Капитуляция Ли Лина

В 99 г. полководец Ли Гуан‑ли выступил в поход с 30 тыс. конников. У восточных отрогов Тяньшаня, около озера Баркуль, он напал на ставку западного чжуки‑князя и захватил множество пленных: стариков, женщин и детей. На обратном пути хунны окружили его войско, и ему пришлось, бросив добычу, пробиваться сквозь окружение. Во время отступления Ли Гуан‑ли потерял 7 тыс. человек убитыми и едва спасся. Поход нельзя было считать удачным. Другой полководец, вышедший в степь, вообще не нашел хуннских кочевий и вернулся ни с чем. Третий – Ли Лин – с 5 тыс. отборной пехоты дошел до гор Сюньги и попал в окружение. Сам шаньюй с 30 тыс. конных стрелков атаковал лагерь Ли Лина. В рукопашной схватке «молодые негодяи» одержали победу, хунны были отброшены, но шаньюй подтянул новые войска. Ли Лин начал отступление на юг. Китайцы шли по безводной степи; хуннские всадники настигали их; пернатые стрелы с пронзительным свистом мелькали на солнце и находили все новые и новые жертвы. Китайцы, подбирая хуннские стрелы, стреляли с колена, и часто хуннские кони с подстриженными гривами уносились в степь с опустевшим седлом. Бой шел несколько дней, но каждый шаг приближал китайцев к границе, сулившей им жизнь и свободу.

Шаньюй, видя стойкость китайцев, опасался, что они заманивают его в засаду, но когда один офицер из китайского арьергарда отстал, был схвачен хуннами и на допросе сообщил шаньюю, что отряд Ли Лина одинок, хунны усилили нападение. Китайцы издержали все стрелы, и Ли Лин, видя невозможность дальнейшего сопротивления, отдал последний приказ: «Спасайся кто может», – а сам сдался хуннам или, может быть, был настигнут ими и обезоружен[348].

Цзюйдихэу показал себя не только умным политиком и храбрым полководцем, но и благородным человеком. Он не убил Ли Лина, а женил его на своей дочери, дал ему в управление область и племя хагасов и наградил титулом западного чжуки‑князя[349]. Ли Лин стал служить верой и правдой новому господину. На родине его ждала казнь, он был осужден заочно по китайскому закону, приравнивавшему сдачу в плен к измене. Потомки Ли Лина и хуннской царевны правили наследственно у хагасов. С этого времени среди хагасов появились черноволосые и черноглазые люди; хагасы считали их потомками Ли Лина. Дворец Ли Лина обнаружен нашими археологами в Минусинской области: это небольшое строение китайской архитектуры, дверные ручки изображают рогатых демонов и сделаны довольно искусно[350].

Капитуляция произвела в Китае удручающее впечатление. Император распорядился произвести расследование и покарать виновника. Казалось бы, отвечать должен был главнокомандующий, т.е. Ли Гуан‑ли Эршиский, но благодаря своим придворным связям последний отвел от себя опалу и к смерти приговорили мать Ли Лина[351]. За старушку вступился ученый Сыма Цянь, попытавшийся доказать невиновность ее сына и безвыходность его положения, но этим он бросил тень на Ли Гуан‑ли, о чем и повествует он сам: «Просвещенный государь не понял меня, решив, что я желаю испортить карьеру полководцу Эр‑ши и выступаю в роли наемного ходатая Ли Лина. И вот меня предали суду... Сочли, что я обманул царя»[352]. Историка присудили к кастрации и тюремному заключению. Это случилось в январе 98 г.

Однако через два месяца Сыма Цянь был не только освобожден, но и назначен чжуншулином, т.е. правителем императорской канцелярии, с правом входить в любое время с докладом к императору. Это было огромное повышение. Надо полагать, что не только личные достоинства Сыма Цяня были причиной такого радикального изменения его судьбы. Очевидно, при дворе была группа, связанная с ним и враждебная фамилии Ли Гуан‑ли. При любом дворе идет борьба клик за влияние, и вряд ли китайский двор представлял исключение. Помимо этих общих соображений, можно предположить следующее: среди придворных У‑ди была заметна борьба идеологических течений – воинственных конфуцианцев и вдумчивых последователей Лао‑цзы. Сыма Цянь был из числа последних. Он, принимая деятельное участие в литературной полемике с конфуцианцами, ядовито отмечал: «У конфуцианцев слишком обширная ученость, но недостаточное проникновение в сущность явления, и в результате нужно затратить много труда, чтобы понять их, но успех будет небольшой»[353]. В противовес он выставлял принципы Лао‑цзы и восхвалял их: «Дао мутнее мутного, темнее темного, но оно озаряет сиянием всю Поднебесную и во всех проявлениях не имеет названия»[354]или: "У них (даосистов. – Л.Г.) нет рецептов на все случаи жизни. Они уславливаются действовать одним способом, а в ходе дела прибегают к другому. Вот поэтому они, не затрачивая больших усилий, добиваются огромных успехов"[355]. Действительно, друзья Сыма Цяня и противники Ли достигли огромной победы. Сыма Цянь сопровождал императора на гору Тайшань для принесения жертвы богам неба и духам земли. Под его наблюдением оказались доклады императору и указы. Конфуцианским сторонникам продолжения войны до победного конца была оставлена только военная подготовка к новому походу. Они вложили в это предприятие всю энергию, так как только победа могла закрепить за ними власть и влияние на императора, который страстно хотел реванша, а для Сыма Цяня и его сторонников означала бы опалу и ссылку.

Как увидим ниже, дорого заплатила фамилия Ли и весь Китай за жизнь старушки и оскорбление ученого.