Основатель династии

Если свести воедино данные из разных источников, то окажется, что о князе Рюрике мы знаем не так уж и мало. Родился он не позже 808–809 гг. Рискну высказать предположение, что он мог быть и «посмертным» ребенком. В древности имена старались давать со смыслом. И после уничтожения г. Рерика и разгрома племени рарогов логично было бы назвать родившегося сына этим именем. В знак продолжения племенной традиции, заявки на будущее возрождение княжества. Где и каким образом Умила с ребенком (или беременная) сумела спастись, неизвестно. Может быть, Годолюб успел отправить семью к соседям, варангам, ругиям. Или к тестю в Ладогу. А может быть, его жена попала в плен и сумела освободиться после смерти Готфрида в 810 г. Осталась «за кадром» и ее дальнейшая судьба.

Очередной след будущего князя обнаруживается в 826 г. Как сообщают «Вертинские анналы», братья Харальд и Рюрик прибыли в Ингельгейм, резиденцию франкского императора Людовика Благочестивого. Они приняли крещение от самого императора и получили в лен земли «по ту сторону Эльбы». Все в общем-то логично. Ободриты были для франков «нашими славянами». Их великий князь Дражко признал вассалитет от империи, приняв корону от Карла Великого. Годолюб погиб, сражаясь в союзе с Карлом. И если Рюрик родился около 808 г., то как раз к 826 г. он возмужал и пришло самое время явиться ко двору покровителя, чтобы получить помощь в борьбе за отцовское наследство.

Из факта крещения мы видим, что рос он не у франков, а где-то в славянских землях. Относительно брата Харальда не все ясно. Западные источники причисляют его к роду Скьелдунгов — датских королей, которые вели род от Скъелда, сына Одина. Но, во-первых, у славянских князей было по нескольку жен, и Харальд вполне мог быть сводным братом от матери-датчанки. А во-вторых, к Скьелдунгам мог принадлежать и сам Годолюб. Ведь рароги жили по соседству с датчанами, наверное, и роднились в династических браках. Ну а земли «по ту сторону Эльбы» как раз и были княжеством Годолюба. Очевидно, Людовик Благочестивый признал права братьев на владение и обещал поддержку в возвращении наследства.

Правда, в поздних источниках встречается версия, что император дал им в лен «Рустринген во Фрисланде» [35]. Но противоречий тут нет. Фрисланд — прибрежная область Германии, примыкавшая к подножию Ютландского полуострова с запада. А княжество рарогов — с востока, частично захватывая перешеек. Если бы сыновьям Годолюба удалось вернуть свои владения, они граничили бы с Фрисландом. Может быть, во Фрисланде селились беженцы-русы после разгрома ободритов, отсюда и название Рустринген. И вполне вероятно, что до времени, когда получится отвоевать наследство, император выделил братьям лен в этих землях.

Но… в том-то и дело, что реально Харальд и Рюрик в данный момент не могли получить ничего. Потому что слово Людовика Благочестивого в империи уже ничего не значило. Еще в 817 г. он фактически отстранился от власти, поделив государство между сыновьями, Лотарем, Пипином и Людовиком. А дальше в стране пошли ожесточенные свары за переделы владений. Император на старости лет имел неосторожность жениться на молоденькой Юдифи, и та от своего фаворита графа Бернара Септиманского родила еще одного наследника, Карла. Для которого в 829 г. тоже потребовался удел. Трое королевичей выделять его. из своих владений не пожелали, и разразилась война. В 830 г. сыновья взяли верх, упекли Юдифь в монастырь и заставили отца вернуться к прежнему разделу.

Но затем и сыновья императора перессорились. Стали вступать в коалиции то друг с другом, то с отцом. Он, воспользовавшись моментом, «расстриг» жену и опять стал бороться за права сына от нее. В 833 г. грянула новая война. До битвы не дошло, на Красном поле от Людовика Благочестивого ушло большинство вассалов, и он сдался. Старший сын Лотарь учинил для него унизительную процедуру покаяния и низложения. Но перестарался. Младшие, Людовик и Пипин, пожалели отца. Возмутились и церковники. Они освободили императора от клятвы, которую он дал. И с помощью Людовика с Пипином он восстановился в правах. Но…тут же и изменил им. Начал сговариваться с Лотарем, чтобы выторговать удел для своего любимчика Карла.

Ну а потом ситуация совсем запуталась. Умер Пипин. И встал вопрос, как же теперь делить империю? Только между сыновьями императора, Лотарем, Людовиком и Карлом? Или наряду с ними допустить к разделу детей Пипина? В 840 г. умер и император. И война разгорелась уже нешуточная. Она завершилась в 841 г. битвой при Фонтенуа-ан-Пюизе, где полегло 40 тыс. воинов. И в 843 г. был заключен Верденский договор, по которому империя делилась на три части между Лотарем, Карлом Лысым и Людовиком Немецким.

Мы не знаем, в каком качестве Рюрик и Харальд участвовали в этих усобицах. Но для возвращения отцовского княжества они явно не получили никакой помощи. Было не до них. Если они, понадеявшись на императора, все же рискнули ввязаться в борьбу с датчанами, для них это не могло кончиться ничем, кроме поражения. А получив какой-то лен для поселения и прокормления, они вскоре его лишились — при переделах 829, 830 или 833 г. Что ж, для сирот и изгоев на Балтике открывалась прямая дорога, в «варяги» — разноплеменные дружины искателей удачи, сбивавшиеся в стаи вокруг владельцев кораблей и на береговых базах. И из дальнейших событий становится ясно, что Рюрик на франков сильно обиделся. Потому что присоединился именно к тем, кто нападал на империю Каролингов.

В 843 г. большая норманнская эскадра появилась в Нанте, захватила и сожгла город, а затем в качестве своей базы заняла остров Нуартье в устье Луары. Отсюда они на следующий год совершили набег на города по течению Гаронны, дойдя до Бордо, потом направились на юг, взяли Ла-Корунью, Лиссабон и достигли Африки, где разграбили г. Нокур. На обратном пути варяги высадились в Андалусии и захватили Севилью. Может быть, в целом состав эскадры был интернациональным (арабский халиф Испании Абд-эр-Рахман II для переговоров с «королем викингов» посылал корабль в Ирландию, где в г. Арма с 839 г. размещалась варяжская «столица»). Но национальность тех пиратов, которые штурмовали Севилью, местный хронист Ахмед-ал-Кааф называет однозначно — это были русы. И командовали ими братья Харальд и Рюрик. Об этом же нападении русов писал Ал-Якуби.

Г. Р. Державин, проводивший собственные исследования биографии Рюрика и располагавший богатым архивом древних документов, впоследствии утраченных, сообщал, что в качестве одного из пиратских вождей будущий князь совершил немало других «подвигов» — захватывал Нант, Бордо, Тур, Лимузен, Орлеан, участвовал в первой осаде норманнами Парижа. Имя Харальда из хроник впоследствии исчезает — видимо, его уже не было на свете. Где же располагалась база Рюрика? Словосочетание «варяги-русь» дает основание утверждать — на Рюгене. Именно здесь, на знаменитом «острове Буяне», в главном центре славянского пиратства, он содержал и строил свои корабли, формировал дружины, сбывал добычу.

В 845 г. ладьи Рюрика поднялись по Эльбе и погромили города по ее течению. А в 850 г. сообщается, что он спустил на воду целый флот из 350 кораблей и обрушился на Англию. Ладьи викингов вмещали по 50–60 человек, и все войско, таким образом, должно было составлять около 20 тыс. Для одного пиратского предводителя цифра великовата. Очевидно, имело место другое. Рюрик к этому времени выдвинулся в ряд самых прославленных и удачливых варяжских вождей, и его избрали предводителем в совместном предприятии нескольких соединившихся эскадр.

Кстати, еще один интересный штрих. Различные «национальные группировки» викингов отнюдь не дружили между собой. И разграничили свои «сферы интересов». Так, на Францию нападали преимущественно норвежцы, на Англию — датчане. При этом между ними существовала вражда, поскольку датские короли несколько раз пытались подчинить Норвегию. Из того факта, что Рюрик многократно участвовал в рейдах на Францию видно, что он со своей русской дружиной примкнул к «норвежской группировке». Это вполне логично — ведь и для него датчане были кровными врагами. А вторжение в Англию, в датскую «сферу интересов», можно рассматривать и в качестве открытого вызова.

Но следующим объектом нападений Рюрика стала Германия, течение Рейна и Фрисланд. Он систематически стал опустошать эти края. И навел такой ужас, что император Лотарь запаниковал. Чтобы избежать дальнейшего разорения своих владений, вступил в переговоры. В результате которых стороны примирились, и Рюрику был возвращен его лен. Но вот дальнейшая информация оказывается туманной. Какой именно лен дал ему Лотарь? Г. В. Вернадский полагает — все тот же «Рустринген во Фрисланде» [35]. Но в 854 г. зафиксировано известие, что Лотарь отобрал прежний лен, а вместо него дал новый, в Ютландии… Поэтому версия Вернадского не лезет ни в какие ворота.

Во-первых, отобрать лен у феодала значило нанести ему смертельное оскорбление. Это нарушение сюзереном своей части вассального договора. Если Лотарь пошел на мировую, чтобы избежать пиратских вторжений, то мог ли он сразу же возобновить и усугубить конфликт? Ну а во-вторых, самое-то главное, Ютландия никогда Лотарю не принадлежала! Она вообще никогда не входила в состав империи франков. Вывод следует однозначный — речь шла все о том же отцовском княжестве Рюрика. Набрав силу и авторитет на Балтике, он за счет прошлой добычи получил возможность навербовать любое количество варяжских головорезов. И задумал отбить свое наследство. А Лотаря вынудил признать себя вассалом. Ведь в таком случае его княжество стало бы частью империи, могло рассчитывать на поддержку императора.

Операцию Рюрик начал успешно. Высадился и захватил ободритские земли, находившиеся в подчинении у датчан и лютичей. Вероятно, его сторону приняли соплеменники, помогли одолеть неприятелей. Захватил он, в том числе, и часть Ютландского полуострова — юго-восточный участок ютландского побережья, где сейчас располагаются города Шлезвиг, Киль, Любек, входил в княжество рарогов. Отсюда и «лен в Ютландии». А в западнах хрониках князь заслужил прозвище Рюрика Ютландского.

Но… Лотарь пошел на попятную. Испугался войны с Данией. Выждал, когда Рюрик втянется в боевые действия, завязнет там и не сможет отреагировать. После чего последовало «отобрание лена» в империи. Тем самым Лотарь отказывался признавать князя своим вассалом. Его действия низводились на уровень частной инициативы. И на покровительство франков Рюрику рассчитывать не приходилось. Он остался один против нескольких врагов — датчан, лютичей, да и ободриты наверняка признали его не все. Ведь до его вторжения у них были и другие князья. Платившие дань соседям, но сохранявшие власть над своим народом. Разумеется, такая борьба должна была кончиться не в пользу Рюрика… И вот в этот самый момент последовало приглашение из Ладоги…

Зачем же народам Северной Руси для своего объединения потребовалось звать «варягов»? Причины были — и немаловажные. Еще раз подчеркнем, княжение в славянских государствах всегда было наследственным. Это отмечал еще Тацит, описывая прибалтийские праславянские народы. А в последующие времена власть князя в тех или иных странах могла ограничиваться вечем, жрецами, но претендовать на этот пост мог не каждый. Так, «Велесова книга» очень четко разделяет князей с боярами и воеводами, несмотря на то, что бояре порой тоже возглавляли важные предприятия. В древности считалось, что и хорошие, и дурные качества передаются по наследству. Поэтому, например, вместе со злодеем нередко казнили всю его семью. А князя вече могло выбрать только из рода, имеющего на это право, — из потомков великих вождей прошлого. Кстати, это наблюдалось и в летописные времена. Как ни капризничало, как ни бушевало новгородское вече, прогоняя неугодных князей, но ни разу оно не выдвинуло кандидатуру из собственной среды. Такое и в голову никому не пришло бы. Новый князь мог быть приглашен даже не из русского, а, допустим, литовского рода, но обязательно княжеского.

С легкой руки Карамзина и первых переводчиков «Повести временных лет» в историческую литературу вкралась ошибка: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет — идите княжить и владеть нами». На самом деле в первоисточниках употребляется другое слово: «Наряда в ней нет» либо «нарядника в ней нет». Речь идет не о порядке, а о правителе или системе управления (в Средневековье немыслимой без персонального правителя). Правящая династия пресеклась по мужской линии. Новерное, представители древних княжеских родов имелись на юге, но они были данниками хазар, и о передаче им власти речи быть не могло. А Рюрик являлся внуком Гостомысла по дочерней линии. И вполне мог стать его наследником. Подобное у славян практиковалось. Так, в чешских сказаниях после смерти бездетного Чеха народ призвал на княжение его племянника Крока от родственных ляхов.

Была и другая важная причина призвания варягов. Одна из северных летописей сообщает: «И реша к собе: поищем собе князя, иже владел нами и рядил ны по праву». Рядил — значит, управлял и судил. По праву, по справедливости. Словене, кривичи и финские племена не всегда жили дружно между собой, имели взаимные претензии, обиды. Значит, выдвижение к руководству представителя одного народа могло вызвать оппозицию остальных — почему они, а не мы? Могло привести к новой междоусобице. Приглашение со стороны было компромиссом, приемлемым для всех. Все оказывались в равных условиях перед новыми правителями.

Но, конечно, существовали и факторы, определившие персональный выбор Рюрика. Ведь у Гостомысла были и другие дочери, выданные «суседним князем в жены». А у них, надо думать, тоже имелось потомство. Однако имя Рюрика гремело на Балтике. Это был знаменитый вождь, воин, герой. И при этом — изгой. Княжич без княжества. Разве не оптимальное сочетание? Другого-то пригласишь — он вольно или невольно будет заботиться об интересах своей родины. А этот родины лишен. Кроме того, как мы видели, в 852 г. на Ладогу нападали датчане. А у викингов было не в привычках довольствоваться одиночными набегами. Раз уж дорогу проторили и поняли, что место богатое, их следовало ждать снова. К примеру, на Париж они нападали шесть раз. Но как раз датчане были кровными врагами Рюрика. Это повышало вероятность, что он откликнется на призыв, станет лучшим защитником Ладоги и ее союзников от следующих вторжений. Словом, все «плюсы» сошлись.

Как отмечалось выше, последнее датированное упоминание о действиях Рюрика в Ютландии относится к 854 г., когда Лотарь отрекся от покровительства ему. Он мог еще какое-то время держаться. Но затяжная оборонительная война была ему не по силам. Наемные варяжские дружины ушли бы от него — действия в обороне не сулили добычи и не окупали потерь. Разумеется, если бы его дела шли успешно, он не бросил бы завоеванного края. Следовательно, к моменту призвания он терпел поражения или был уже выбит из Ютландии. И ладожане, конечно, об этом знали. Внутрибалтийские связи действовали, информация отслеживалась. Об этом свидетельствует сам факт, что авторы приглашения, снаряжая посольство «за море», были уверены — Рюрик жив. Знали и то, где его искать.

И как бы то ни было, предложение оказалось для него очень кстати. Попытка достичь жизненной цели, к которой он так долго шел, провалилась. Он снова очутился «у разбитого корыта». А княжич был уже далеко не юношей, каким явился когда-то ко двору императора. Теперь ему было где-то за сорок пять. Бесприютная варяжская жизнь на кораблях и по чужим углам становилась уже не по возрасту. Годы требовали более прочного пристанища (что он и попытался осуществить в Ютландской авантюре). И приглашение было принято. Летописи рассказывают, что в 862 г. Рюрик пришел на Русь с братьями Синеусом и Трувором. Сам сел княжить в Ладоге (часто употребляется анахронизм, вместо Ладоги называется Новгород), Синеуса послал в Белоозеро, а Трувора — в Изборск. А через два года, по кончине братьев, отдал в управление своим боярам их города, а также Ростов, Полоцк и Муром.

В этом известии есть неточности. Пришел Рюрик, по-видимому, раньше. Можно указать лишь промежуток — между 855 и 862 гг. А Синеус и Трувор, странным образом умершие в одночасье, нигде в западных источниках не упоминаются. Ни у славян, ни у германцев таких имен не встречается. И вопрос о существовании братьев сейчас считается весьма спорным — широко известна версия, что летописец всего лишь неверно перевел текст какого-то скандинавского первоисточника: «Рюрик, его родственники (sine hus) и дружинники (thru voring)». Скорее всего, речь идет о различных отрядах его соратников. «Родственники» или сородичи — это славяне-ободриты, которые после неудачной попытки реставрировать отцовское княжество ушли вместе с ним. А «дружинники» — обычные наемники-варяги.

В своих прежних набегах на Францию и Испанию Рюрик всегда действовал вместе с норвежцами. Очевидно, и на Русь с ним пришли норвежцы. Кстати, ошибка с переводом показывает, что во времена Рюрика велись какие-то «придворные» хроники, ставшие потом материалом для летописных переработок. Но она говорит и о том, что его хроники писались не по-русски, а по-норманнски. Хотя теоретически какие-то «братья» из ближайшего окружения у него могли быть. У викингов существовал обычай побратимства, считавшегося не менее прочным, чем кровное родство.

Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, как грамотно князь разместил свои силы. Ладога контролировала самое начало водного пути «из варяг в греки». И проход в глубины русских земель с Балтики. Белоозеро запирало дорогу на Волгу, «в хазары». А Изборск, во-первых, был «столицей» кривичей. А во-вторых, дружина из этого города могла контролировать водный путь через Чудское озеро и реку Великую. Контролировала и дороги с запада, из Эстонии. Таким образом, Рюрик обеспечил границы своего княжества, прикрыл возможные направления нежелательных проникновений с Балтики и из Хазарии.

Но самая интересная информация вытекает из того факта, что к 864 г. под юрисдикцией Рюрика оказываются новые города — особенно Ростов и Муром. Это значит, что он кардинально изменил политику Северной Руси и начал активную борьбу против каганата! Потому что Ока и Верхняя Волга входили в зону хазарских «интересов», а племена мурома (Муром) и меря (Ростов) были данниками хазар. Поводом к войне вполне могло послужить то обстоятельство, что меряне прежде входили в державу Гостомысла. И информацию о таком столкновении подтверждает еврейский «Кембриджский аноним», перечисляющий государства и народы, с которыми воевала Хазария во второй половине IX — начале X в. — Алания, Дербент, Зибух (черкесы), венгры и Ладога. И по тому, что два важных города остались за Рюриком, мы видим, что он одержал победу. Ну еще бы! Могли ли валы и частоколы крепостей, печенежские или славянские отряды хазарских наместников, остановить свирепых воинов-профессионалов и их предводителя, бравшего неприступную Севилью?

Но в 864 г. среди словен вспыхнуло вдруг восстание под предводительством Вадима Храброго, о котором сообщает Никоновская летопись. Что же случилось? Что вызвало этот бунт? Наверняка соединилось несколько причин. Славяне-ободриты, хоть и являлись сородичами ладожан, но во многом были не похожи на них. Существовали различия в языке, религии, стереотипах поведения. Купцы, плававшие по Балтике, к этому привыкли и не обращали внимания, иначе как же торговать? Но разница сразу сказалась, когда большое количество иноплеменников пришло на Русь, да еще и оказалось в числе знати. Ну а дружина Рюрика была вообще «интернациональной» со значительным числом норманнов, занявших при князе ключевые посты. Да и сам он всю сознательную жизнь вращался то у франков, то в сбродной среде викингов, нахватавшись соответствующих привычек. То есть вместо «братьев-славян», каковых представляло себе и желало бы видеть большинство ладожан, к ним пришло войско балтийских головорезов — примерно таких же, как варяги, изгнанные раньше.

Видимо, недовольство усугубилось и тем, что восточные славяне привыкли к вечевому правлению, и «демократия» должна была особенно разгуляться в период межвластия. Рюрик же стал вводить единоличное правление. Даже более жесткое, чем у западных королей — их власть ограничивалась крупными феодалами, при них сохранялись всякие «тинги», «альтинги», «сеймы». Но Рюрик старому славянскому боярству был чужд, новое — из его дружинников, набрать силу еще не успело, а с вечем и прочей «коллегиальностью» мог ли считаться вождь, привыкший единовластно командовать на борту пиратского корабля? Все источники сходятся на том, что несмотря на буйный нрав викингов, дисциплина в походах у них была железной. Добавим и то, что после распада державы Гостомысла о сборе податей, уж конечно же, было забыто. Но содержание профессиональной дружины требовало средств, и немалых. А возвращение налогового бремени вряд ли кому-то могло понравиться. Если учесть эти факторы, то понятно указание летописи: «Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: тако быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его».

Впрочем, должна была сказаться еще одна, и отнюдь не патриотическая подоплека восстания. Война с хазарами. Разумеется, каганат не смирился с поражениями. Над ним нависла угроза потерять и других славянских и финских подданных. В таком центре, как Ладога, не могло не быть еврейских купцов или их представителей. А рахдониты были опытными шпионами и дипломатами, имели в городской верхушке «своих» прикормленных людей. И уж ясное дело, постарались подогреть недовольство Рюриком. Его войско ушло на Волгу и Оку — так почему бы не подорвать его тылы? Причем, обратите внимание, под флагом борьбы за «свободы», за «права человека». Как все знакомо, правда?

Однако Рюрик оказался предводителем решительным и оперативным, восстание подавил мгновенно — «того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев съветников его» (светников — то есть, соучастников, соумышленников). И после этого посадил своих бояр-наместников в Белоозеро, Изборск, Ростов, Полоцк, Муром. Вероятно, как раз из этого факта Нестор (умолчавший или не знавший о восстании) сделал вывод, что братья Рюрика, ранее правившие в Изборске и Белоозере, одновременно скончались. А некоторые историки как раз и объясняют их смерть восстанием. Но Никоновская летопись говорит только о выступлении против Рюрика словен, а не кривичей и веси. Да и само слово «светники» позволяет предположить, что имел место заговор, а не общее восстание. Поэтому более логичным представляется другое объяснение. Первые два года Рюрик пытался править на основе добровольного подчинения — как-никак, население само призвало его. И лишь после мятежа он принялся создавать собственную административную систему, назначая в подвластные города наместников.

Дальнейших территориальных приобретений за князем не значится. Вероятно, он сделал должные выводы из бунта словен и оценил непрочность своего государства. Решил пока удовлетвориться достигнутым, занялся внутренним устроением державы и укреплением ее рубежей. Археологические данные показывают, что как раз во второй половине IX в., при Рюрике, в Ладоге и Изборске возводятся каменные городские стены. Следы крупных военных поселений, относящиеся к этому времени, обнаружены на Волге под Ярославлем (Тимиревское городище), и недалеко от Смоленска (Гнездово) — и все находки свидетельствуют, что здесь располагались пограничные заставы и таможни Рюрика. Выявлено, что проживали тут скандинавы и какие-то западные славяне из Прибалтики. В Гнездово существовала большая крепость, обнаруживаются многочисленные арабские, византийские и европейские монеты, привозные вещи, найдены и весы. Тимиревская и Гнездовская базы перекрывали пути «в хазары» и «в греки». Проезжающие купцы останавливались тут, производился досмотр, взвешивание и оценка их товаров, уплачивались пошлины.

Особо стоит подчеркнуть еще один важный аспект деятельности Рюрика. На Балтике и Северном море бесчинства викингов продолжались вовсю. Они совершенно затерроризировали Англию, многократно грабили и жгли города по Эльбе, Рейну, Везеру, Мозелю, совершали набеги на земли прибалтийских славян, а на восточном побережье то и дело громили Курляндию. К середине X в. даже Ютландия, сама по себе пиратское гнездо, оказалась совершенно разоренной нападениями варягов. И только на Русь после прихода к власти Рюрика не было больше ни одного пиратского вторжения! Она единственная из европейских государств, имевших выходы к морю, обрела безопасность от балтийских хищников. И в этом несомненная заслуга Рюрика.

Правда, варяги стали появляться на Волге — но лишь для торговли с хазарами. Князь с каганатом больше не воевал. Да и Хазария, похоже, не спешила нарушать мир. Еврейские купцы, торговавшие по всему свету, прекрасно знали, что такое варяжские удары — даже если получится отбиться, это грозило такими убытками, по сравнению с которыми потеря дани от мери и муромы выглядела бы сущей мелочью. Зато поддержание мира с Рюриком позволяло с лихвой компенсировать понесенный ущерб. За счет потока рабов, который теперь через Ладогу хлынул в Хазарию с пиратской Балтики. Так, в конце IX или начале X в., когда несколько норманнских эскадр добрались до Каспия, на рынки Востока выплеснулось более 10 тыс. невольников и невольниц из Франции и Нидерландов.

Надо думать, что и словене с кривичами и мерянами отнюдь не возражали против такого «транзита». Их государство богатело за счет пошлин. Их князь, не обременяя подданных лишними налогами, получил возможность защищать их — строить крепости, содержать войско. А сами подданные Рюрика могли за хорошую цену сбывать проезжающим хлеб, мед, пиво, рыбу, мясо, ремесленные изделия. Держава Рюрика и сама поддерживала связи с зарубежьем, при иностранных дворах о ней знали. В 871 г. германский и византийский императоры поспорили о своих титулах. И Людовик Немецкий в письме Василию Македонянину разобрал различные варианты титулования, в том числе «каган», перечислив при этом четыре каганата, Аварский, Болгарский, Хазарский и Норманнский. Тот факт, что после прихода варягов Русский каганат превратился в «Норманнский», служит еще одним доказательсвом его тождества с Ладогой, а не с Киевом. А впоследствии и киевские князья из династии Рюриковичей стали называть себя «каганами». Что в западной иерархии котировалось выше князя или короля. Людовик Немецкий приравнивает этот титул к латинскому «dominus» или греческому «василевс» — царь, государь.

Date: 2015-11-13; view: 450; Нарушение авторских прав