Империя гуннов

С переносом римской столицы в Константинополь и принятием христианства полного обновления Римского государства отнюдь не произошло. Императоры еще неоднократно меняли свою резиденцию, переносили ее то в Равенну, то в Милан. А дисциплина продолжала падать. Управлять огромными территориями становилось все труднее, и со времен Диоклетиана продолжалась практика назначения соправителей. Начинавших вести себя более или менее самостоятельно. Римские граждане по-прежнему чурались военной службы и утратили способность к ней. И уже вся армия состояла из «варварских» наемников и «федератов» — тех же «варваров», но нанятых целыми племенами, во главе с собственными вождями. Это стоило очень дорого, как и содержание огромного чиновничьего аппарата. И отдуваться приходилось гражданам, на которых сваливались все новые налоги.

Как они выколачивались в IV в., описывает Лактанций: «Это были картины ужаса, как при нападении врагов и уводе пленных… В города сгонялось все городское и сельское население; все площади были забиты толпами людей… Ввели пытки и побои, сыновей пытали перед отцами, вернейших рабов перед хозяевами, жен перед мужьями. Если же все это было безуспешно, пытали самого собственника, и если он не выдерживал боли, он записывал в собственность то, чего вообще не существовало. Ни возраст, ни немощи не находили снисхождения…»

Не менее суровыми мерами императоры пытались бороться за укрепление разложившейся державы. Так, по законам, принятым в 326 г., смертная казнь грозила почти за любые прегрешения, даже за супружескую неверность или связь свободной женщины с рабом. Причем обычная угроза смерти уже не действовала — римляне настолько привыкли к казням, что как бы адаптировались к ним. И ужесточались сами способы умерщвления. Скажем, за прелюбодеяние виновных выставляли у позорного столба, связав вместе, а потом сжигали. Впрочем, подобные законы действовали лишь в рамках кратковременных кампаний, пока император отслеживал, а потом спускались на тормозах. А в провинциях их и вовсе не исполняли, иначе подданных не осталось бы.

Крупные проблемы возникли и на религиозной почве. Триста лет христианство просуществовало в тайных общинах. В зависимости от проповедников, возникали разные его толкования. А когда оно стало государственной религией, противоречия выплеснулись наружу. Арианство считало Христа человеком, на которого снизошел Святой Дух. Монофизитство — только Богом, но не человеком. Несторианство не признавало святости Богородицы. Возникали и радикальные секты — монтанисты, донатисты, считавшие лучшим способом «спасения» добровольное мученичество, допускавшие самоистязания и взаимоистязания, а то и заставлявшие посторонних убивать себя. Эту разноголосицу мучительно преодолевали на Вселенских Соборах Церкви. И в 381 г. Феодосий Великий провел Константинопольский Собор, утвердивший Никейское православие — которое в то время исповедовало большинство жителей империи.

Но ереси сохранялись, гнездились по окраинам. А эллинистическим философам очень не нравилось, что в христианстве приоритет отдается вере, а не разуму, не остается места для их собственного умствования. И они создали теории гностицизма. Их тоже было множество — одни объявляли существующий мир иллюзией, другие — забавой Бога, вроде театра, третьи призывали поклоняться змею, соблазнившему Еву вкусить плод познания. Были и попытки реставрации язычества, пресеченные Феодосием, приравнявшим языческие богослужения к оскорблению императора. Однако столь мощный всплеск богословских споров задел и другие религии.

В Иране гностицизм соединился с зороастризмом, и возникло манихейство. Оно признавало дуализм добра и зла, но объявляло злом весь материальный мир, якобы сотворенный дьяволом. А следовательно, задача верующих состояла в разрушении этого мира, в том числе и своего тела, дабы высвободить частицы «божественного света», плененного материей. Общины состояли из «посвященных» — изнурявших себя аскетизмом и теоретизировавших, «верных» — эмиссаров, вербовавших новых сторонников, и «мирян». От коих требовалось безоговорочно выполнять предписания «посвященных» и саморазрушаться различными способами от групповых сексуальных оргий до наркотиков. В любом государстве манихеи становились оппозиционной, разрушительной силой, поэтому их преследовали и казнили везде, как в Персии, так и в Риме. Но страшная ересь также разделилась на ряд течений, почковала все новые секты.

Разделились и евреи. После разгона с родины их раввины придумали новый способ единения, создали «Талмуд» и фактически новую религию. Некоторые общины этих реформ не приняли. В частности, в Крыму — так возникли караимы. А вавилонские евреи объединили иудаизм с гностицизмом и манихейством. И родился каббализм, занявшийся иносказательными толкованиями Ветхого Завета и поисками некой «тайной мудрости» — которая часто бралась их темных языческих культов Востока.

Могущественной северной соседкой Рима стала гуннская империя. Но с ней сперва проблем не возникало. Баламбер вел себя миролюбиво, даже уступил Феодосию разгромленные города Боспора. Куда большую опасность для Рима представляли его внутренние болезни. Генералы, наместники, вельможи давно плюнули на благо государства, думали лишь о собственных выгодах. В 395 г. Феодосий скончался, поделив владения между сыновьями. Старшим императором стал Аркадий, в Константинополе, младшим Гонорий — в Равенне. Но оба были полными ничтожествами, реальная власть досталась временщикам. При Гонории делами заправлял талантливый полководец вандал Стилихон, при Аркадии — Руфин, дурак и склочник. Их соперничество немедленно поссорило братьев, и тогда-то Римская империя практически раскололась на Западную и Восточную, Византию. Хотя надо помнить, что термин «Византия» не совсем корректен. Сами ее жители никогда себя византийцами не назвшали, а только «ромеями» — римлянами. И константинопольские императоры считали себя законными наследниками всей империи, в том числе Западной. Поэтому в данной работе обозначения «Византия» и «византийцы» будут применяться лишь условно — в качестве общепринятых.

Ну а обосновавшиеся на территории империи германцы оказались для нее сущим бедствием. Едва не стало Феодосия, умевшего держать из в руках, как вестготы, по словам Иордана, почувствовали к римлянам «презрение и, опасаясь, как бы от длительного мира не ослабла их сила», взялись за оружие, придравшись к отмене даров вспомогательным войскам. Избрали королем Алариха, подступили к Константинополю. От них удалось откупиться, но они покатились по Греции, производя жуткие опустошения. На помощь из Западной империи пришел Стилихон. Разгромил вестготов в Южной Греции, запер в ущелье. Тут-то им и пришел бы конец. Но в Константинополе заправлял Руфин. И Стилихон вдруг получил повеление Аркадия оставить в покое «друга и союзника римлян» Алариха. Которому император присвоил титул герцога Иллирика.

В 399 г. поднял мятеж гот Гайна, главнокомандующий римских войск на Востоке — состоявших из тех же германцев. Захватил Константинополь, устроив побоище. Прикончил Руфина. И намеревался сам возглавить империю. Хотел учинить и церковный переворот в пользу арианства, и епископ св. Иоанн Златоуст отправился в лагерь мятежников, убедив Гайну не трогать Церковь. А подавить путчистов помогли гунны, приславшие императору войска. И Рим заключил с гуннами союз против германских племен, осаждавших его границы.

Но и вестготы во главе с Аларихом не унялись. Прошлые грабежи лишь разожгли их аппетиты. А в Константинополе новым временщиком стал евнух Евтропий, того же поля ягода, что Руфин. Он нашел «решение проблемы» — подтолкнул устремления вестготов на… свою же империю, но на ее западную часть. Пусть разоряют владения не Аркадия, а Гонория. То есть, как видим, при номинальном единстве фактическая монолитность государства уже была утрачена. В 402–403 гг. Аларих вторгся в Италию. И снова был разбит Стилихоном у стен Вероны.

В империи гуннов это время умер Баламбер и царем стал Ругила. Судя по имени, его мать была из ругов или русов. Он оказался мудрым и дальновидным политиком. Предпочитал решать вопросы мирным путем. При нем гунны окончательно освоили Паннонию — здешние степи, где не выпадает глубокого снега, были более благоприятны для кочевого скотоводства. Впоследствии сюда была перенесена и главная ставка гуннских царей. А в Причерноморье осталось гуннское племя акациров. Многие народы, жившие по Дунаю, подчинились Ругиле без борьбы: руги, языги, карпы, бастарны. Границы его державы достигли Рейна.

Но аланы, вандалы, бургунды и свевы предпочли уйти. И под предводительством вождя Радагайса двинулись на Рим. Их тоже сумел нейтрализовать Стилихон. Окружил в горах, разбил и вынудил к сдаче. Радагайс был выдан собственными сподвижниками и казнен. А племена переселенцев римляне направили в Галлию, надеясь использовать их против других «варваров». Но результат получился плачевным. Новых «федератов» потрепали вторгшиеся франки и алеманны. И те, не видя смысла быть битыми за римские интересы, начали искать себе другие места. Бургунды обосновались в долине Роны, остальные двинулись в Испанию, захватили ее и поделили между собой. До Пиренейского полуострова руки ослабевшего Рима уже не доставали, и «варвары» беспрепятственно утвердили там свои королевства.

Но ослабевший Рим сам же и подрывал свои оставшиеся силы. Император Запада Гонорий тяготился опекой Стилихона, болезненно ревновал к его славе. Подсуетились и «настоящие» римские сенаторы, ненавидевшие «варвара». Оклеветали его, обвинив в измене, и в 408 г. Стилихон был убит. Однако император и сенаторы жестоко просчитались. В это же время в Восточной империи Аркадия сменил на троне семилетний Феодосий II. При котором, разумеется, властвовали временщики. Продолжившие реализацию прежнего плана избавиться от буйных вестготов — натравить их на Италию. Аларих опять двинул войско на Рим. И на этот раз противостоять ему было некому.

Беспомощный Гонорий спрятался в сильной крепости Равенна, а вестготы разгуливали по его стране. Аларих потребовал уступить ему часть территории, платить дань. А когда получил отказ, захватил Рим, отдав его на три дня на разграбление. Попутно женился на римской аристократке Галле Плацидии. А затем взял курс на юг, намереваясь переправиться в Африку. Но неожиданно умер. Ему устроили пышные похороны на дне какой^:то реки, временно отведя русло в сторону, после чего перебили всех пленных, участвовавших в работах и знавших место погребения. Новый король Атаульф взял в жены вдову Алариха Галлу Плацидию. Но планы изменил. Еще разок прочистил Италию грабежами. После чего предложил Гонорию мир и союз. Теперь император согласился, уступил земли в Аквитании, а королевство разрешил основать в Испании, если вестготы выгонят оттуда вандалов с аланами.

Гунны в данный период совершили всего два набега на Византию — в 408 г. на Фракию и в 415 г. на Иллирию. О причинах нарушений мира хроники умалчивают. Может быть, Константинополь своевременно не выплатил «субсидии». Или Рутиле не понравилась византийская политика покровительства готам. Но без этой политики Восточная империя существовать уже не могла — у нее не было национальных войск. И едва избавившись от вестготской напасти, Византия взвалила на себя новую. Стала привлекать на службу остготов. Которые вели себя ничуть не лучше.

А в Западной империи восходила звезда Аэция, отличного полководца и отчаянного авантюриста. Сын военачальника Гауденция (тоже из германцев), он в юности был заложником у гуннов. Подружился с Ругилой и его племянником Аттилой, хорошо изучил язык гуннов, их нравы и обычаи. Потом быстро сделал карьеру и стал наместником Галлии. Пост этот был очень трудным. Провинцию терроризировали германские племена, многие уже осели в ней. И к тому же всю Галлию охватило восстание багаудов — коренного кельтского населения, разоряемого налогами. К крестьянам примыкали колоны, рабы. Аэций умелой дипломатией сумел добиться лояьности угнездившихся на галльских землях бургундов, вестготов, франков, алеманнов. Использовал их против багаудов, а при необходимости и друг против друга. По старой дружбе Аэцию помогали и Ругила с Аттилой, присылали по его заявкам гуннские отряды.

Однако в Риме давно уже стало традицией, что удачливый полководец должен бороться за власть. И Аэций погряз в интригах. Своим конкурентом он счел наместника Африки Бонифация и оболгал его. Бонифаций, объявленный мятежником, стал готовиться к защите. И на помощь пригласил из Испании вандалов. Что ж, те оказались себе на уме. Их как раз в это время теснили вестготы. Вандалы в 429 г. отправились в Африку. Увидели, насколько слаба там римская власть, и попросту захватили провинцию. Переместили сюда из Испании свое королевство. Бонифация эти «союзники» выгнали. Он поехал в Рим и, как ни странно, сумел оправдаться — поскольку всплыли все интриги Аэция.

Тогда Аэций провозгласил императором собственную марионетку, некоего Иоанна, и выступил на Италию со своей гальской армией. Направил он посольство и к Ругиле, и тот послал ему 10-тысячное войско. Но второго Цезаря из Аэция не вышло, а помощь Ругилы запоздала. Бонифаций, приняв командование над правительственными силами, разгромил соперника. Хотя и сам получил в бою рану и вскоре умер. Аэций бежал к гуннам. Впрочем, несмотря на такие «художества», он быстро получил прощение. Потому что без него «союзные» германцы в Галлии сразу отбились от рук, усилилось движение багаудов. Да и вообще в некогда могучей империи хороших полководцев больше не значилось. И Аэций получил возможность как ни в чем не бывало вернуться в Рим.

А в гуннской державе в 433 г. умер Ругила. Царями-соправителями стали сыновья его брата Мундзука Аттила и Бледа. Имя Аттилы, вероятно, происходит от тюркского названия Волги — Итиль или Атиль, то есть он или родился где-то на Волге, или его мать была из поволжских народов. А любимой женой его была дочь русского князя — в разных источниках Эрка или Керка. Современники описывают типично монголоидную внешность Аттилы, чуть ли не мистическую внутреннюю силу. Иордан сообщал: «Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился». В преданиях многих славянских народов он запечатлелся в качестве положительного героя, Аттилы-батюшки, в германских легендах — в качестве врага. Но и там он выступает могущественным и мудрым правителем, благородным воином (например, в «Песни о Нибелунгах). Его полководческие таланты и удачу гунны и их союзники ценили очень высоко и шли за ним безоглядно. Начал он царствование победоносным походом на Закавказье. Подчинил местные народы, но попутно завязал и дипломатические связи с персидским шахом Ездигердом II, установил с ним дружественные отношения.

А вот связи с Византией резко испортились. И вина в этом лежала на Константинополе. Ромеям очень не нравилось соседство сильной империи и ее влияние на международную политику. И, не в силах открыто выступить против Аттилы, византийцы стали действовать исподтишка, разрушая его державу изнутри. В 440 г. их шпионы инициировали и финансировали заговор в племени акациров. Он был раскрыт и последовало возмездие. В 441 г. гунны вторглись в Византию, разорили 70 городов и достигли Константинополя, хотя осаждать его не стали. (Кстати, патриарх Прокл в проповеди о гуннском вторжении говорил и о «народе рос», а средневековая русская «Степенная книга» сообщала о «брани с русскими вой» императора Феодосия).

В 445 г. Аттила убил своего брата Бледу и стал править единолично. Причина остается неизвестной. Не исключено, что Бледа тоже попал под влияние византийских агентов. Во всяком случае, какая-то причина имелась, и очень весомая — поскольку поступок Аттилы нисколько не умалил его авторитета в глазах подданных, не вызвал среди них ни раскола, ни осуждения. А в 447 г. последовал новый поход на Византию. Против гуннов выслали войска, но их разгромили в трех боях. Аттила подступил к Константинополю. И вынудил Феодосия II заключить позорный мир, по которому тот уступал гуннам значительную область южнее Дуная и обязался платить ежегодную дань в 2100 фунтов золота.

Очередной византийский временщик евнух Хрисаф опять не придумал ничего лучшего, как удар исподтишка. В 448 г. направил к гуннам посольство. Официально — добиться, чтобы они не принимали римских перебежчиков, а на самом деле — организовать убийство Аттилы. Но тут выяснилось, что у него прекрасно действовала разведка. О «деликатной» миссии послов, конечно, знали лишь единицы. Однако Аттила оказался уже в курсе. На приветствие дипломатов ответил иронически: «Желаю римскому императору того же, что он мне желает» и выговорил все, что думает о правителях Константинополя, пользующихся такими методами. Сам же проявил великодушие. И послов-киллеров отпустил восвояси целыми и невредимыми.

Впрочем, Аттила вовсе не отличался каким-то чрезмерным миролюбием. В подобном случае он не сумел бы заслужить такую любовь своих подданных. Он был сыном своей эпохи, когда в первую очередь ценилась воинская доблесть. А к середине V в. Европа раскололась на два враждебных лагеря. С одной стороны — враги гуннов. Вестготы, аланы, бургунды, свевы. Которые угнездились на землях Римской империи, уже приступили к ее разделу, награбили богатую добычу и основали свои королевства. С другой — племена, вошедшие в гуннскую державу. И рассчитывающие переделить «римское наследство» в свою пользу. Назрела большая война. В Константинополе в 450 г. на престол взошел новый император Маркиан. Он разорвал капитулянтский договор с гуннами и, ожидая за это нападения, принялся готовиться к обороне. Но Аттила на Византию не пошел. Все Балканы были уже опустошены и разграблены готами, а потом самими гуннами. Никакой добычи воинам здесь не светило.

Считая, что Восточная империя от него никуда не денется, Аттила готовил поход на Западную. Тем более что она в это время тоже считалась владениями Константинополя. Да и предлог подвернулся благородный, даже романтичный. После смерти Гонория и его соправителя Констанция III византийская дипломатия крепко поработала и возвела на престол Западной империи своего ставленника — малолетнего Валентиниана III. Сына Констанция III и Галлы Плацидии — той самой дамы, которая успела побывать замужем за готскими королями Аларихом, Атаульфом, а потом и за Констанцием. Валентиниан же был личностью до того ущербной и инфантильной, что даже по достижении совершеннолетия за него правила матушка.

Но у него была еще и старшая сестра Гонория. Облеченная из-за такого родства титулом «августы». Титул-то ей дали, но боялись, что ее потенциальный муж или сын окажется претендентом на трон. Поэтому замуж ей выйти не позволяли. И держали взаперти, под контролем, отгоняя от нее любых представителей мужского пола. И тогда исстрадавшаяся тридцатилетняя дева додумалась тайком переслать письмо Аттиле, моля вызволить ее. К сему она приложила обручальное кольцо, обещала руку и сердце, и, как водится в сказках, «полцарства в придачу», то бишь часть Римской империи. Аттиле идея понравилась. Он заявил, что должен спасти несчастную принцессу и жениться на ней — и что посредством кольца уже обручен с ней, она стала его невестой. Правда, жен у него и без того было множество, но стоило ли обращать внимание на подобные мелочи? Больно уж красивая история складывалась. Конечно, и право на «полцарства» играло не последнюю роль.

Была проведена серьезная дипломатическая подготовка. Аттила заключил союз с королем вандалов Гензерихом — у которого тоже нашелся весьма благовидный повод для войны: ведь он стал хозяином Северной Африки, вот и решил восстановить историческую справедливость, отомстить Риму за разрушение Карфагена 600 лет назад. Кроме того, к гуннам перебежал один из князей франков со своей дружиной. И обещал признать подданство, если ему помогут получить франкскую корону. В 451 г. Аттила вторгся в Галлию. В его войско входили остготы, гепиды, герулы, руги, бастарны, алеманны, часть франков, бургундов, тюрингов. Угорские, сарматские, славянские племена в римских хрониках не упоминаются — их обозначали общим термином «гунны». Сперва объединенная армия разгромила королевство бургундов на востоке нынешней Франции с центром в Лионе. Затем, разрушая по пути все города, дошла до Орлеана, но отступили от него и двинулись на северо-запад.

Противостоял Аттиле его друг детства Аэций. Только он благодаря своим исключительным талантам сумел собрать в единую коалицию с наемными римскими легионами разнородные силы вестготов, аланов, саксов, франков, бургундов, армориканцев (бретонских кельтов), каких-то литицианов, рипариев, олибрионов (вероятно, кельтские племена). Опасность была так велика, что римляне, готовясь к войне, вывели для усиления армии гарнизоны из Британии, по сути отказавшись от этой провинции. (И в Британию тут же вторглись дружины англов, саксов и ютов под предводительством Хенгиста и Горзы).

А решающее столкновение с Аттилой произошло на Каталаунских полях — на р. Марне. В «битве народов» участвовало полмиллиона человек, и полегла из них третья часть. Римские источники приписали Аэцию блестящую победу, и их оценка автоматически вошла в историческую литературу. Хотя она неверна, в действительности побоище закончилось «вничью». Аттила, понеся большие потери, прекратил атаки и отошел. А Аэций, потерявший не меньше, не мог его преследовать.

Но гунны отнюдь не были побеждены. Свою мощь они сохранили. И уже в следующем, 452 г., Аттила предпринял новый поход. Из уроков прошлой кампании он сделал выводы и решил бить противников по частям. Поэтому вторгся в Италию. Он рассчитал точно. Здесь, в отличие от Галлии, у римлян не было «варварских» союзников. А сами они уже далеко уступали по боевым качествам германцам и степнякам. Аттила взял их самую сильную крепость — Аквилею. Медиолан и Павия сдались ему без боя, оговорив лишь сохранение жизней для горожан. Гунны опустошили всю долину р. По и пошли на Рим. Император Валентиниан пребывал в полной прострации, защищать Вечный город было некому. И римляне вступили в переговоры, которые повел даже не император, а папа Лев I. Был предложен огромный выкуп, ежегодная дань и сепаратный мир — Рим отказывался от союза с другими врагами гуннов.

Аттилу такие условия вполне устроили, тем более что в непривычном климате Италии в его войске начались эпидемии. И он согласился уйти. Теперь настала очередь германских королевств в Галлии. Да и Риму Аттила не преминул напомнить о женитьбе на Гонории, угрожая в случае отказа новым набегом. Там ошалели от ужаса. Ломали головы, посылать ли ему столь опасную «невесту»? Не пошлешь — осерчает. Пошлешь — потребует свои «полцарства». Но выручила случайность. Пока римскую августу ему не прислали, Аттила в 453 г. очередной раз женился — на бургундской принцессе Ильдико. И в брачную ночь внезапно умер: согласно Иордану, «ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжеленный вином».

Вот тут-то и сказались усилия византийских агентов, давно старавшихся развалить гуннскую империю. Особенный успех их агитация имела у германцев, благоговевших перед римскими обычаями, презиравших угров и славян. Тем более что в Византии служило много их соплеменников. Пока Аттила был жив, против него выступать не осмеливались. А как только его не стало, держава будто взорвалась. После царя от разных жен и наложниц осталось 70 детей. И оппозиция отвергла преемственность власти, выдвинув марионеток из числа младших царевичей. Единая коалиция раскололась на две. Одну возглавил король гепидов Ардарих, к которому присоединились остготы, языги, свевы, бургунды, другую — сын и наследник Аттилы Эллак с гуннами, уграми, славянами. Руги и герулы разделились надвое. Битва произошла на р. Недава (приток Савы), и победил Ардарих. Эллак погиб, пали 30 тыс. гуннов и их союзников.

А едва гуннская держава распалась, римский император Валентиниан собственноручно убил Аэция, сочтя, что надобность в нем отпала. И просчитался так же, как его предшественник Гонорий. Мать, Галла Плацидия, уже успела умереть, и поддерживать престол дебильного монарха оказалось некому. В 455 г. Валентиниана прикончили, императором стал его враг Петроний Максим. Но и он процарствовал лишь три месяца. С запозданием сказал свое слово союзник Аттилы Гензерих, в устье Тибра вошла эскадра вандалов. В Риме началась паника. Петроний Максим хотел бежать. Но его опознали свои же подданные, возмутились попыткой скрыться, бросив их на произвол судьбы, и убили. А Гензерих беспрепятственно занял Рим и отдал его на двухнедельное разграбление. Впрочем, хотя имя вандалов стало нарицательным, стоит отметить, что Гензерих запретил поджигать город, разрушать здания и истреблять население. Как, кстати, и Аларих. Блаженный Августин с удивлением писал: «Но что было необычным, так это то, что варварская дикость чудесным образом обернулась такой мягкостью, что в самых больших базиликах (церквях), выбранных и назначенных для спасения народа, никто не был избит и никого не тронули, никто оттуда не был уведен в рабство жестокими врагами, а многих сочувствующие враги сами препровождали туда, чтобы сохранить им свободу».

После гибели Эллака осколки гуннской империи раздробились окончательно. Паннонию заняли остготы. Дакию — гепиды. Руги основали свое королевство в Норике (Австрия) — и впоследствии герцоги Штирии вели свое происхождение от «русских» королей. А гуннов и примкнувших к ним германцев-ангискиров сыновья Аттилы Денгезих и Ирник увели к самым надежным друзьям, антам, в Поднестровье и Поднепровье. В 460 г. гунны еще совершили набег на Азербайджан. Денгизих продолжил и войну с готами, совершал против них рейды в Паннонию и предлагал Византии установить союз. Но это оказалось невозможным — потому что в Константинополе господствовала гвардия из тех же остготов, гуннских врагов. Они совершенно обнаглели, диктовали императорам требования вплоть до выплаты ежегодной «стипендии» своим сородичам в Паннонии. И ссориться с ними монархи Византии боялись. В 463 г. Денгизих появился на Дунае — то ли с целью набега, то ли переговоров. Это осталось неясным, произошло столкновение с готами, и сын Аттилы погиб.

Одновременно гунны получили неожиданный удар с востока. В степях произошла очередная передвижка народов. Памирские горцы-эфталиты начали создание своей державы в Средней Азии. Они потеснили с мест проживания абаров, абары — сабиров, а сабиры ударили по племенам болгар — сарагурам, оногурам и урогам. Из Приуралья болгары двинулись на запад, где победили и покорили гуннское племя акациров, после чего направили посольство в Константинополь и предложили Византии свой союз.

Но если в Восточной Римской империи фактическую власть захватили остготы, то в Западной дела обстояли еще более плачевно. От нашествий гуннов и вандалов Рим уже не оправился. Начальники наемных войск Рицимер, Гундебальд, Орест распоясались здесь еще и похлеще, чем в Константинополе, смещали неугодных императоров и сами назначали новых. А затем объявился Одоакр (в славянских преданиях Оттокар), которого одни источники называют ругом, другие герулом. После распада гуннской империи войны входивших в нее племен совершенно разорили области по Среднему Дунаю. Там начался голод. И Одоакр, вождь герулов, к которому примкнула часть ругов, турклингов, скиров, повел свое воинство в Рим наниматься на службу. На месте присмотрелся, что к чему, и пришел к выводу, что проще и выгоднее Италию захватить, чем служить ей. В 476 г. убил своего конкурента Ореста и низложил последнего императора Ромула Августула. Слабые марионетки-императоры уже настолько себя дискредитировали, что Одоакр на этот титул не позарился, да и преемника назначать не стал. Отослал знаки императорского достоинства в Константинополь и стал королем Италии. Своим воинам он отдал треть италийских земель, и герулы, вон как далеко забравшиеся от родного Приазовья, расселились по римским виллам, блаженствуя в дармовом богатстве и быстро разлагаясь.

Восточная Римская империя была недалека от аналогичной участи, но сумела избежать ее. Когда остготская гвардия уже довела ее до ручки, полководец Зенон нанял малоазиатских исаврийцев — потомков киликийских пиратов. В 471 г. его солдаты внезапно нанесли удар и перебили всех готов в Константинополе. Правда, и себя Зенон не забыл. Ведь исаврийская гвардия заняла место готской. И, опираясь на нее, он вскоре стал императором. А на паннонских остготов византийская дипломатия нацелила гепидов и болгар, своих новых причерноморских союзников. Потерпев ряд поражений, готы опять двинулись было на Константинополь, требуя себе места для поселения. Однако Византия была уже научена, ее такой расклад не утраивал. И вышла из положения по прежней, опробованной схеме. Готов вроде согласились принять на службу, их королю Теодориху присвоили высшие чины консула и патрикия. Но направили «освобождать Рим» от узурпатора Одоакра.

При вступлении в Италию часть разношерстных войск Одоакра сразу переметнулась к Теодориху. Остальные были разбиты в трех сражениях. Но сам Одоакр укрылся в Равенне, и готы осаждали ее три года, не в силах взять. Наконец, в 493 г., обе стороны согласились на компромиссный мир. Поделить власть между Теодорихом и Одоакром, а земли — между старыми и новыми переселенцами. И король готов проявил редкостное вероломство. На пиру в честь подписания мира убил Одоакра, а готы по сигналу короля набросились на герулов, истребляя их… Но и выслуживаться перед Константинополем Теодорих не стал. Сделал Италию собственным королевством.

Ну а империя гуннов прекратила существование. Какая-то часть этого народа попросилась в подданство Византии и была поселена в Добрудже. Кто-то ушел на Алтай — китайские хроники упоминают о связи западных гуннов с образованием народа тюрков. Однако авторитет даже погибшей державы оставался очень высоким, сказалось и умение гуннов устанавливать хорошие отношения с другими народами. И победители-болгары охотно приняли к себе сына Аттилы Ирника с его уцелевшим племенем. Причем не только приняли, болгарский племенной союз утургуров избрал Ирника своим царем, от него пошла династия Дуло. Определенная доля гуннов слилась и со славянами. И они тоже приняли кого-то из царевичей — от Аттилы производили свой княжеский род поморяне. Превратились в славян и германцы-ангискиры, отступившие с остатками гуннов на север. А вот смешения с готами не произошло. Часть их, «тетракситы», осталась в Причерноморье. Но поселилась обособленно, на Южном Берегу Крыма. Жила отдельной общиной и со славянами никогда связей не поддерживала.

Date: 2015-11-13; view: 350; Нарушение авторских прав