Немного о московских судьях

В 2001 году у меня появился удобный и необременительный предлог лично познакомиться с московским правосудием. Дело в том, что историк Анфилов написал в «Независимой газете» рецензию на сборник статей из «Дуэли» «Война и мы». Я на эту его статью дал ответ и в «Дуэли», и во втором томе сборника «Война и мы». Но Анфилов в своей «рецензии» приписал мне слова, которые я не говорил, а это клевета. Следовательно, у меня с точки зрения закона появился железный предлог заставить «Независьку» опровергнуть Анфилова. Добровольно она отказалась это сделать, и я написал и послал в суд иск.

Правда, чистоты эксперимента не получилось: иск должен был рассматривать Мещанский суд, а он среди юристов слывет в Москве клоакой, т. е. это суд с самыми подлыми судьями. Мне бы надо было попасть в лучший суд Москвы или хотя бы средний по подлости, чтобы потом знающие люди не говорили: «А, так ведь это Мещанский!» Но выбирать я не мог, иск к «Независьке» должен был рассматривать судья именно из этой клоаки.

Дело тянулось долго, но и у меня хватало дел и спешить было некуда, в конце концов через год было назначено судебное слушание у судьи Макаровой Ирины Давидовны. Прихожу в суд, на двери расписание: мое и еще два дела слушаются первыми в 9.45, а четвертое – в 10.00. Пришла адвокатесса «Независьки» и привела за собой Анфилова. Зашла к судье, они о чем‑то пошушукались минут 5, и Ирина Давидовна, «ее честь», начала слушать мое дело первым.

Мне в жизни довольно часто приходилось читать лекции и рабочим, и интеллигенции, и я по глазам присутствующих вижу (это нетрудно), слушают они меня или нет. Ни Ирина Давидовна, ни адвокатша ни меня, ни Анфилова не слушали: вежливенько сидели, ожидая, когда мы закончим. Судья не задала ни одного вопроса по сути дела, а адвокатесса задала пару вопросов (ей‑то молча сидеть вообще было бы неприлично), впрочем, не интересуясь моими ответами. Затем Ирина Давидовна пошла посовещаться сама с собой и, выйдя, объявила свое решение: в иске отказать.

Первая реакция: а может быть, эта Давидовна дура? Дебильное дитя, которую папа пристроил на юридический факультет, а потом в суд? Нет, ничего подобного. Как человек она достаточно умна: она умышленно вынесла неправосудное решение – решение, которое противоречило фактическим обстоятельствам дела. Ведь на мое требование указать, из каких моих статей взяты цитаты в «рецензии» Анфилова, ни он, ни адвокатесса ничего ответить не смогли, т. е. клевета была доказана, и Давидовна это поняла даже сонная.

И, совершая уголовное преступление, предусмотренное ст. 305 УК РФ – вынося по делу заведомо неправосудное решение, – преступница Макарова сфальсифицировала текст своего решения, чтобы ее преступление было не так видно. В констатирующей части решения она перечислила моменты из «рецензии» Анфилова, которые я не требовал опровергать, ничего о них не говорил и не писал (ведь что‑то написать в решении Макаровой надо было), зато ничего не упомянула о клевете, о которой я написал в иске и о которой говорил в суде, т. е. она сфальсифицировала свое решение так, как будто я пришел в суд со всякими глупостями. Единственная ее промашка в том, что она проспала все же, о чем шла речь, и написала, что «В. Анфилов дает собственный анализ прочитанному в книге Ю. И. Мухина „Война и мы“ и «ответчиком опубликован анализ книги истца». У меня нет такой книги, и на суде речь как раз и шла о том, что это сборник статей 5‑ти авторов и приписывать Мухину высказывания других авторов нельзя.

А ведь это дело яйца выеденного не стоит. Для меня это было чем‑то вроде посещения зоопарка, да и «Независьке» этот старый клеветник Анфилов нужен был, как зайцу стоп‑сигнал. У них в газете гораздо больше клеветников более умных и хитрых. Зачем в таком пустяковом деле Макарова пошла на преступление? Зачем трудилась, чтобы его скрыть в решении?

Возможно, она получила взятку, ведь о чем‑то же адвокатесса с ней шушукалась до суда, но думаю, что «Независька» по такому поводу вряд ли бы ей взятку дала.

Считать, что Давидовна это сделала из‑за политики, глупо: тут никакой политики, тут чисто бабское. Я о судьях, судивших А. Соколова, писал, что это фашистские сволочи. Теперь я понял, что ошибался. Назвать этих баб фашистской сволочью – это глубоко и незаслуженно оскорбить фашистскую сволочь.

Дело в том, что мы, мужчины, сочинили миф о женщинах как о каких‑то добрых, милых, всепрощающих существах. Ну есть у мужиков такая слабость – ну хочется им, чтобы женщины такими были. Между тем бабье намного превосходит мужчин по подлости, бессовестности и какой‑то бессмысленной тупой злобности. Видимо, это идет от природы. Те, кто держит собак, подтвердят мои слова: в одной стае, на одной территории прекрасно уживутся неограниченное количество кобелей, но не более одной суки. Две суки будут рвать друг друга непрерывно, хотя бы это были мать и дочь.

Вот такой пример из моего далекого прошлого. Мужчина – руководитель небольшого коллектива женщин – готовил настенное поздравление своим подчиненным к 8 Марта. Под рукой не нашлось подходящей открытки, и он украсил поздравление фотографией одной из работниц (фото было сделано для Доски почета). И нет чтобы подписать его: «Передовица производства такая‑то». Это было бы воспринято равнодушно. А он вставил это фото именно как художественное оформление – как образец женщины. Результат: остальные бабы начали немедленно «жрать» эту «счастливицу». Полгода они дружно делали ей пакости, вынуждая уволиться, и, когда растерянное руководство поставило перед ними самими вопрос: или прекращаете грызню, или увольняйтесь – они уволились сами. Мужчине бабью психологию понять трудно, если не невозможно.

Давайте оценим такой факт. Во всех «громких» делах последнего времени обязательно фигурирует судья‑баба. Возьмите оба суда над Андреем Соколовым или суд Лужкова против Доренко, или суд над Тамарой Рохлиной. Но ведь, по сообщенной выше В. Абрамкиным статистике, количество судей‑женщин всего лишь в 1,5 раза превосходит количество судей‑мужчин. Почему тогда не видно мужчин на «громких» процессах? Потому и не видно, что дела эти «громкие», т. е. заведомо подлые, такие, где нужно выносить неправосудный приговор. Остатки совести у мужиков заставляют их избегать публичной подлости, подставляя вместо себя баб, а бабе – хоть бы хны! Бабы не только не чувствуют своей подлости, они упиваются ею!

Вот В. Абрамкин сообщает, что по статистике женщины‑судьи выносят самые жестокие приговоры женщинам. Это еще как‑то можно понять: накануне на гульке муж облапал партнершу в танце или утром обнаружился седой волос. Ну как тут не назначить максимальный срок женщине, у которой еще нет седых волос? Но почему женщины‑судьи дают максимальные сроки подросткам и минимальные – рецидивистам? Это как понять?

Поэтому я не берусь объяснить, почему судья Макарова Ирина Давидовна пошла на преступление и вынесла по моему иску заведомо неправосудное решение, но я ей очень благодарен за это. Если бы вынесла правосудное, то моя экскурсия закончилась бы. А так я получил возможность посетить Мосгорсуд и посмотреть на тамошних баб. А там мне было на что посмотреть.

Итак, я подал кассационную жалобу в Мосгорсуд и явился туда по повестке. Три тетки в черных балахонах, у одной груда папок с делами. Находит папку с моим делом, и начинается «рассмотрение» моей жалобы.

Что тут следует сказать. Если судья дело не рассматривает, но выносит приговор или решение, то он его выносит заведомо неправосудно по определению – как можно вынести правосудный акт без самого суда? И чтобы судьи судили, а не имитировали суд, процессуальные кодексы России требуют от них полного и точного соблюдения порядка и всех этапов рассмотрения дел.

В моем случае ст. ст. 301–304 ГПК задают такие этапы и порядок рассмотрения. Судья‑докладчик излагает остальным судьям:

1) обстоятельства дела;

2) содержание решения суда первой инстанции, т. е. Мещанского;

3) доводы моей жалобы и другие материалы (в моем случае других материалов не было).

Затем слушают меня и других лиц (их тоже не было). Затем суд должен удалиться в совещательную комнату и принять решение.

Мою жалобу три бабы «рассматривали» так. Докладчик проигнорировала первый этап и сразу взялась за доклад Решения Макаровой. Причем докладчик о рещении не рассказывала, поскольку видела в первый раз, и не читала его. Она его просматривала, сообщая коллегам отдельные слова из того, что видела. Получалось примерно так. «М‑м‑м иск Мухина к редакции «Независимой газеты» м‑м‑м просит обязать ответчика м‑м‑м, судом отклоняется». (Правда, судя по отсутствующим лицам остальных двух баб, и это им было лишнее.) Далее докладчик и не подумала сообщать доводы моей жалобы, а дала мне слово.

Я попытался изложить эти доводы сам, но длилось это ровно до первой паузы, которую я сделал, чтобы перевести дыхание. Тут тетки встали и пошли «совещаться». «Я же не кончил!» – пытался я их остановить. «Нам все понятно», – отвечали судьи. «Но вы же не выслушали, что именно я прошу». «Нам все понятно», – сказали тетки, закрывая за собой дверь. Все действие вместе с изъятием и возвратом мне паспорта длилось минуты 3, совещались тетки минут 5, после чего сообщили мне, что оставляют решение Макаровой в силе. А какое решение они еще могли вынести, если и не собирались рассматривать мою жалобу?

То есть и эти три закоренелые уголовные преступницы (ст. 305 УК РФ) вынесли заведомо неправосудное решение, не моргнув глазом. (Из‑за блиц‑суда заснуть ни одна не успела).

Что мне в Мосгорсуде было интересно. По своему опыту я видел бюрократов во всех их качествах и проявлениях и казалось бы везде: от городских судов до министров и членов президентских администраций. И раньше бюрократы были не ангелы и могли творить по Делу что угодно и как угодно Делу вредить. Но они всегда исполняли форму своего должностного поведения. То есть, если они обязаны тебя выслушать, – выслушают, если шлешь им письмо – ответят. Пусть они и не работали, но саму работу имитировали обязательно. Как же иначе? Как иначе объяснишь, за что ты получаешь зарплату»?

В Мосгорсуде бюрократическая сволочь предстала передо мною в невиданной ранее красе: этим теткам уже и имитировать работу стало «западло».

А ведь общество платит им немало. По имеющимся сведениям, месячный доход рядового судьи даже без взяток около 20 тыс рублей, включая многочисленные премии и 1000 руб. на завтраки. Какой же скотиной нужно быть, чтобы за такие деньги хотя бы формально не исполнять свои обязанности?