Хранение продуктов и пути сообщения

Обладание богатыми источниками энергии приносит мало пользы, если ресурсы расходуются неэкономно Недостаточно произвести ценности - их надо сохранить и доставить до потребителя. В Центральных Андах, как и повсюду, имело огромное значение умение заготовить продукты впрок и перевезти их на значительные расстояния. Для зернобобовых культур проблема хранения урожая решалась просто, особенно в условиях сухого климата перуанского побережья. Так, исследованное Д. Бонавия хранилище кукурузы в пустынной местности Лос-Гавиланес в долине Уармей к северу от Лимы состояло из обычных ям, засыпанных сверху песком. Его общая вместимость при этом оценивается в пределах 450-700 тонн кукурузы. (Bonavia, 1982. P. 67.) Результаты радиоуглеродных анализов и отсутствие керамики позволяют датировать хранилище временем не позднее рубежа III и II тыс. до н. э. Правда, сами початки подозрительно велики и выглядели бы естественнее в слоях начала I тыс. до н. э.

Известные перуанцам тропические клубнеплоды хранению не подлежат, но из картофеля путем вымачивания и вымораживания приготовляли сухой крахмал (чуньо). Заготавливали впрок и мясо, называвшееся в сушеном виде чарки.

Продукты перевозили на ламах. Уже в Лос-Гавиланес обнаружен помет этих животных. Очевидно, что без помощи вьючных лам доставить урожай в отдаленное от полей хранилище было бы затруднительно. Постепенно объем перевозок увеличивался. Маленькое, но ценное за отсутствием письменных свидетельств указание на прогресс скотоводства дают древние изображения. Судя по ним, с III-IV веков н. э. погонщики лам стали пользоваться довольно сложной упряжью, тогда как раньше уздечку протягивали сквозь ухо животного. Большие коррали для лам, скорее всего караванные терминалы, выявлены при раскопках городищ позднего этапа культуры мочика на северном побережье. По-видимому, не позже середины I тыс. н. э. в Андах сложилась сеть магистральных путей, по которым перегоняли караваны из многих сотен лам-самцов.

Морские пути сообщения не имели в Центральных Андах того же значения, что караванные тропы, однако с их помощью поддерживались немаловажные контакты с Эквадором. Косвенные указания на прогресс мореплавания относятся к последней четверти I тыс. н. э. Похоже, что именно теперь перуанцы знакомятся с бальсовыми плотами, о которых многие, конечно, наслышаны благодаря Туру Хейердалу и его плаванию на «Кон-Тики». Правда, остатков самих плотов или их изображений обнаружить не удалось, но в одном из храмов северного побережья Перу найдены основания бальсовых колонн, которые не могли быть доставлены из Эквадора иначе как морем (Shimada, 1981. P. 43.). К концу I тыс. н. э. складывается та система эквадоро-перуанских культурно-экономических связей, которая в XVI веке поддерживалась торговцами, плававшими под парусом на плотах. В далекие путешествия по океанским просторам индейцы, однако, не решались пускаться. Даже найденная на Галапагосах якобы древнеперуанская керамика признана специалистами относящейся к колониальному времени. Доказательства же плаваний индейцев к острову Пасхи, по мнению большинства исследователей, и вовсе неубедительны.

В отличие от морской акватории порожистые и бурные реки Боливии и Перу лишь, затрудняли контакты. Жителям побережья для переправы служили паромы из тростника, а в горах через ущелья перекидывали подвесные мосты. Такие мосты на караванных тропах обитатели Анд наверняка умели наводить задолго до инков. Этим искусством не хуже владели индейцы горной Колумбии, обходившиеся в работе без указаний государственных надзирателей.

В области развития транспортных средств преимущества центральноандской цивилизации по сравнению с мезоамериканской еще очевиднее, чем при сравнении их сельского хозяйства и ремесла. Хотя выносливый носильщик в принципе способен поднять те же 40 кг груза, какие навьючиваются на ламу-самца, он не в силах, естественно, идти с подобной ношей дальше нескольких километров (Sanders, Webster, 1988. P. 541.). Не имея, вьючных животных, индейцы Мексики и Гватемалы должны были либо отвлекать несоразмерно много людей для переноски грузов, либо ограничивать продуктообмен. Транспортные проблемы сокращали как пределы территории, которые были способны держать под непосредственным контролем верховные власти, так и размеры и удаленность участков, с которых могла собрать урожаи крестьянская семья.

Возможность использования для переноски грузов животных - хотя бы и только вьючных, а не запряженных в повозку, - определила многие особенности центральноандской цивилизации, среди них прежде всего - социальную структуру города. Американские археологи недавно обследовали руины крупнейшего города северного побережья Перу, столицы царства Чимор Чан-Чана, в котором в середине XV века жило 20-30 тыс. человек. Одна лишь центральная, густонаселенная его часть занимала 6 кв. км (Chan Chan, 1982. P. 1-173.). Осмотр строений и анализ находок привел исследователей к выводу, что в городе жили, во-первых, представители знати с окружающей челядью и, во-вторых, ремесленники. Последние земледельческим трудом не занимались, так что производство сельскохозяйственных продуктов было целиком возложено на крестьян, чьи хутора и деревни были рассредоточены по долине. С помощью навьюченных лам снабжение Чан-Чана продовольствием не составляло большой проблемы. Поскольку простолюдинов в городе было относительно мало, их не имело смысла отрывать для исполнения неквалифицированных работ. Строили же город временно мобилизованные общинники, а не те, кто в нем жил.

Архивные документы по долине Чинча на южном побережье Перу свидетельствуют и о развитой специализации среди негородского населения (Economic prehistory, 1988. P. 99-102; Rostworowski, 1972.). Торговцы-профессионалы, земледельцы с ремесленниками и рыбаки жили порознь. Продукты и изделия, производство которых не являлось прямым делом соответствующей корпорации, ее члены получали со стороны. Если бы перемещение грузов из одной части долины в другую велось живой силой людей, этим делом должны были бы постоянно заниматься сотни носильщиков, содержать которых пришлось бы остальному населению.

Сообщениям из Чинчи вторят испанские отчеты из области Чупачу, находившейся в совсем других природных условиях - в субтропиках на восточной окраине Анд. Здесь тоже имелись специализированные поселения, жители которых либо занимались выращиванием какой-то одной сельскохозяйственной культуры, либо изготовляли определенную ремесленную продукцию. (Economic prehistory, 1988. P. 99-118; Inca ethnohistory, 1987.) Иную картину рисуют археологические и письменные источники по Мезоамерике. Здесь из-за высоких затрат человеческого труда на транспортировку было разумно максимально приближать места производства изделий и продуктов к местам их потребления. Поэтому население городов оказывалось крайне пестрым и в профессиональном, и в социальном отношении, а многие ремесленники значительную (если не большую) часть времени работали на полях и огородах. На дальние расстояния было выгодно перемещать лишь самую дорогостоящую или же легкую по весу и небольшую по объему продукцию - например, ткани или обсидиан; зато необычайно оживленным был местный обмен. Как показала американская исследовательница Э. Брумфил, вся система даннических обязательств, которые ацтеки навязывали побежденным провинциям, определялась возможностью организовать доставку в столицу издалека некоторых категорий ремесленных изделий при явной неосуществимости наладить столь же дальнюю транспортировку продовольствия. Поступавшие из провинции ткани и прочую легкую продукцию государственные власти сбывали поэтому по низкой (видимо, ниже себестоимости) цене жителям столичной области. Те же должны были расплачиваться продукцией сельского хозяйства, оказываясь тем самым заинтересованными в расширении ее производства и сбыта. Торговля, таким образом, процветала, и на рынке ацтекской столицы Теночтитлана можно было купить все, что угодно. В Чан-Чане же, как и в городах инков, рынков не существовало вообще, а обитатели получали все им положенное с государственных складов.

Date: 2015-11-13; view: 264; Нарушение авторских прав