Ликвидация германской агентуры и крах иранской политики Третьего рейха

С наступлением 1943 г. изменились задачи, которые приходилось решать нацистам в Иране. Если в 1941–1942 гг. германская активность в основном была направлена на подготовку благоприятных условий для предполагаемого вторжения вермахта в страну, то после поражения немецкой армии под Сталинградом и Эль‑Аламейном планы вторжения в Иран были похоронены. Ни о каком широкомасштабном восстании теперь не могло быть и речи. Поэтому руководство абвера и СД поставило перед своими людьми в Иране в качестве главной задачи организацию террористических актов. Лидеры Третьего рейха наконец‑то осознали значимость южного пути доставки американских вооружений Советскому Союзу, в связи с чем германской агентуре поручалось провести серию диверсий на транспорте и коммуникациях, чтобы сорвать военные поставки союзников.

Поражения вермахта не могли не сказаться на престиже Германии, чье влияние в Иране уменьшалось с каждым днем. Но несмотря на столь мрачные перспективы, Ф. Майер не падал духом. Он не терял надежды объединить все антисоюзнические силы в единую организацию. Конечно, это была непростая задача. Как уже говорилось, единства не было даже среди членов «Меллиюне Иран». К тому же не все противники правящего режима были готовы пойти на объединение. Так, Насыр‑хан, успешно и долго воевавший с иранской армией, не намеревался объединяться с генералами, которых он неоднократно побеждал. У Насыр‑хана не было уверенности, что потенциальные союзники согласятся на признании его в качестве будущего правителя Ирана.

Вождь кашкайцев предпочел бороться с англичанами и правительством самостоятельно. Окрыленный ранее достигнутыми успехами, он и в 1943 г. рассчитывал нанести противнику ряд мощных ударов. Насыр‑хан надеялся, что его военные успехи произведут благоприятное впечатление на руководителей Третьего рейха, и они существенно увеличат помощь мятежным племенам.

Активность Насыр‑хана усилилась под воздействием недальновидной политики Тегерана. В начале 1943 г. иранские власти допустили серьезную политическую ошибку, назначив губернатором провинции Фарс Кавам‑оль‑Молька, англофила, воевавшего против кашкайцев в годы Первой мировой войны[664]. Это еще более ожесточило сопротивление восставших. В июле 1943 г. объединенные силы кашакайцев и боюр ахмади одержали крупную победу над иранской армией: они окружили Семирум и после осады, длившейся два дня и три ночи, ворвались в город и учинили жестокую расправу над оборонявшимися[665]. Этот военный успех и большой резонанс, который вызвали в Иране семирумские события, так окрылили шейхов племен, что они стали готовить наступление на Исфахан.

Чтобы подавить выступление, англичане поставили перед иранским правительством вопрос о вооружении соседних, враждебных кашкайцам племен. Но совершенно неожиданно за кашкайцев заступились турки. 8 августа 1943 г. турецкий посол в Тегеране Тарай заявил министру иностранных дел Ирана, что «хотя Турция и не собирается вмешиваться во внутренние дела Ирана, но в целях защиты кашкайцев, как племени турецкого происхождения, она считает нецелесообразным проводимые против кашкайцев мероприятия, в частности вооружение иранских племен и назначение Кавам‑оль‑Молька губернатором Фарса[666]. Это вмешательство турок объяснялось тем, что в конце 1942 г. один из членов «Меллиюне Иран» связался с турецким послом в Тегеране и договорился с ним о поддержке повстанцев Турцией, если иранское правительство и англичане примут репрессивные меры против кашкайцев. Активную работу в этом направлении провело и германское правительство, которое через своего посла в Анкаре Ф. Папена сделало шаги к тому, чтобы турки постарались не допустить в Иране карательных операций против Насыр‑хана[667]

Получив политическую поддержку со стороны Турции, повстанцы усилили сопротивление. В течение августа 1943 г. кашкайские племена организовали серию налетов на населенные пункты Ирана: у жителей Казеруна конфисковали весь урожай пшеницы, ячменя и опиума, в районе Биза и Абрежда отобрали у населения все имущество, скот и потравили посевы, в районе Абаде ограбили большой караван из 400 верблюдов[668].

В этой ситуации англичане были вынуждены направить свои войска на помощь иранскому правительству. В Бушир и Бендер‑Аббас из Египта прибыли две моторизованные британские дивизии. В Иран также были переброшены войска из Ирака[669]. Только призвав регулярные английские части, правительству удалось локализовать районы восстания.

Конечно, судьба Второй мировой войны после поражения вермахта под Сталинградом была предрешена. Осознание этого непреложного факта и очередные военные успехи союзников медленно, но верно вынуждали племенных вождей менять свои позиции. Шейхи постепенно сняли требование о выводе союзных войск из Ирана, но по‑прежнему настаивали на своих претензиях правительству. Что же касается членов «Меллиюне Иран», то и они стали более осторожными в отношениях с Ф. Майером, а один из его приближенных, испугавшись, передал представителям британской разведки чемодан, содержавший около 250 документов, написанных в основном Ф. Майером и Б. Шульце‑Хольтусом, а также такими важными фигурами, как Саед Абдул Касем Кашани и Х. Новбахт[670]

Новым направлением в деятельности германской агентуры в Иране в 1943 г. была организация приема прибывавших в страну групп диверсантов‑парашютистов. Правда, еще в январе 1942 г. в рамках операции «Баядера» (проведения диверсионных актов в Индии) в восточной части Ирана самолеты «Люфтваффе» сбросили около ста парашютистов‑индусов, прошедших специальную подготовку в школах второго отдела абвера. Эта группа должна была проникнуть в Индию через Белуджистан и соединиться с диверсионными отрядами индийских националистов, действовавшими под контролем абвера и насчитывавшими 5,5 тыс. человек[671]. По плану, разработанному Ф. Канарисом, чтобы вызвать всеобщее восстание, намечалось также перебросить в Индию части специального подразделения «Бранденбург». Однако вторая часть операции сорвалась, так как запланированный прорыв вермахта через Кавказ на Средний Восток не состоялся.

С начала же 1943 г. абвер и СД, получив депеши от Ф. Майера, приступили к подготовке совместной операции в Иране: в страну было решено забросить оперативную группу под кодовым названием «Франц[672]. Накануне операции парашютистов пригласили на виллу, расположенную близ немецкого озера Ванзее, куда прибыли группенфюрер СС Э. Кальтенбруннер и штандартенфюрер СС В. Шелленберг. Э. Кальтенбруннер напутствовал диверсантов от имени самого Гиммлера и каждому из них досрочно присвоил очередное воинское звание[673].

В марте 1943 г. Ф. Майер получил из Берлина долгожданное сообщение о том, что ему в помощь направлена воздушно‑десантная экспедиция. И действительно, 29 марта 1943 г. группа парашютистов была доставлена на самолете в Иран и приземлилась в районе соляного озера близ Кума. Группа состояла из шести диверсантов: Блюме, Кенгдена, Хольцапфеля, Грилле, Рокштрока и Кореля[674]. Это были специалисты по подрывному делу, которые должны были организовать вооруженные нападения на транспорт и совершать диверсии на железных и шоссейных дорогах.

Так как группа приземлилась в 60 км от заданной точки, людям Ф. Майера не удалось ее встретить. В сложившейся ситуации диверсантам ничего не оставалось, как самим искать контакт с Ф. Майером. С этой целью они отправили в иранскую столицу Кореля, в совершенстве владевшего персидским языком и до войны работавшего по заданию МИД переводчиком германского посольства в Тегеране.

В течение двух недель члены экспедиции, питавшиеся только сухарями и бисквитами, прозябали в пустыне, ожидая своего товарища. И Корель выполнил задание. Ему удалось добраться незамеченным до Тегерана, где он нашел свою приятельницу Лили Санджари, которая и свела его с Ф. Майером. Тот направил к месту дислокации экспедиции проводников, снабдил парашютистов верблюдами, продовольствием и помог им перебраться в Тегеран. Прибывшие в иранскую столицу германские диверсанты привезли с собой современную радиоаппаратуру, что позволило Ф. Майеру наладить двустороннюю связь с центром. Первый выход в эфир произошел 8 апреля и, как писал в своем дневнике один из участников экспедиции В. Рокштрок: «по поводу нашего успеха в Берлине чокнутся бокалами и будут звонить по телефону»[675]. С этого времени германские агенты могли передавать ежедневно по два‑три сообщения в Берлин.

17 июня 1943 г. в иранский Курдистан была направлена вторая группа диверсантов, но по ошибке пилота ее забросили на иракскую территорию, в район Мосула, где ее захватили англичане[676]. 15 июля 1943 г. в Иран была отправлена еще одна группа диверсантов, состоявшая из одного офицера, двух унтер‑офицеров СС, а также одного иранца, выполнявшего функции переводчика. Группу возглавлял бывший руководитель гестапо в Ковно, штурмфюрер СС Мартин Курмис. О важности десанта говорил уже тот факт, что М. Курмиса к операции готовил лично секретный шеф террористов в VI отделе РСХА, группенфюрер СС Отто Скорцени. В задачу группы, снабженной большим количеством динамита и мешками с золотыми монетами, входило совершение в Иране взрывов нефтепроводов и водоносных станций, диверсий на железной дороге, а также установление контакта с Насыр‑ханом. Встреча эта действительно состоялась и немецкие парашютисты, кроме денег и динамита, доставили лидеру кашкайцев личное послание Гитлера и его подарок – золотой револьвер с дарственной надписью в качестве платы за активные выступления против правительства[677].

В августе 1943 г. недалеко от Тегерана была сброшена очередная группа диверсантов. Группу возглавлял Р. Гамотта, которого ждали в Иране еще летом 1942 г. Сразу после прибытия в Иран эта группа была обнаружена сотрудником английской разведки Эрнстом Мерзером. Еще до войны Э. Мерзера рекомендовал британской секретной службе английский разведчик, а впоследствии известный писатель Сомерсет Моэм. Позже, работая на «Интеллидженс сервис», Э. Мерзер с ведома своих лондонских хозяев дал себя завербовать авберу и с конца 1940 г. уже по поручению этой организации обосновался в Тегеране как представитель ряда торговых западноевропейских фирм. Когда в августе 1941 г. немцам пришлось покинуть Иран, он стал одним из связных гитлеровской разведки в Иране[678]. Естественно, что обо всех готовившихся немцами операциях, в том числе о прибытии в страну групп диверсантов, он регулярно информировал англичан.

1 сентября 1943 г. абвер и СД провели совместную операцию по заброске еще нескольких групп в различные районы Ирана[679]. В Иране эту операцию координировали капитан абвера Шюлер и гауптштурмфюрер СС Шубек – участники антиправительственных мятежей в Луристане.

Представляет интерес уже тот факт, что ведомство Риббентропа к отправке десантов в Иран не имело никакого отношения. «Следовало опасаться именно тех политических последствий, которые мы имеем теперь. Они принесут нам больше вреда, чем ущерб, нанесенный противнику этими операциями», – с сожалением констатировал в своем докладе сотрудник МИД В. Мельхерс[680].

Прибывшие в страну диверсанты сразу же дали о себе знать. В 1943 г. при помощи местной агентуры они организовали несколько диверсий и поджогов на Трансиранской железной дороге. Эта дорога отличалась сложным профилем, изобиловала многочисленными туннелями, крутыми подъемами и проходила зачастую по узким ущельям горных массивов. Поэтому она представляла хорошую мишень для террористов. За годы войны на ней произошло по разным причинам несколько сот аварий, в том числе из‑за диверсий, в основном на трудных участках дороги вроде отрезка Ахваз– Хорремабад, где из 260 км пути спуски, подъемы и повороты занимали 162 км[681]. Был подготовлен взрыв трехкилометрового туннеля около станции Фирузкух, а 3 августа 1943 г. организовано крушение поезда с военными грузами для СССР. Паровоз и вагоны оказались разбиты, погибли советские граждане – машинист и его помощник, а также четверо иранских служащих. В результате движение было прервано на двое суток.

В справке советской резидентуры отмечалось, что в течение 1943–1944 гг. произошло несколько крупных аварий: крушение составов в районе Бендер‑Шаха, Джульфы, Тебриза; пожары на судах, перевозивших вооружение и боеприпасы; гибель в Каспийском море судна с военными грузами из США и др. Не без помощи германских агентов сразу в нескольких местах был подожжен автосборочный завод в Хорремшехре. За двое суток огонь помимо строений уничтожил 354 несобранных автомобиля[682].

В 1943 г. вновь заявил о себе П. Леверкюн, успевший скрыться из Тебриза накануне вступления в этот город советских войск. Теперь он действовал с территории Турции. В качестве помощника германского военного атташе в Анкаре П. Леверкюн в основном занимался сбором разведывательной информации. Его агенты, выдавая себя за ревностных поклонников религиозных обрядов, путешествовали по священным местам ислама. Проходя по маршруту Мекка – Медина – Кербела – Кум – Мешхед, эти «правоверные мусульмане» собирали данные о дислокации и родах союзных войск, а также о коммуникациях, ведших от Персидского залива к южной границе Советского Союза[683].

Не ограничиваясь организацией террора и саботажа, Ф. Майер в 1943 г. разрабатывал политическое направление в деятельности своей агентуры. Он подготовил операцию «Миллион туманов», направленную на создание в меджлисе прогерманского блока, готового по всем вопросам голосовать против интересов Великобритании и СССР.

Чтобы добиться победы на выборах, националистам была необходима информационная поддержка, т. е. публикация в местной прессе статей антисоюзнического содержания. Иногда подобные материалы появлялись в иранских газетах. В качестве примера можно привести статью «Наш новогодний праздник!» в газете «Эгдам» от 19 марта 1943 г., автор которой открыто призывал иранцев к «освобождению страны от англичан, русских, американцев и поляков». В этот же день в газете «Харшиде Иран» под заголовком «Ужасная картина несчастного Ирана» появились карикатуры антисоюзнической направленности: умершие и умирающие от истощения люди; драка в очереди за хлебом; толпа, осаждающая автобус; человек, впряженный в фаэтон с сидящим англичанином; цепь гор, из‑за которых торчат штыки; некто с завязанной головой, закрыв глаза, приложил палец ко рту в знак молчания[684].

Еще больший резонанс вызвал материал в газете «Набард» от 3 апреля 1943 г. Провокационная статья, которая преподносилась читателю как юмористический очерк, содержала следующие небылицы: «между Советским Союзом и Японией заключен договор о союзе против стран Оси, Англии и Америки», «по приказу Смирнова, одетые в желтое войска союзников открыли стрельбу по народу. По его распоряжению пропал керосин, а также прекратило существование сельское хозяйство на юге страны». В этой же статье говорилось о том, что союзники заключили договор о разделе Ирана. Вот несколько пунктов этого мифического договора:

«1… присоединить к Англии побережье Каспийского моря с прибавлением к этому областей Керманшаха и Исфахана.

2. Английское правительство обязуется за десять лет уничтожить население этих областей при помощи хлебной политики и увеличения болезней и поселить в этих областях евреев из Польши и других стран …

6. Ввиду того, что использование естественных источников требует большого количества рабочих рук, а народ Ирана ленив, а с другой стороны, негры Америки очень трудолюбивы и послушно выполняют то, что велят им белые, то английское и русское правительства намерены в течение десяти лет уничтожить население Ирана и переселить сюда чернокожих[685]».

Чтобы печатать подобные измышления, германскому подполью нужны были деньги. Деньги были нужны и для подкупа избирательных комиссий и покупки голосов в ходе выборов в меджлис. С этой целью предполагалось израсходовать наличность, имевшуюся в распоряжении членов «Меллиюне Иран[686]. Однако этих средств явно не хватало, поэтому Ф. Майер обратился за помощью к Берлину.

По линии СД эта инициатива встретила понимание. 28 июля 1943 г. Риббентроп получил от Э. Кальтенбруннера письмо следующего содержания: «Глубокоуважаемый господин министр! Мы связались с Ираном и получили сообщение о возможности германского влияния на ход выборов в иранский парламент… Для Тегерана необходимо 40 тыс. туманов, а для всего остального Ирана – по крайней мере 600 тыс. туманов…»[687]Но денег на эту операцию Ф. Майер так и не получил. Риббентроп, испытывавший неприязнь к коллегам из СД, оставил без внимания их предложение.

Все эти факты говорили о том, что у союзников действительно были серьезные основания опасаться усиления германской активности в Иране и особенно деятельности Ф. Майера. Поэтому по всей стране расклеивались листовки с фотографией этого разведчика и предупреждением об ответственности за укрывательство немецких агентов. За голову Б. Шульце‑Хольтуса предлагалась сумма в 5 млн туманов, еще большая сумма – за голову Ф. Майера. И надо сказать, что опасения союзников были не напрасны.

В этой ситуации англичане вновь подняли вопрос о проведении массовых арестов в Иране. Как и в 1942 г., в вопросе об аресте иранских граждан, сотрудничавших с гитлеровской агентурой, советская сторона занимала позицию, отличную от британской. Именно от англичан летом 1943 г. поступило предложение нанести решающий удар по прогерманским элементам в Иране. Речь шла об аресте 170 человек, включая генерала Пурзанда, депутата Х. Новбахта вместе с сыном, шейха Абдул Маджида Мамасани, Абдул Касема Кашани и других известных деятелей.

Как раз в эти дни союзников ждала удача. 15 августа 1943 г., в самый разгар выборной кампании в меджлис, полиция задержала до сих пор неуловимого Ф. Майера. Были захвачены его личное оружие, рация, шифры и весь архив. Среди документов находились заготовленные для передачи в Берлин сведения, полученные от источника в иранском генштабе. Вслед за Ф. Майером были арестованы и другие заговорщики, принимавшие участие в операции «Миллион туманов»[688].

После того как союзники запеленговали немецкую радиостанцию, передававшую из Тегерана сообщения в Берлин, они арестовали В. Рокштрока и членов его группы. Не удалось арестовать только Кореля, который вскоре после своего прибытия в Иран умер от тифа[689]. Во время задержания у В. Рокштрока изъяли дневник, а также письма, содержащие важные сведения о работе Ф. Майера и его сподвижников в Тегеране[690].

Арест Ф. Майера нанес мощнейший удар по всему прогерманскому подполью, так как оставшиеся без руководителя иранцы – члены этой организации – практически прекратили активную деятельность. Подобную ситуацию предвидел сам Ф. Майер, когда писал в своем дневнике: «Если меня поймают, из конуры не вылезет ни одна собака[691]. Что же касается оставшихся на свободе немцев – его соотечественников, то они были плохо знакомы со страной и не знали обычаев местного населения. И не стоит сомневаться в том, что, оставшись на свободе, Ф. Майер, получив из Берлина деньги, организовал бы еще немало неприятностей союзникам.

Нанеся ощутимый удар по германскому подполью, СССР и Великобритания не собирались останавливаться на достигнутом. Решение о демарше перед иранским правительством было принято, и 29 августа в 18.00 Р. Буллард сделал официальное представление премьер‑министру А. Сохейли о необходимости пресечения деятельности прогерманских, антисоюзнических сил в Иране и вручил окончательно отредактированный список на аресты лидеров и активистов этих сил. Через час, в 19.00 советский полпред М. А. Максимов сделал свое официальное заявление о поддержке демарша британской стороны[692].

Сами аресты были произведены 31 августа 1943 г. Утром этого дня англичане самостоятельно арестовали группу руководителей и работников Трансиранской железной дороги. Вечером того же дня аресты произвела иранская полиция. Среди арестованных значились многие влиятельные лица: бывший премьер‑министр М. Дафтари, бывший министр путей сообщения Саджади, редактор газеты «Набард» Х. Эгбаль, редактор газеты «Иран ма» Д. Тафазали, бывший начальник жандармерии Аг‑Эвли, работники управления полиции С. Заде и Амери, генералы Купал и Пурзанд, полковники Ансари, Афтаси, Бахрами, Джаханбаглу, Джехангири, Манучехри и другие офицеры. Всего было арестовано 180 человек[693].

Министерство внутренних дел Ирана сообщило по поводу арестов: «Доводится до сведения публики, что недавно раскрыт немецкий диверсионный центр, организованный в целях шпионажа и создания беспорядков. Эта организация имеет различные разветвления, руководимые немцами, нелегально проживающими в Иране. Эта организация готовила бунты и враждебные действия против правительства. Она намеревалась разрушить железнодорожные мосты и туннели, перерезать пути сообщения, чтобы задержать транспортировку грузов союзников и перевозки необходимого Ирану сырья. Эта организация собиралась создать беспокойство в стране и нарушить тесное сотрудничество, существующее между Ираном и союзниками»[694].

В сравнении с предыдущим годом, реакция иранского общества на проведенные аресты была более спокойной. Газета «Эрфан» писала по этому поводу: «…Находятся такие элементы в нашей стране, деятельность которых направлена против союзников. Деятельность этих лиц наносит вред экономическим и политическим интересам нашей страны и вызывает подозрение у наших союзников. Мы не должны забывать того, что разногласия с союзниками являются разногласиями с интересами нашей страны[695]. В этом же духе выступили другие газеты. Исключение составила «Миханпарастан», назвавшая арестованных иранскими патриотами, отказавшимися исполнять «гнусные цели» союзников[696].

Собравшиеся на очередное заседание депутаты меджлиса, заслушав сообщение премьер‑министра о том, что союзники не действовали самостоятельно, а поставили в известность иранские власти, поспешили выразить свою солидарность с позицией правительства. Единственным, кто высказал несогласие с действиями союзников, был генерал Размара, в знак протеста ушедший в отставку.

К сказанному стоит добавить, что не все арестованные были агентами немецкой разведки. Многих арестовали потому, что их фамилии были обнаружены в записной книжке Ф. Майера, что не являлось прямым доказательством причастности их к германской шпионско‑диверсионной сети. Можно допустить, что Ф. Майер только планировал установить связь с этими людьми.

Как бы то ни было, с этими арестами эффективность работы германской разведки заметно снизилась, а 9 сентября 1943 г. Иран объявил войну Германии. Путем выражения вотума недоверия правительству меджлис подавляющим большинством голосов: 73 против 4 одобрил этот важный шаг. Решение было немедленно доведено до сведения германского руководства через шведского и швейцарского посланников в Тегеране. Выступая в меджлисе с сообщением об объявлении войны, премьер‑министр А. Сохейли заявил: «Немцы стремились посеять разногласия, расколоть нашу нацию и разжечь пламя восстания внутри страны для того, чтобы создать беспокойство в народе и беспорядок в государстве. Иранские власти расценивают подобные действия германского правительства как враждебные, а подстрекательства и средства, которые применялись с целью создания беспорядков и восстаний на всей территории Ирана, как крайне опасные[697]

Иранские газеты на своих страницах поместили множество статей, посвященных объявлению Ираном войны Германии. В передовой «Эттелаат» заявляла, что «Иран по существу вступил в войну на стороне союзников еще тогда, когда покойный Али Форуги заключил договор с Англией и СССР, ибо 600 тыс. человек его населения работали и работают для победы союзников на предприятиях и железной дороге». Газета «Аздан» отмечала, что объявление войны произвело большое впечатление на солдат и офицеров иранской армии. А газета «Имрузу Фарда» в статье под заголовком «Мы должны иметь свою долю в военных действиях» писала: «…хотя союзники и не требуют нашего непосредственного участия в военных действиях, наше правительство не должно с этим соглашаться. Участие иранцев полезно потому, что наши солдаты и офицеры получат большой опыт и окажут большую помощь армиям союзников»[698].

На объявление войны Ираном германский МИД отреагировал довольно спокойно. В ведомстве Риббентропа считали, что у иранских правителей, оказавшихся под мощным прессом союзников, не было другого выхода. В своем докладе В. Мельхерс рекомендовал не делать нападок на иранское правительство, так как «оно уступает противнику, оказывая максимальное сопротивление». Более того, В. Мельхерс, указывая, что «с момента оккупации Ирана иранское правительство с величайшей энергией сопротивлялось требованию врага объявить нам войну, но должно было уступить из‑за неопровержимых фактов деятельности наших агентов[699]сделал выпад против абвера и СД, обвинив эти спецслужбы в неудачах германской политики в Иране. При этом он предложил через радио и прессу по‑прежнему внушать иранцам мысль о том, что дальнейшие уступки союзникам приведут к гибели иранского государства. Отношение же к иранцам, проживавшим в Германии, он предлагал не менять, так как, по его мнению, «это, главным образом, националисты, враждебно настроенные к англичанам и русским»[700].

* * *

Последней крупной операцией нацистов стал так называемый «Вайтшпрунг». 28 ноября 1943 г. в иранской столице впервые встретились И. Сталин, Ф. Д. Рузвельт, У. Черчилль – три политических деятеля, имена которых прочно вошли в историю. Как известно, на конференции, прошедшей на высоком уровне, была достигнута договоренность об открытии второго фронта в Европе, впервые за время существования антигитлеровской коалиции союзники согласовали планы ведения войны против общего врага, что создало более благоприятные условия для нанесения решающего удара по странам Оси.

Уже после окончания конференции мировой общественности стало известно о том, что руководителям СССР, США и Великобритании, собравшимся в Тегеране, грозила серьезная опасность. Узнав о готовившейся встрече[701]в Берлине было принято решение организовать операцию под кодовым названием «Вайтшпрунг» («Дальний прыжок»), целью которой была физическая ликвидация или похищение участников Тегеранской встречи.

С тех пор ситуация вокруг конференции, тайная атмосфера, в которой она проходила, стали предметом пристального внимания историков. В 1983 г. на широкий киноэкран вышла картина «Тегеран‑43», где, казалось бы, с потрясающей достоверностью демонстрировалась работа советских разведчиков по раскрытию фашистского заговора. Прекрасная игра актеров, использование исторической хроники, мастерски закрученный сюжет обеспечили фильму успех.

О том, что советской разведке удалось сорвать террористический акт, говорилось немало. Практически все авторы, писавшие о конференции, считали своим долгом упомянуть факт подготовки нацистами покушения на лидеров «большой тройки», как тогда называли глав государств – участников антигитлеровской коалиции. Ю. Л. Кузнец даже опубликовал документальную повесть о «бойцах невидимого фронта», предотвративших воплощение в жизнь коварного замысла Гитлера, а в октябре 2002 г. российское телевидение представило на суд телезрителей документальный фильм В. Микеладзе «Восточный крест».

И все же, несмотря на столь пристальное внимание к конференции, до сих пор остались вопросы, на которые нет четкого ответа. Насколько реальна была опасность, грозящая лидерам государств антигитлеровской коалиции? Что за люди должны были осуществить операцию, какова их дальнейшая судьба? Чем руководствовался И. Сталин, когда предупреждал Ф. Д. Рузвельта о готовившемся теракте? В связи с тем, что в начале наступившего тысячелетия терроризм превратился в одну из глобальных проблем современности, все эти вопросы представляют далеко не академический интерес.

Версия российских историков о том, что в ноябре 1943 г. германские спецслужбы готовили покушение на «большую тройку», базируется в основном на послевоенных рассказах бывших нацистов и мемуарах участников конференции. По мнению российского исследователя Ф. Я. Румянцева, инициатором «Вайтшпрунга» был шеф Главного управления имперской безопасности (РСХА) Э. Кальтенбруннер. Именно он приказал начальнику политической разведки В. Шелленбергу принять соответствующие подготовительные меры[702]. Последний в свою очередь поручил эту ответственную миссию О. Скорцени. Уже после войны О. Скорцени начал писать мемуары и в 1951 г. издал свои воспоминания, в которых он, впрочем, умолчал о «Вайтшпрунге». Однако в 1966 г. бывший разведчик все же признался, что получал приказ выкрасть Ф. Д. Рузвельта[703].

Казалось бы, оснований не верить О. Скорцени нет, тем более, что именно ему фюрер доверял организацию самых рискованных операций. К началу Тегеранской конференции на счету руководителя гитлеровского спецназа были убийство австрийского канцлера Э. Дольфуса, освобождение из под ареста Б. Муссолини и ряд других успешно проведенных операций. К тому же факт заброски в Иран немецких диверсантов весной‑летом 1943 г. подтверждается документами Архива службы внешней разведки России. Как ранее говорилось, 29 марта 1943 г. группа парашютистов приземлилась в районе соляного озера близ Кума, а 14 ноября 1943 г. в результате ареста членов этой группы в руки советской контрразведки попал так называемый «иранский дневник» – записи одного из участников операции унтершарфюрера СС В. Рокштрока[704]. Документы из АСВРР также подтверждают факт прибытия 15 июля 1943 г. в Иран еще одной группы террористов.

Но имели ли прибывшие в Иран диверсанты задание ликвидировать «большую тройку»? На этот вопрос нельзя ответить положительно. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на тот факт, что впервые вопрос о возможном проведении конференции стал обсуждаться в переписке между И. Сталиным, У. Черчиллем и Ф. Д. Рузвельтом только осенью 1943 г., т. е. в то время, когда германские диверсанты уже находились в Иране. Союзники договорились провести встречу между 15 ноября и 15 декабря, однако место ее проведения вызвало у них серьезные разногласия. У. Черчилль вначале предлагал встретиться на Кипре или в Хартуме (Судан), но затем согласился с предложенным 8 сентября И. В. Сталиным планом организовать встречу в Тегеране[705]. Сначала тегеранский вариант отвергал и американский президент. В качестве места встречи он предлагал Басру, Каир, Багдад и только 8 ноября согласился с предложением И. Сталина. Таким образом, в Берлине могли узнать о Тегеране как о месте встречи «большой тройки» только в ноябре, из чего следует, что ни один из летних десантов не мог иметь задания ликвидировать лидеров стран антигитлеровской коалиции. Это подтверждает и принимавший участие в конференции в качестве переводчика В. М. Бережков, заявлявший, что гитлеровская разведка, расшифровав американский военно‑морской код, могла узнать о Тегеране как о месте будущей встречи к середине сентября 1943 г.[706]и, следовательно, только тогда начать подготовку к осуществлению намеченной акции.

Можно предположить, что задание ликвидировать «большую тройку» группы В. Рокштрока и Курмиса могли получить по радио. Но в этом случае у немцев оставалось совсем мало времени, что изначально делало призрачными шансы на успех операции. Поэтому вполне естественно, что в «иранском дневнике» В. Рокштрока не было никаких упоминаний о «Вайтшпрунге».

В связи с вышесказанным маловероятной выглядит версия Ф. Я. Румянцева, утверждавшего, что «жарким летним днем 1943 г.» (выделено мною. – А. О.) в Анкару к германскому послу фон Папену прибыл специальный уполномоченный Гиммлера и сообщил, что РСХА взяла на себя организацию убийства «большой тройки»[707].

Характерно, что Ю. Л. Кузнец в своей книге говорил, что «группа Курмиса не была нацелена на теракты против участников Тегеранской конференции» и перед ней «не было поставлено задачи прорываться в Тегеран[708]. Однако в снятом по его же книге документальном фильме «Восточный крест» события трактуются в ином ключе: утверждается, что группа М. Курмиса направилась в Иран в июле 1943 г. с целью ликвидировать «большую тройку»!

Теоретически такая задача могла быть возложена только на одну группу, группу из восьми парашютистов, которую, по мнению Ф. Я. Румянцева, 15 ноября 1943 г. самолет типа «Юнкерс‑52» сбросил близ Шираза[709]. Однако и эти сведения не подтверждаются архивными документами. По крайне мере в них отсутствует какое‑либо упоминание о германских диверсантах, появившихся в Иране в ноябре 1943 г.

Если же допустить, что версия Ф. Я. Румянцева верна, и что диверсанты, имевшие задание ликвидировать «большую тройку», были заброшены в район Шираза, то нельзя не обратить внимание на то, что выполнить столь ответственную миссию они могли только с помощью Ф. Майера. Его арест имел далеко идущие последствия, так как оставшиеся на свободе иранские националисты – члены его организации – прекратили активную деятельность. Они были готовы продолжать сотрудничество с немецкими спецслужбами во имя изгнания из страны иностранных войск, но ни при каких обстоятельствах не собирались участвовать в физической ликвидации И. Сталина, У. Черчилля, а тем более президента США. Поэтому надеяться на помощь со стороны «Меллиюне Иран» О. Скорцени не приходилось.

Случилось так, что в день, когда в Берлине принимали решение о «Вайтшпрунге», главный его исполнитель уже как минимум две недели находился в плену у союзников. «После поспешного бегства из Тегерана турецкую границу перешел наш активный сторонник. От него мы узнали о провале нашей разведывательной сети в Иране: центральная организация разгромлена, все до единого арестованы, ему одному удалось скрыться. Нам не оставалось ничего другого, кроме как отменить вылет готовой к операции группы», – эти слова О. Скорцени убеждают в том, что в Берлине было принято решение отказаться от операции и не посылать осенью 1943 г. диверсантов в Иран[710]. «Вайтшпрунг» бесславно завершился, не успев начаться.

Представляет интерес дальнейшая судьба Ф. Майера. После ареста он был передан в руки англичан, которые переправили его в Индию, где его следы затерялись. Погиб ли он в британских застенках или в условиях холодной войны стал работать на английскую разведку, до сих пор не известно. Мы знаем лишь то, что незадолго до ареста во время одной успешно проведенной операции в руки советских разведчиков попал его дневник.

Поражает та оперативность, с которой советская разведка представила И. Сталину информацию о готовившемся немцами «Вайтшпрунге». Соответствующий сигнал направил в Москву Николай Кузнецов, получивший сведения об акции от штурмбанфюрера СС Ульриха фон Ортеля – одного из участников «Вайтшпрунга[711].

Несмотря на то, что в Иране практически не осталось агентов абвера и СД, способных организовать покушение на «большую тройку», советские органы безопасности решили принять меры, чтобы полностью исключить даже саму возможность каких‑либо враждебных акций. В первую очередь стояла задача обеспечить безопасность президента США: американская миссия в Тегеране находилась на окраине города, тогда как посольства СССР и Великобритании примыкали друг к другу и находились в центре Тегерана. Если бы Ф. Д. Рузвельт остановился в здании своей миссии, то ему бы пришлось ежедневно ездить по узким тегеранским улицам, где его могли поджидать агенты стран Оси. Поэтому министр иностранных дел СССР В. Молотов, сообщив о деятельности в Иране фашистской агентуры, предложил американскому президенту остановиться в советском посольстве, где были созданы прекрасные условия для пребывания высокого гостя.

Ф. Д. Рузвельт, вначале отклонивший приглашение советской стороны, получив предупреждающее письмо И. Сталина, приказал упаковать свои чемоданы и вместе с ближайшими помощниками отправился в посольство СССР, которое, по словам английского исследователя Е. Х. Кукриджа, «быстро превратилось в небольшую крепость, охраняемую отборными солдатами»[712]. На решение президента повлиял и тот факт, что информацию о готовившемся покушении подтвердил начальник его секретной охраны Майк Рейли, которому Ф. Д. Рузвельт не имел оснований не доверять.

Надо отдать должное советскому лидеру, который, воспользовавшись полученной информацией о готовившемся «Вайтшпрунге», сумел уговорить американского президента принять приглашение. Это была дипломатическая победа, позволившая И. Сталину установить более близкий контакт с Ф. Д. Рузвельтом и получить его поддержку в вопросе противодействия инициативе У. Черчилля открыть второй фронт на Балканах. Есть даже сведения, что по личному указанию вождя все комнаты посольства были оборудованы подслушивающими устройствами, что позволило ему быть в курсе всех разговоров президента США[713]. В этом смысле «Вайтшпрунг» даже сыграл на руку И. Сталину. Стоит добавить, что И. Сталин при его болезненной подозрительности вряд ли предложил Тегеран в качестве места встречи, если бы не был полностью уверен в собственной безопасности. Отметим также, что и Ф. Д. Рузвельт был заинтересован в близком соседстве с И. Сталиным, так как оно повышало его шансы убедить советского лидера дать согласие на участие СССР в разгроме милитаристской Японии.

Из всех участников конференции больше других опасался покушения У. Черчилль. «Я был не в восторге от того, как была организована встреча по моем прибытии на самолете в Тегеран. Английский посланник встретил меня на своей машине, и мы отправились с аэродрома в нашу дипломатическую миссию. По пути нашего следования в город на протяжении трех миль через каждые 50 ярдов были расставлены персидские конные патрули. Таким образом, каждый злоумышленник мог знать, какая важная особа приезжает и каким путем она проследует. Не было никакой защиты на случай, если бы нашлись два‑три решительных человека, вооруженных пистолетами или бомбой», – таким образом высказал свои опасения перед возможным терактом английский лидер[714]. Страх перед покушением был столь велик, что У. Черчилль, не понимая тайной игры И. Сталина, не только поддержал предложение советской стороны о переезде президента США в посольство СССР, но и лично уговаривал Ф. Д. Рузвельта принять этот разумный совет.

Для того, чтобы у американского президента не было никаких опасений, в Тегеран для охраны города и аэродрома были введены танковый полк и полк НКВД. Была учреждена особая комендатура советской части Тегерана. Начальником гарнизона советской части столицы был назначен руководитель транспортного управления советских войск в Иране генерал‑майор И. В. Каргин, его заместителем – полковник Л. И. Зорин. Для большей безопасности здания советского и английского посольств были перекрыты брезентовыми стенками. По городу патрулировали воинские наряды союзников, усиленная охрана была выставлена в районе, где проводилась конференция. Обширная территория посольства СССР с большим старинным парком надежно охранялась снаружи и внутри двойным кольцом автоматчиков[715]. «На деле же был установлен самый настоящий непроницаемый кордон, и военные, и полицейские силы исчислялись тысячами, особенно много их было с русской стороны», – вспоминал У. Черчилль уже после войны[716].

В те дни спецслужбы союзников не церемонились с иранскими подданными. При малейшем подозрении на улице могли схватить любого прохожего и отпустить только после окончания конференции. Одного иранца, пришедшего в качестве гостя на свадьбу, взвод автоматчиков арестовал во время торжеств, на которых, кроме него, присутствовало еще 200 человек[717].

Естественно, что при подобных мерах безопасности конференция прошла без эксцессов. Главы государств – участников антигитлеровской коалиции ежедневно собирались в советском посольстве и только 30 ноября, в день своего рождения, У. Черчилль пригласил И. В. Сталина и Ф. Д. Рузвельта на торжественный обед в английское посольство. И здесь все прошло благополучно. Советские контрразведчики обыскали здание английской дипломатической миссии снизу доверху: заглядывали за каждую дверь и под каждую подушку, а около 50 вооруженных сотрудников НКВД во время обеда заняли позиции у всех окон и дверей[718].

Вернувшись в Вашингтон, президент США сделал 17 декабря 1943 г. на прессконференции специальное заявление о том, что он остановился в Тегеране в советском посольстве, а не в американском, поскольку И. Сталину стало известно о германском заговоре. «Маршал Сталин, – добавил Ф. Д. Рузвельт, – сообщил, что, возможно, будет организован заговор с целью покушения на жизнь всех участников конференции. Он просил меня остановиться в советском посольстве, с тем чтобы избежать поездок по городу. Для немцев было бы довольно выгодным делом, если бы они могли разделаться с маршалом И. Сталиным, У. Черчиллем и со мной в то время, как мы проезжали по улицам Тегерана, поскольку советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием примерно в полтора километра[719].

И все же, главная причина неудачи «Вайтшпрунга» видится не столько в принятых мерах по обеспечению безопасности «большой тройки», сколько в кропотливой плодотворной работе, которую на протяжении всей войны вели в Иране английская и особенно советская разведки. Как уже говорилось, авторы фильма «Тегеран‑43» попытались приподнять завесу над тайной войной, которую вели в Иране спецслужбы союзников с гитлеровской агентурой. Однако усилиями одного советского разведчика Андрэ, которого блестяще сыграл актер И. Костолевский, невозможно было одержать победу над Ф. Майером и Ко. Здесь должна была действовать мощная агентурная сеть, и она была создана. В самом Тегеране располагалась главная резидентура, которую возглавлял разведчик И. И. Агаянц. Ей были подчинены до 40 периферийных резидентур и разведпунктов. В них работали 120 оперативных сотрудников, среди которых выделялись опытные разведчики Г. И. Акжигитов, В. И. Вертипорох, П. И. Журавлев, Р. И. Иноятов, Н. П. Лысенков, А. П. Мангасаров, Г. И. Олифиренко, Н. П. Пекельник. Кроме того, около 400 местных жителей помогали советской разведке, в основном это были хорошо информированные лица из разных слоев иранского общества, способные решать разведывательные задачи.

Особенно отличилась группа из 7 молодых иранцев, с помощью которых было выявлено не менее 400 человек, связанных с германскими разведслужбами. Эти юные разведчики, которым к концу войны не исполнилось и 20 лет, передвигались по Ирану на велосипедах, и их появление на улицах не вызывало подозрений у германских агентов[720]. Руководил группой Амир. Под этим псевдонимом работал будущий Герой Советского Союза, крупный разведчик Геворг Андреевич Вартянян.

Таким образом, попытка ликвидировать «большую тройку» была последней крупной операцией германских спецслужб и попыткой неудачной, что сразу же сказалось на авторитете немцев в Иране. Германское влияние приближалось к нулю, с каждым днем немецкие агенты теряли своих сторонников. Тот же Насыр‑хан, принесший столько хлопот англичанам, был вынужден пойти с ними на контакт. Посредником в этих переговорах стал, по‑видимому, некий Фарзад, ранее выполнявший задания германской разведки. На перевербовку его британской разведкой косвенно указывает тот факт, что после того как в Ширазе его задержали и допросили англичане, он оказался на свободе. Более того, после ареста Фарзад не стал больше скрываться, а занялся торговлей в Тегеране. Вполне возможно, что деньги для своего дела он получил не от брата Насырхана (как указывал в своих показаниях Х. Новбахт. – А. О.), а от англичан, которые были готовы щедро заплатить за умиротворение Насыр‑хана. К тому же у англичан был еще один серьезный аргумент в отношении Фарзада – брат последнего учился в Лондоне[721].

Фарзад стал удобной фигурой, через которую Насыр‑хан мог вести двойную игру. И надо сказать, что иранское правительство удовлетворило почти все требования кашкайцев. Их автономия была признана и гарантирована. Губернатором провинции Фарс стал человек Насыр‑хана. Самому Насыр‑хану было обещано депутатское место в меджлисе. Отныне война ему была не нужна. Кроме того, братья Насыр‑хана по возвращении на родину были схвачены англичанами, которые уведомили вождя кашкайцев, что если он не выдаст немцев, то оба его брата будут надолго брошены в тюрьму. В такой ситуации Насыр‑хан посчитал целесообразным принести в жертву германских агентов, и весной 1944 г. по его указанию вождь племени кашкули Фатхулла‑хан выдал англичанам находившихся у него в лагере четырех немецких парашютистов. Затем властям были выданы Б. Шульце‑Хольтус, М. Курмис, Херберс и другие агенты. Таким образом, неудача «Вайтшпрунга» и последующие аресты германских агентов подвели черту под деятельностью гитлеровской агентуры в Иране.

В дальнейшем англичане обменяли Б. Шульце‑Хольтуса на одного английского разведчика, арестованного в Германии в январе 1945 г. Однако пройти через английские лагеря Б. Шульце‑Хольтусу все же пришлось, но уже после войны. Настигло возмездие и Р. Гамотту, которого спецслужбы союзников арестовали в Австрии.

Что касается Х. Новбахта, то он, не дожидаясь ареста, сам явился к англичанам. Последние, допросив депутата, передали его советским компетентным органам. Интересно, что, отвечая на вопросы советского следователя, он утверждал, что англичане охотились за ним, обвиняя в просоветской агитации среди южных племен! Более того, лидер «Голубой партии» просил не возвращать его британцам, заявив при этом, что готов просидеть десять лет в СССР, чем вновь попасть в руки англичан, так как их «доброе отношение к нему он считает лицемерием»[722].

Постепенно стабилизировалась обстановка на советско‑иранской границе. 23 января 1944 г. компетентными органами был обезврежен главарь иранской контрабандной группировки, опытный разведчик Хаким Ризак. Этот лазутчик хорошо знал каждую тропинку на границе, имел надежных пособников, помогавших ему укрываться от советских пограничников. Последний известный случай задержания датируется 28 июня 1944 г., когда на контрольно‑пропускном пункте Шарлаук были арестованы две женщины, оказавшиеся немецкими шпионками[723].

Действовавшие в Иране в годы войны «Меллиюне Иран», «Голубая партия» и другие националистические организации исчезли с политической арены Ирана. Их трагедия заключалась в том, что своими союзниками они выбрали германских фашистов, для которых свобода и независимость Ирана были всего лишь пропагандистским трюком, с помощью которого они рассчитывали поднять иранцев на борьбу со странами антигитлеровской коалиции. Обе стороны объединяло лишь враждебное отношение к Великобритании, а этого было недостаточно для обеспечения прочного сотрудничества. Иранские националисты упустили из виду, что гитлеровская Германия ставила своей целью завоевание мирового господства, а в этом случае Ирану нечего было надеяться на свободу и независимость. И к чести иранских националистов следует сказать, что, свое сотрудничество с Третьим рейхом они видели не в слепом выполнении приказов носителей высшей «нордической» расы, а старались занимать самостоятельные позиции при решении важных для развития их страны вопросов. Только осознание того, что германские фашисты не являются их подлинными союзниками, пришло к иранским националистам слишком поздно – к концу войны.

Заключение

В истории политики нацистской Германии в Иране можно выделить четыре этапа.

На первом этапе (январь 1933 г. – сентябрь 1939 г.) Германия активно готовилась к войне за мировое господство. Развернув экспансию по экономическому, политико‑идеологическому и другим направлениям, гитлеровцы использовали все возможные каналы проникновения в Иран.

Заключение клиринговых соглашений, умелая организация торговли, участие в создании импортозамещающих отраслей иранской экономики, посылка в Иран немецких специалистов, считавшихся одними из лучших в мире, поставки высококачественного промышленного оборудования позволили нацистам завоевать прочные позиции в этой стране и превратить Иран в надежного поставщика стратегического сырья. Для Ирана динамичное развитие торгово‑экономических отношений с Германией также имело известные плюсы: германский капитал объективно содействовал развитию различных отраслей иранской промышленности.

Успех политико‑идеологической экспансии обеспечило использование тезисов об общем арийском происхождении, провозглашение антиимпериалистических лозунгов, объявлявших Германию заступницей народов Востока. Опираясь на религиозные чувства иранцев, значительных успехов добилась в Иране нацистская пропаганда. Среди иранской интеллигенции, национальной буржуазии и в военных кругах появились сторонники ориентации на Германию, увидевшие в ней так называемую «третью силу», способную не только ослабить зависимость Ирана от Англии и СССР, но и превратить эту страну в лидера Ближнего и Среднего Востока. Именно эти соображения толкнули Реза‑шаха Пехлеви обратиться к Германии за технической помощью.

К началу Второй мировой войны немцы создали в Иране широко разветвленную разведывательную сеть, особое внимание уделяя организации шпионских центров на севере и юге страны. В результате нацисты имели полную информацию о военно‑экономическом потенциале иранского государства, что позволяло им надеяться на использование в будущем Ирана как базы для организации подрывных действий против СССР и плацдарма для вторжения в Британскую Индию.

На втором этапе (сентябрь 1939 г. – июнь 1941 г.) гитлеровцы продолжали создавать в Иране шпионские центры и вести пропаганду. Они установили контакты с вождями племен, эмигрантами из республик Средней Азии и Закавказья. В первые месяцы после начала боевых действий в Европе Германия еще не предпринимала попыток втянуть Иран в войну. Нейтральная позиция иранского правительства вполне соответствовала интересам гитлеровцев, так как позволяла держать Иран в орбите их экономического влияния. В результате уровень германо‑иранского товарооборота к началу 1941 г. достиг своей высшей точки. Этому во многом способствовало то, что Советский Союз предоставил свою территорию для транзитной торговли Германии со странами Среднего Востока.

В первый период Второй мировой войны Иран играл роль «разменной карты» в тайной дипломатической игре, которую вела нацистская Германия. Стремясь усилить фашистский блок, Гитлер предложил И. Сталину Иран в качестве компенсации за подключение к странам Оси. Естественно, что подобные интриги не могли не вызвать тревоги у иранского руководства, опасавшегося советской угрозы. Реза‑шах, всеми силами стремившийся оградить свою страну от участия в войне, фактически саботировал германские предложения об оказании помощи восставшим против британского господства иракцам, стал пресекать наиболее оголтелые формы нацистской пропаганды, чем вызвал неудовольствие фюрера. Поэтому в Берлине стали разрабатывать планы государственного переворота в Иране – замены Реза‑шаха более покладистым для Германии политиком.

На третьем этапе (июнь 1941 г. – декабрь 1941 г.) конкретные сроки осуществления своих планов в отношении Ирана германское руководство ставило в прямую зависимость от хода боевых действий на основных театрах Второй мировой войны, прежде всего на советско‑германском фронте. По замыслу Гитлера, после успешного завершения блицкрига против СССР наступил бы черед Ирана, а затем Британской Индии, которая и являлась конечной целью германского наступления на Востоке.

Напав на СССР, гитлеровцы рассчитывали на активное участие в войне Ирана. Однако на требование фюрера начать боевые действия против стран антигитлеровской коалиции Реза‑шах ответил отказом. Иранское правительство также отказалось удовлетворить требования Англии и СССР и удалить из страны германских подданных. Обеспокоенность Лондона и Москвы объяснялась тем, что они планировали организовать через территорию Ирана доставку в СССР по ленд‑лизу военных грузов, что было невозможно сделать в условиях деятельности германской шпионско‑диверсионной сети. В результате в августе 1941 г. в Иран были введены советские и английские войска, а Реза‑шах, избрав тактику «пассивного сопротивления», сознательно отказался от ведения широкомасштабных боевых действий против армий союзников.

Германская резидентура в Иране не ожидала подобного поворота событий и поэтому реального противодействия войскам Англии и СССР не оказала. В сентябре 1941 г. части Красной Армии и британские войска вошли в Тегеран, Реза‑шах отрекся от престола, германо‑иранские торгово‑экономические связи были разорваны, а германские подданные подверглись интернированию. Таким образом были сорваны планы Гитлера нападения на СССР с юга, обеспечены поставки в Советский Союз военно‑технической помощи из стран западной демократии. Ни о каком сотрудничество иранского правительства с нацистской Германией теперь не могло быть и речи, Третий рейх отныне мог рассчитывать только на деятельность тайных профашистских групп и на подрывную работу немецких диверсантов, успевших скрыться в подполье.

На четвертом этапе (декабрь 1941 г. – май 1945 г.) нацисты, используя недовольство иранцев присутствием в их стране иностранных войск и тяжелым экономическим положением основной массы населения, приняли меры по восстановлению шпионско‑диверсионной сети в Иране. С помощью националистически настроенных иранских офицеров сотрудник СД Ф. Майер создал организацию «Меллиюне Иран», ставшую ядром мощного националистического движения, готовившегося взять власть в Иране в свои руки и превратить его в союзника Третьего рейха.

В 1942 г. в период наибольших успехов вермахта на советско‑германском фронте Ф. Майер разработал план всеобщего восстания, а в 1943 г., когда стало ясно, что после поражения германских войск под Сталинградом и на Курской дуге планы вторжения в Иран похоронены, занялся выборами в иранский парламент, надеясь создать в нем прогерманский блок, готовый по всем вопросам голосовать против интересов Советского Союза и Великобритании.

Активность германской разведки вынудила спецслужбы союзников принять радикальные меры – потребовать от иранского правительства провести серию арестов прогермански настроенных иранцев. В результате Ф. Майер был арестован, его соратники прекратили активную антисоюзническую деятельность, окончательно осознав губительность ориентации на Германию.

Нацистам не удалось в годы Второй мировой войны развить свои успехи в Иране, достигнутые в 30‑е годы, главным образом по следующим причинам:

1. Поражения вермахта на советско‑германском фронте, от развития событий на котором зависела в первую очередь судьба войны, произвели угнетающее впечатление на прогермански настроенных иранцев и раскрыли им глаза на истинные цели германских фашистов. Для гитлеровцев свобода и независимость Ирана были всего лишь пропагандистским трюком, с помощью которого они рассчитывали поднять иранцев на борьбу со странами антигитлеровской коалиции.

2. Заинтересованность союзников и непосредственных соседей Ирана в том, чтобы использовать иранскую территорию для организации военных поставок по ленд‑лизу. В этой ситуации Иран не мог избежать присутствия на своей территории иностранных войск, так как только они могли гарантировать безопасность перевозок.

3. Противоречивость политики нацистской Германии в Иране. Конкуренция между различными службами Третьего рейха не столько создавала конкурирующий элемент, сколько приводила к неприязненным отношениям между абвером, СД и МИД. Естественно, что такая политика отличалась непоследовательностью, а значит и непредсказуемостью, что не могло не отразиться на ее результатах.

4. Отсутствие взаимопонимания между гитлеровцами и их ближайшими союзниками – японскими милитаристами. Япония и Германия выступали в ряде случаев как конкуренты, и вполне естественно, что подлинного сотрудничества между их спецслужбами в Иране не получилось.

5. Эффективное взаимодействие советской и английской разведок. Совместными усилиями они смогли поставить ситуацию под контроль и разгромить шпионско‑диверсионную прогерманскую сеть в Иране, арестовав всех лидеров антисоюзнического подполья.

В результате планы германского руководства по завоеванию Ирана потерпели крах. Нацистам так и не удалось втянуть это государство в войну и использовать его территорию как плацдарм для дальнейшего продвижения в Британскую Индию. Прогермански настроенные круги в Иране поняли всю бесперспективность ориентации на гитлеровскую Германию, а иранское правительство приняло решение объявить Германии войну, обеспечив тем самым Ирану достойное место среди держав‑победительниц.

Источники и литература

Date: 2015-11-13; view: 349; Нарушение авторских прав