Глава 1. Шталаг 372 в годы войны и в наши дни

Всем нам кажется, что мы отлично знаем историю, что и как происходило 70 лет назад. Но это не так! Сколько ещё осталось памятников неизвестным солдатам, неизвестных имён, неизвестных судеб. Мы до сих пор утопаем в неизвестности.

В 2015 году исполняется 70 лет со времени окончания Великой Отечественной войны. Сотни тысяч томов специальной, научно-популярной, художественной литературы описывают события тех дней: сражения армий, боевые вылазки партизан, деятельность подпольщиков, будни военных госпиталей, подвиги тружеников тыла. И лишь крошечная часть страниц рассказывает о людях, по воле судьбы оказавшихся в фашистских застенках. Нам известны история героя повести Михаила Шолохова «Судьба человека», малолетние пленники из книги «По ту сторону», да подвиги Мусы Джалиля и генерала Карбышева.

По воле Иосифа Сталина, бывшего Верховным главнокомандующим, в нашей стране все пленные были приравнены к предателям, об этих жертвах войны даже говорить было не принято. 16 августа 1941 года Ставкой Верховного главнокомандующего был издан приказ № 270 «О случаях трусости и сдаче в плен и мерах пресечения таких действий». В этом приказе значилось «Сдающихся в плен считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших Родину; таких дезертиров расстреливать на месте... Попавшим в окружение сражаться до последней возможности, пробиваться к своим. А тех, кто предпочтет сдаться в плен, уничтожать всеми средствами, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственных пособий и помощи» [1]. Как видим, выявлять имена погибших в плену, увековечивать их память, было опасно по политическим соображениям - неблагонадежными признавались и семьи погибших в плену. (Не по этой ли причине пленные не указывали имена своих родных и места их жительства? У многих такие записи отсутствуют в лагерных картах узников, пленные знали о приказе № 270.) Сталинские органы госбезопасности (НКВД) держали на контроле выживших в фашистских концлагерях. Избежавшим смерти в немецких застенках такой контроль стоил отправки в советские лагеря. В лучшем случае - метки в личном деле, запрещавшие считать военнопленных участниками Великой Отечественной войны. Поисковых и исследовательских работ по выявлению имен погибших в плену не проводилось.

Ситуация после смерти Сталина (1953 г.) не изменилась: о пленных и их численности продолжали умалчивать. А ведь только в первые полгода войны в фашистский плен было взято более 2,5 млн. граждан СССР. С развалом Советского Союза положение изменилось. Указ «О восстановлении законных прав российских граждан - бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период», который был подписан Борисом Ельциным и вступил в силу 24 января 1995 года. С этого момента о них можно было помнить, говорить, скорбеть, а государство должно было восстановить их в правах, хотя бы посмертно, и позаботиться об их близких. [3] Но многое ли изменилось за прошедшие 18 лет?!

Псков взят группой фашистских армий «Север» 9 июля 1941 г, то есть на 17 день войны. По всему городу немцы рассредоточили свои концлагеря. В них содержали сотни тысяч контуженных, больных, раненых, измученных людей. Очевидцы свидетельствовали, что «с первых же дней захвата города по улицам гнали колонны наших советских солдат, полуодетых и босых. Жуткую картину представля­ли собой эти несчастные страдальцы, двигающиеся как тени. Мы видели их, умирающих от голода, и не имели возможнос­ти оказать им посильную помощь. Здесь же на улице их избивали, пристреливали тех, которых покидали остатки сил и которые от истощения не могли дойти до лагеря». Только в концлагере в Крестах погибло 65 тысяч человек, а это количество, равное почти всему довоенному населению г. Пскова. А ещё были концлагеря в Песках, в Завеличье (Шталаг-372) [2, 13] Последний был одним из самых крупных тыловых лагерей северной группировки фашистских войск. Он занимал площадь около 700 на 1300 м и размещался на западной окраине Пскова, на территории военного городка бывшего Омского пехотного полка. В1930-х годах здесь квартировал 5-й кавалерийский корпус под командованием Рокоссовского К.К. Военнопленные и гражданские заключенные содержались в старых конюшнях, в каждой из которых были сооружены нары в три яруса. Пол был земляным, печные топки замурованы. Количество одновременно находившихся в каждой конюшне заключенных достигало 2 тысяч человек на площадь 84 на 23 м. А во всем концлагере число узников доходило до 100 тысяч человек. Помещения для пленных не отапливались, в зимнее время полураздетые узники погибали от мороза, умирали от истощения. Норма хлеба в день составляла 75 – 100 г. кормили заключенных в день 2 раза – утром (кружка воды и 75 г. хлеба) и вечером (баланда). По воспоминаниям очевидцев, даже кора с деревьев до высоты человеческого роста на территории лагеря была съедена [6,13].

По воспоминаниям Малышевой, которая жила рядом с лагерем все годы оккупации, из каждого барака в сутки выносили по 50-60 мертвецов, по концлагерю за день смертность составляла до 2,5 тысяч человек. Этому способствовал и непосильный труд, к которому принуждали узников. [13]

Военнопленные, использующиеся на тяжелых работах, подвергались глумлению и истязаниям. Они жили в положении обреченных на гибель. Их выгоняли на работу в сильные морозы в одних шинелях, надетых на голое тело. Если охранникам казалось, что обессиленные пленники работают без усердия, то фашисты-изверги заставляли их плясать. На живых людях обучали и собак... Каждый день в лагере погибали десятки людей. Но это были лишь эпизоды кровавого террора оккупантов; в лагере производилось и систематическое преднамеренное истребление людей. Трупы убитых военнопленных бросали в глубокие траншеи, которые гитлеровцы рыли на лагерной территории. Землей из рядом вырытой ямы засыпали траншеи. [2,6]

На месте Шталага-372, на ул. Юбилейной напротив Мемориала освободителям Пскова, в обрамлении молодых елей в 1995 году установлен памятный знак из темно-красного камня. Надпись на камне звучит так: «Здесь на территории военного городка в период оккупации г. Пскова с 1941 по 1944 г.г. фашистами было уничтожено в концлагере 75 тысяч советских военнопленных и мирных жителей». (Приложение 2, рис. 11)

Чрезвычайная государственная комиссия (ЧГК), обследовавшая Шталаг 372 после освобождения Пскова, обнаружила на стенах конюшен несколько надписей c именами пленных, их адресами, местом и временем пленения:

- Чадов Аркадий Петрович, г. Кукша Свердловской обл., попал в плен 23.01.1943 г. под Демянском (Новгородская обл.). (Надпись на стене конюшни № 1).

- Здесь жили 700 военнопленных. (Надпись на стене конюшни № 2).

- Ахметов Сыадин, 1012 г.р., Кахахстан, Яны-Курганская обл., взят в плен 01.11.1943г.; Котороднов Василий Иванович, взят в плен 23 августа…; Нишанов Вайшимжан, Киргизия, 1893 г.р. 25 октября. В плену со 2 октября 1943 г. (Надписи на стене конюшни № 3).

Из них живым остался А.П. Чадов, он был освобожден 69-ой армией, о чем и сообщается в её донесении. [13]

Тяжелой, невосполнимой была потеря жизней многих тысяч псковичей, погибших в фашистских застенках. Немцы уничтожили тысячи жителей Пскова, но особенно жестоким было их отношение к советским военнопленным. Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию злодеяний гитлеровских оккупантов определила число жертв гитлеровского террора в Пскове – 290 000 человек. В районе Пески, в полукилометре от улицы Советской Армии (бывшей Черехинской дороги), располагается братская могила жертв фашизма (приложения, приложение 2, рис. 12). В довоенное время на этом отдаленном от города месте был пустырь. Немцы устроили рядом с ним концлагерь. Здесь расстреливали советских патриотов. В братской могиле захоронено более 50 тыс. человек - военных и гражданских, мужчин и женщин, узников соседних лагерей.

... Зимой 1941/1942 годов в оккупированный Псков приехал эшелон с советскими военнопленными с Ленинградского фронта. Перед погрузкой в вагоны у них отобрали верхнюю одежду; вагоны, битком набитые людьми, наглухо закрыли. Несколько суток пленным не давали пищи, воды, двери вагонов не открывали. Заживо замурованные в вагонах люди погибали от мороза, истощения, психического перенапряжения. На путях между станциями Псков-I и Псков-II состав был разгружен. Среди окоченевших трупов попадались живые люди, однако всех их свалили в одну кучу и вывезли в Пески, где облили горючей жидкостью и сожгли. В эшелоне было около 7 тысяч человек. В годы оккупации Пскова в Завеличье на территории городской больницы №1 (теперь там находится областная больница) размещался так называемый госпиталь для военнопленных. В нем содержалось одновременно до тысячи человек, которые лежали в неотапливаемых сараях, гаражах и бараках на голом полу. Пищу раненым выдавали раз в 2-3 дня. Ни медикаментов, ни бинтов в "госпитале", разумеется, не было. Это гитлеровское учреждение служило совсем иным целям. Здесь фашисты проводили варварские исследования действий различных ядов на человеческий организм. Смертность раненых была очень высокой. Состав пациентов "госпиталя" обновлялся каждую неделю.

Изначально умерших пленников закапывали на территории больницы. Здесь было захоронено не менее 10 тысяч человек (приложение 2, рис. 15). Позже захоронения проводили в северной части Мироносицкого кладбища. Беспрерывно, зимой и летом, под охраной фашистских солдат военнопленные рыли на кладбище длинные траншеи и хоронили своих умерщвленных в "госпитале" и замученных в соседнем с ним концлагере Шталаг 372 соратников. [6]

В наши дни в Пскове есть четыре памятника узникам фашистских концлагерей на местах их расположения в годы Великой Отечественной войны: в Песках (название района города), на Мироносицком кладбище, на ул. Юбилейной (на территории Шталага 372), и в Крестах (район города). (приложение 2, рис. 10 - 14). Ни на одном из них не упомянуто ни одного имени погибших. Более того, территория концлагеря Шталаг 372, в котором погибло, по выше приведенным данным, 75 тысяч советских людей, активно застраивается высотными домами. Власти Пскова не обращают внимания не только на массовые протесты историков и общественности, но и на законодательные акты, запрещающие строительство на местах воинских кладбищ, по закону нашей страны здесь предусмотрены только мемориальные парки и скверы.

При закладке фундамента дома № 36 по ул. Юбилейной экскаватор поднял из котлована человеческие кости [10,11]. Строители пытались скрыть этот факт, вывозили останки солдат в отвалы за город (Ваулины горы), но жители Пскова забили тревогу. На строительной площадке появились археологи и начали раскопки. Были обнаружены 6 ям-захоронений (приложения, приложение 2, рис. 16 - 21), из которых извлекли костяки бывших узников. Далее на стройплощадке работали поисковики из Югорска (такой поворот был явно выгоден властям, работу поисковиков не надо оплачивать, хотя закон возлагает обязанность по извлечению и перезахоронению останков людей на строительную организацию). Ими была открыта траншея с массовым захоронением военнопленных. Но отсутствие специальных знаний и навыков в области археологии привело к тому, что энтузиасты-поисковики организовали деятельность свою неправильно, на языке археологов устроили «свинорой». Останки-костяки были грубо расчленены – черепа в одну кучу – кости ног – в другую и т.д. (приложение 2, рис. 22). Эксгумации останков, которая также предусмотрена законом, не последовало. [7,11] Поисковиками были обнаружены 2 солдатских медальона с половинками анкет, по которым «установили» имена погибших, они были идентифицированы как Александр Семёнов и Тази Хайретдинов, «останки последнего» даже забрал сын Фавис, приехавший к месту раскопок из Татарстана. Но, забегая вперед скажем, мы, изучая документы, не нашли в них указания на эти 2 имени. Имя Тази Хайретдинова вписано в Книгу памяти Татарстана, но не как погибшего в Шталаге 372, а как освобожденного из него. В правильности определения поисковиками имен погибших сомневаются и сотрудники Псковского государственного музея-заповедника. Из беседы со старшим научным сотрудником исторического отдела Мариной Николаевной Сафроновой мы узнали, что в обнаруженных анкетах можно было распознать только первые половинки фамилий, имен, места рождения. Там значилось Семен…, Алекс…, Ленин… В итоге, объявленный Александром Семёновым мог быть и Семененко, и Семенихиным, и Семеняном, и Алексеем, и не из Ленинграда, а, например, из Лениногорска, Ленинакана и т.д. Мы убеждены, что поисковики и здесь сильно поторопились, без тщательной проверки установили памятную плиту на месте перезахоронения. (Приложение 2, фото 23)

В итоге все извлеченные при раскопках захоронений на территории бывшего Шталага 372 останки (всего 293 костяка) были перезахоронены у подножия мемориала в Песках (район в Пскове) (приложение 2, рис. 24 - 25). Однако отметим, что это очень небольшая часть, большая часть траншеи, в которой работали школьники из г. Югорска, ушла под строящийся дом. Стоит отдать должное некоторым псковитянам, которые отказались от покупки квартир в доме № 36 по ул. Юбилейной, не пожелав жить на кладбище советских солдат.

Траншеи с захоронениями военнопленных на Мироносицком кладбище после войны были разровнены и поверх них произвели новые захоронения. Так пытались вычеркнуть из памяти десятки тысяч жертв фашизма. И хотя, по инициативе рабочих одного из заводов Пскова, в северной части кладбища на предполагаемых местах захоронений был установлен памятник (приложение 2, рис. 13), никто не может точно сказать, где же они были. Не потому ли фашизм в нашем отечестве, не смотря на все те страдания, которые он принёс на нашу землю, поднимает голову, что отношение наших соотечественников к памяти его жертв не выдерживает никакой критики?

Тему строительства жилых домов в столь неподходящем месте неоднократно поднимала областная газета «Псковская губерния» [10,11], её бывший главный редактор Лев Шлосберг встречался и с моей бабушкой, и её «подругой по несчастью» Натальей Шевелевой – внучкой погибшего в Шталаге 372 Третьякова Павла Евнадьевича (приложение 3, рис. 30), и со мной во время наших посещений Пскова в 2011 и в 2012 гг. На страницах этой газеты были неоднократно опубликованы фотографии моего прапрадеда, так что фашистам не удалось стереть память о нём. Сейчас наша задача в том, чтобы эту память не смогли полностью уничтожить строительные компании Пскова, чтобы на территории бывшего фашистского концлагеря был открыт мемориальный комплекс, и с памятных плит его, как напоминание о тех страшных событиях, смотрели имена узников. Эти пожелания были высказаны нами и исполняющему обязанности главе города, ныне действующему главе Пскова Ивану Цецерскому, и его первому заместителю Наталье Соколовой при личной встрече с ними 22 июня 2012 г. (приложение 2, рис. 27) и в беседе с корреспондентом псковского радио (приложение 2, рис. 28). Представители власти Пскова согласились с нами и обещали приступить к решению проблемы. Время покажет,