Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ТЕТ-А-ТЕТ⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 12
Часть I РЯБИНОВЫЙ ДЖАЗ
* * * Лучшая смерть – от любви. Жаль, что ее не бывает. Это приходит потом. После того, как умрешь. Что ж до того, что сначала… Утро – вещица простая… Дрожь незалеченной раны… Сладкая, нежная ложь.
Позже, как водится в прозе, нас утрамбует работа. Статусы мы получаем, славу, признанье, успех… Знанья растут, но душе все не хватает чего-то… И нас самих разбирает неуважительный смех…
Наши регалии тщетны, время они пожирают, Впрочем, так было и будет. Это вселенский устав. Юные дети стихий смотрят на нас и мечтают… Каждому хочется стать… Кем-нибудь, кто бы стремглав…
Кто бы рванул и сумел…Кто бы не ждал междометий, С кем бы всегда и за все… С кем бы скорее вперед… Мы будем мирно курить, видя, как пробуют дети Реку любви перейти в нами изученный брод…
* * * Как не снюсь я тебе в откровениях, как? Ты живешь и не слышишь раскатов грозы? Объясни свою жизнь, свой непознанный мрак, О, не тайны свои! Объясни мне азы!
Как не видишь ты массы обычных вещей? Как не слышишь ты то, что у всех на слуху? Объясни мне, где соль у твоих первощей? Объясни мне, как щи превратились в уху?
Для чего ты прожил столько лет, столько зим? Столько водки испил, столько выморил дел? В этой жизни скупой ты был щедро любим, Но талантов больших обнажить не сумел…
Что осталось? Хлопок! Без раската: «Ура!», Оказался ты прост, как рябиновый джаз… Ты опять говоришь: «Мне пора, мне пора!» Да, пора уже зрить. В то, что здесь и сейчас.
В корень зрить – глубже знать… Осторожно дышать… Понимать-принимать жизни образный крой… Просто быть не как все. И себе не мешать. И себя не вгонять в равнобедренный строй…
* * * Пусть наконец-то сбудется, что должно. Ты весь в долгах, но этот – приговор. Ты был любим, хоть это невозможно, Ты был любим – судьбе наперекор.
Ты был любим – прекрасно и не нужно, В ней было все – от сна до янтаря. Комета чувств. Испепелила душу Задолго до вторженья алтаря.
И что с того, что выцвели следы Той жизни, о которой в церкви пели? Любовь ушла, как слезы из воды. Любовь ушла, как истина от цели.
* * *
Бездушье павших – вещь условная. Глядишь, и вдруг в одно мгновение Внесет в них что-нибудь духовное Очередное усложнение.
Другое дело – наша братия: Лишь посули нам долголетие И без отказа, без изъятия Мы зарифмуем все на свете.
И третье дело – наша исповедь, Когда мы плачемся с бутылкою… Мол, я бы мог… Да где уж выстоять… Против таланта с малой жилкою…
* * * Как страшно стать копилкой знаний, Матрешкой, съеденной в кредит, Стенографисткой опозданий, С которой осень говорит.
Так много тел, так мало духа! Противны доводы в вине. Ах, это – истина? Старуха! Все завывает о войне!
Вот – муки совести нечистой, Вот – не спасенная страна, Правитель модный и речистый? Но, как обычно, - без ума.
Он снова мыслит миражами, Играя, прыгает в огонь, А мы плодимся тиражами, И пишем: «К черту!» и «Не тронь!»
Часть II РАЗБЕГ
* * * Когда строка библейского преданья Войдет впервые в душу, словно снег, Ты позабудешь облако в стакане И обретешь раскаяние – разбег.
И то, что было тайно, чуждо, скрыто Откроется. И отразится даль В улыбке Мастера. Пока что неофита, Которому предписана печаль.
Прочитан стих, но все-таки не понят… Душа пуста, как нищая сума… Через века сомнения утонут, И станут украшениями дна.
* * * Я уведу тебя за стены городские… Туда, к огню цыганского костра! Ты будешь слушать песни воровские, И забывать немые вечера.
С предутренним последним поцелуем Ты возвратишься в серый угол свой С тоской в груди, с восторгом и загулом, И страстью помутненной головой.
* * * Ты станешь прозревать, а это больно, Накладно даже, как не покрути! Но твердо ты скажи себе: «Довольно!» Прерви абсурд. Засмейся. И уйди.
Вернется истина, и, может быть, осудит. И будет так, как ты не ожидал. Ты думал, окружающие – люди? А оказалось? Финка и кинжал!
Здесь каждый рад ударить тебя в спину. Ты это знал, но как-то не в серьез, Но споры – позже. Прыгаем в машину, Не время для раскаяния и слез.
ЧАСТЬ III МЕШОК НИРВАНЫ
* * * Из-под лохмотьев шали пестрой Очей негаснущий костер… Смотри, мы с ней, пожалуй, сестры… И я гадаю. С давних пор.
Чужим, не милым я колдую. Всю ночь – с заката до утра, - Кто правду мне подаст сухую, Кто даст полушку серебра…
Тебе я ворожить не буду, Останься с истиной простой, Что не встречают всуе Будду, С мешком нирваны развесной.
* * * Окно. Это чтобы тебе жилось Как в млечном ряду кино, Чтобы тебе от луны не спалось, Придумали вещь – окно.
Это чтоб тебе было, чего побить, Если держат чужие происки, Это чтоб тебе было, куда повыть, Если вдребезги сны и поиски…
Это чтоб тебе видеть наверняка Как никто к тебе не придет, И чтобы валять до утра дурака, Понимая, что сам – идиот.
И чтобы было не по себе – До тьмы гробовой доски! Мне, живущей в твоем ребре, Зажатой в твои виски.
НИКЕЛЕВАЯ СОНАТА
Жизнь свихнулась, хоть ей не впервой, Словно в притче, идти по кривой, И о цели гадать по туману. Там котел на полнеба рванет,
И река не туда повернет, Тут Мария себя продает, Все как будто по плану идет… По какому-то адскому плану.
Кем мы втянуты в дьявольский план? Кто народ превратил в партизан? Что ни шаг – отовсюду опасность! «Никель!» - даже немые кричат,
Но о главном и в мыслях молчат, Только зубы от страха стучат, Этот стук с того света, где ад. Разве это похоже на гласность?
Нам-то что? Отбываем свой крест! Бог не выдаст. Свинья не доест. Не по нам заварилась похлебка. Рыба-птица на хрип перешла,
Докричаться до нас не смогла, Скучно, милый! Такие дела, И раскаянья все – с похмела, Если выдержит старая пробка.
ЧАСТЬ IV СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС
* * *
Квартира снов, где сумерки так тонки, Где царствуют в уютной тишине Шкафы, портреты, краски и картонки… И вещи, привнесенные извне.
Да, жизнь звучала бурно, сладко, звонко! Но смерть взошла, и повелела мне Закрыть собою маму и ребенка, И быть великой. На чужой войне.
* * *
Есть в комнате простор почти вселенский, Уют простой, молочно-деревенский, Застывший в созерцании кристалл… «Екатерина, я вам присягал!»
Прекрасно жить. На письменном столе Лежат стародворянские указы… Мерцают листья. Дождь навеселе. У Бога – отдых. У чертей – проказы.
Вновь голос замирает в телефоне: «Ну, кто, скажи, царица в нашем доме? И для кого взрывается портал? Екатерина, я вам присягал!»
Ах, громы давние старинных этих ливней! Звучат еще приятней и наивней, Чем до восстанья голи в октябре… Всем неуютно в дьявольском ребре!
Земля не принимает их останки, И небо не встречает души их… И остаются только перебранки Изгоев нищих, грубых и нагих…
Стоят они – и сплошь цареубийцы! Стоят и молятся на времени мангал… И только вспоминают единицы: «Екатерина, я вам присягал…»
* * *
Дымок последней сигареты, Воспоминания измен… Ах, эти умные приметы! Цыганские глаза Кармен.
Неистовая свистопляска Журнальных охающих лет, Подруги огненная ласка… Все кончено. Возник поэт.
Вот он бредет прохожих мимо, И сзади корчатся: чудак… И это так непоправимо… Нелепо так, прекрасно так…
Внезапное второрожденье: Был аналитик – стал поэт. И только незаконной тенью Спешу лишь я ему во след.
Рискуют руки, пухнут ноги: Скорей, к заветному огню! Мы вместе – на одной дороге, Но я его перегоню.
Чтоб он стремился за туманом, И верил, что когда-нибудь Я стану острым талисманом, Пронзающим тупую грудь.
* * *
В ресторане, в говоре пьяном, В парке сумрачном или в кино, Назревает свадьба с кальяном – Гименей залетает в окно…
Будем впитывать свежую розу, Будем есть нержавеющий хлеб, Принимая забавную позу Для зачатия новых судеб.
Но немыслимо в полной мере Разглядеть наготу бытия Замыкаясь в изученной сфере, Не врезаясь в иные края.
И по сумеркам улиц дорожных, Под вниманием огненных бит, Буду я проходить, как художник, Созидающий твой монолит.
|