Об отпрысках Доки. От Ангурбоды (angrbotba), великанши из Йотунхейма, у Локи было трое детей, а именно волк Фенрир, змей Мидгарда

Однажды Локи, желая развлечься, отправился на прогулку в соколином оперении Фригг, прилетел к дому Гейррёда, и, заметив просторный чертог, побуждаемый любопытством, сел и заглянул в окно. Заметивший его Гейррёд приказал одному из своих слуг поймать птицу и принести ему; однако получивший поручение человек неловко карабкался вверх по высокой стене, и Локи, посмеивавшийся над увальнем, решил, что сумеет улететь раньше. И когда, наконец, слуга протянул к нему руку, Локи взмахнул крыльями, чтобы улететь; но ноги его запутались в чем‑то; так его поймали и принесли к великану, который, заглянув в его глаза, понял, что имеет дело не с простой птицей, и приказал ему говорить; однако Локи молчал. Тогда великан запер его в сундук, где Локи пришлось три месяца голодать. Наконец великан вынул его и снова приказал говорить. Локи был вынужден признаться в том, кто он; и чтобы сохранить свою жизнь ему пришлось клятвенно пообещать, что он приведет сюда Тора, причем без молота и пояса силы. Локи уговорил Тора предпринять такое странствие. По пути они остановились у великанши Грид (Grithr), матери Видара Молчаливого, посоветовавшей Тору опасаться Гейррёда, искусного мошенника, общение с которым не сулило ничего хорошего. Она одолжила ему свой пояс силы, железные рукавицы и посох по имени Гридарволл. Путешествуя, они пришли к величайшей из рек, называемой Вимур, чтобы пересечь которую Тор опоясался поясом и удерживал себя в потоке, опираясь на посох Грид, а Локи крепко держался за пояс. Достигнув середины потока, они обнаружили, что вода переливается через плечи Тора; поглядев наверх, на часть реки, стиснутую двумя крутыми скалдми, он заметил Гьялп, одну из дочерей Гейррёда, стоявшую, опираясь ногами в оба берега; оказалось, что это она и заставила воду в реке подняться; посему, схватив тяжелый камень, Тор бросил его в великаншу со словами: «Реку следует преградить в ее истоке». Подойдя поближе к берегу, он ухватился за рябиновый куст и выбрался на сушу. Оттого говорят: «Рябина – спасительница Тора». Когда он пришел в жилище Гейррёда, его поместили в палате, где стояло только одно кресло; сев на него, он обнаружил, что кресло поднялось к самой крыше, посему, упершись посохом Грид в балку, он налег на него всей мощью, тогда послышался громкий хруст, сопровождаемый жутким криком. Оказалось, что под креслом устроились дочери Гейррёда, Гьялп и Грейп, и Тор переломил им спины. После этого Гейррёд пригласил Тора в свой чертог – развлечься игрой. С одной стороны чертога располагался огромный очаг, из которого, когда Тор оказался напротив Гейррёда, последний выхватил щипцами раскаленный докрасна железный клин и швырнул его в Тора, который поймал предмет железной рукавицей и отбросил назад. Гейррёд укрылся за железным столбом, но Тор метнул клин с такой силой, что тот пронзил столп, пронзил Гейррёда, стену и глубоко вошел в землю снаружи[129].

Похищение молота. Проснувшись, Винг‑Top обнаружил, что молот его отсутствует; борода его тряслась, а голова раскачивалась от ярости. Он дал знать о своей потере Локи, и они отправились в прекрасное жилище Фрейи, чтобы занять ее соколиное оперение. Надев его, Локи полетел в Йотунхейм и застал вождя великанов Трюма сидящим на возвышенности около своего жилья; гигант плел золотой ошейник для своего пса и поглаживал гривы своих коней. «Как идут дела у асов, – спросил он, – и как обстоят дела у альвов? Зачем пришел ты в одиночестве в землю великанов?» «Плохи дела у асов, плохи дела у альвов. Это ты спрятал молот Хлорриди?» – спросил Локи. «Да, – ответил Трюм. – Я спрятал его в девяти милях отсюда под землей, и никто не достанет его, если только он не приведет мне в жены Фрейю». Тогда Локи, шелестя перьями, полетел назад с известием и сообщил Тору о том, где находится молот, и о том условии, на котором он может быть возвращен. После оба они отправились к прекрасной Фрейе, которой изложили суть дела, и Локи сказал: «Убери себя, как положено невесте, и мы вместе отправимся в Йотунхейм». Однако Фрейя гневно фыркнула, так что задрожал весь чертог и рассыпалось ее ожерелье Брисингамен, и сказала: «Я отправилась бы с тобой в Йотунхейм, только если бы была совершенно лишена мужского общества». Все Асы сошлись на собрание, на которое пришли и все богини, чтобы обсудить, каким образом можно будет вернуть молот. Тогда сказал Хеймдалль Мудрый, будучи ваном, провидевший будущее: «Давайте возложим на Тора покрывало невесты и украсим его ожерельем Брисингамен; пусть на боку его звякает связка ключей, женское платье прикрывает колени, драгоценные камни покрывают грудь, а голову покрывает красивый головной убор». Но Тор, могучий бог, ответил: «Асы осмеют меня, если я позволю одеть себя в женское платье». Но Локи тогда напомнил всем, что если Тор не вернет назад свой молот, то в Асгарде поселятся великаны. Посему они возложили на Тора покрывало невесты, украсили его знаменитым ожерельем Брисингамен, прицепили к поясу ключи, женское платье прикрыло его колени, драгоценные камни покрыли грудь и красивый убор голову. Локи отправился с ним в качестве служанки. Козлы бежали, горы тряслись, земля полыхала, когда сын Одина катил в Йотунхейм. Тогда сказал вождь великанов: «Вставайте, великаны! Положите подушки на скамьи и приведите ко мне мою невесту Фрейю. Пусть приведут к моей обители златорогих коров и черных, как уголь, быков. Довольно у меня украшений, довольно сокровищ[130]; одной только Фрейи не хватало мне для счастья».

В самом начале вечера собрались великаны, и начался праздник. Тор в одиночку съел целого быка, восемь лососей и все приготовленные для женщин сладости, к которым, чтобы утолить жажду, добавил три огромных сосуда меда. Потрясенный Трюм воскликнул: «Никогда не видел я настолько прожорливой невесты или чтобы женщина пила столько меда». Однако рассудительная служанка заметила: «Восемь дней и ночей Фрейя ничего не ела, с таким пылом стремилась она в Йотунхейм». Тогда великан приподнял покрывало, чтобы поцеловать невесту, в ужасе отшатнулся и бросился прочь из чертога, восклицая: «Почему у Фрейи столь пронзительный взор? Глаза ее жгут огнем». Но лукавая служанка ответила: «Восемь дней и ночей Фрейя не спала, с таким пылом стремилась она в Йотунхейм».

Тут явилась несчастная сестра великана, чтобы спросить брачный дар, и сказала: «Дай мне своей рукой колец красного золота, если хочешь добиться моей любви и благосклонности». Трюм сказал тогда: «Внесите теперь молот, чтобы освятить им невесту; положите Мьёлнир на колени девы и соедините нас именем Вёр».. Но сердце Хлорриди, крепкого бога, возликовало в его груди, когда молот оказался в его руке. Первым он убил Трюма, затем все великанское племя; а сестра великана получила раны вместо скиллингов и удары молотом вместо красных колец. Так сын Одина вернул свой молот.

О ТОРЕ И УТГАРДА ЛОКИ [131]

Некогда Тор выехал в своей запряженной козлами колеснице вместе с Аса‑Локи, и вечером подъехали они к дому селянина. Козлов убили и сварили, и Тор пригласил селянина, его жену, их сына Тьялви и дочь Рёскву принять участие в трапезе, сказав, что кости следует бросать в козлиные шкуры, которые он оставил у очага. Однако Тьялви расколол бедренную кость, чтобы извлечь из нее костный мозг. Тор провел в этом доме всю ночь, поднялся с рассветом, высоко поднял Мьёлнир, благословил им козлиные шкуры, и козлы вскочили живыми, однако один хромал на заднюю ногу. Он позвал селянина, готового пасть на колени при виде гневного чела и побелевших пальцев, стискивавших рукоять Мьёлнира. Все семейство бросилось просить прощения и предложили отдать все, что у них есть, чтобы компенсировать такую беду. Увидев их ужас, Тор умерил гнев и ограничился тем, что взял Тьялви и Рёскву себе в слуги. Оставив позади козлов, он продолжил свой путь на восток, в Йотунхейм, в направлении моря в компании Локи, Тьялви и Рёсквы. Недолго пройдя, они приблизились к огромному лесу, по которому шли до темноты; Тьялви, быстрейший из всех людей, нес суму Тора, хотя провизию для него удавалось отыскать с трудом. Оглядевшись по сторонам, они принялись искать подходящее место для ночлега и заметили очень вместительный дом с дверью во всю боковую стену. Они вошли и отдались отдыху; однако в полночь земля под ними затряслась, вздрогнул и дом. Поднявшись Тор, позвал своих спутников. На ощупь они нашли справа каморку, в которой спрятались, а сам Тор встал в дверях с молотом в руках. Услышав снаружи великий шум и грохот, спутники Topâ пришли в ужас. На рассвете Тор вышел наружу и увидел человека гигантского роста, лежавшего неподалеку в лесу: он спал и громко храпел. Тор, понявший теперь, кто произвел ночной шум, застегнул свой пояс силы, увеличивавший его божественную мощь. В этот миг человек проснулся и встал. Говорят, что Тор не посмел ударить его молотом, но только спросил имя. Того звали Скримир или Скримнир. «Мне незачем, – проговорил он, – спрашивать твое имя, ибо я знаю, что ты есть Аса‑Тор; но что ты сделал с моей рукавицей?» Он тут же нагнулся и подобрал ее. Лишь тут Тор увидел, что дом, в котором они провели ночь, оказался на самом деле рукавицей, а каморка была в ней большим пальцем. Скримир тогда спросил, может ли он составить им компанию в пути; Тор ответил согласием. Тогда Скримир развязал свою суму и приступил к завтраку, а Тор и его спутники поступили подобным образом, но в своем месте. Тут Скримир предложил им соединить провизию, на что Тор также согласился. Скримир сложил весь провиант в один мешок, взвалил его на спину и широко зашагал вперед. Уже поздно вечером он отыскал для них место для отдыха под огромным дубом, сказав, что он ляжет и уснет. «А вы, – добавил он, – возьмите суму и приготовьте себе ужин». Скримир немедленно погрузился в сон и смачно захрапел. Тор взял суму, чтобы открыть ее, и – сколь это ни невероятно – не мог развязать даже одного узла, не мог ослабить даже один ремешок. Увидев, что все старания его бесполезны, Тор осерчал и, схватив Мьёлнир обеими руками, сделал один шаг и ударил лежавшего Скримира по голове. Тут Скримир проснулся и спросил, не лист ли свалился с дерева ему на лоб, поужинали ли они и готовы ли уснуть. Тор ответил, что они как раз собирались отойти ко сну. Все они устроились под другим дубом. В полночь Тор услышал, как Скримир захрапел так, словно по лесу раскатился гром. Тор поднялся и приблизился к великану, размахнулся молотом во всю свою силу и ударил лежащего по макушке так, что молот ушел в череп. Тут Скримир пробудился и сказал: «Что это? Неужели желудь упал мне на голову? А с тобой ничего не случилось, Тор?» Но Тор торопливо отступил, сказав, что как раз проснулся; и что раз время идет только к полуночи, они могут поспать подольше. Он думал теперь только о том, что если не сумеет удачно нанести третий удар, то никогда более не увидит света; и лег, дожидаясь, пока Скримир снова уснет. Ближе к рассвету, когда великан опять глубоко уснул, Тор взял Мьёлнир и ударил Скримира изо всех сил в висок, так что молот по рукоятку ушел в голову. Однако Скримир поднялся и, поглаживая подбородок, проговорил: «Не сидит ли надо мной птица на этом дереве? Показалось мне спросонья, что перышко упало с ветвей на мою голову. Спишь ли ты, Тор? Пора вам вставать и одеваться, ибо мы находимся недалеко от города, носящего название Утгард (Utgarthr). Слышал я, как вы переговаривались между собою и говорили, что я – человек немалого роста; только когда мы придем в Утгард, вы увидите и людей повыше меня. Дам вам добрый совет: не хвалитесь собой, ибо люди Утгарда‑Локи не любят хвастовства от таких человечков. Если вы готовы послушать другой совет, поворачивайте назад, поелику так будет много лучше для вас; но если вы предпочтете продолжать путь, идите далее на восток. Мой же путь пролегает теперь к тем горам». Тут, закинув суму за плечи, Скримир оставил их, углубившись в лес по тропе; и никто никогда не сказывал, что асам хотелось еще раз повстречаться с ним.

Тор и его спутники шли вперед до полудня, а потом узрели перед собой на просторной равнине город, да такой высокий, что им пришлось запрокинуть назад головы, чтобы увидеть крыши домов. Дорогу им преграждали запертые ворота. Тор попытался открыть их, но не сумел этого сделать; тем не менее они хотели войти и потому пробрались сквозь прутья решетки. Перед ними оказался просторный чертог с открытой дверью, в которую они и вошли, а там, внутри, на двух скамьях сидели люди самого гигантского роста. Тогда они отправились к королю, назвавшемуся именем Утгарда‑Локи, и приветствовали его; однако тот едва поглядел на них и произнес с пренебрежительной усмешкой: «Не хочется расспрашивать путников о подробностях долгого путешествия, но, если я не ошибаюсь, этот вот малыш и есть Эку‑Top? Впрочем, ты, похоже, выше, чем кажешься. Какие же деяния по силе тебе и твоим спутникам? Ибо здесь не терпят никого, кто мастерством или талантом в чем‑либо не превосходит остальных». Тут молвил Локи, вошедший последним: «Одно деяние могу я совершить и готов показать его перед вами: ибо я умею пожирать пищу столь же проворно, как и любой из вас». Утгарда‑Локи ответил: «Конечно, доброе это дело, если только сумеешь ты совершить то, о чем говоришь, и мы проверим тебя». Тут он позвал сидевшего на скамье человека по имени Логи (огонь) и приказал ему помериться силами с Локи. На пол поставили полное мяса корыто, у одного конца которого уселся Локи, а у другого Логи. Каждый ел, как только мог, и они сошлись на середине корыта. Однако Локи съел только мясо с костей, а Логи поглотил и мясо, и кости, и корыто вдобавок. Поэтому все единодушно сошлись на том, что проигравшим оказался Локи. Тогда Утгарда‑Локи спросил, в какую игру умеет играть юноша, пришедший с гостями. Тьялви ответил, что готов бежать наперегонки с любым, кого изберет Утгарда‑Локи. Тот сказал, что искусство это любезно ему, но добавил, что гостю придется бежать очень быстро, если он надеется победить в этой игре. Потом поднялся и вышел. Рядом, на равнине, была устроена удобная для бега дорожка. Утгарда‑Локи вызвал молодца по имени Хуги (мысль), приказав ему состязаться с Тьялви. В первом забеге Хуги настолько далеко опередил Тьялви, что, достигнув черты, повернулся и побежал назад, навстречу гостю. «Быстрее шевели ногами, – сказал Утгарда‑Локи, – если хочешь победить; хотя я и должен признать, что не было у меня здесь более быстроногого гостя». Бегуны попробовали еще раз. Когда Хуги был возле меты и повернул назад, Тьялви оставалось бежать целый длинный полет стрелы. «Бесспорно ты отменный бегун, – заметил Утгарда‑Локи. – Но, по‑моему, тебе не победить, хотя это мы увидим, когда вы пробежите в третий раз». Тогда они пробежали третий раз, и когда Хуги достиг меты, Тьялви еще не добежал даже до середины дистанции. Все дружно сошлись на том, что этих испытаний достаточно.

Теперь Утгарда‑Локи спросил у Тора, какими деяниями может он похвалиться перед ними, чтобы подтвердить слухи о своей великой доблести. Тор ответил, что готов состязаться в питье с любым из его людей. Утгарда‑Локи удовлетворился этим предложением и, возвратившись в чертог, приказал своему чашнику принести рог искупления или наказания, из которого положено было пить его людям, и сказал: «Если кто осушит этот рог с одного глотка, мы говорим, он умеет пить; некоторые справляются с ним в два глотка, но уж в три с ним справится каждый». Тор посмотрел на рог, не показавшийся ему особенно вместительным, хотя и был он достаточно длинным. Ощущая великую жажду, он приложил рог ко рту и сделал большой глоток, полагая, что повторять его не придется; однако, опустив рог, чтобы посмотреть, сколько жидкости убыло, он обнаружил, что ее осталось столько же, сколько было прежде. «Ты отпил, но немного, – сказал Утгарда‑Локи. – Я не поверил бы, если бы мне сказали, что Аса‑Top не в силах отпить больше. Я склоняюсь к тому, что ты выпьешь его со второго глотка». Вместо ответа Тор приложил рог к губам, ощущая решимость сделать больший глоток, чем прежде, однако не сумел поднять конец рога так высоко, как ему хотелось бы, и когда опустил он рог, показалось Тору, что выпил он меньше, чем в первый раз, хотя рог сделался чуть легче – так, что его можно было держать, не расплескивая. Тут Утгарда‑Локи сказал: «Неужели, Тор, осталось в роге больше, чем можешь ты выпить с одного глотка? Кажется мне, что если ты сумеешь осушить рог с третьего глотка, тебе придется выпить большую часть. Но среди нас ты все равно не будешь считаться таким великим, как посреди Асов, если только не отличишься в других играх более, чем в этой». Речь эта весьма рассердила Тора, который поднес рог к губам и изо всех сил потянул в третий раз – причем так долго, как только мог; заглянув в рог, он обнаружил, что убавилась только часть содержимого. Он отложил рог, не желая более продолжать, «Теперь вполне ясно, – заметил Утгарда‑Локи, – что ты не настолько могуч, как мы считали. Готов ли ты принять участие в других испытаниях, ибо не преуспел в этом?» Тор ответил: «Готов попробовать другое, хотя не думаю, чтобы среди Асов такие глотки назвали маленькими. Но какое испытание можешь ты еще предложить?» Утгарда‑Локи ответил: «Такое, какое здесь по плечу и юнцам; надо просто поднять с земли мою кошку. Я не стал бы предлагать такое деяние Аса‑Тору, если бы увидел, что ты не настолько могуч, как я полагал». Тут вперед вышла огромная серая кошка. Приблизившись к ней, Тор обхватил ее под животом и потянул вверх; но кошка изогнула спину, и, когда Тор поднял ее так высоко, как только мог, лишь одна нога ее оторвалась от земли; более Тор ничего не сумел сделать. «Все вышло так, как я и предполага, – сказал Утгарда‑Локи, – кошка весьма велика, а Тор низок ростом в сравнении с присутствующими». «Хотя я и мал, – ответил Тор, – бросаю вызов любому, кто выйдет и попытается побороть меня, когда я в таком гневе». «Здесь не найдется такого, – сказал Утгарда‑Локи, – кто не сочтет борьбу с тобой детской игрой; пусть кликнут старуху Элли (старость), мою приемную мать. Много мужей уложила она на сырую землю, которые были не слабее Аса‑Тора». Старуха вошла и началась борьба; и чем сильнее стискивал свою противницу руками Аса‑Top, тем тверже стояла она. Наконец она перешла к наступлению; Тор скоро начал пошатываться и началась суровая схватка. Впрочем, долго она не продлилась, скоро Тор припал на одно колено. Приблизившийся к ним Утгарда‑Локи велел прекратить поединок, добавив, что Тору незачем бросать вызов еще кому‑нибудь из его людей и что близка уже ночь. Тут он предложил Тору и его спутникам сесть, и вечер они провели как желанные гости.

На следующее утро они поднялись с рассветом и, одевшись, приготовились к отбытию. Явившийся Утгарда‑Локи приказал приготовить стол. Гостеприимство его не знало недостатка, будь то мясо или питие. Закончив трапезу, гости отправились в путь. Утгарда‑Локи вывел их из города и при расставании спросил Тора, что он думает о своей гостьбе и не встречал ли он кого сильнее себя? Тор ответил, что общение их закончилось к его вящему позору; «И я знаю, – добавил он, – что ты считаешь меня ничтожным, что чрезвычайно раздражает меня».

Утгарда‑Локи ответил: «Теперь, когда ты вышел из города, я скажу тебе всю правду: пока жив я и имею власть, тебе никогда больше не войти в него, да и не следовало входить и на этот раз, знай я заранее, насколько велика твоя сила, ибо ты едва не поставил нас на грань погибели. Одними лишь чарами я обманул тебя. Когда мы в первый раз встретились в лесу и ты не сумел развязать суму, я перехватил ее заговоренной железной проволокой, которой ты не сумел развязать. Трижды потом ты ударял меня своим молотом. Первый из ударов был самым слабым, но и он убил бы меня, если бы действительно пришелся по мне. Ты видел в моем чертоге камень с четырьмя квадратными вмятинами в нем, одна из которых глубже, прочих: их оставил твой молот. Я подсунул тебе вместо себя этот камень, и ты этого не заметил. Обманом были и состязания с твоими людьми. В первом из них Локи доказал свое умение, ибо он был очень голоден и ел ненасытно, однако тот, кто прозывался Логи, истинно был огнем, потребившим и мясо, и корыто. Хуги, с которым состязался Тьялви, был моей мыслью, за которой ему не угнаться. Когда ты пил из рога, казалось без всякого успеха, на деле ты совершил чудо, какого я еще не видел. Другой конец рога соединялся с океаном, чего ты не заметил. Когда ты придешь к морю, то заметишь, как отступило оно от берегов благодаря твоим глоткам, которые вызвали то, что отныне будет зватьсц отливом». И еще он сказал: «Не меньший подвиг ты совершил, когда поднял кошку, и, сказать по правде, все были в ужасе, когда заметили, что одна из ее лап оторвалась от пола. Дело в том, что это была не кошка, как тебе показалось; на самом деле это был обнимающий весь мир Змей Мидгарда. Ему едва хватает длины, чтобы соприкасались голова с хвостом, а ты поднял его едва не до самого неба. Великим чудом была и твоя борьба с Элли, ибо не было и не будет такого, кто, встретившись со старостью, не будет повержен ею на землю. Теперь мы должны расстаться, и будет лучше для нас обоих, если мы более не встретимся. Я могу защитить свой город другими чарами, и ты никогда не сумеешь ничего поделать со мной».

Услышав такие слова, Тор поднял молот, но когда он готов был бросить его, Утгарда‑Локи уже нигде не было видно, а повернувшись к городу, чтобы разрушить его, Тор увидел прекрасную и просторную равнину, на которой ничего не было.