками. Интересно, кто этот удивительный человек? — размышлял я. — Какой он в обычной жизни?

В декабре дни становились все короче, и после захода солнца было по-настоящему холодно. Как-то раз вечером, покрыв голову куском ткани, я отправился к Ямуне по дороге, проложенной паломниками. Вокруг кипела жизнь: павлины и другие птицы пели свои предзакатные песни, крестьяне возвращались с полей домой, а женщины-враджабаси в оранжевых, зеленых и желтых сари плавно скользили по тропинке, неся на головах огромные горшки с водой. Внезапно впереди я различил очертания знакомой фигуры. Это был Шьямасундара — тот самый вайшнав, что накормил меня освященной пищей в Амстердаме, а потом заботился обо мне в Бомбее. Даже со спины я распознал этого высокого американца, личного секретаря Шрилы Прабхупады. Его правая рука была опущена в мешочек с четками — он повторял мантру, идя к реке. Я ускорил шаг, чтобы догнать его, и окликнул по имени.

Он обернулся и, узнав меня, расплылся в улыбке:

«А, это ты, Ричард! Или как теперь тебя зовут?»

«Некоторые называют меня Кришнадасом».

Он обнял меня за плечо своей длинной рукой: «Кришнадас, я слышал, что ты уже несколько месяцев живешь во Вриндаване. Я так рад увидеть тебя снова».

Пока мы стояли с ним на тропинке, обмениваясь любезностями, у меня возникло предчувствие, что через какое-то время этот человек займет в моем сердце особое место. Мне казалось, что мы знакомы с давних пор. «Ты очень понравился Шриле Прабхупаде, — сообщил Шьямасундара. — Он часто о тебе спрашивает».

«Как тебе повезло, что ты путешествуешь вместе с ним! — восхитился я. — Каждый день рядом с ним — мне трудно даже представить себе...»

«Да, — чуть смущенно рассмеялся он. — Иногда я щиплю себя, чтобы удостовериться, не снится ли мне все это. Я нахожусь рядом с ним почти четыре года, но с каждым днем он словно становится все моложе и красивее. Он всегда свеж и бодр, но я ни разу не видел, чтобы он спал!»

«А как вы встретились?» — поинтересовался я. Мне очень хотелось узнать о Прабхупаде как можно больше, чтобы понять, почему другие решались так кардинально изменить свою жизнь и идти за ним.

Мы сели на берегу реки, и Шьямасундара, скрестив ноги и медленно раскачиваясь всем телом, стал рассказывать: «Это произошло в Сан-Франциско, на Хейт-Эшбери, в январе 1967 года. Мы с друзьями устроили грандиозную вечеринку в танцполе „Авалон“. Мы назвали это представление „Мантра-рок-данс“. Народ собрался, чтобы поприветствовать Свами в честь его приезда на западное побережье. В „Авалоне“ в тот вечер играли буквально все: Grateful Dead, Дженис Джоплин, Jefferson Airplane, Canned Heat, Quicksilver, Moby Grape. Пришли даже Аллен Гинсберг, Тимоти Лири и Кен Кизи. Короче, собрались все герои хиппи». От возбуждения Шьямасундара стал раскачиваться еще сильнее: «Представь себе: всё вокруг озаряется пульсирующими вспышками света, гремит рок-н-ролл, зал набит битком, кругом дикие длинноволосые ребята, большинство из них — под кайфом. И вот, ближе к полуночи, на темную сцену тихо поднимается Шрила Прабхупада. Он садится на специальный помост и поджимает под себя ноги. Весь народ затихает. А Шрила Прабхупада смиренно начинает петь мантру Харе Кришна. Прожектор находит его, освещает, и мало-помалу вся толпа начинает ему подпевать. Тогда, одна за другой, на сцену поднимаются все эти рок-группы и присоединяются к нему. В течение двух часов Прабхупада вел самый невероятный киртан, какой только можно себе вообразить. А когда он встал и принялся танцевать с воздетыми руками, сердца тысяч людей были покорены. Как он выразился потом: „Я из хиппи сделал хэппи“[13]».

Я попытался представить себе Шрилу Прабхупаду на Хейт- Эшбери — в мировой столице движения хиппи. В 1968 году мы с Гэри провели там некоторое время. Это был свой особый мир, населенный хиппи-пацифистами, мечтателями с горящими глазами, торговцами наркотиками, наркоманами, туристами, антер-пренерами и байкерами — «Ангелами Ада», которые с грохотом носились по всей Хейт-стрит на своих хромированных «харлеях». Как я ни старался, я не мог себе представить почтенного садху из Вриндавана живущим в этом бедламе. «И как долго он там пробыл?» — спросил я.

«Четыре месяца. Он жил с нами, молодыми американцами. Мы почти не понимали, о чем нам толкует Свами. Единственное, что нам было ясно, — это то, что мы в полном восторге от этого замечательного человека, который сидит у себя в крохотной квартирке под прачечной самообслуживания и с радостью встречает каждого, кто заходит к нему. Особенно меня покорило в нем то, что он постоянно шутил. Иной раз он смеялся так, что по щекам его начинали течь слезы».

На речном берегу начинало темнеть. Становилось холодно. Из деревни потянуло дымом от очагов, на которых местные жители готовили ужин. Я предложил пройтись вдоль реки в сторону Кеши-гхата,

Мы поднялись, и Шьямасундара отряхнулся от пыли. Пока мы шли, он рассказывал, как Прабхупада покорил сердца «битлов», в особенности Джорджа Харрисона. Бхакты так близко подружились с этими кумирами публики, что месяцами жили в доме у Джона Леннона. «Разве без вмешательства высших сил такое могло произойти?» — спросил Шьямасундара.

В ответ я просто улыбнулся.

«Главное, что Прабхупаде ничего не надо было от этих ребят. Он просто хотел раскрыть им тайну жизни. На первой же встрече с Джоном и Джорджем Прабхупада заглянул им прямо в сердце. Невозможно было устоять перед ним, когда он очень просто рассказывал, что Кришна — это Верховная Личность, описывал, как Он выглядел, что Он говорил и делал, как Кришна любил музыку, песни и танцы. А потом Шрила Прабхупада пообещал им, что в один прекрасный день они тоже встретятся с Кришной лицом к лицу».

Мне сложно было поверить, что здесь, во Вриндаване, гуляя по берегу Ямуны, я слушаю рассказы о «битлах». Мне оставалось только рассмеяться.

Шьямасундара, разволновавшись, остановился, чтобы рассказать еще одну историю. Слезинка скатилась по его щеке, и, запинаясь, он продолжал: «Помню, как у входа в комнату Прабхупады, перед самой первой встречей с ним, Джордж шепнул мне, что волнуется сильнее, чем когда выходил на шоу Эда Салливана или встречался с Элвисом. Но вот он открывает дверь и кланяется. И Прабхупада радушно приветствует его. Со стороны казалось, будто встретились два старых друга и продолжили свой давний разговор. После встречи я провожал Джорджа, и он, обернувшись ко мне, сказал: „Да, Прабхупада — это что-то!“»

В последний раз я слышал рок-н-ролл больше года назад. Живя в тысячах километров от дома, в далекой индийской деревушке, я почти забыл, что это такое. Но мне очень понравилось, что Джордж Харрисон с такой серьезностью отнесся к духовной жизни. Я сразу же проникся к нему симпатией, как к брату, с которым у нас были одни и те же идеалы. Как тесен этот мир и как прекрасен, — подумал я.

Сидя на ступенях Кеши-гхата со своим новым другом, я увидел, как по небу на севере пронесся метеор. Шьямасундара возвел глаза к небу и принялся рассказывать мне о поездке Шрилы Прабхупады в Россию. В те годы никто не мог проникнуть за «железный занавес», но Кришна вновь проторил дорожку для Своих верных слуг, откликаясь на их желание.

«Мы не знали, как все сложится. У нас не было даже нормальной еды. Мы остановились в тесных, тускло освещенных гостиничных номерах, и все вокруг было пропитано страхом. Люди ходили подавленные и мрачные. Я думал: „Что тут делать целых пять дней?»

Шьямасундара продолжал вспоминать, как бродил возле Красной площади и прямо на улице познакомился с сыном индийского посла и русским юношей Анатолием, который согласился придти в гостиницу, чтобы увидеться с гуру.

«Анатолий провел с Прабхупадой три дня, с утра до вечера впитывая, словно губка, все то, чему его учил Прабхупада. Прабхупада с присущим ему очарованием и мягким юмором рассказал Анатолию о практике сознания Кришны. При этом он не упустил даже малейших деталей. Потом мы с Прабхупадой уехали из Москвы. Но посеянное им семя начало давать всходы, и сейчас учение Кришны, словно лесной пожар, распространяется подпольно за „железным занавесом"».

Глядя на горизонт, из которого к нам текла река, я вспомнил, как в Америке нас с детства учили бояться русских. В нашей школе практиковались учебные боевые тревоги, во время которых мы прятались под партами, на тот случай, если Россия нападет на Америку. Некоторые из наших соседей, те, что побогаче, построили у себя во дворах настоящие бомбоубежища с запасом продуктов. Люди в Америке в любой момент ожидали нападения со стороны СССР. И вот, в самый разгар холодной войны, Шьямасундара со Шрилой Прабхупадой едут в Москву, где, как ни в чем не бывало, рассказывают русскому юноше о пути бхакти-йоги.

«А зачем Шрила Прабхупада привез вас, своих западных учеников, в Индию?» — спросил я.

Перед тем как ответить, Шьямасундара задумчиво посмотрел вдаль: «Прабхупада часто говорил нам, что истинная религия в этой стране исчезает; люди здесь больше не стремятся к Богу, им нужны телевизоры и автомобили. (Я сразу вспомнил того лжегуру из Джанакпура, который мечтал стать богатым американцем.) Поэтому, как мне кажется, Прабхупада вернулся сюда с несколькими учениками, чтобы сказать жителям Индии: „Смотрите, у этих западных юношей и девушек есть всё — и телевизоры, и автомобили, да в таких количествах, что вам и не снилось. Но они не были счастливы, пока не нашли Кришну. У вас же есть Кришна, и это то, что им нужно. Поэтому дарите Кришну всему миру“. Прабхупада часто говорит, что индийская философия в сочетании с американским богатством могут принести благо всей планете. Он называет нас, своих западных учеников, „танцующими белыми слонами"!»

Я рассмеялся и задумался об этой удивительной идее: соединить восточную философию с западными капиталами и технологиями. Я понял, что до этого момента мои собственные поиски Бога настолько занимали меня, что мне даже в голову не приходило делиться духовными сокровищами с другими людьми. Я спросил: «И как же индийцы воспринимают вас?»

«Здесь, в Индии, куда бы мы ни приехали, нас везде встречают с распростертыми объятиями. Но не все понимают Шрилу Прабхупаду. Кто-то осуждает его или даже грозится убить за то, что он дает духовное посвящение жителям Запада, игнорируя кастовую систему, или за то, что Шрила Прабхупада позволяет женщинам служить на алтаре в храмах».

Эти слова произвели на меня сильное впечатление. Во время своих странствий по Индии я с грустью видел, что выходцы из низших каст и женщины часто подвергаются здесь унижениям. Поэтому борьба Шрилы Прабхупады с этими пережитками прошлого восхитила меня.

Шьямасундара заключил: «Шрила Прабхупада — настоящий революционер». Зачерпнув из реки пригоршню воды и освежив лицо, он поднялся и потянулся: «Кришнадас, я так рад нашей встрече. Скажи, что я еще могу сделать для тебя?»

«Мне ничего не надо, — ответил я и тоже поднялся, — я очень благодарен тебе». Я положил руку ему на плечо: «Но я отнял у тебя так много времени. Увидимся завтра на лекции».

Шьямасундара улыбнулся: «Спасибо. Ты прав. Мне пора возвращаться». Он нагнулся и взял меня за руки: «Шрила Прабхупада будет очень рад узнать о нашей встрече».

Провожая его взглядом, я ощутил внутри огромную благодарность и, вместе с тем, все возрастающее любопытство.

В бесценные тихие мгновения перед самым рассветом на берегу Ямуны само собой приходило ощущение близости Бога. Поднявшись, я отправился на утреннюю лекцию.

«Все вокруг нас может быть одухотворено, — начал Шрила Прабхупада, как будто угадав мои мысли при пробуждении. — Всё есть энергия Господа. Но когда мы забываем о связи какого-то объекта с Богом — это называется материальным сознанием. А когда мы видим, что все связано с Богом, и используем все в служении Ему — такое сознание называется духовным». Чтобы проиллюстрировать свои слова, Прабхупада постучал по микрофону: «Возьмем, к примеру, этот микрофон. Если использовать его для исполнения песен о мирской любви, он материален. Но, если использовать его для прославления Господа, он одухотворится. Это вопрос сознания. Мы хотим использовать всё окружающее нас в духовных целях. Бхакти-йога — это искусство преобразования материальной энергии в духовную. Бхакти, преданность Богу, превращает материю в дух».

Слова Прабхупады до основания сотрясли мой мир. Мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног. Это настоящая революция, — изумился я. — Его идеи опровергают привычный для меня взгляд на отречение от мирского. Я полагал, что отречься от мира — значит отказаться от всего и довольствоваться лишь самым необходимым для жизни. Но, честно заглянув в свое сердце, я вынужден был признать, что там незаметно поселилась гордыня. Я гордился тем, как жил все это время в Индии, и втайне считал свой образ жизни заведомо лучше всего того, чем жили люди на Западе. Неужели все мое отречение от мира было всего лишь очередным порождением эгоизма, который заставляет человека обманывать самого себя, помогая ему ощущать превосходство над другими? У меня словно выбили почву из-под ног. Конечно же, легко считать духовной красивую природу Вриндавана или храмы с божествами. Но микрофон? Я вспомнил, как осуждал западных учеников Прабхупады за то, что они пользовались фотоаппаратами и магнитофонами.

Как же глупо было с моей стороны смотреть на них свысока и считать себя лучше только из-за того, что я вел аскетичный образ жизни.

Теперь я понимаю, что отречение от мира подлинно лишь в той степени, в которой оно пробуждает в человеке смирение, уважение и любовь.

Всего несколькими словами Шрила Прабхупада разбил мою иллюзию. Мое эго было расплющено, но я чувствовал благодарность.

Говорится, что святой человек может быть нежнее лепестков розы, но иногда он разит, как удар молнии. В то утро один из гостей начал оправдываться, защищая собственную безнравственность и духовную слабость. Шрила Прабхупада долго слушал, а затем возвысил голос, так что тот зазвучал, как гром: «Если ты слаб, стань сильнее! Без решимости человек становится тряпкой. Чем ты лучше животного?» Гость сдулся, как проколотый воздушный шарик. Склонившись перед Прабхупадой, он заверил его, что отныне не будет делать дурных вещей. Когда было нужно, Шрила Прабхупада мог говорить очень резко. При этом все видели, что им движет желание помочь человеку исправиться. Его слова, острые, словно скальпель в руках опытного хирурга, резали только для того, чтобы исцелить. Сам он говорил об этом так: «У духовного учителя должна быть отвага британского полководца и сердце бенгальской матери».

Шрила Прабхупада продолжал говорить, обращаясь ко всем собравшимся, и голос его зазвучал почти умоляюще: «Падающая из облаков капля прозрачна. Но, соприкоснувшись с грязью, она теряет свою прозрачность. Вернуть воде ее первоначальную чистоту можно, отфильтровав от нее грязь. Подобно этому, наше сознание изначально чисто, но, соприкоснувшись с материальной энергией, оно утратило свою прозрачность. Повторяя имена Бога, мы можем восстановить наше естественное, блаженное состояние». Он объяснял, что мы должны отказаться от сектантских взглядов и понять, что у Бога есть много имен, в каждое из которых Он вложил Свои божественные энергии. «Имя Кришна означает „всепривлекающий“, — объяснял Прабхупада. — Он всепривлекающий, потому что Он — изначальный источник красоты, знания, силы, богатства, славы и самоотрешенности. Если у человека есть хотя бы крупица одного из этих качеств, его считают великим. Бог — велик, потому что Он — источник всех этих достояний и обладает ими в безграничной степени. Вот что значит быть Верховной Личностью Бога».

Затем он объяснил, что путь бхакти очень естественен. Чем больше мы слушаем о Кришне, тем сильнее в нас пробуждается дремлющее влечение к Нему. Основу практики бхакти составляет слушание рассказов о Кришне и воспевание Его святых имен. В той степени, в какой в нас пробуждается любовь, в той же степени у нас возникает и стремление служить. Я часто слышал слова: «Бог велик», — но объяснение Его величия, данное Шрилой Прабхупадой, так поразило меня, что у меня по всему телу забегали мурашки.

Вечером я сидел на холме у подножия храма Мадана-Мохана. Глядя сверху на Ямуну, я читал молитву, написанную Шрилой Прабхупадой в тот день, когда он приплыл на грузовом судне к берегам Америки. Ему было почти семьдесят лет. Во время плавания он перенес несколько тяжелых сердечных приступов. При себе у него было всего семь долларов в индийской валюте, и он никого не знал за пределами Индии. После тридцати дней плавания корабль причалил в порту Бостона. Там, в бостонской гавани, Шрила Прабхупада написал молитву, обращенную к Кришне. Спустя несколько лет его ученики случайно нашли эти записи в старом чемодане.

На вершине холма, где я сидел, было тихо. Шелестела листва деревьев на ветру, издали доносилась перекличка лодочников, где-то мычали коровы. В глубоком сосредоточении я медитировал на несколько строф из этой молитвы, которая стала называться «Молитвой на,,Джаладуте“»:

Мой дорогой Господь Кришна, Ты необыкновенно добр к этой никчемной душе, но я не знаю, зачем Ты привел меня сюда. Теперь можешь делать со мной все, что пожелаешь.

Я догадываюсь, однако, что здесь у Тебя есть какое-то дело, иначе зачем бы Ты привел меня в это место?

Так или иначе, о Господь, Ты привел меня сюда, чтобы я рассказал о Тебе этим людям. И теперь, мой Господь, только от Тебя зависит, чем закончится эта попытка — успехом или неудачей. На все Твоя воля.

О духовный учитель всех миров! Я могу только повторять Твои слова. Сделай же, если Ты того желаешь, так, чтобы люди поняли меня.

Только по Твоей беспричинной милости слова мои обретут чистоту. Я уверен, что, проникнув в сердца людей, это духовное послание наполнит их радостью и избавит их от всех страданий.

О Господь, я — марионетка в Твоих руках. И раз уж Ты привел меня сюда танцевать, так заставь, заставь меня танцевать, о Господь, заставь же меня танцевать, как Ты того хочешь.

У меня нет ни преданности, ни знаний, но я твердо верю в святое имя Кришны. Меня назвали Бхактиведантой, и теперь, если будет на то Твоя воля, Ты можешь оправдать истинный смысл этого имени.

Самый злополучный и ничтожный нищий,

А. Ч. Бхактиведанта Свами, на борту корабля

«Джаладута», пирс Содружества,

Бостон, штат Массачусетс, США.

18 сентября 1965 г.

С вершины холма я наблюдал, как Ямуна несет свои воды по равнине. Размышляя о словах Шрилы Прабхупады, я невольно стал проводить параллели между моим нелегким путешествием из Америки в Индию в поисках учителей, которые могли бы открыть мне знание о Боге, и невероятным плаванием Шрилы Прабхупады из Индии в Америку — в поисках учеников для того, чтобы передать им знание о Боге.

Похоже, — думал я, — что Бог раскрывает миру настоящую любовь через тех, кто любит Его. В молитве Прабхупады сквозило смирение, идущее из сердца человека, который оставил всё ради духовного блага других. Пожилой человек, перенесший сердечные приступы, без денег, один в чужой стране — он просил Бога только об одном благословении: быть инструментом Его милосердия.

Ранним утром следующего дня, разбуженный перезвоном далеких храмовых колоколов, я долго лежал на берегу реки, глядя на утреннюю звезду и вспоминая строки, прочитанные мною прошлым вечером. Сегодня наступал восьмой — последний — день пребывания Шрилы Прабхупады во Вриндаване. Как обычно, я вошел в ледяную воду и, стоя по самые плечи, стал произносить молитвы. В мягком лунном свете были видны силуэты шпилей отдаленных храмов. Небеса, будто укутанные пуховым одеялом, хранили глубокое молчание. Одиночество было моим единственным спутником в этот час. Дрожа от холода, я сложил ладони и стал молиться, прося Шри Радху и Кришну помочь мне. Затем я выбрался на берег, отжал воду из одежды и, продолжая дрожать от холода, опять надел ее на себя. Сев, я стал повторять на деревянных четках святые имена Бога, все время размышляя о предстоящем отъезде Шрилы Прабхупады из Вриндавана.

Часом позже я шел по темным вриндаванским переулкам, горя желанием услышать последнюю лекцию Прабхупады. Повсюду, разгоняя предрассветную тишину, звонили храмовые колокола. Из каждого храма доносилось пение верующих. Торговцы открывали свои лавки. Придя на место, я сел на пол. Зал был полон учеников и гостей, которые негромко пели Маха-мантру под аккомпанемент глиняных барабанов и ручных тарелочек. Люди ежились от холода. Некоторые были одеты в шерстяные шапки и свитера, другие кутались в пледы. В помещении курились сладкие сандаловые благовония, но их сладость не могла перебить витавшей в воздухе горечи предстоящей разлуки: никому не хотелось, чтобы Шрила Прабхупада уезжал из Вриндавана.

Когда Шрила Прабхупада вошел в зал, киртан зазвучал было громче и быстрее, но резко оборвался, как только он сел на свое место на возвышении. Лучи восходящего солнца проникали в окна и заливали мягким светом его фигуру. Снаружи попугаи выводили свои рулады, и к этой птичьей симфонии добавился перезвон небольших латунных тарелочек, которыми Шрила Прабхупада стал отбивать ритм. Прикрыв глаза, он запел красивую молитву: «Джая Радха Мадхава Кунджабихари, Гопиджана-валлабха Гиривара-дхари». Он пел о любви между Богом и душами, предавшимися Богу, а я вслушивался в голос своего сердца. Любовь Шрилы Прабхупады к Богу побеждает меня.

Голос Шрилы Прабхупады вливался мне в уши и проникал в самое сердце. Я вдруг понял, что все события моей жизни вплоть до сегодняшнего дня предназначались только для того, чтобы подвести меня к этому моменту. В глубине сознания окрепла уверенность: да, Бог наконец показал мне моего гуру. Я почувствовал, как душа моя поднимается и кружится на огромной волне веры, а затем стремительно летит в океан благодарности. Такого со мной еще никогда не было. Радость затопила мое сердце.

Я вспомнил о своей первой встрече со Шрилой Прабхупадой в Бомбее. Уже тогда внутренний голос шепнул мне: «Это твой гуру!» Но в тот момент у меня еще не было ни уверенности, ни готовности подчиниться этому голосу. Поэтому, пока ум мой боролся с сердцем, я отогнал от себя это чувство и продолжил свои поиски. В конце концов поиски привели меня во Вриндаван, к Кришне. И вот сейчас сила, бесконечно превосходящая силу моего ума и сердца, примирила их между собой. Да, да, — громко билось мое сердце. Мои поиски, начавшиеся на другом конце Земли — в Хайленд-Парке, штат Иллинойс, — наконец привели меня к стопам моего гуру. В этот момент я понял, что в жизни моей не может быть никакой другой цели, кроме желания помогать Шриле Прабхупаде распространять любовь Бога по всему миру. Мне захотелось стать пусть самым ничтожным, но инструментом этой миссии любви и сострадания.

В уме стали всплывать другие события моей жизни. Мне вспомнился египетский мистик в Гималаях, который предрек: «Терпеливо продолжай свои поиски. Высшие силы помогут тебе узнать того, кого ты ищешь. Верь мне. Это судьба. Твой учитель обязательно придет к тебе». Теперь его предсказание сбылось.

Date: 2015-11-13; view: 279; Нарушение авторских прав