Глава четвертая. Гвендолин спешила по извилистым улочкам королевского двора, сокращая свой путь, пробираясь через встречающихся простолюдинов

Гвендолин спешила по извилистым улочкам королевского двора, сокращая свой путь, пробираясь через встречающихся простолюдинов. Акорт и Фальтон несли Годфри позади нее. Гвен была решительно настроена добраться до целительницы как можно быстрее. Годфри не может умереть, только не после всего, через что они прошли, и, разумеется, не таким образом. Девушка представила себе, как лицо Гарета расплывется в самодовольной улыбке, когда он получит новости о смерти Годфри, но Гвен была намерена изменить исход. Она жалела, что не нашла брата раньше.

Когда Гвен свернула за угол и вошла на городскую площадь, где толпа стала чрезвычайно плотной, она подняла глаза и увидела Фирта, который все еще раскачивался на балке, с петлей, тесно сжавшей его шею, на обозрение прохожих. Она инстинктивно отвернулась. Это было ужасное зрелище, служившее напоминанием подлости ее брата. Гвен казалось, что она не сможет избежать длинных рук Гарета, куда бы она ни повернула. Было странно думать, что всего сутки назад она разговаривала с Фиртом, а теперь он висел здесь. Гвен не могла избавиться от ощущения, что смерть забирает всех вокруг нее, она следует также и за ней.

И хотя Гвен хотелось отвернуться, выбрать другой путь, она знала, что дорога через площадь была самой верной тропой, и она не поддастся своим страхам. Девушка заставила себя пройти мимо балки, как раз мимо висящего тела. Сделав это, Гвен удивилась, когда дорогу ей преградил королевский палач, облаченный в черные одежды.

Сначала девушка подумала, что он собирается убить и ее, пока он не поклонился.

«Миледи», - смиренно произнес он, опустив голову в знак уважения. – «Все еще не был дан королевский приказ относительно того, что делать с телом. Я не получил инструкции о том, похоронить ли его надлежащим образом или бросить в массовую могилу нищих».

Гвен остановилась, досадуя из-за того, что все это свалилось на ее плечи. Акорт и Фальтон остановились рядом с ней. Девушка подняла глаза вверх, прищурившись на солнце, посмотрев на висящее всего в футе от нее тело. Она уже собиралась пойти дальше, проигнорировав палача, когда ей что-то пришло на ум. Ей захотелось справедливости для своего отца.

«Бросьте его в общую могилу», - сказала она. – «Без опознавательных знаков. Не предоставляйте ему никаких специальных обрядов погребения. Я хочу, чтобы его имя было стерто из анналов истории».

Палач склонил голову в знак признательности, и девушка нашла для себя небольшое оправдание. В конце концов, именно этот человек убил ее отца. И хотя она ненавидела проявление насилия, она не прольет ни единой слезинки по Фирту. Гвен ощущала, что дух ее отца был сейчас с ней – сильнее, чем когда-либо - и почувствовала исходящий от него покой.

«И еще кое-что», - добавила она, остановив палача. – «Снимите тело сейчас же».

«Сейчас, миледи?» - переспросил палач. – «Но король отдал приказ, чтобы это тело повисело дольше».

Гвен покачала головой.

«Сейчас», - повторила она. – «Это его новый приказ», - солгала она.

Поклонившись, палач поспешил обрезать веревку.

Гвен снова нашла для себя небольшое оправдание. Она не сомневалась в том, что в течение дня Гарет проверяет тело Фирта из своего окна, и устранение тела будет досаждать ему, служа напоминанием, что его планам не всегда суждено осуществляться.

Гвен уже собиралась уходить, когда услышала знакомый крик. Девушка остановилась и, обернувшись, увидела сокола Эстофелеса, который сидел высоко на балке. Она поднесла руку к глазам, чтобы заслонить их от солнца, пытаясь убедиться в том, что ее глаза не сыграли с ней шутку. Эстофелес снова закричал и сначала расправил крылья, после чего снова их сложил.

Гвен чувствовала, что птица несла в себе дух ее отца.

Внезапно у девушки возникла идея – когда она, свистнув, протянула руку, Эстофелес слетел вниз с балки и опустился на ее запястье. Птица была тяжелой, ее когти вонзались в кожу Гвен.

«Лети к Тору», - прошептала Гвен соколу. – «Найди его на поле битвы. Защити его. Лети!» - крикнула она, подняв руку.

Девушка наблюдала за тем, как Эстофелес захлопал крыльями и взлетел вверх, поднимаясь все выше и выше в небо. Гвен молилась о том, чтобы это сработало. Было что-то загадочное в этой птице, особенно ее связь с Тором, поэтому Гвен знала, что все возможно.

Гвендолин продолжила свой путь, торопясь по извилистым улочкам, направляясь к дому целительницы. Они прошли через одни из нескольких арочных ворот, ведущих из города, и девушка шла как можно быстрее, молясь о том, чтобы Годфри выдержал весь этот путь, пока им удастся получить помощь.

Второе солнце в небе опустилось еще ниже к тому времени, когда они поднялись на небольшой холм на окраине королевского двора, и увидели домик целительницы. Это был простой дом с одной-единственной комнатой, с белыми глиняными стенами, с одним небольшим окном с каждой стороны и маленькой арочной дубовой дверью впереди. С крыши свисали растения всевозможных цветов и сортов, которые обрамляли дом, полностью окруженный расползающимся травяным садом. Цвета всех оттенков и размеров создавали впечатление, словно дом находится посреди оранжереи. Гвен подбежала к двери и несколько раз постучала молоточком. Когда дверь открылась, перед ней предстало испуганное лицо целительницы.

Иллепра. Она была целительницей королевской семьи всю свою жизнь, присутствуя в жизни Гвен с тех пор, как та научилась ходить. Тем не менее, Иллепре удавалось выглядеть молодой – в действительности же, она едва ли выглядела старше Гвен. Ее кожа светилась и сияла, обрамляя ее добрые зеленые глаза, создавая впечатление, что она не старше восемнадцати лет. Гвен знала, что на самом деле целительница намного старше, что ее внешность обманчива. Кроме того, девушка знала, что Иллепра была одним из самых умных и талантливых людей, которых она когда-либо встречала.

Взгляд Иллепры перешел к Годфри, когда она пыталась оценить ситуацию. Широко открыв глаза, она преисполнилась тревоги, осознавая срочность. Целительница пронеслась мимо Гвен и поспешила к Годфри, положив ладонь ему на лоб. Она нахмурилась.

«Занесите его в дом», - поспешно приказала она двум мужчинам. – «И побыстрее».

Иллепра вернулась внутрь, шире открыв дверь, и они последовали за ней по пятам, спеша войти в дом. Гвен пошла за ними, нагнувшись у низкого входа, после чего закрыла за собой дверь.

Внутри было тускло, и ее глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть к этому свету. И тогда Гвен увидела дом именно таким, каким она его помнила, будучи еще маленькой девочкой - небольшой, светлый, чистый, переполненный всеми сортами растений, трав и снадобий.

«Положите его там», - приказала Иллепра мужчинам таким серьезным тоном, какой Гвен еще не приходилось от нее слышать. – «На ту кровать, в углу. Снимите с него рубашку и туфли. А потом оставьте нас».

Акорт и Фальтон сделали то, что она им велела. И когда они уже спешили к выходу, Гвен схватила Акорта за руку.

«Стойте на страже за дверью», - приказала она. – «Кто бы ни пришел за Годфри, он может снова попытаться отравить его. Или меня».

Акорт кивнул, после чего они с Фальтоном вышли, закрыв за собой дверь.

«Как долго он в таком состоянии?» - поспешно спросила Иллепра, не глядя на Гвен, когда она опустилась на колени возле Годфри и начала щупать его запястье, живот и горло.

«С прошлой ночи», - ответила Гвен.

«С прошлой ночи!» - отозвалась эхом целительница, озабоченно качая головой. Она долго осматривала Годфри в тишине. Выражение ее лица все мрачнело.

«Это нехорошо», - наконец, произнесла она.

Целительница снова положила руку на его лоб и в этот раз закрыла глаза, долго дыша.

Комнату пронзала звенящая тишина, и Гвен начала терять ощущение времени.

«Яд», - наконец, прошептала Иллепра, по-прежнему не открывая глаза, словно читая состояние Годфри через космос.

Гвен всегда поржалась ее умению – никогда в жизни Иллепра не ошибалась. Она спасла жизни большего количества людей, чем могла бы вместить армия. Гвен задавалась вопросом, было ли это приобретенное или врожденное умение. Мать Иллепры была целительницей, так же, как и ее бабушка. Но в то же время Иллепра каждую свободную минуту своей жизни проводила за изучением ядов и целительного искусства.

«Очень мощный яд», - добавила Иллепра уже увереннее. – «Я редко сталкиваюсь с подобным. Он очень дорогой. Кто бы ни пытался убить его, он знал, что делает. Это невероятно, что он все еще жив. Твой брат, должно быть, сильнее, чем мы думаем».

«Он унаследовал это от моего отца», - сказала Гвен. – «У него было телосложение быка – как и у всех МакГилов».

Иллепра пересекла комнату и смешала несколько трав в деревянном бруске, кроша и измельчая их, добавив некую жидкость. Полученная смесь представляла собой густую зеленую мазь. Зачерпнув ее в ладонь, Иллепра поспешила вернуться к Годфри и нанесла мазь ему на горло, под мышки и на лоб. Закончив, целительница снова прошла через комнату, взяла стакан и налила несколько жидкостей – красную, коричневую и фиолетовую. Зелье шипело и дымило, когда она их смешивала. Иллепра долго перемешивала его длинной деревянной ложкой, после чего поспешно вернулась к Годфри и поднесла зелье к его губам.

Годфри не шевельнулся. Иллепра потянулась к его затылку и подняла его голову руками, вливая ему в рот жидкость, большая часть которой потекла по его щекам, но, тем не менее, часть все же попала в горло.

Иллепра намазала рот и челюсть Годфри этой жидкостью, после чего, наконец, откинулась назад и вздохнула.

«Он будет жить?» - поспешно спросила Гвен.

«Возможно», - мрачно ответила целительница. – «Я дала ему все, что у меня было, но этого будет недостаточно. Его жизнь в руках судьбы».

«Что я могу сделать?» - спросила она.

Иллепра обернулась и пристально посмотрела на Гвен.

«Молись за него. Это действительно будет длинная ночь».

Date: 2015-11-13; view: 303; Нарушение авторских прав