Всюду жизнь

Иногда нервы не выдерживают.

Вообще‑то обычно я отлавливаю и описываю всевозможные языковые казусы с плохо скрываемым удовольствием. С охотничьим, я бы сказала, азартом. В исследовательском любопытстве есть что‑то людоедское. Я помню, много лет назад на меня произвела большое впечатление одна телевизионная передача. Там рассказывалось о двух чрезвычайно симпатичных биологах, супружеской паре, которые живут в лесу посреди Чернобыльской зоны и там занимаются своими исследованиями. Материал богатейший – всякие там мутации, возникшие под влиянием радиации. Они только что руки не потирали и с трудом сдерживались, чтоб не воскликнуть: какая, мол, удача! Я запомнила выражение: прямо слюни капают. В смысле, так интересно. При этом, будучи нормальными людьми, они, конечно, стесняются этих своих чувств, но противостоять им почти не могут.

Вот и у меня обычно слюни если не капают, то пузырятся.

Но иногда простые человеческие чувства захлестывают. Причем как‑то внезапно и как раз по пустякам.

В передаче «Культурная революция» как‑то говорили о русском языке. Тема была: Грамотность – пережиток прошлого. И вот за кадром женский голос демонстрировал эту самую грамотность, которая, мол, не пережиток. Для этого голос разбирал само предложение Грамотность – пережиток прошлого: что одной чертой подчеркивается, что двумя, ну и там «существительна‑прилагательна». Такой аттракцион. В частности, нам сообщили, что прошлое – это существительное второго склонения.

Тут во мне скоропостижно умер исследователь и ожил репетитор, и я начала шизофренически объяснять телевизору, что второе склонение – это значит, что склоняется, как поле, то есть прошлое, прошлоя, прошлою, прошлоем и т. д. На самом деле существительное прошлое – это бывшее прилагательное (ср. прошлые заслуги), и падежные окончания у него – как у прилагательных. Да нет, конечно, это заковыристое место. Я всегда на него обращала внимание учеников и подсовывала для разбора слова типа мороженое, заведующий или кондитерская. Ну просто – кто за язык‑то тянул? Позвонили бы хоть кому‑нибудь, проверили. Вот удивительно, ну почему так: стоит человеку начать с пафосом обличать всеобщую неграмотность, как он что‑нибудь сам и ляпнет? Да пустяк, конечно, полно и похуже ошибок, чего я так раскипятилась, сама не знаю.

А на следующий день я отправилась на праздничный концерт по случаю юбилея детского досугового центра, где занималась моя дочь. Концерт вела специально приглашенная профессионалка – такая, с прической, с профессионально‑ приподнятой и профессионально‑задушевной интонацией и профессиональными стихами.

Меня, кстати, всегда удивляет: ведь эти стихи пишут за деньги специально обученные люди, ну черт с ним, с художественным качеством, но стопность можно выдержать? И не рифмовать моя и всегда?

Так и сыпалось: нравственность, духовность, призвание, вдохновение, а среди них нет‑нет да и проскакивало (для задушевности) словцо типа симпатулистый. В общем, надо быть Сорокиным, чтобы достоверно воспроизвести этот дискурс. Венцом всего явилась история о сыне преподавательницы балета, который тоже почувствовал в себе Призвание, его сейчас с нами нет, он танцует в Америке. И дальше фраза, произнесенная с этой интонацией… В классификации интонационных конструкций (ИК) Е. А. Брызгуновой это называется ИК‑6: подъем тона, который (тон) потом не падает, а так и держится «на высоте» некоторое время. Получается так… взволнованно. Фраза следующая (после сообщения, что его нет с нами): Но пусть ему по‑доброму икнётся!

Вот только не надо мне говорить, что это я такая эстетка, придираюсь, а человек дарит людям радость. Я сама слышала, как сидящие рядом мамашки, забыв даже на время волноваться за своих чад, которым предстояло выступать, оживленно обсуждали, что будет, если икнется по‑злому.

А впрочем, все не так плохо.

Одна из моих любимых реклам (тут, признаюсь, исследовательский восторг безоговорочно побеждает) – это реклама жвачки про долгий вкус с жидким центром. И вот недавно я краем уха уловила в рекламе что‑то вроде с мягким наполнителем.

Мягкий наполнитель – конечно, не бог весть какая замена жидкому центру, но это значит, что там, в сферах, которые, в отличие от Академии наук, могут реально повлиять на язык, кому‑то что‑то когда‑то режет ухо. Ура!

Да и мои любимые пастила со вкусом йогурт и зефир с ароматом клубника фабрики «Ударница» тоже, видимо, в результате происков зануд вроде меня, были переименованы в пастилу со вкусом йогурта и зефир с ароматом клубники.

Или вот еще: торговый центр «Мега» проводит предновогоднюю рекламную кампанию. Ну, помимо чудной формулировки шопинг подарков (шопинг здесь управляет родительным падежом по аналогии со словом покупка), замечательно вот что. В прошлых рекламных кампаниях «Мега» писала ключевое слово шоппинг через два «п» (Отдайся шоппингу, Шоппинг от всей души), а теперь последовательно пишет через одно «п», как рекомендуют авторитетные словари.

Вообще орфографисты выбрали написание без удвоения согласной скорее на том основании, что в произношении никакого долгого согласного тут нет, а многие заимствованные слова в русском языке не сохраняют написание с двойной согласной (например, слова офис или адрес). Но, по‑моему, тут важно еще вот что. При написании шоппинг слово shopping заимствуется в готовом виде, а написание шопинг наводит на мысль о том, что оно прямо в русском языке имеет свою внутреннюю форму: что ‐инг – это почти уже русский суффикс, при помощи которого от почти уже русского слова шоп и образуется почти совсем уже русское слово шопинг (и удвоению согласной тут взяться неоткуда, правило же действует в английском языке, а не в русском).

Но авторы новой рекламной кампании едва ли руководствовались этими соображениями. Они ПРОСТО ПРОВЕРИЛИ ПО СЛОВАРЮ. А проверив, пересмотрели всю свою рекламную продукцию и всё исправили. Ура! Ну, почти всё. Трогательный след этой титанической борьбы виден на рекламном буклете: «Ваш путеводитель в мир Мега», где крупно написано Шопинг подарков, а повыше более мелко – шоппинг, досуг, комфорт. Проглядели. Ну да ничего, прощаем, старались же.

Date: 2015-11-13; view: 290; Нарушение авторских прав