Внешняя деятельность государей Македонской династии. Отношения Византии к арабам и к Армении

Главная задача внешней политики Василия I, основателя Македонской династии, заключалась в борьбе с мусульманским миром. Обстоятельства как нельзя более благоприятствовали этому, так как при нем Византия находилась в мирных отношениях на востоке с Арменией, на севере с Русью и Болгарией и на западе с Венецией и западным императором, с которым интересы Византии сталкивались в Италии. Если к этому присоединить внутренние смуты в восточном халифате из‑за все возраставшего влияния при арабском дворе турок, отпадение Египта, где в 868 году образовалась самостоятельная династия Тулунидов, междоусобную борьбу североафриканских арабов и трудное положение испанских Омайядов по отношению к местному христианскому населению, то все это еще более уяснит благоприятное положение, в каком находился Василий I для борьбы с восточными и западными арабами.

Однако империя, боровшаяся с арабами почти во все время правления Василия, не смогла использовать благоприятно сложившиеся для нее внешние условия.

Открытые в начале семидесятых годов удачные военные действия на востоке Малой Азии против последователей известной секты павликиан отдали в руки императора их главный город Тефрику и, расширив этим византийскую территорию, поставили Василия лицом к лицу с восточными арабами. Но столкновения с последними вылились, после нескольких значительных сражений, в форму обычных ежегодных пограничных столкновений, не имевших общего значения и оканчивавшихся с переменным успехом то для одной, то для другой стороны. Тем не менее в результате малоазиатская граница Византии продвинулась значительно на восток.

Гораздо серьезнее были отношения Василия к западным арабам, которые к тому времени владели уже большей частью Сицилии и занимали некоторые важные пункты в Южной Италии. Южноитальянские смуты повлекли за собой вмешательство западного императора Людовика II, который овладел важным городом Бари и с которым Василий заключил союз для общих действий против западных арабов в целях изгнания их из Италии и Сицилии. Но союз не дал желанных результатов и скоро распался. После смерти Людовика жители Бари передали город византийским властям.

Между тем арабы заняли важный в стратегическом отношении остров Мальту, к югу от Сицилии, а в 878 году после девятимесячной осады приступом взяли Сиракузы. Интересное описание осады Сиракуз написано непосредственным свидетелем, монахом Феодосием, который жил там в это время и после падения города был захвачен в плен арабами в Палермо. Он писал, что во время осады голод опустошал город и что жители были вынуждены есть траву, кожу животных, молотые кости, смешанные с водой, и даже трупы. Голод вызвал эпидемию, которая унесла значительную часть населения[750]. После потери Сиракуз, другим важным населенным пунктом, который Византийская империя удерживала, оставался только город Тавромений, или Таормина, на восточном побережье острова. Это был поворотный момент во внешней политике Василия. Его планам общей борьбы с арабами не было суждено реализоваться. Взятие войсками Василия Тарента в Южной Италии и успешное продвижение вглубь страны под начальством талантливого Никифора Фоки в последние годы правления Василия могли служить некоторым утешением после сиракузской неудачи.

В последние годы своей жизни Василий, сделавший уже в начале своего царствования неудачную попытку заключить союз с западным императором против западных арабов, заключил союз, уже в целях борьбы с восточными арабами, с армянским царем Ашотом Багратидом (Багратуни). Но в это время Василия не стало. Несмотря на потерю Сиракуз и на отсутствие выдающихся успехов в борьбе с арабами вообще, Василию удалось несколько расширить свои пограничные владения в Малой Азии и восстановить утраченное до него значение византийского имени в Южной Италии. По словам новейшего исследователя того времени, «состарившийся Василий мог умереть в мире. Он выполнил как на востоке, так и на западе очень большое военное дело, которое в то же время было делом цивилизаторским; Василий оставил империю более сильной и более уважаемой, чем та, которую он получил»[751].

Если Василий I жил в мире со своими соседями, исключая арабов, то при его преемнике Льве VI Мудром (886–912) дело обстояло иначе. Тотчас по вступлении его на престол началась неудачная для Византии болгарская война, в связи с которой впервые в истории Византии появляются мадьяры (венгры, угры). К концу правления Льва VI у Константинополя стоят русские. Союзная с ним Армения, подвергавшаяся непрестанным арабским нашествиям, не смогла получить ожидаемой от Византии помощи. Вопрос о четвертом браке императора вызывал сильное внутреннее брожение в государстве. Все это указывает на то, что условия борьбы империи с исламом стали сложнее и труднее.

Дела с арабами при Льве VI шли вообще неудачно. Происходившие с переменным успехом военные столкновения на восточной границе не имели важных результатов. На западе мусульмане в самом начале Х века овладели городом Региумом, на итальянском берегу Мессинского пролива, после чего пролив оказался всецело в руках арабов; а в 902 году они завоевали последний значительный укрепленный пункт византийской Сицилии, Тавромений, или Таормину. С падением последнего центра Сицилия, можно сказать, всецело перешла в руки арабов, так как остававшиеся еще в руках греков небольшие пункты в Сицилии уже не имели никакого значения в дальнейшей истории Византии. Восточная политика Льва VI во вторую половину его царствования нисколько не зависит от отношений к сицилийским арабам.

Начало Х века было ознаменовано многочисленными морскими операциями мусульманского флота. Еще в конце IX века критские пираты опустошали побережье Пелопоннеса и острова Эгейского моря. Еще более грозными стали морские нашествия арабов, когда их сильные два флота, сирийский и критский, действовали часто сообща. Особенно известно нападение мусульманского флота, под начальством греческого ренегата Льва Триполитанина, на Фессалонику (Солунь) в 904 году. После упорной осады мусульмане взяли Фессалонику. Однако через несколько дней они с большим числом пленных и богатой добычей удалились на восток в Сирию. Только после этого бедствия византийское правительство приступило к укреплению Фессалоники. До нас дошел подробный рассказ о завоевании Фессалоники арабами, принадлежащий перу местного священника, Иоанна Камениата[752], лично пережившего все бедствия осады.

Морские успехи арабов побудили византийское правительство обратить внимание на свой флот, который был значительно улучшен. Но обширная морская экспедиция, предпринятая Львом VI против союзных восточных и критских арабов, потерпела неудачу. Константин Багрянородный, сообщая нам точный состав участвовавшего в этой экспедиции флота, отмечает присутствие в нем семисот русских[753].

Таким образом, византийская политика по отношению к арабам при Льве VI была в высшей степени неудачна: на западе Сицилия была окончательно потеряна; в южной Италии, после отозвания оттуда выше названного Никифора Фоки, успехи византийского оружия прекратились; на восточной границе арабы, хотя медленно, но все‑таки упорно двигались вперед; на море Византия потерпела ряд серьезных неудач.

Несмотря на религиозную вражду с арабами и военные столкновения с ними, в официальных документах встречаются иногда очень дружественные отзывы о них. Так, патриарх Константинопольский Николай Мистик писал «знатнейшему, самому уважаемому и возлюбленному» эмиру Крита, что «две силы всего мира – сила сарацин и ромеев – выделяются и светят как две большие звезды на небесах. И по этой причине мы должны жить сообща, как братья, хотя мы и различаемся в обычаях, привычках и религии»[754]. В продолжительное правление Константина VII Багрянородного (913–959) и Романа I Лакапина (919–944) Византия до конца двадцатых годов Х века не могла энергично бороться с арабами, так как должна была напрягать все силы на борьбу с Болгарией. Для империи явилось счастьем, что сам халифат в это время переживал эпоху распада, внутренних смут и образования отдельных самостоятельных династий. Можно, однако, упомянуть успешную операцию византийского флота в 917 году, когда пират‑ренегат Лев Триполитанский, захвативший в 904 году Фессалонику, был полностью разбит при Лемносе[755].

После окончания болгарской войны у обоих противников, у империи и арабов, выделились талантливые военачальники. У греков появился доместик Иоанн Куркуас, этот, по словам хрониста, «второй Траян или Велизарий», завоевавший «почти тысячи городов», о котором было даже написано специальное, не дошедшее до нас сочинение[756]. Его талант привел к «новому рассвету на восточной границе», с ним, как кажется, наступил «новый дух в имперской военной политике, дух уверенной агрессии» (confident aggression)[757]. Арабы получили энергичного вождя в лице представителя самостоятельной династии Хамданидов, властителя Алеппо в Сирии, Сейф‑ад‑Даулы, при дворе которого образовался богатый центр литературной деятельности и эпоху которого современники называли «золотым веком». В сороковых годах Х века Куркуас одержал целый ряд побед в арабской Армении и взял много городов в верхней Месопотамии. В 933 году им была захвачена Мелитена, а в 944 году город Эдесса вынужден был отдать свою драгоценную реликвию – нерукотворный образ Спасителя (το μανδιλιον), перевезенный с большим торжеством в Константинополь. Это был последний триумф Куркуаса. Успехи эти сделали его «героем момента»[758], однако его популярность встревожила правительство и он был снят со своего поста. В это время пал Роман Лакапин и на следующий месяц лишились трона его сыновья. Константин Багрянородный стал единственным императором. «Это был конец целой эры. Новые актеры ходили по подмосткам»[759].

Эпоха Романа Лакапина имела большое значение для византийской политики на Востоке. После трех столетий обороны, империя под руководством Романа и Иоанна Куркуаса начала наступление и стала побеждать. Граница была в совершенно ином состоянии по сравнению с тем, как обстояло дело при приходе Романа к власти. Пограничные провинции были относительно свободны от арабских набегов. В течение последних двенадцати лет правления Романа, мусульманские отряды лишь дважды пересекали границу. Роман утвердил главнокомандующим Куркуаса, «самого блистательного из полководцев, что дала империя для [грядущих] [науч.ред.71] поколений. Он вдохнул новый дух в армии империи и повел их победителями далеко в страну неверных… Иоанн Куркуас был первым в череде великих завоевателей и, как первый, заслуживает высокой оценки. И в этой похвале часть должна быть отдана Роману Лакапину, выбору которого империя обязана его службой и во время правления которого прошли эти славные двадцать лет»[760]. Последние годы правления Константина Багрянородного ознаменовались ожесточенными столкновениями с Сейф‑ад‑Даулой, которые, после нескольких ощутительных для греков неудач, закончились, тем не менее, поражением арабов в северной Месопотамии и переходом византийских войск через Евфрат. В эти годы там отличались византийские вожди Никифор Фока и Иоанн Цимисхий, будущие императоры. Большая новая морская экспедиция, снаряженная против критских арабов, при участии отряда из 629 русских, потерпела полную неудачу, потеряв большую часть своих судов[761]. Однообразные столкновения греков с мусульманами на западе, в Италии и Сицилии, на общий ход событий влияния не имели.

Со времени побед на востоке Иоанна Куркуаса, Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия, перенесших границу империи за Евфрат, для Византии началась блестящая эпоха побед над мусульманами. По словам французского историка (Рамбо), «все неудачи Василия I были отомщены; дорога была открыта к Тарсу, Антиохии, Кипру и Иерусалиму… Константин мог (перед смертью) радоваться тому, что в его царствование было совершено столько великих деяний за дело Христа. Он открыл как для востока, так и для запада, как для эллинов, так и для франков (т.е. западноевропейских народов) эру крестовых походов»[762].

В кратковременное правление Романа II (959–963) энергичный и талантливый военачальник, известный уже нам Никифор Фока, завоевал остров Крит и тем самым уничтожил гнездо арабских пиратов, наводивших ужас на население островов и побережья Эгейского моря. В возвращенном Крите Византия получила важный стратегический и торговый пункт в Средиземном море[763]. С таким же успехом Никифор Фока вел после этого войну на востоке с Сейф‑ад‑Даулой и после трудной осады даже овладел, правда временно, столицей Хамданидов Алеппо.

Деятельность следующих трех императоров, Никифора Фоки, Иоанна Цимисхия и Василия II Болгаробойцы, представляет собой блестящие страницы военной истории империи в ее борьбе с исламом.

Никифор Фока во время своего шестилетнего правления (963–969) обратил главное внимание на восток, хотя временами и был отвлекаем оттуда враждебными отношениями к болгарам, осложнившимися еще вмешательством в борьбу русского князя Святослава, и столкновениями в Италии с германским государем Оттоном Великим. На востоке византийские войска, после занятия Тарса, овладели Киликией. В то же время византийскому флоту удалось отвоевать у арабов остров Кипр. В связи с падением Тарса арабский географ XIII века Йакут сообщает интересную историю, основанную на рассказах беженцев. Согласно этой истории, Никифор Фока велел поднять над стенами Тарса два штандарта в качестве символов: один – «земли ромеев», другой – «земли ислама» и приказал глашатаям объявить, что вокруг первого должны собраться те, кто желают справедливости, беспристрастности, сохранения собственности, семьи, их жизни, их детей, хороших дорог, справедливых законов и хорошего обращения; вокруг же второго – те, кто стремятся к прелюбодеянию, к законам угнетения (opressive legislation), насилию, вымогательству, захвату земель и конфискации собственности[764].

Обладание Киликией и Кипром открывало Никифору путь в Сирию. После этого он приступил к выполнению своей заветной мечты, – к завоеванию главного города Сирии Антиохии. После подготовительного вторжения в Сирию Никифор осадил Антиохию. Но осада затянулась, так что император, оставив у Антиохии войско, возвратился в столицу. Во время отсутствия Никифора, в последний год его правления (969), византийские войска овладели Антиохией. Главная цель была достигнута. Громадная добыча досталась победителям. «Так была отвоевана христианским оружием, – пишет французский историк (Sclilumberger), – великая Антиохия, славный Феуполь (название это дано Юстинианом Великим), древняя соперница Византии на Востоке, город великих патриархов, великих святых, соборов и ересей»[765]. Вскоре после этого в руки византийского войска перешел и другой важный центр Сирии, Алеппо, резиденция Хамданидов. До нас дошел любопытный текст договора, заключенного между византийским военачальником и владетелем Алеппо[766]. В этом договоре точно определены границы и названия местностей в Сирии, которые или переходили во владение византийского государя, или становились в отношении к нему в вассальную зависимость. Из главных завоеванных пунктов во власть империи перешла Антиохия. Город Алеппо (по‑арабски Халеб) становился вассальным. Мусульманское население облагалось определенной податью в пользу Византии. Христиане, живущие в вассальных областях, от всяких налогов освобождались. Правитель (эмир) Алеппо обязан был помогать императору в случае войны последнего с немусульманами в этих областях, давать охрану византийским торговым караванам, вступившим на его территорию. Восстановление разрушенных церквей было гарантировано христианам. Обеспечивалась свобода перехода христиан в мусульманство и мусульман в христианство.

Заключение этого договора произошло уже после смерти Никифора Фоки, павшего от руки убийц в конце 969 года. Можно сказать, что никогда еще мусульмане не подвергались такому унижению, как во время Никифора Фоки. Киликия и часть Сирии с Антиохией были от них отняты, а большая территория признала себя в вассальной зависимости от империи.

Арабский историк одиннадцатого века Иахйа Антиохийский пишет, что мусульманское население было уверено в том, что Никифор Фока мог покорить всю Сирию и все другие провинции тоже. «Военные экспедиции Никифора, – пишет хронист, – стали радостью для его солдат, так как никто на них не нападал и им не сопротивлялся. Он двигался вперед, куда ему хотелось, разрушал, что ему нравилось, не встречая ни мусульманина, ни какого‑либо другого человека, который мог бы его остановить или воспрепятствовать ему делать то, что он хочет… Никто не был в состоянии ему сопротивляться»[767]. Греческий историк этого времени Лев Диакон писал, что если бы Никифор не был бы убит, то он оказался бы в силах «установить границы их [греческой] империи на востоке в Индии, а на западе – на границе мира», иными словами, по Атлантическому океану[768].

На западе политика Никифора Фоки была неудачна. При нем последние пункты, принадлежавшие еще в Сицилии Византии, были завоеваны мусульманами. Сицилия на этот раз всецело перешла в их руки. Главной задачей преемника Никифора Фоки, Иоанна Цимисхия (969–976), было укрепить за империей приобретения в Киликии и Сирии. Первые годы своего правления Иоанн Цимисхий не мог лично участвовать в военных действиях на восточной границе. Война с русским князем Святославом и Болгарией и внутреннее восстание Барды Фоки, провозглашенного императором, требовали со стороны нового государя неустанного внимания. Но война закончилась удачно; восстание Барды Фоки было подавлено. Итальянские недоразумения разрешились бракосочетанием византийской принцессы Феофано с наследником германского престола, будущим императором Оттоном II. Только после этого Иоанн Цимисхий мог обратиться на восток.

Походы его против восточных мусульман были в высшей степени удачны. Особенно поразительным является его последний поход, о котором до нас дошел драгоценный источник в виде письма Иоанна Цимисхия к своему союзнику, армянскому царю Ашоту III, сохранившегося у армянского историка Матфея Эдесского[769]. План этого похода поражает своей смелостью. Император, поставив целью освободить Иерусалим из рук мусульман, предпринял настоящий крестовый поход. Выступив из Антиохии, он завладел Дамаском, после чего, устремившись к югу, вступил в Палестину, где ему добровольно подчинились города Назарет и Кесария; из самого Иерусалима пришла просьба о пощаде. «Если бы жившие там поганые африканцы, – пишет император Ашоту, – испугавшись нас, не укрылись в приморских замках, то мы, с Божьей помощью, побывали бы в святом граде Иерусалиме и помолились бы Богу в святых местах»[770]. Но, очевидно, для дальнейшего наступления вперед сил было недостаточно, так что Иоанн Цимисхий, не дойдя до Иерусалима, направился вдоль берега моря к северу, завоевав на пути целый ряд городов. «Ныне, – пишет он с некоторым преувеличением Ашоту, – вся Финикия, Палестина и Сирия освобождены от порабощения мусульманам и признали власть византийских греков»[771]. Это письмо содержит, конечно, много преувеличений. При его сравнении с подлинной информацией, сообщаемой арабским христианским историком, Йахйей Антиохийским, очевидно, что результаты палестинской кампании были гораздо менее значимы. Вероятнее всего, византийская армия недалеко уходила за границы Сирии[772].

Когда византийское войско возвратилось в Антиохию, император уехал в Константинополь, где и умер в начале 976 года. Одна византийская хроника пишет: «Народы испытывали великий страх перед нападением Цимисхия; он расширил землю ромеев; сарацины и армяне бежали, персы боялись, и отовсюду приносили ему дары и умоляли заключить с ними мир; он прошел до Эдессы и реки Евфрата, и наполнилась земля войсками ромеев; Сирия и Финикия были растоптаны ромейскими конями, и он одержал великие победы; мечь христиан носился (поражал) подобну серпу»[773].

Однако, последняя блестящая экспедиция Иоанна Цимисхия не имела своим результатом присоединения завоеванных областей. Его войска, как было уже отмечено, возвратились в Антиохию, главный опорный пункт византийских военных сил на востоке в конце X века.

При Василии II (976–1025), преемнике Иоанна Цимисхия, общее положение дел в государстве не благоприятствовало энергичной политике на востоке. Грозные для императорской власти малоазиатские восстания Варды Склира и Варды Фоки и продолжавшаяся более тридцати лет болгарская война требовали напряженного внимания со стороны Василия. После подавления вышеназванных восстаний, несмотря на болгарскую войну, император не раз принимал личное участие в борьбе с восточными мусульманами. Сирийским владениям Византии грозила со второны египетского халифа большая опасность. Находившийся в вассальных отношениях к империи Алеппо несколько раз был занимаем враждебными ей войсками. Своими личными, иногда совершенно неожиданными появлениями в Сирии, Василий восстанавливал там византийское влияние. Но каких‑либо новых значительных завоеваний в этих областях Василию сделать не удалось. В самом начале XI века между императором и египетским халифом из династии Фатимидов был заключен мир. После этого у Василия II до самого года его смерти серьезных столкновений с восточными арабами не было. Алеппо за это время порвал свою вассальную зависимость от Византии.

Хотя официально между Василием и халифом Хакимом были установлены мирные отношения, последний иногда продолжал политику жестоких преследований христиан, которая, несомненно, очень огорчала (greatly chagrined) Василия как христианского императора. В 1009 году Хаким распорядился разрушить церковь Гроба Господня и Голгофу в Иерусалиме. Церковные святыни и богатства были захвачены (seized), монахи схвачены, а паломники стали подвергаться преследованиям. Йахйа Антиохийский писал, что исполнитель жестокой воли Хакима «стремился разрушить непосредственно Гроб Господен и сравнять его с землей. Он разбил на куски большую его часть и уничтожил его»[774]. Испуганные христиане и иудеи толпились в мусульманских государственных учреждениях (thronged the Muslim offices), обещая принять ислам. Декрет Хакима о разрушении храма был подписан его христианским министром.

Василий не сделал ничего явного для защиты преследуемых христиан и их святынь. После смерти Хакима (1021) вновь наступил период терпимости к христианам и в 1023 году патриарх Никифор был послан в Константинополь объявить, что церкви и их собственность были возвращены христианам, что церковь Святого Гроба и все разрушенные церкви в Египте и Сирии восстановлены и что, в целом, христиане во владениях халифа находятся в безопасности[775]. Конечно, эти рассказы о быстром восстановлении храмов за столь короткий период являются преувеличением.

На западе сицилийские арабы производили ежегодные нападения на Южную Италию, и византийское правительство, будучи занято в других местах, ничего не могло предпринять против этого. Вмешательство в итальянские дела родственного византийскому двору германского государя Оттона II, после некоторых успехов, окончилось неудачно, так как арабы нанесли ему сильное поражение. В конце своего правления Василий II задумал обширную экспедицию для обратного завоевания Сицилии, но во время ее подготовки умер.

Начавшееся после смерти Василия смутное время в Византии ободрило мусульман, которые, особенно со стороны Алеппо, перешли в энергичное и успешное наступление. Дело было несколько поправлено молодым и талантливым вождем Георгием Маниаком, которому в начале тридцатых годов XI века удалось овладеть Эдессой и взять там вторую святыню города – апокрифическое письмо Иисуса Христа к Абгару, царю Эдесскому[776].

После падения этого города император Роман III предложил арабам заключить договор. Первые два условия договора, касающиеся Иерусалима, заслуживают особого внимания. Прежде всего, христиане должны были получить право восстановить все разрушенные церкви, а церковь Святого Гроба должна была быть восстановлена на средства имперской казны. Во‑вторых, император должен был иметь право утверждения патриарха Иерусалимского. В результате разногласий по многим пунктам договора, переговоры шли дительное время. Халиф, очевидно, не возражал против первых двух условий. Когда окончательное соглашение было достигнуто в 1036 году, император получил право восстановления церкви Святого Гроба на свои средства[777]. В 1046 году персидский путешественник Насири‑Хусрау, который посетил восстановленную церковь, описывал ее как просторное здание, рассчитанное на 8000 человек. Здание, писал он, было сделано с максимальным искусством, с применением разноцветного мрамора, с орнаментами и скульптурой. Внутри церковь была повсеместно украшена живописными изображениями (pictures) и византийской золотой парчой. Легенда, сообщаемая этим персидским путешественником, гласит, что даже император прибыл в Иерусалим, но частным образом, так, чтобы никто не мог узнать его. Перс сообщает: «В дни, когда Хаким был правителем Египта, греческий Кесарь прибыл таким образом в Иерусалим. Когда Хаким получил известия об этом прибытии, он послал за одним из своих виночерпиев и сказал ему: „Есть человек такой‑то и такой‑то внешности и положения (condition), которого ты найдешь сидящим в мечети Священного Города. Пойди туда и приблизься к нему. Пусть он не думает, что я, Хаким, не знаю о его прибытии, однако скажи ему, чтобы он был в хорошем настроении, ибо у меня нет злых умыслов“»[778].

Попытки империи отвоевать Сицилию, несмотря на некоторые успехи Георгия Маниака, окончились ничем. В сицилийской экспедиции участвовала, между прочим, варяго‑русская дружина, бывшая на службе Византии, и знаменитый герой скандинавских саг Гаральд‑Гардрад.

Уже с первой половины XI века у Византии на востоке появляется новый враг в лице турков‑сельджуков, отношения с которыми разовьются у империи в следующий период ее истории.

Итак, в эпоху Македонской династии, несмотря на смутное время в империи после смерти Василия II (1025), Византия, благодаря Никифору Фоке, Иоанну Цимисхию и Василию II, владела на востоке территорией до Евфрата и северной Сирией с Антиохией. Это был наиболее блестящий момент в истории отношений империи с восточными мусульманами.

Одновременно с мусульманскими делами на востоке в эпоху Македонской династии развивались очень живые и важные события в области отношений империи с Арменией.

Армения с давних пор являлась яблоком раздора еще между римлянами и персами. Их вековая борьба за это государство‑буфер привела к тому, что в конце IV века Армения была поделена между соперниками: меньшая западная часть с городом Феодосиополем (теперь Эрзерум) отходила к Римской империи; восточная, более обширная часть Армении отходила к персидским Сасанидам и стала называться на востоке Персарменией. «Политическое разделение страны, – пишет Адонц, – на две половины, на восточную и западную, повлекло за собой культурное раздвоение в жизни армянского народа, обусловленное различием государственности византийской и иранской»[779]. Юстиниан Великий провел в Армении важные военные и гражданские реформы, имевшие целью уничтожить сохранившиеся еще некоторые местные устои жизни и обратить Армению в обыкновенную имперскую провинцию.

В VII веке арабы, после покорения Сирии и поражения Персии, подчинили Армению, о чем армянские, греческие и арабские источники дают разноречивые сообщения. Армяне, пользуясь обстоятельствами, отвлекавшими по временам арабов от армянских дел, пытались свергнуть новое иго, за что страна их не раз подвергалась жестокому опустошению. В конце VIII века, когда Армения была совершенно разорена арабами, пишет академик Н.Я. Марр, армянские «феодалы подверглись жестокому истреблению, величественные произведения христианского зодчества были разрушены. Словом, плоды всей культурной работы предшествующих веков были сведены на нет»[780].

В середине IX века арабский халиф, нуждаясь в армянской помощи для своей борьбы с Византией, пожаловал армянскому правителю Ашоту из фамилии Багратидов титул «князя князей». Ашот своим управлением на благо страны заслужил общее признание и четверть века спустя, в конце IX века, получил от халифа уже титул царя. Это было новое армянское царство с династией Багратидов. Узнав об этом, византийский император Василий I, незадолго до смерти поспешил воздать новому армянскому царю подобную же честь: он также отправил ему царский венец и заключил с ним союзный и дружественный договор, называя Ашота в письме своим возлюбленным сыном и уверяя его, что из всех других государств Армения всегда останется его особенно близким союзником[781]. Из вышеизложенного явствует, что Ашот Багратид был нужен как императору, так и халифу в их взаимной борьбе в качестве союзника[782].

Наступившие после Ашота смуты снова заставили мусульман вмешаться во внутренние дела Армении, и только Ашоту «Железному» в первой половине Х века удалось при помощи византийских войск и царя Иверии (Грузии) более или менее очистить страну от арабов[783]. Сам Ашот даже лично отправился ко двору византийского императора Романа Лакапина в Константинополь, где встретил торжественный прием. Ашот II первый принял титул шаханшаха, т.е. царя царей. Ашот III во второй половине Х века перенес официальную столицу своего государства в крепость Ани, которая после этого стала постепенно украшаться великолепными постройками и превратилась в богатый культурный центр. До первой мировой войны развалины Ани находились в составе России и долгое время изучались академиком Н.Я. Марром, раскопки которого дали блестящие, в высшей степени важные результаты как для истории Армении и культуры кавказских народов вообще, так и для лучшего уразумения византийского влияния на христианском Востоке в частности.

Новые волнения в Армении, связанные с болгарскими затруднениями Василия II, заставили последнего лично, после подчинения Болгарии, направиться походом в прикавказские страны. Результатом его было присоединение к империи части Армении и приведение другой части в вассальную зависимость. Это новое расширение империи на востоке, сопровождавшееся триумфальным въездом Василия в столицу, было последним военным торжеством, увенчавшим деятельное и славное правление престарелого василевса[784]. В сороковых годах XI века, при императоре Константине IX Мономахе, новая столица Армении, Ани, перешла во власть Византии. Этим был положен конец владычеству Багратидов, последний представитель которых, будучи вероломно приглашен в Константинополь, получил во владение от Византии взамен утраченной Армении земли в Каппадокии, денежную пенсию и дворец на Босфоре. Византийская империя была, однако, не в состоянии сохранить свою власть в Армении, население которой было недовольно как административной, так и религиозной политикой империи. Большая часть византийских войск, занявших Армению, к тому же была возвращена и отозвана для защиты Константина Мономаха сперва против восстания Льва Торникия, а затем – от печенегов. Пользуясь подобным положением дел, турки‑сельджуки стали вторгаться в Армению и постепенно ее завоевывать.

Date: 2015-11-13; view: 394; Нарушение авторских прав