Сколько стоит сердечное согласие? Есть и еще один очень интересный вопрос: этот повышенный в три‑пять раз план зафиксирован где‑нибудь в областных документах?

Есть и еще один очень интересный вопрос: этот повышенный в три‑пять раз план зафиксирован где‑нибудь в областных документах? Или только в районных?

Это отнюдь не праздный вопрос, поскольку именно на стыке район – хозяйство система теряет четкость и начинает дрожать дымным маревом. Потому что одним хозяйствам спускали план больше намолоченного, но с другими поступали куда более гуманно.

…Естественно, каждое хозяйство хочет скостить себе план. Но как это сделать? Довольно простой способ – доказать, что у тебя в хозяйстве неурожай, хлеба нет и не предвидится. Однако одного лишь заявления мало, не то все бы были такие умные. Именно с этой целью сидят в райцентре разные контролирующие инспекции и управления.

И тем не менее, в некоторых районах, как гласят сводки ОГПУ, сокрытие урожая стало массовым явлением. Не повсеместно, а именно в некоторых районах – это важно.

Один из самых распространенных способов сокрытия – списание части посевов как погибших. Еще один способ – преуменьшение урожайности. В обоих случаях можно убить сразу двух зайцев: во‑первых, уменьшается план, а во‑вторых, появляются «мертвые центнеры», не фигурирующая ни в каких документах «неучтенка», которой правление колхоза может распоряжаться, как захочет.

Но дело в том, что ни первую, ни вторую операцию невозможно провернуть без сердечного согласия с районными властями. А как достигается сердечное согласие? Неужели только за счет горьких жалоб на жизнь? В кино, может быть, и так – а в реальности соловья баснями не кормят.

Масштабы явления просто поражают воображение. Вот, например, несколько примерчиков сводки ОГПУ по Нижне‑Волжскому краю:

«В результате понижения сведений об урожайности только по 5 колхозам 4 районов укрыто 4885 ц. С 96 297 га посевов двух кантонов АССРНПукрыто свыше 30 тыс. ц хлеба …»

Получается в среднем по 100 т хлеба на колхоз в первом примере. Если брать записанную в инструкции одну треть сбора, то каждый из колхозов скостил себе план на 33 тонны. А два обозначенные кантона уменьшили задание по хлебосдаче на 500 тонн. Соответственно, в первом случае у каждого хозяйствующего субъекта появилось по 66 тонн неучтенного зерна, во втором – по 1000 тонн.

«… В Костаревском колхозе урожайность ржи была определена в 4 ц 1 га… Обмолоченные 96 га ржи дали 64 [191] ц зерна, т. е. 6,7 ц с 1 га. Секретарь колхоза, давший в МТС эти сведения, получил за это от сельских организаций (сельсовета, правления колхоза) выговор. Ему заявили: „Ты подводишь сельсовет и правление“».

Этому секретарю еще повезло. А случалось, что и привлекали к административной ответственности.

«В колхозе „Трактор“ оставлено 64 ц хлеба для кур, которых колхоз не имеет. На имеющихся 53 головы свиней из расчета 2 кг в день оставляют фонд в 310 ц. Между тем, взрослых свиней только 6 шт., а остальные – от 1 до 3 месяцев возраста… Аналогичные факты отмечены по колхозу „Красная Заря“»[192].

Сейчас скажут, что хлеб был оставлен, чтобы спасти от голода семьи колхозников. Может быть, и так – но не факт. Из чего это, собственно, следует? Почему предназначено укрытое зерно именно для раздачи на трудодни, а не для того, чтобы продать его, а деньги поделить с покровителями из района?

Итак, район по отношению к некоторым хозяйствам проявил максимум доброты. Но теперь нужно выполнять план. С кого станут взыскивать хлебопоставки, не полученные с «погибших» и «малоурожайных» посевов, если «план – закон»? Ясно, с кого – с тех хозяйств, которые не смогли достичь сердечного согласия с районными властями, и поэтому никакой доброты им ждать не приходится. И наваливают на них поставки «за себя и за того парня».

Может быть, и существуют в природе иные объяснения трех‑пятикратного увеличения планов. Но нам они в голову не приходят..

Кстати, пустячок, а цепляет. Из тех же сводок ОГПУ мы узнаем, что в районах практиковался сбор «на местные нужды» не только сверх плана, но зачастую и вообще без какого бы то ни было оформления. Вот данные только по одному Екатериновскому району Нижне‑Волжского края.

«Районная комиссия наряду с установленным для района планом хлебозаготовок дополнительно по колхозам распределила задание по 1,6 тыс. центнеров для местного снабжения.

Совхозу „Индустриальный“ сверх общего плана предложили сдать еще 75 ц. Руководство сбором этого хлеба комиссия возложила на райснаботдел, которым уже получено 40 ц от совхоза „Индустриальный“. Колхозам было предложено сдать определенное количество хлеба сверх плана без каких‑либо объяснений.

13 августа райснаб Перфилов предложил пред. Колхоза с. Упоровского вывезти 16 ц пшеницы. Когда пред. колхоза узнал, что хлеб не войдет в колхозный план хлебосдачи и отказался выполнять распоряжение Перфильева, последний обещал „сводить пред. колхоза в райком“».

А вот как вы думаете, когда будут разверстывать дополнительный план хлебосдачи, «в помощь» отстающим хозяйствам, сколько навалят на непонятливого председателя?

Кстати, о райкоме. С ним вышла и совсем уж очаровательная история.

«РУП ГПУ 13 августа с. г. поставил на закрытом заседании бюро РК вопрос о прекращении этого сбора, но бюро РК ВКП(б) не согласилось с предложением и секретарь РК ВКП(б) Терехов заявил: „Я считаю действия комиссии в распределении 1,6 тыс. ц по колхозам и 75 ц по совхозу для местного снабжения вполне верными, ибо других исходов РУП ГПУ не предлагает. Актив района нам снабжать нужно. Отпускаемого краем для райактива недостаточно“… Протокол бюро РКВКП(б) писать отказались, и когда РУП настаивал на вынесении официального решения, секретарь райкома Терехов заявил: „Если тебе это надо – пиши“»[193].

1,6 тыс. центнеров – это около 10 тысяч пудов. Интересно, сколько в районе активистов, не имеющих другой работы, если только для дополнительного их снабжения (а есть ведь еще и основное) требуется 10 тысяч пудов хлеба?

Это все поверхностные наблюдения чекистов, выполняющих в данном случае не прямые, а дополнительные свои обязанности. А если начать расследовать эти факты, да копнуть поглубже? Ясно ведь, что сокрытие урожая не обходится без взяток, что любая «неучтенка» тесно сопряжена с воровством.

Иной раз «копнуть» удается. И тогда разматываются такие клубки, что аж жутко. Вспомним еще раз уже цитировавшееся письмо секретаря парткома ЦКК КП(б)У Киселёва. Оно вовсе не ограничивается тем, что мы уже читали.

«За последнее время, в связи с выявившимися фактами грубейшего извращения линии партии, нарушения революционной законности, злоупотребления, голого администрирования и издевательского отношения к крестьянам‑единоличникам, колхозникам, а кое‑где и к рабочим, имевшими место в ряде районов при проведении истекшей хлебозаготовительной кампании, мобилизации средств, подготовке к весеннему севу и т. д. – мы особенное внимание уделили расследованию заявлений и жалоб на незаконные действия чл. партии, а также разбору дел об искривлении и извращении линии партии.

… Наиболее характерным является дело Глуховской верхушки.

В Глухове начиналось, как будто с пустяков – кого‑то финотдельские работники неправильно обложили налогом, у кого‑то поспешно изъяли, за неуплату, имущество и т. д. Когда же мы по одной жалобе выслали члена ЦКК для расследования и немного покопали на месте, то выявили настоящий гнойник и разложение ряда районных работников. Кампания по мобилизации средств (да и другие) в Глухове проводилась исключительно мерами административного нажима и репрессиями. На этой почве – пышно расцвело своеволие, массовые репрессии, присвоение вещей, незаконные конфискации, разбазаривание, хищения, взятки и т. д. Причем работники финотдела и финчасти РИК’а, чтоб обеспечить себя и прикрыть свои уголовные преступления, втянули в дело разбазаривания и конфискованного за неуплату имущества некоторых районных ответственных работников. Таким образом оказались замешанными пред. РИК’а Гречко, член партии с 1919 г., пред. горсовета Ланге… прокурор Кузьминский, врид. нач. райотдела ГПУ, отчасти и зам. пред. ККРКИ т. Францев… и ряд других – всего 25 человек.

За короткий срок было разбазарено и расхищено имущества на 50 тысяч рублей. Доходило до того, что когда пред. РИК’а т. Гречко захотелось иметь качающееся кресло, то работники финотдела начали усиленные поиски, нашли такое кресло у какого‑то инженера, придрались за что‑то к нему, обложили налогом, дали весьма ограниченный срок для оплаты, потом описали кресло и доставили его Гречке. Инженер подал в РИК жалобу на незаконное обложение, РИК конечно налог снял, но кресло финотдел не возвратил, мотивируя, что оно продано с торгов и неизвестно кому …»[194]

Милые ребята, не правда ли? Как видим, нет никаких «застенчивых воришек», честных и грубых партийцев‑перегибщиков, врагов с загадочным выражением лица и прочих киношных персонажей. Есть оборзевшая от безнаказанности сволочь, тупая, жадная и наглая. Часть этой сволочи подметут в ближайшем времени по «Указу семь‑восемь», большинство остальных добьют в 1937‑м, кое‑кого в 1939‑м. Некоторые, к сожалению, уцелеют и даже сделают карьеру…

Это и есть те, кого мы ищем, – непосредственные организаторы голода при вполне приличном урожае. Именно они разваливают все, к чему прикасаются (за исключением того, что прилипает к их рукам). Они берут взятки с хозяйств, а в те, что не платят, спускают невыполнимые планы, а потом посылают вооруженные отряды ничего не ведающих комсомольцев для их выполнения. Они же трусливо замалчивают беду тогда, когда еще можно помочь, – авось как‑нибудь само рассосется, поголодают людишки, но не помрут же. К ним же относятся и те члены правления колхоза, которые в ответ на просьбы о хлебе со смехом заявляют, что социализм не пострадает.

Сейчас, впрочем, таких тоже полно. А вот стрелять их, к сожалению, уже некому…

Date: 2015-11-13; view: 251; Нарушение авторских прав