Как проводили биологическую эволюцию: виды‑инкубаторы и виды‑выводки

Материалистическая наука полагает, что всё на свете происходит без сверхъестественных вмешательств. В частности, совершенно естественно происходит и биологическая эволюция, причём новые биологические виды появляются в результате совершенно естественного отбора, а не чего‑то там ещё.

По ходу того, как эта концепция деревенела в массовом сознании, оказывались несостоятельными аргументы и факты, на которых она была основана, а количество противоречащих ей аргументов и фактов росло, как снежный ком. Так, селекционеры скрестили всех, кого смогли, но за всю историю искусственной селекции не вывели ни одного нового вида. Палеонтологи докопались до того, что новые виды возникали внезапно, без переходных форм, которые требовались по логике естественной эволюции, причём в истории было несколько периодов, когда видообразование имело взрывообразный характер. Биологи теряли дар речи перед фактами грандиозных качественных скачков в морфологии и физиологии организмов, а также перед появлением у них изумительных приспособлений, для которых в принципе не могло быть прототипов. Биохимики не обнаружили никаких восходящих эволюционных линий на уровне строения биомолекул, а генетики, к своему ужасу – на уровне составов геномов. Инженеры скромно намекнули: чтобы в системе накапливались изменения в некотором определённом направлении, мощность направляющего воздействия должна хоть немного превышать мощность случайных воздействий; в результате только случайных мутаций никакие эволюционные поползновения невозможны! Математики всё же, узнав про генетический код, оценили время, за которое, скажем, лапа могла превратиться в ласт в результате счастливой последовательности случайных мутаций, и получили сумасшедшие триллионы лет – причём, почти всё это время кто‑то ведь должен охранять и кормить промежуточных бедолаг, не имеющих возможности ни бегать, ни плавать. Ну, а физики, проводящие радиоактивную датировку образцов пород и окаменелостей – вплоть до тех, чей возраст, по естественно‑эволюционным раскладкам, составляет сотни миллионов лет – исправно находят в них изотоп С‑14, который должен был в них практически полностью иссякнуть где‑то за 20 тысяч лет.

На этом парад несуразностей не заканчивается. Здравомыслящие люди давно понимают, что естественным отбором нельзя объяснить эволюцию, ибо естественный отбор может лишь устранять биологические виды с лица земли, но он не может их создавать. Действительно, благодаря естественному отбору «одни выживают, а другие вымирают» – но заметим, что прежде и «те», и «другие» жили на белом свете. Значит, если действует только естественный отбор, то число биологических видов неуклонно сокращается. И если, в результате этого неуклонного сокращения, современное видовое многообразие составляет, по самым скромным подсчётам, два с половиной миллиона, то пусть сторонники естественной эволюции ответят на смешные вопросы о том, сколько же видов было на старте эволюции, и, главное, откуда они там взялись.

Впрочем, эти сторонники ради такого случая состряпали вспомогательную теорию дивергенции, т. е. расщепления одного биологического вида на несколько, причём происходит это, якобы, тоже совершенно естественным путём. Увы! Теоретики дивергенции, похоже, подзабыли главное свойство, по которому биологические виды обособлены друг от друга. Так мы напомним; это свойство следующее: жизнеспособное и плодовитое потомство получается лишь от самцов и самок одного и того же вида – при этом, разумеется, потомство принадлежит к тому же виду, что и родители. Сразу возникает детский вопрос: «Дяденьки академики, а откуда берутся дети, принадлежащие к новым видам? Может, и вправду их приносят аисты?»

На это академики дают разъяснения – мол, аисты не при чём, а просто мутации копятся‑копятся, и вот наступает знаменательный день, когда некая мамаша производит на свет детёныша вполне нового вида. А где же доказательства того, что он – уже нового вида? А это ясно по определению: когда он вырастет, ему не с кем будет спариться, чтобы произвести жизнеспособное и плодовитое потомство. И на этом вся дивергенция бесславно закончится.

Как ни крути, а единственный шанс, который имеется у детёнышей нового вида – это их массовое и почти одновременное рождение. Мы полагаем, что именно по такому сценарию начинается история нового вида. Причём, массовые удачные зачатия и благополучное эмбриональное развитие новичков абсолютно невозможны в результате наложения случайностей. События такого рода могут быть лишь результатом тщательно подготовленной и великолепно проведённой операции. Такая операция с материалистической точки зрения является сверхъестественным вмешательством, поскольку она осуществляется Программистами, работающими на программном уровне реальности. Обрисуем, в самых общих чертах, программные манипуляции, которые необходимо проделать для созидания нового биологического вида.

Этот новый вид мы будем называть видом‑выводком, а вид, из которого он выводится – видом‑инкубатором. Представители вида‑выводка могут весьма сильно отличаться от представителей вида‑инкубатора, особенно при созидании нового таксона крупного ранга. Так, для птиц видами‑инкубаторами послужили, по всей видимости, представители пресмыкающихся. Внешне это могло выглядеть так: ящерица делает кладку яиц, а из них появляются не ящерки, а шустрые птенчики. Не так уж фантастичен этот сюжет, ибо для его реализации требуется всего лишь переписать программу эмбрионального развития и запустить её вместо обычной. Конечно, если задача ставится шире и включает в себя обеспечение жизнеспособности птенчиков, то, в соответствии с новой анатомией, требуется переделать физиологию; следует также предусмотреть хотя бы простейшие инстинкты для выживания – как замирать, чтобы не быть сожранными своими же «родителями», и что клевать, чтобы не подохнуть с голоду. Все эти новшества в программном обеспечении должны быть разработаны заранее, а их «ввод в действие» должен проводиться на этапе осуществления кодировок у зародыша, т. е. на этапе закрепления соответствий между его генами и теми пакетами программ, ключами к которым эти гены являются.

Теперь обратим внимание на следующее. С одной стороны, и облик, и физиология, и поведение у представителей вида‑выводка могут весьма сильно отличаться от таковых у представителей вида‑инкубатора. С другой стороны, геномы первого поколения вида‑выводка не должны выходить за рамки генофонда вида‑инкубатора, чтобы зачатие и развитие эмбрионов не осложнялись проблемами генетической несовместимости. Вот так задачка: геном дитяти должен состоять, как обычно, лишь из генов папаши и мамаши, а генотип дитяти должен включать в себя совершенно несвойственные папаше и мамаше новшества! Но эта, казалось бы, неразрешимая задачка решена Программистами до смешного просто.

Вот в чём секрет: у самой разнообразной живности значительные части содержимого хромосом «ни за что не отвечают», поскольку ничего не кодируют. Генетики их так и называют: некодирующие участки ДНК. Назначение этих некодирующих участков до сих пор остаётся загадкой для науки: пользы по жизни от них никакой, и неясно, для чего из поколения в поколение перетаскиваются эти многочисленные «генетические пустышки», обзываемые некоторыми американскими специалистами «генетическим мусором». Напротив, мы полагаем, что некодирующие участки ДНК – это стратегические запасы, которые нужны, главным образом, для того, чтобы при необходимости можно было использовать любую живность, имеющую их, в качестве вида‑инкубатора. Действительно, именно из некодирующих участков ДНК родителей формируют гены, которыми кодируют все новые свойства дитяти – и наоборот, родительские свойства, которые для дитяти ни к чему, отключают, переводя соответствующие участки ДНК в разряд некодирующих. Как можно видеть, в результате такого вмешательства кодирующая часть генома дитяти может значительно отличаться от того её варианта, который бы получился при обычном, автоматическом режиме кодировок, когда она состояла бы лишь из кусочков кодирующих частей геномов родителей. Но «ручная» переделка кодирующей части генома дитяти не изменяет его геном в целом, поэтому проблем генетической несовместимости не возникает.

Кстати, начиная со второго поколения вида‑выводка, возможна постепенная доработка его генофонда, чтобы в итоге он всё‑таки отличался от генофонда вида‑инкубатора. Впрочем, известно, что отличия между генофондами даже на несколько процентов обычно достаточно для того, чтобы соответствующие виды были «генетически обособлены» друг от друга – ведь, при небольшом различии генофондов в целом, различия между их кодирующими частями могут быть существенными! Теперь становится понятно, почему на уровне составов геномов не обнаруживается восходящих эволюционных линий – например, почему геном Homo sapiens так мало отличается от геномов мыши или свиньи.

Как мы постарались показать, успешное созидание нового биологического вида – это филигранная операция, проводимая с программного уровня реальности. Переделка программного обеспечения, перекодировки – для этого требуются соответствующая квалификация и знание кодов доступа. Смешно даже пытаться получить новый биологический вид, не умея работать на программном уровне, а используя методы искусственной селекции или генной инженерии.

Появление новых биологических видов в результате работы Программистов – эта версия прекрасно согласуется с накопившимися фактами, которые не укладываются в теорию естественной эволюции. Особо отметим, что вышеизложенная модель легко объясняет феномен внезапного появления нового вида – безо всяких переходных форм. Умея осуществлять такого рода феномены, Программисты имели возможность провернуть всю биологическую эволюцию за чрезвычайно короткие сроки – по сравнению с теми, которые требуются теоретикам естественной эволюции. Например, если допустить, что в среднем на восходящих эволюционных ветвях млекопитающих, начиная от первых их представителей, новый вид выводился по 10 раз, да через 10 поколений, да смена поколений происходила через 20 лет, то вся «эволюция» млекопитающих могла уложиться всего в две тысячи лет!

Сейчас мы, по‑видимому, переживаем эпоху, когда созидание новых биологических видов приостановлено. Никто отчего‑то не дивергирует; действует лишь естественный отбор, едва успевающий устранять нарушения равновесий, которые устраивают в природе неразумные люди. А рабочий метод естественного отбора всегда один и тот же. Результаты известны – видовое многообразие планеты стремительно сокращается.

Но нельзя сказать, что биологическая эволюция закончена. Не будем забывать про завалы некодирующих участков ДНК. Они ещё могут пойти нарасхват!

Сентябрь – ноябрь 2003.

Date: 2015-12-10; view: 346; Нарушение авторских прав