Глава одиннадцатая. Соломон с тревогой огляделся вокруг, до сих пор сжимая потеющими руками оружие мятежников

Соломон с тревогой огляделся вокруг, до сих пор сжимая потеющими руками оружие мятежников. Он, Бэзел и девушка проследовали за Доктором в очередное огромное, сводчатое помещение, похожее на то, что заставил их вскрыть Фальтато – вот только это было заполнено еще более абстрактными, непостижимыми предметами из камня и металла.

Доктор был у дальней стены, постукивал по камню своей отверточной штукой.

– Попытайтесь заблокировать вход, – прокричал он.

Бэзел безнадежно уставился на него.

– Чем?

– Одной из картин, или чем‑нибудь таким.

– Но летучие мыши смогут пролететь над ней! – Запротестовал Соломон.

Доктор не поднял взгляда.

– Значит, используйте картину побольше. – Бэзел двинулся напрямую к самому большому холсту в пределах видимости, и Роза поспешила к нему, чтобы помочь. Соломон тоже прошел к одной из картин и обнаружил, что это вовсе не холст – это было нечто клейкое, напоминающее спрессованные паутины, и демонстрировало оно какое‑то тощее существо с широкими‑преширокими пылающими крыльями, окруженное белыми завитушками. «Современное искусство», – рассудил он.

Ага. Современное искусство, которому более двух тысяч лет.

– Она слишком непрочная, – с отчаянием в голосе произнес Бэзел. – Они просто прорвутся сквозь нее.

Роза покачала головой.

– Они ведь охраняют эти вещи, так? Они не захотят их портить. Это было бы… Не знаю, вразрез с их программой, или вроде того.

Бэзел посмотрел на нее.

– Надейся.

Соломон наблюдал, как вдвоем они установили картину на место, внутри у него все сжималось от нервного напряжения. Но она закрыла не всю трещину. Шум и шелест летучих мышей был громким и продолжал нарастать. Казалось, будто бы он звучал внутри его головы. Соломон закрыл глаза, желая просто спрятаться где‑нибудь. Где‑нибудь в безопасном месте.

– Что нам делать? – Вскричал Бэзел.

Соломон открыл глаза в надежде, что его рот последует их примеру, что разумные, спокойные слова придут к нему, как по волшебству.

Но, единственными, кто пришел, были летучие мыши, и когда рот Соломона, наконец, открылся, из него раздался крик. Искореженные создания хлынули в огромное помещение, пылая ярким огнем. Роза и Бэзел вцепились друг в друга, а затем подбежали к Доктору. Без раздумий, летучие мыши сгрудились вместе, словно тяжелое золотое облако – прямо над Соломоном.

– Нет! – Вскричал он, и открыл огонь из потрепанного ружья. Отдачей оружие едва не выбило из его рук. Он сжал его, словно бы пытаясь задушить, охнул, когда лучи красного света выстрелили из ствола. Некоторые из летучих мышей дернулись на лету, влепились друг в друга, приняв на себя прямое попадание. Одна, потеряв контроль, по спирали упала вниз и сбила верхушку странной, петлеобразной каменной скульптуры. Ее агонизирующий писк разнесся поверх беспорядочного шума, словно бы ущерб, нанесенный произведению искусства, был в сотню раз хуже того, что могла причинить пуля.

Затем ружье в руках Соломона, дернувшись, замолчало.

– У меня закончились патроны! – закричал он – когда летучие мыши, наконец, обрушились на него вниз.

Он почувствовал, как ружье выбило из его рук теснящимися крыльями и когтями, почувствовал, как наседает на него вес их горящих золотых тел, утягивая вниз. Он упал на колени. В ушах у него зазвенело от их нечеловеческого писка, когда когти зацарапали по его глазам, крылья забили по его коже, дергающиеся головы толкнулись ему в рот…

Когда темные инопланетные мысли подавили его собственные.

* * *

– Мы должны ему помочь. – Ахнула Роза, наблюдая, как Соломон бился под бурлящей золотой массой.

– Еще пять секунд. – Отрывисто произнес Доктор.

Бэзел бросился к своему боссу. Он попытался было хватать летучих мышей руками, отбрасывать их в стороны, но стоило ему отшвырнуть одну, как она тут же, хлопая крыльями, летела обратно, присоединяясь к сдавливающей массе. Роза подключилась к действию, махая на них кулаками. Но одна из летучих мышей влетела ей прямо в лицо, обнажив золотые зубы, другая вцепилась когтями в волосы, оттаскивая назад. Она услышала оглушительный хлопок, когда в результате стараний Доктора камень раскрылся.

Обернувшись, она увидела, как Доктор бросился к ним с отверткой в поднятой руке, на ходу подстраивая режимы. Он взмахнул ею, словно волшебной палочкой, над бурлящим, сияющим, живым комком суеты, и неожиданно, существа начали отпадать, пища и взмывая вверх к высокому потолку. Соломон вырвался из золотого кокона, перепуганный, покрытый ушибами и царапинами – но живой. Бэзел обхватил его рукой, помог ему устоять на ногах, когда тот начал трястись от шока.

– Почему они не убили его? – Спросила Роза.

– Они пытались, – заспорил Бэзел.

Доктор одарил Соломона едва ли не обвиняющим взглядом.

– Или же он был им для чего‑то нужен.

– Дышать не мог, – прошептал Соломон, опираясь на Бэзела.

Роза осторожно глянула вверх на летучих мышей.

– Что ты с ними сделал, Доктор?

– Помнишь, как мы устроили Криллитанцам головную боль в той школе с помощью сигнала пожарной тревоги? – Он пожал плечами. – В этих бедных малютках осталось достаточно от летучих мышей, чтобы им не нравились ультра‑высокие частоты. Застал их врасплох. – Он подбежал к зигзагообразному расколу, сделанному им в стене пещеры. – Но во второй раз нам может так и не повезти, так что двигайтесь!

Роза помогла Бэзелу наполовину пронести, наполовину протащить Соломона в то, что, как она надеялась, было безопасным местом. Ни малейшего шанса. Пещера была практически идентичной по размерам, но заполненной другим видом искусства – огромными прозрачными витринами, заставленными причудливыми глиняными тарелками и чашами со множеством ручек.

– Эти летучие твари просто напрямик сюда и пролетят, – вздохнул Бэзел, помогая Соломону присесть на пол.

– Роза, Бэзел, пододвиньте витрину к трещине, – сказал им Доктор.

Они сделали, как было сказано, хоть польза от этого действия и была сомнительна. Затем, поддерживая Соломона, присоединились к Доктору, который работал над стеной по правую руку. Та блестела в красном свете фонаря, словно зеркало из темного гладкого камня.

– Разве ты не можешь использовать свою волшебную палочку, чтобы вновь запечатать скалу? – спросил Бэзел.

– Это не волшебная палочка, – произнес Доктор, сверяясь со своим маленьким экранчиком. – Все, что она делает – это открывает встроенные двери. Приспособления Вальнакси высекли эти пещеры, когда лавовые трубы были еще свежесформированными, обезопасили их от дальнейших извержений. И они оставили механизмы в камне, чтобы однажды их открыть. – Он начал постукивать по стене пальцами. – Бэзел, покарауль у разлома в стене. Крикни, если увидишь что‑нибудь, о чем нам следует знать.

Бэзел кивнул, подкрался к стене.

– А ты, Соломон – постарайся собраться с силами, здоровяк. – Доктор кивнул, думая о чем‑то своем. – Думаю, тебе это может понадобиться.

Соломон тяжело опустился на пол, выглядя абсолютно растерянным в этом инопланетном месте.

Роза вздохнула.

– Так каждая из этих пещер что‑то вроде сейфа, да?

– Сейф, внутри сейфа, внутри сейфа. Стало быть, нужна хорошая сигнализация, верно? Нечто, что могло бы засечь возможных незваных гостей на большом расстоянии. И как это можно сделать?

– Учуять загрязнение атмосферы космическим кораблем, – осознала Роза. – Корабль Фальтато.

– Он пробудил это, привел в состояние готовности, – подтвердил Доктор.

– И в результате парни Финна, откапывающие туннели, оказались все равно, что взломщик, подбирающийся к сейфу с динамитом, – поняла Роза. – Включили сигнализацию, пробудили магму.

– Неплохое сравнение. И, готов поспорить, взломщик у нас тут действительно есть – Фальтато. – Доктор нахмурился. – У меня складывается впечатление, что он знает что‑то, чего не знаем мы. В смысле, кроме знания того, каково это, носить брюки с пятьюдесятью штанинами. Он наблюдал за стражами, оценивал их рефлексы. Что он задумал? А?

– Как бы то ни было, он должно быть, счастлив, что мы прокладываем свой путь бегства здесь, – заметила Роза.

Он нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, мы ведь вскрываем для него все сейфы, разве не так? – Словно бы в доказательство ее слов каменная стена раскрылась с теперь уже знакомым, но не менее оглушающим ТРЕСКОМ, и оба они подавились густой пылью. – Странно. Почему он не идет за нами?

– Скажу тебе еще кое‑что слегка странное, – произнес Доктор. – Это глубочайший сейф, самые ценные вещи должны быть здесь – логично, верно? Так почему же здесь нет запечатанных с ними стражей, ждущих, чтобы вцепиться в ноги незваным гостям?

– Там тихо, – крикнул с другой стороны пещеры Бэзел, голос его эхом разнесся по пещере. – Гробовая тишина.

– С чего бы им так просто сдаваться? – Поинтересовалась Роза, перед тем, как ее осенило. – Может быть, ты их напугал. А может быть, они знают, что не ты тут настоящий злодей – в смысле, ты ведь не на самом деле совершаешь взлом, да? Ты используешь отвертку, вроде как запасной ключ, чтобы открыть дверь.

Доктор не выглядел убежденным.

– Или же стражи ждут – работают по какому‑то плану, как Фальтато. – Он вгляделся во влажную тьму следующей пещеры. – Вопрос в том, чего они ждут?

– Это твой вопрос, – живо ответила Роза. – Мой в том, откуда взялось помещение, полное заплесневевших древних скелетов? – Дрожь пробежала по ее спине. – И как далеко нам еще идти через эти пещеры, пока мы доберемся до выхода?

– Это два вопроса. Мухлеж. – Доктор, прищурившись, посмотрел на экран. – Но, судя по «от А до Я», есть настоящий маленький лабиринт лавовых труб по ту сторону этой пещеры, ведущий на запад. Должен вывести нас около того места, где впервые озолотило Канджучи…

– И где тот гриф проделал дыру в стене, – припомнила Роза.

– Мы не можем туда вернуться, – с жаром произнес Соломон.

– Это единственный путь, – сказал ему Доктор.

– Однако, тот гриф, – произнесла Роза. – Зачем он проделал дыру? Ведь эта сообразительная магма, скорее всего, хотела бы сделать то место более прочным, никак не менее.

– Не похоже, чтобы там хранились какие‑нибудь произведения искусства – но, я думаю, что эта пещера немного особенная. – Искорка покинула глаза Доктора, взгляд его приобрел твердость и серьезность. – Когда системы были приведены в действие, магме потребовалось больше стражей – ей нужно было выбраться наружу, завербовать големов для дела, и она хотела, чтобы они были способны пробраться в эти пещеры… – Он коснулся языком зубов и с присвистом выдохнул. – Все‑таки, какая жалость, все это дело с Финном. Я ведь думаю, что он на самом деле хотел спасти мир. Вместо этого, данное его маленькое агро‑подразделение может оказаться как раз тем, что мир и уничтожит.

* * *

Адиэл не слышала ничего, кроме выстрелов, гадая, какой из них достигнет цели, гадая, как быстро она умрет. Финн разогнался, превратив рычание двигателя в неистовый рев. Они соскочили с мощеного перекрестка на покрытую опилками дорожку, затем на земляную дорогу. Адиэл не поднимала головы, ощущая, как ветер теребил ее длинные косички за спиной, когда Финн направлял джип из стороны в сторону – резкими, паническими рывками руля, грозящими выбросить ее наружу. Если пули не убьют ее, то падение на такой скорости точно это сделает. И если все‑таки она умрет не сразу, магма формы просто подкатятся и заберут ее к себе, покроют ее кожу своим золотым саваном…

– Думаю, мы оторвались, – крикнул Финн, его голос, словно оплеухой, вернул ее к реальности.

Она повозилась с ремнем безопасности, защелкнула его трясущимися руками.

– Финн! – Закричал им вслед один из мятежников. – Проклятье, Финн, вернись сюда, ты, с…

Рев двигателя заглушил его слова.

– Он узнал вас, знал ваше имя, – осознала Адиэл.

– Я… я ведь Директор здесь, – выкрутился Финн. – Конечно же, он знал обо мне.

– Давайте просто поедем к главным воротам, – дрожащим голосом произнесла она, не смея поднять головы.

– Мы проехали мимо, – сказал Финн. – Слишком много големов. Не только охранники, но и собаки и гиены тоже – все дикие животные вокруг вулкана оказались подходящей мишенью для этой силы. Нам ни за что не прорваться. – Он сердито потряс головой. – Нам нужны вооруженные силы. Здесь нам нужна помощь, иначе же мы все потеряем. Все.

– Не думаю, что мне много чего осталось терять, – произнесла Адиэл, глядя вниз на свои сжатые кулаки. Костяшки ее пальцев бледно выделялись сквозь темную кожу, словно крошечные глаза, глядящие на нее. – С тех самых пор, как я потеряла своих родителей в Мунду, из‑за мерзавцев, подобных тем людям. – Она помолчала. – Людям, с которыми вас видели общающимся примерно в то же время, – тихо добавила она.

Он не ответил, и, повинуясь какому‑то неожиданному порыву, она подняла взгляд – как раз, чтобы увидеть двух массивных, сгорбленных големов, выходящих, волоча ноги, из‑за главного комплекса наперерез им. Спустя секунду она узнала в одном из них работника службы безопасности. Он каждый вечер улыбался ей, когда она уходила – ей никогда даже в голову не приходило узнать его имя. Теперь та дружелюбная улыбка была искривлена в безумную гримасу. Позади него был кто‑то, кого она не узнавала. Должно быть, мятежник. Она планировала воспользоваться помощью Улыбчивого в поимке подобных ему – а теперь они объединились, чтобы устроить засаду на нее.

– Нет! – Крикнула она, когда Финн продолжил ехать прямо на них. Они не попытались убраться с дороги. Это было, словно столкнуться с двумя деревьями, одно сразу за другим. Силой удара големов отбросило на несколько метров в воздух, а джип потерял управление.

Казалось, что время замедлилось. Финн кричал, джип кружился вокруг оси, описывая большой круг. Адиэл увидела огромную кучу металлических канистр, составленных рядом со складом – «какого черта они там делают?» – и с сокрушительной неизбежностью осознала, что они врежутся…

Звук столкновения был похож на металлический гром, звон и лязг стоял такой, словно звучали колокола преисподней. Канистры посыпались сверху на джип. Одна из них ударила ее по затылку, выбив из ее головы все, кроме чрезмерной, жгучей боли. Хотя джип, наконец, содрогнувшись, замер, перед глазами у нее все закружилось еще быстрее.

– Адиэл? – Задыхаясь, выдавил Финн. – Нам нужно выбираться отсюда. Он поворачивал ключ зажигания, но мотор не включался. – Прямо сейчас.

Она вгляделась вперед в пятно яркого света, отбрасываемого лобовыми лампами. Словно бы извивающийся золотой поток раскрылся в земле перед ними.

– Что это? – медленно спросила она, чувствуя привкус крови у себя во рту.

– Думаю, это муравьи, – прошипел Финн. Он дергал ее ремень безопасности, пытаясь отсоединить его. – Африканские муравьи, целая колония. – Он боролся с ремнем, но тот не поддавался. – Мы прямо у них на пути. Даже если бы они не были големами, они могут на клочки нас разорвать!

* * *

Фальтато протащился назад сквозь пещеру человеческих костей, вдоль по узкому проходу, по направлению к маленькому отверстию, проделанному им в каменном обвале, и, наконец, в главный туннель. Он был рад тому, что его братья по Гадропилатическому Братству не могли его сейчас видеть. Многие из них убить были готовы за то, чтобы увидеть его стоящим на коленях в высохших экскрементах – и устроить полноценную резню, в случае, если они окажутся свежими.

«Обыкновенная зависть», – сказал он самому себе. – «У них нет твоей устремленности. У них нет твоих навыков».

У них, мерзавцев, точно нет его долгов.

Он вытащил мезо‑сенсор из сумки на поясе, и поцокал вперед по туннелю. Появление этого нахального Доктора беспокоило его. Очевидно, что он был кем‑то вроде экспертного представителя, и, конечно же, его скрытые планы походили на его собственные – но на кого он работал?

Что ж, не имеет значения. С ним можно будет разобраться в свое время. Двуногие были общеизвестно хрупкими существами. Так легко повреждались.

Если бы только эта горная система обладала противоположными качествами – сеть туннелей, должно быть, едва ли не рушилась им на головы. Его печалило использование тяжелых строительных инструментов в подобных обстоятельствах. Если он обнаружит Лона Венеру, только чтобы раздавить ее под тоннами камня…

Дома ему за это устроят. Предполагая, что он выживет на достаточно долгий срок, чтобы вернуться…

Теперь, когда он оценил деградацию системы стражей, подсчитал время их активации, и был уверен в том, что это на самом деле был последний сохранившийся лабиринт искусства Вальнакси, ему всего лишь оставалось установить местонахождение охранной пластины, и его работа здесь будет окончена. Но что‑то не давало ему покоя. Поведение этих стражей абсолютно согласовывалось с теми, которых ему приходилось встречать раньше при взломе лабиринтов, вот только…

Он нахмурился. Все было едва ли не слишком постоянным. Словно бы эти стражи разыгрывали перед ним спектакль. Словно бы в них было что‑то еще, незаметное на первый взгляд…

Перебираясь через особенно большой холм осыпавшегося камня, Фальтато уловил тусклый золотой свет. В потолке была дыра, сквозь которую он видел россыпь незнакомых звезд, и отдаленный бриллиант корабля, зависшего на орбите. Но это не объясняло, почему его ноги отливали оранжевым.

Он хлопнул по мезо‑сенсору одной клешней и тот важно загудел. Фальтато глянул вниз на тусклое сияние, чуть усилившееся, осветив своим теплом темные трещины. Он стоял поверх охранной пластины.

И она была похоронена под тоннами камня.

– Ох, что ж. Я сделал все, что мог, – утешил он себя, выбрасывая свой язык наружу через дыру в потолке. Как только он закрепил его вокруг камня, он начал подтягивать себя вверх, в предвкушении щелкая всеми четырьмя клешнями одновременно.

Пора было проводить вниз его спонсоров.