год. Начало лета, день. Проселок

ГРЕХ

СЦЕНАРИЙ

полнометражного художественного фильма

История вторая

(по мотивам пьесы М. Горького «Зыковы»)

Год. Осенние сумерки. Сосновый бор.

Лесная глухомань. Озираясь, рябой мужик рубит сосенку. Дерево медленно падает. Подбегает долговязый подросток. Споро, в два топора убирают сучья. Укладывают сосенку на деревенскую телегу. Крестьяне торопятся.

Наезжают объездчики. Среди объездчиков выделяется один в татарской шапке. Это Шохин. Объездчики подбираются к крестьянам, ворующим барский лес.

Завидев объездчиков, крестьяне пятятся.

Шохин. А ну, постой, слыш-ко! А ну, поди сюда!

Рябой. Не подходи! Зарублю!

Шохин. (достает из-за пояса топорик) Не балуй.

Рябой. (подростку) Бега, Прохор!

Подросток срывается с места, но объездчики смыкают круг. Прохор подается назад.

Рябой. (Шохину) Порешу, псы! Порешу!

Шохин. Вот окаянный!

С отчаяния Рябой бросается на Шохина.

Шохин успевает увернуться, и топор Рябого напрочь сносит здоровый сук. Шохин достает Рябого обухом своего топорика.

Охнув, Рябой заваливается. Слышно, как в наполненную дождевой водой рытвину толчками бежит кровь Рябого. Шохин отбрасывает топорик. Таращит глаза. Отступает. Трет о зипун руки.

Подросток. Батя! Батя!

Подросток бросается к Рябому. Трясет его. Плачет и вдруг замолкает. Косит глазом, почуявшая беду лошадь.

Звучит г о л о с за кадром (голос дублируется титрами), и сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли. Сделай себе ковчег...

Бытие, глава Шестая.

год. Начало лета, день. Проселок.

По проселку трясется коляска. Правит Шохин. Вид у Шохина суровый. В коляске лесопромышленник Антипа Зыков. Мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чернобровый. Припекает. Антипа погружен в думу. Антипа. Что, Шохин, хорош денек?..

Шохин. Хорош.

Антипа. Сколько лет прошло, как ты вора убил?

Шохин. Шесть годов.

Антипа. Да, летит время. Помнишь, как я тебя от каторги откупал?

Прокурор-то несговорчив попался. Но только, что он против меня?

Шохин. Помню... Пошла, милая!

Антипа. А в прошлом году от войны тебя откупил. Ты у меня, брат,

как у Христа за пазухой.

Шохин. Война она, конечно, не тетка родна.

Шохин по-прежнему суров. На благодетеля своего и не глянет.

Антипа. То-то и оно. А что угрюмый такой? Плачу тебе мало?

Шохин. В самый раз. Зачем больше?.. А коли спросил, слово у меня к тебе есть.

Антипа. Ну!

Шохин. Да вот, слыхал я, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится...

Антипа. От кого слыхал? От людишек? Не слушай людишек, Шохин. Мне верь, Зыкову!

Шохин (просветлев). А как же, верю. Антипа. То-то, брат.

Какое-то время они едут молча. По одну руку зубчатый лес, по другую городок с церквями и куполами.

Антипа. Я, Шохин, сына сватаю, за мещанскую дочку. А разве он ей пара, Михайло-то мой? Разве он ей пара?! Его - не исправим, а её погубим зря.

Шохин. На всё божья воля. Антипа. Божья, говоришь?..

Начало лета, день. Гостиная Целованьевых.

При жизни кормильца, мещанина Целованьева, дом его был не из последних. Теперь же всё не так. Комнаты, хотя и убраны, но бедны. В гостиной приготовлен стол для чая. У стены, рядом с дверью, другой стол - с вином и закусками. Тут же маленькая фис-армония, на ней рамки с фотографиями - Павла в костюме монастырской клирошанки; засушенные цветы в двух вазах и акварель, Целованьева чистенькая, гладкая женщина за сорок. Стоит у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна прислушивается, ненужно передвигает чашки. Софья Зыкова задумчиво ходит по комнате, в зубах - погасшая папироса. Софья уже не молода, но все еще интересна.

В дверь, охая, вбегает прислуга Целованьевых - Палагея.

Палагея. Идут!

Целованьева. Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли,

идут? Чего тебе?

Палагея. Нести самовар?

Целованьева. Скажут, когда надо. Ступай!

В комнату заходит Михаил. Молодой человек с чубом. На безбородом лице усталая улыбка. Михаил чуть-чуть выпивши. Он двигается на Палагею.

Михаил. Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности.

Михаил щипает Палагею за бок. Та ахает. Михаил смеется всхлипывающим смехом. Целованьева обиженно поджимает губы. Софья около фисгармонии. Она, нахмурясь, смотрит на племянника. Михаил подходит к столу.

Михаил (выпивая). Не любят теперь семейной жизни. А я вот женюсь.

Целованьева. Вы - конечно... Вам - папаша велел.

Невольно вырвавшееся слово смущает её. Целованьева невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню. Софья строго глядит на Михаила.

Софья (Михаилу). Ты ведёшь себя совершенно неприлично. Михаил. Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста?

Софья. Девушка красивая, простая... доверчивая. А тебе?

Михаил. Мне даже немножко жалко её, - какой я ей муж?

Софья. Это ты - серьёзно?

Михаил. Не знаю. Кажется - серьёзно.

Софья. Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о

себе самом, - пора!

Михаил. Да я ни о чём кроме и не думаю...

Софья. Дуришь ты много, играешь...

Михаил (покачивая головой и улыбаясь). Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту.

Софья (пристально смотрит на Михаила). Что ты говоришь? Она действительно доверчива...

Михаил. И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку.

День. Двор дома Целованьевых.

На двор Целованьевых въезжает коляска Антипы Зыкова. Шохин осаживает лошадь. Антипа сходит с коляски, похлопывает лошадь по крупу, направляется к крыльцу.

Шохин (вслед). Распрягать, хозяин? Антипа останавливается, задумывается.

Антипа. Нет. Жди.

День. Крыльцо дома Целованьевых.

На крыльцо выходит Павла. Это она была изображена на фотографии в костюме монастырской клирошанки. Теперь на Павле голубое платье, очень простое платье без талии, напоминающее рясу. На голове и плечах голубой газовый шарф.

Антипа. Ну что, Павла Николавна, рада ты мне?

Павла (опускает глаза). Рада.

Антипа. А не врешь?

Павла. Я всегда говорю правду...Антипа. Ну? Поглядим.

Павла. Увидите. А где же мама?

Целованьева (голос из кухни). Иду, иду...

На крыльце появляется Целованьева. Завидев Антипу, вздрагивает. …Ах, батюшка! Милости просим.

День. Гостиная Целованьевых

Антипа идёт к столу с закусками. Зыркает на Михаила.

Антипа (Софье). Здравствуй, сестра.

Софья. Здравствуй, братец.

Павла, улыбаясь, подходит к Софье.

Софья. Вы сами платье шили?

Павла. Сама. А что?

Софья. Идёт к вам.

Павла. Я люблю, чтоб всё было свободно...

Антипа (Михаилу). Гляди, лишнее пьёшь, сконфузишься...

Михаил (дурачится). Жених должен показать себя со всех сторон...

Антипа, берет его за плечо, что-то строго говорит ему. Михаил усмехается. Отец и сын стоят к Софье боком. Лицо Антипы точеное, породистое. Лицо Михаила одутловатое, мятое.

Софья (Павле, вдруг, негромко). Который красивее?

Павла. Старший…

Антипа (развернувшись). Цыц!

Софья (тихо). Антипа, что с тобою?

Павла жмётся к Софье. Антипа смущен.

Антипа. Ты извини, Павла Николаевна, это для тебя же лучше...

Павла. Что?..

Антипа (показывает на Михаила). А - вот... этот сударь...

Целованьева вносит блюдо с кулебякой.

Целованьева. Пожалуйте закусить, прошу вас…

Павла (Антипе). Надо быть добрым, а то я буду бояться вас...

Антипа (ласково усмехается). Ты всё про своё, про добро... Эх, дитёты моё...

Михаил в присутствии отца чувствует себя лишним. Бродит по комнате.

Михаил (ухмыляясь, на ходу говорит Софье). Тесно, как в курятнике...

Целованьева начинает волноваться, следит за всем, подходит к Софье.

Целованьева. (Софье). Пожалуйте к столу-то! Зовите, а то меня не слушает никто...

Софья (задумчиво). Нравится мне ваша дочь...

Целованьева. О? Дай-то господи! Посмотрели бы вы за ней, поучили её...

Софья. Да, конечно. Наше, бабье дело везде - общее...

Антипа (Павле). Вот ты моя будущая... дочь, скажем; ты всё говоришь - ласково надо, добром надо! Какой раз я тебя вижу, а речи твои всё одинаковы. Это - оттого, что жила ты в монастыре, в чистоте... А поживи-ка на людях - другое заговоришь, душа! Иной раз так бывает, взглянешь на город, и до смерти хочется запалить его со всех концов...

Павла. Тогда и я сгорю...

Антипа. Ну, тебя я... ты не сгоришь!

Целованьева. Вы что, Михаил Антипович, не выпьете, не

закусите?

Михаил. Папаша не велит...

Антипа. Что-о?

Михаил. И невеста не угощает. Павла краснеет, кланяется.

Павла. Пожалуйте, я налью...

Антипа. Слабоваты здоровьем люди становятся, Анна Марковна, а?

Целованьева. Отчего же? Пашенька у меня...

Антипа. Я-не про неё, конечно. А вот, хоша бы мой: много ли выпил, а и глаза мутные, и рожа оглупела.

Софья. Ты бы вслушался в то, что говоришь.

Целованьева (смятенно). Сынок ваш молодой...

Антипа (Софье). Я - правду говорю! Анна Марковна знает, как раньше пили, у неё благоверный неделями качал... (Целованьевой.) А что молодой - это ещё не велико дело, это - проходящее мимо, молодость...

Настроение у всех тяжелое, все ждут чего-то, присматриваются друг к другу. Софья настороженно следит за Антипой и Павлой. Михаил курит, тупо, пьяными глазами глядя на отца. Павла пугливо оглядывается.

Антипа подходит к столу с закусками. Молча выпивает рюмку.

Антипа. Ладно. Поехал. Не ко времени я, видать.

Целованьева. Куда ж это? А кулебяка?

Антипа. Лес надо торговать у предводителя. Времена-то сами знаете, шальные. А то ли еще будет. Быть ли еще России-то? (Крестится). Не приведи, Господи!

Софья. Да отчего же сейчас, братец?

Антипа (зыркает на Софью, зычно из гостиной кричит). Шохин!

День, Двор дома Целованьевых.

На дворе Шохин. Он возится с коляской, в руках колесо. Услышав клич хозяина, Шохин вздрагивает. Глядит на колесо, сплевывает. Антипа сходит во двор. Видит коляску об одном колесе.

Антипа. Ты что же, леший! Мне лес торговать, а он...

Шохин. Так это... Ось менять нужно. Расшибемся.

Антипа. Ось?! А раньше куда глядел, дубина?

Шохин (почесывает затылок). Так это... Кто ж знал, что треснет.

Антипа подходит к Шохину, вырывает из его рук колесо, швыряет на землю.

Антипа. Вот кого под суд надо! Тебя, раба! Реки мелеют, земля портится. У него ось треснула, а он о реках печалится.

Шохин. Так это же не я говорю, люди.

Антипа (с жаром). Да мне - пёс с ними! Пускай, что хотят, то и говорят. Люди! Чем я обязан им? Горем да обидами. Вот она, рука, которой я жизнь свою возводил, - это моя рука! Что мне люди? А, если кто на большой дороге встретится, так ведь и пистолетишко имеется.

Антипа выхватывает из кармана револьвер системы «бульдог». Потрясает им. Шохин таращится, крестится. Антипе неловко. Он прячет «бульдога» в карман.

Антипа. Ладно, брат... Расшибиться, оно и впрямь не долго. Меняй свою ось. Господу, видно так угодно.

Антипа запрокидывает голову, и слова свои вверх посылает, в небо.

Антипа. Ну, значит, так тому и быть... Ты, Господи, решил, не я.

Антипа идет в дом.

День. Гостиная Целованьевых.

Павла снимает чайник с самовара, мать суетится около стола. Раздаются шаги, заходит Антипа.

Целованьева (шепчет). Ой, Пашенька, жутко мне... Антипа правит к столу. Наливает стопку.

Софья. Передумал?

Антипа. Ось треснула.

Целованьева. Ах, батюшки! Антипа выпивает.

Софья (брату). Не много ли пьёшь?

Антипа (угрюмо). Ну, не знаком я тебе...

Софья. Всё-таки - следи за собой...

Антипа. Не мешай! Знаю, что делаю.

Софья. Знаешь ли?

Антипа и Софья смотрят друг другу в лицо.

Софья. Ты что затеял? Неужели ты решишься?.

Антипа. Стой, не подсказывай! Хуже будет...

Михаил (усмехаясь). Сговор, а - не весело! Все шепчутся...

Целованьева. Пожалуйте чайку-то... Антипа. Теперь бы холодненького чего...

Михаил. Шампанского советую...

Антипа. Первый совет слышу твой умный! Иди, найди...

Михаил. Могу...

Михаил идёт в кухню покачиваясь, зовёт.

Михаил. Женщина! Красавица...

День. Двои дома Целованьевых.

Во дворе Шохин. Колдует над треснувшей осью. Почесывает
молотком затылок. Изо рта торчит скрученный в спираль кусок
проволоки. Тюкнув молотком по оси, Шохин долго слушает звук.
Шохин похож на настройщика фортепиано.

Шохин (сам с собою). А ну, Шохин, покажи работу, покажи. (Шохин гладит ось). А ты, милейшая, ни супротивляйся. Не говори никому, что сильнее меня, - уж я тебя прошу о том.

Шохин обматывает ось проволокой. Пристукивает молотком. Снова гладит ось.

Шохин. (обращается к треснувшей оси). Ты хто? Ты - железо. Ты мимо проходящее, а мне с людьми жить. Поняла? (Несколько раз с силой опускает молоток и рукой проверяет ось на прочность). Ну вот! За это спасибо!

День. Гостиная Целованьевых.

В гостиной те же: Антипа, Софья, Павла и Целованьева.

Павла (Антипе). Вы зачем же конфузите моего жениха?

Антипа (не сводя с Павлы глаз). Чем я его конфужу? Он мне - сын

...я ПОМНЮ...

Павла (тише). Что вы на меня так смотрите?

Антипа. Под одной крышей будем жить, - узнать хочу - с кем?

Павла. А ведь вы - добрый...

Антипа (хмурясь). Ну... не знаю! Со стороны, конечно, виднее. Ты

всё о своём... занимает это меня! Нет, я, пожалуй, добротой не

похвастаюсь. (Вспыхнул.) Может, и было, и есть в душе доброе,

хорошее, да куда ж его девать? Его надо к месту, а нет в жизни места

для добра. Некуда тебе сунуть хороший твой кусок души, понимаешь

ты - некуда! Нищему что хошь дай ВСЁ пропьёт! Нет, Павла, не

люблю я людей...

Софья. Что это ты... разговорился? Странно...

Антипа. Стало быть - так надо!

Софья. Перестал бы ты, Антипа...

Антипа. Нет, погоди! Ты - умница и всякому делу хозяйка: так ведь

ты - женщина, птица вольная, снялась да и полетела. А я - остался

один!

Целованьева. А Михайло Антипыч?

Антипа (угрюмо). Сын? Что ж... Хорошего про него я мало знаю,

коли правду говорить, а мы - честное дело затеваем, - тут - вся правда

нужна. Мало Михаил хорошего накопил... вот - стишки складывает, на гитаре играет... Училище реальное - не окончил, не хватило уменья...

Павла (взволнованно). Что же вы про меня думаете, говоря так о сыне вашем, моём женихе?

Антипа (негромко, как бы про себя). Правильно спросила...

Целованьева (беспокойно). Милые мои, послушайте меня, мать

Софья (строго). Ты обдумал то, что делаешь?

Со двора доносятся удары молотка. Ритмичные, глухие. Антипа поднимается на ноги, внушителен.

Антипа: Размышлять - не умею! Пускай кто хочет размышляет, а я знаю, чего хочу... Да и не я это решил. Господь... Павла Николаевна, встань, выдь со мною на минуту...

Поднимаются все три женщины. Павла, как во сне, улыбаясь, идёт в соседнюю комнату. Антипа, тяжело и угрюмо, за нею. Дверь не затворяют.

Целованьева опускается на стул.

Целованьева. Господи! Чего он хочет? Софья Ивановна, что же

это?

Софья (взволнованно ходит взад-вперед). Ваша дочь - очень умная

девушка... если я верно понимаю...

Софья закуривает, ищет глазами, куда бросить спичку.

Целованьева. Ведь это он сам хочет...

Софья. Позвольте...

День. Соседняя с гостиной комната. В комнате Антипа и Павла.

Антипа. Погоди, соберусь с мыслями!

Вдруг Антипа подходит к Павле.

Антипа. Какой он тебе муж? Годами ты ему ровесница, душою старше. Иди за меня! Он меня старее, он - дряблый! Это я тебя буду молодо любить, я! В ризы одену, в парчу! Трудно я жил, Павла, не так, как надо... Дай мне иначе пожить, порадоваться чему-нибудь хорошему, прислониться душою к доброму - ну?

Павла слушает и медленно качает головой. То ли не верит своим ушам, то ли отказ дает Антипе.

День. Гостиная Целованьевых.

Софья и Целованьева слышат разговор, Доносящийся из соседней комнаты.

Софья. Слышите? Хорошо говорит! Зрелые люди любят крепко... Целованьева. Ничего я не понимаю... Богородица всемилостивая на тебя вся надежда моя: пожалей дитя моё, пощади от горя; мною всё горе испытано, и за неё, за дочь, испытано!..

Софья. Вы - успокойтесь! Я - тоже поражена... Хотя это в его характере... что же теперь сделаешь? И ваша дочь, видимо, не против...

Целованьева. Не знаю вас, никого! Приехали сватать сына, племянника, - вдруг - что такое стало?

Не выдержав, Целованьева идет к дверям комнаты, за которыми дочь и Антипа. Она шире распахивает двери и скрывается в комнате. Теперь из комнаты доносится ее голос и голос Антипы.

Целованьева. Я желаю слушать, я - мать... я не могу...

Антипа. Ты мне на дороге богом поставлена... Анна Марковна - слушай!

В гостиную заходит Михаил. В каждой руке по бутылке.

Софья подбегает к дверям, ведущим в соседнюю комнату, и поспешно затворяет их.

Кусая губы, Софья выходит на центр гостиной.

Михаил. А где же все?

Софья. Там.

Михаил, не выпуская бутылок, обходит Софью кругом.

Михаил. Меня - исключают? Да, что ли?

Софья. Ты, кажется, везде будешь лишним...

В гостиную входят Павла, Антипа и Анна Марковна. Анна Марковна в слезах. Вид у Антипы грозный, торжественный.

Антипа. Вот, сестра Софья... видишь ты... Решили мы, что... Антипа схватывается рукой за сердце.

Павла. Миша... Софья Ивановна - поймите меня, простите...

Софья обнимает Павлу.

Софья. Не знаю, что сказать вам… Не понимаю вас...

Антипа. Михайло... ты, того не обижайся! Ты - молод, невест - много...

Михаил молчит. В руках бутылки. Вид пренелепый. Он и врасплох застигнут, и словно бы ждал чего-то странного страшного.

Михаил. Рад... Очень...

Павла прячет лицо.

Михаил. Павла Николаевна - я сказал, что очень рад, - вы не сердитесь! Я ведь знаю - не пара я вам!

Антипа. Ну, вот, Анна Марковна, видишь, я говорил...

Павла (Михаилу). Мы будем дружно жить... Михаил кланяется.

Михаил. О, конечно...

Михаил тихонько, пьяно смеётся. Ставит шампанское на стол. Софья отворачивается к стене, отирает глаза платком. Антипа трет грудь.

Михаил откупоривает бутылку. Пьёт рюмку за рюмкой.

Софья. Довольно, господа! (Антипе.) Ты что трясёшься, точно тебя под суд отдали?

Целованьева (обнимает дочь, плачет). Милая моя...

Антипа. Мне - сесть да помолчать хочется, как делают перед дальним путём...

Софья. Вот что: здесь душно! Павля, ведите всех в сад...

Павла (берет за руки мать и Антипу). Идёмте...

День. Сад Целованьевых,

Антипа, Павла и Целованьева идут по саду. Напряженно молчат. В тишине особенно хорошо слышно, как стучит молоток Шохина.

Антипа. Анна Марковна - будь спокойна! От моей вины - богом тебе клянусь - дочь твоя ни одной слезы не прольёт...

Вдруг Целованьева опускается перед Антипой на колени.

Целованьева. У тебя мать была, любила тебя... добрый человек вспомни свою мать! Матери твоей ради - пожалей дочь мою!

Павла. Мамочка, полно!

Антипа и Павла пытаются поднять Анну Марковну, но та словно бы лишилась сил. Виснет у них на руках.

Антипа. Ну - я тебе слово дам, какое хочешь... Все зароки беру на себя, встань! Двадцать пять тысяч кладу в банк на её имя. Ну, встань!

После этих слов Целованьева поднимается. Удары шохинского молотка сменяются колокольным перезвоном.

День. Церковь.

Сельская церковь. Венчание. Антипа и Павла обмениваются кольцами. Народу в церкви немного, и все свои. Целованьева, Софья, Михаил, лесничий Муратов, компаньон Зыковых, Густав Егоровчи Хеверн, да предводитель дворянства с семейством.

Муратов одет несколько легкомысленно для такого случая - наряд Муратова напоминает костюм для верховой езды; Хеверн - на европейский манер: подчеркнуто строго, в галстуке бриллиант, а предводитель с семейством разодеты в пух и прах, с особым провинциальным шиком.

Приглашенные улыбаются. Муратов - криво, Хеверн - сдержанно, предводитель - всем своим широким лоснящимся лицом. Колокола звонят громче...

Первыми из церкви выходят Софья и Михаил. В отдалении следуют новобрачные. Их поздравляют.

Софья обнимает Михаила. Гладит его по голове.

Софья. Эх, ты... дитятко! Ну, что?

Михаил. Ничего, тётя Соня... Право же - мне всё равно!..

Софья. Так подойди, поздравь.

Михаил. Успеется...

Софья (заглядывая Михаилу в глаза). Значит - не всё равно, а?

Михаил (усмехается). Неловко как-то - за отца. Такой он красивый

мужик, такой - литой, цельный... Ему ли пряники есть?..

Софья (улыбается). Что делать? Человеку всегда хочется немножко

счастья... немножко!..

Михаил. Зачем же - немножко? Немножко - скучно...

Конец лета. Утро. Кабинет предводителя дворянства.

За дубовым столом предводитель дворянства. На коленях маленькая собачка с огромным бантом. Предводитель поглаживает собачку рукой, унизанной перстнями. Напротив предводителя - Антипа и Хеверн. Антипа достает из-за пазухи растрепанную, но внушительную пачку банкнот. Хлопает пачку на стол.

Антипа. Ну, Иван Петрович, по рукам?

Предводитель (скалясь и стреляя глазами на Хеверна). Как бы

это выразиться, многоуважаемый Антипа Иванович. Есть одна

неувязочка. Пустяк.

Антипа. Говори. Спешу я.

Предводитель. Явился конкурент. Дает за лес не девятнадцать,

как вы изволите, а двадцать тысяч.

Антипа (мрачно). Кто таков?

Предводитель (вынимая из зубов собачки деревянную печать,

которую она стащила со стопа). Фу, Люсьен! Фу! (Антипе). Это

в некотором роде тайна, но могу вас заверить...

Антипа. Темнишь, Иван Петрович.

Предводитель прижимает собачку к сердцу, и всем своим видом показывает, что он прозрачен как стекло.

Предводитель. И в мыслях не было! Густав Егорович свидетель. Хеверн многозначительно кивает. Антипа, глядит то на предводителя, то на Хеверна.

Антипа. Спелись? Черти зеленые. (Хеверну). Ну что, компаньон, тогда в долг у тебя прошу. (Предводителю). Сколько?

Предводитель. Две.

Хеверн (извлекая из кармана бумажник). О, я готов!

Хеверн отсчитывает две тысячи и кладет их поверх Антипиной пачки. Растаяв, предводитель сгребает деньги в ящик и протягивает господам руку.

Утро. Перед домом предводителя дворянства.

Антипа и Хеверн спускаются с крыльца. Садятся в коляску. На козлах Шохин.

Xеверн. Забыл! Забыл! (Хеверн достает из кармана коробку). Конфеты для Люсьен.

Хеверн бежит в дом предводителя.

Антипа (сквозь зубы). А чтоб тебя! Говорю же, спешу. (Шохину). Лес

я купил, Шохин, буяновский.

Шохин. Большой лес. За пять дней не объедешь, а потерять в одну

ночь можно. Лихие люди гуляют, костры жгут.

Антипа. Типун тебе на язык! Дышло в глотку!

Шохин. Я что? Побереги Бог!

Утро. Кабинет предводителя дворянства.

В кабинет стремительно заходит Хеверн. Предводитель уже поджидает его.

Предводитель. Вот ваша тысяча, Густав Егорович. Да еще две от Зыкова получите. Как это нам удалось его обвести, не понимаю.

Хеверн. Поздние браки в России всегда неудачное дело. Когда человек торопится домой - дело теряет. Но от этой торопливости могут выиграть интересы третьих лиц.

Предводитель. Ваши, например.

Xеверн. А также ваши.

Хеверн раскланивается и уходит, но тут же вспоминает, что в руках у него коробка конфет. Возвращается и, придав лицу умиленное выражение, вручает предводителю коробку.

Хеверн. Это для Люсьен. Хорошая собачка.

Предводитель принимает коробку, развязывает ленточку. Люсьен, с подозрением обнюхав конфету, съедает ее.

Утро. Перед домом предводителя дворянства.

Хеверн сбегает с крыльца предводителя и прыгает в коляску.

Антипа толкает Шохина. Шохин трогает. Мысли Антипины не здесь,

ему и впрямь не терпится добраться до дому.

Антипа (Шохину). Положи-ка ей горячий! Шохин с удовольствием перетягивает круп хлыстом. Антипа. Шибче! Шибче!

Коляска скрывается в облаке пыли.

День. Перед домом Софьи Зыковой.

Старый барский дом. Дом Софьи Зыковой. Мрачный дом, но в солнечный летний день никого этот дом испугать не может. Против широкой веранды под липой, за столом сидит Павла. Павла что-то вышивает. Рядом Михаил с гитарой.

В конце веранды Целованьева варит варенье. Около нее девочка подросток Степка. Из Софьиного дома выходит лесничий Муратов. Муратов в костюме для верховой езды, хлыст в руке. Слушая Михаила, он иронически морщится.

Муратов. Какая поэтическая картина: варенье варят, сладкие стихи читают... Добрый день, Павла Николаевна, вы всё хорошеете! Отставной проповедник правды и добра - приветствую! Здравствуй, Миша...

Муратова встречают молча, он садится рядом с Павлой; она жмётся, отодвигаясь от него. Лесничего это ничуть не смущает.

Муратов. Прошёл насквозь весь дом - пусто!

Павла. Тётя Соня дома...

Муратов. Потом услыхал тихий звон гитары...

Михаил говорит речитативом, аккомпанируя тихонько на гитаре.

Михаил. Полем девушка тихо идёт.

Я не знаю - кто она? Не её ли моё сердце ждёт, Грустью околдовано?

Муратов. Что же это за девушка?

Павла. Это - мечта.

Муратов. Вообще, значит, девушка. Понимаю. Но в этом случае

- надобно жениться. Чьи это стихи, - твои, Миша?

Михаил. Мои... А - что?

Муратов. Плоховато. Впрочем, для домашнего употребления,

вероятно, и это годится.

Павла. Позвать тётю?

Из дома выходит Софья, останавливается на верхней ступени, глубоко вздыхает. Навстречу ей поднимается Муратов. Софья кивает и жестом предлагает Муратову пройти в сад.

День. Сад Софьи Зыковой.

В саду Софья и Муратов. Они прогуливаются вдоль шпалер и цветников

Солнечные пятна ползут по их фигурам, то слева направо, то справа налево: аллея часто петляет, и тень ее с каждым поворотом все гуще и гуще.

Софья. День-то какой прекрасный...

Муратов. Жарко и пыльно... А знаете, этот ваш Хеверн...

Софья. Не станем говорить о нём...

Муратов. Почему?

Софья. Я не хочу...

Муратов. Вот как? Гм! А я отчасти затем и явился, чтобы сообщить

вам об этом господине...

Софья (спокойно). Этого господина зовут Густав Егорович, и я его

очень уважаю...

Муратов. А если окажется, что он - жулик?

Софья (твёрдо и гневно). Вам что угодно?

Муратов (растерявшись). Позвольте... Но - ведь можете же вы

ошибаться!

Софья. За ошибки мои я расплачусь сама. И я чувствую людей не

хуже, чем вы...

Муратов. Моего отношения к вам вы, однако, не чувствуете.

Неожиданно Муратов привлекает Софью к себе. Софья решительно отстраняется. Находит в себе силы и усмехнуться в лицо Муратову.

Софья. Это - неправда! Вы, я знаю, не верите мне, не уважаете меня...

Муратов (со вздохом). О! Как вы ошибаетесь...

Софья. Да не - о!.. И - не ошибаюсь. Я для вас - купчиха, бывшая замужем за помещиком, испорченная и утомлённая им. Женщина богатая, хитрая, в мыслях грешная, но - трусливая. И - глупая; ведь это в расчёте на глупость вы рисуетесь предо мною цинизмом?.. Да?

Муратов. Я не циник, а скептик, как все неглупые люди...

Софья. Я хорошо помню ваши первые атаки, тогда ещё, при жизни мужа... (Вздыхает.) Знали бы вы, как я тогда нуждалась в участии, в честном отношении ко мне...

Муратов. Я относился к вам честно, как умею...

Софья идет вперед и говорит, не глядя на Муратова. Он плетется за ней, похлопывая себя хлыстиком по сапогу.

Софья. Ну, вы плохо умеете. И вы тогда нравились мне: вот, думала

я, хороший, умный человек...

Муратов. Я тогда был глупее, чем теперь...

Софья. Я вам не уступила, и на время это зажгло ваше самолюбие,

ваше упрямство.

Муратов. Не упрямство, а - страсть! Софья разворачивается.

Софья. Ах, полноте! Вы - и страсть...

Муратов. Мы, кажется, ругаемся?..

Софья. Да, я горячусь, извините...

Муратов (кланяясь). Ничего! Я готов слушать и дальше. Какой-то

такой разговор должен был быть между нами...

Софья. Да? И мне тоже кажется.

День. Перед домом Софьи Зыковой.

За столом под липой сидят Павла и Михаил. Михаил передергивает струны. Михаил.

Я хотел поймать в воде

Отражение цветка,

на зелёный ил один

Подняла моя рука...

Павла звонко смеется. Во все глаза глядит на Михаила. Целованьева, следящая за ними, укоризненно качает головой.

День. Сад Софьи Зыковой.

Софья и Муратов в глубине сада. Теперь им открывается пруд. Пруд лежит под горой. К пруду сбегает узкая деревянная лестница с шаткими перилами.

Софья. Однажды я едва не поверила в ваше чувство...

Муратов. Когда?

Софья. Это всё равно для вас.

Подобрав платье, Софья неожиданно бросается к лестнице, и, держась одной рукой за перила, семенит вниз. Муратов едва поспевает за ней. Она то останавливается, замирает, то бежит снова.

Муратов (на бегу). Ну - начистоту! И если попадёте в сердце...

Софья (на бегу). То - что будет?

Муратов (задыхаясь). Как сказать? Что-то будет...

Софья останавливается, тяжело дышит.

Софья. Знаете, ведь вы вашим якобы роковым чувством ко мне пользуетесь, чтоб прикрыть вашу лень, оправдать вашу плохонькую жизнь...

Муратов. Для начала - недурно.

Муратов снова с силой прижимает Софью к себе. Она не вырывается, но лицо отворачивает, и гнева своего на милость не сменяет. Муратов покрывает лицо Софьи поцелуями. Софья хлещет и хлещет Муратова словами.

Софья. Плохо я говорить умею, всё какие-то не свои слова на языке. Но - я очень чувствую всё и - скажу по душе: жалко мне вас, жалко. Ужасно вы живете. Никого и ничего не любя...

Только теперь, кажется, до Муратова дошел смысл ее слов. Он даже слегка оттолкнул Софью, отвернулся.

Муратов. Да, я не люблю людей...

Софья. И дело ваше вы не любите.

Муратов. И дело не люблю. Охранять леса? Нет, это меня не

забавляет. Далее!

Софья. А ведь вы этому учились - охранять леса.

Муратов. Именно этому.

Софья. Как же так?

Муратов (сотрясаясь от смеха). Ошибся. (Отсмеявшись). Что ж,

это обычная ошибка русского! С тем нас и возьмите. Вы всё сказали,

что хотелось?

Софья. Да.

Муратов. Какой же вывод?

Софья. Сделайте вывод сами.

Муратов. Может, вы надеетесь, что я, после сей философической

беседы, застрелюсь?

Муратов подносит черенок хлыста к виску.

Муратов. Пух! (Смеется). Нет, я не застрелюсь. Таких, как я, - тысячи, и жизнь - наше поле, сударыня!

Софья (холодно). Но - мы кончили?

Муратов разворачивается и медленно поднимается по лестнице. Через несколько ступеней останавливается, оглядывается.

Муратов. А я не считаю, что мы поссорились, - можно?

Софья (негромко). Как хотите....

Муратов. Не считаю.

Муратов взбегает по лестнице вверх.

День. Перед домом Софьи Зыковой.

Старый барский дом. В конце веранды Целованьева продолжает варить свое варенье.

Мимо размашистым шагом проходит Муратов. Спотыкается о корень дерева и, развернувшись, в сердцах, перетягивает корень хлыстом. Заносит хлыст для нового удара, но ловит на себе взгляд Целованьевой. Берет себя в руки, быстро проходит мимо.

Муратов скрывается в доме. Замешательством Целованьевой спешит воспользоваться Степка.

Девочка-подросток незаметно стаскивает со стола кусок сахара. Целованьева ловит Степку, дерет Степке ухо. Степка вопит, как резаная. На крик из дома выбегает Павла.

Поучив Степку, Анна Марковна отпускает ее. Зажав ухо, девчонка бросается в кусты. Целованьева провожает Степку смеющимся взглядом, вытирает руки о передник, глядит на Павлу и вздыхает.

Целованьева. Ох, Павленька, напрасно мы домишко свой

продали!

Павла. Пустяки, мамочка...

Целованьева. Свой угол - никогда не пустяки!.. (Понизив

голос.) Софья-то, видать, лесничего отшила. Такой сердитый, чуть

меня хлыстом не запорол.

Павла. Тебя? Хлыстом?

Целованьева. Ах, какая смелая женщина! Видно, решила за

Густава Егорыча выйти...

Павла (задумчиво). Она - хорошая...

Целованьева. Все хороши, да - не наши!

П а в л а. И умная она...

Целованьева. Ну, уж это довольно глупо, ежели женщина всегда умна.

День. За воротами дома Софьи Зыковой.

К воротам Софьиного дома подъезжает коляска. В коляске Антипа и Хеверн. Первым сходит Антипа, за ним Хеверн. Шохин вытаскивает из коляски какие-то увесистые пакеты, увязывается за хозяином.

День. Перед домом Софьи Зыковой.

Завидев Антипу и Хеверна, Целованьева наставляет дочь.

Целованьева. Ты бы вот не часто с Михаилом-то шушукалась...

Павла. Мамаша, оставьте это! Как вы можете. Фу, как скучно с вами! Вы стали злая. На кого злитесь? Удивительно, право...

Целованьева. Ну, ну... На себя обернись... Погляди, какая сама то стала.

Павла раздражённо толкает гитару, оставленную на веранде.

Завидев издали Антипу, сначала делает шаг ему навстречу, но потом вдруг убегает в дом.

День. Кухня дома Софьи Зыковой.

В кухне прохладно, просторно, светло. Стол завален анисом. Ломятся от плодов и плетеные корзины. Яблоневый дух царствует в кухне. В кухню заходит Павла и охает. Перед ней Шохин. В руках Шохина пакеты.

Павла. Вам кого?

Шохин. Никого. Сахар принёс.

Павла. Вы ведь Шохин?

Шохин. Шохин. Старшой объездчик. Теперь кучер.

Павла (тихо).Это вы убили человека?.

Шохин (не сразу). Я-с.

Павла. Господи! Ах вы, несчастный...

Шохин (тихо). Меня оправдали.

Павла. Разве это не всё равно? Ведь вы сами-то себя не

оправдаете... Как это вы...

Шохин (сердито). Топором... обухом...

Па в л а. Ой, я не про то...

Шохин. Ну... Куда это положить?

Шохин кладёт пакеты на стол, прямо на яблоки, и вдруг начинает говорить поспешно, резко.

Шохин. Они в десятом году - чего делали? Приедут - лес рубят

чужой...

Павла. А вы - били их?

Шохин. На то нанят...

Павла. Ах, боже мой! Разве можно из-за этого убивать!..

Шохин. И за меньше убивали...

Павла (смотрит на него и жалобным, ребячьим голосом зовёт).

Мамочка!

Шохин (тихо и обиженно). Вы - напрасно это... И ведь ничего...

В доме шум. Шохин оглядывается, скрывается быстро. В кухню входит

Антипа, усталый, пыльный.

Антипа. Это кто убежал?

Павла. Шохин...

Антипа. Чего он?

Павла. Я не знаю.

Антипа. А Михайло где?

Павла. У себя, должно быть...

Антипа подходит к Павле, обнимает ее за плечи.

Антипа. Почему грустная, а?

Павла. Шохин этот...

Антипа. Ну?

Павла. Он ведь человека убил...

Антипа (хмуро). Как же... убил, дурак! Если хочешь - могу прогнать

Павла. Ой, не надо! Тогда он меня...

Антипа. Эх ты - полно-ка!

День. Перед домом Софьи Зыковой.

За столом под липой Хеверн и Софья.

Софья (Хеверну). Что это с Антипой? У предводителя были?

Хеверн. Простите, Софья Ивановна, но я бы предпочел говорить с вами о не том.

Софья. Полноте, Густав Егорович. Разве мы не деловые люди?

Xеверн (доверительно). Мы больше, чем деловые люди.

Софья запрокидывает голову и смеется.

День. Кухня дома Софьи Зыковой.

На кухне Павла и Антипа. Павла ходит между корзинами с анисом. Она берет в руки крупное яблоко, подносит к лицу и, выглядывая из-за яблока, осторожно произносит.

Павла. Вон, про вас говорят, что переменились вы...

Антипа (хмуро). Я? Как это - переменился? Отчего?

Павла. Не знаю отчего...

Антипа. Кто говорит-то?

Павла. Люди.

Антипа. Лю-уди! (Свистнул.) Опять люди!

Павла (продолжая по-детски кокетничать). Дела забросили.

Антипа (усмехаясь). Мои дела; хочу - брошу, хочу – нет.

Он присматривается к ней, подходит, обнимает ее за плечи.

Антипа. Удивительно слышать это от тебя, - ребёнок ты, а туда же дела!

Павла (негромко, оглянувшись). А ещё говорят, что всё хозяйство забирает в свои руки тётя Соня...

Антипа вспыхивает.

Антипа. Ну, если я узнаю, кто это говорит, - башку сверну! Да. И ты этих пакостей не повторяй - это я тебе приказываю! Слышишь? Меня с сестрой никому не поссорить - дудки!

Антипа отталкивает ее тихонько и Павла роняет яблоко.

Антипа. Скажи, пожалуйста, - куда метят!..

Павла (обиженно и медленно отходит прочь). Вот, уж вы и рассердились… (Поднимает оброненное яблоко, и сама же бросает яблоко на пол. Яблоко катится). А ещё просите - говори со мной обо всём, что думаешь...

Антипа порывисто хватает ее за плечо.

Антипа. Погоди, ты и говори, всё говори! Не обижайся, - это я так, досадно мне! А ты - говори! Только - своё говори, а не людское... Людское - это от злости больше, от зависти. Несчастливы люди, малосильны, оттого завистливы и слабы...

Павла. Миша и слаб, а - не злой и не завистник.

Антипа (отшатнулся от неё). Что такое? Зачем ты про него?

Павла. Затем, что неверно вы говорите о людях.

Антипа. Неверно? Потому что - сын... да, вот как вышло... Люблю я

тебя, Павла... так, что даже задыхаюсь от этого, от силы. Идём к

пруду... идём, Я те поцелую там...

Павла (тихо). Ну, что это, днём - нехорошо...

Антипа (уводя её). Хорошо будет! Иди, милая... иди, вечера моего

заря ясная...

День. Перед домом Софьи Зыковой.

За столом под липой Хеверн и Софья. Стёпка приносит серебряное ведёрко со льдом И бутылками в нём.

Незаметно Степка вручает Софье записку, однако Хеверн замечает, решает пошутить.

X е в ер н. Что?! Соперники?

Софья улыбается, разворачивает записку и про себя читает: «Софья Ивановна, если вы хотите получить кое-какие вам небезынтересные бумаги, при езжайте сегодня в лесную сторожку. Не приедете - сожгу. В конце концов, это не мое дело. Муратов».

Софья складывает записку и убирает в карман.

Софья (Хеверну). У вас и соперники.

На веранду выходит Антипа с Павлой. Держа Павлу за руку, старается проскользнуть мимо. Он не хочет попадать на глаза ни Софье ни Хеверну.

Когда Антипа и Павла скрываются в зарослях сада, Софья и Хеверн обмениваются понимающими взглядами. Вдруг Софья не выдерживает и снова начинает смеяться.

Софья. Видите, куда вы попали. Не дом, а мадридский двор. Вы

любите тайны, Густав Егорович?

X е в ер н. Вы сегодня очень весело настроены, и это меня стесняет...

Софья. Да-э? Вам больше нравятся унылые женщины?

Хеверн. О, вы знаете, кто мне нравится...

Софья (с улыбкой). Будь вы богаче, я говорила бы с вами серьёзнее.

Не обижайтесь!

Хеверн (слегка морщится). Это очень драгоценная ваша черта -

сказать всегда прямо. Но - я буду богаче! Я уже есть богаче! Я хорошо

понимаю, что нигде не нужно так быть богату, как в России, где только

деньги дают независимость и почтение. И я знаю, что в сорок лет я

буду иметь сто тысяч, - мне тридцать четыре года.

Софья. Слишком много арифметики вводите вы в жизнь.

Xеверн. А! Это - необходимость. Нужно уметь считать, хотя бы для

того, чтоб в пятьдесят лет не жениться на двадцатилетней девушке.

Хеверн поворачивет голову в сторону кустов, за которыми скрылись Антипа и Павла. На веранду выходит Михаил.

День. Беседка у пруда.

У пруда заброшенная беседка. По решетчатым стенам взбежал плющ.

Широкая плаха скамьи раскинулась полукругом. Точеные столбики потемнели от времени. В беседке Антипа и Павла. Павла пытается из беседки вырваться, но Антипа удерживает ее.

Антипа. Да погоди же ты, погоди!

Павла. Днем... Не хорошо это.

Антипа. Что мы воры? Али ты не жена мне? Али не законная?..

Павла (сдавшись). Жена.

Антипа запечатлевает поцелуй на устах Павлы.

Антипа. Эх ты... Гляжу я на тебя... большие слова в душе ворочаются, а сказать - не умею... Кабы ты поняла! Без слов...

Антипа снова заключает Павлу в объятья, но она вырывается.

Павла. Не могу я так!

Антипа. Как?

Павла. Так!.. Я вас полюбить должна... Подождите.

Антипа. Жду. (Вздыхает.) Только - гляди: времени у меня мало. Я человек короткой жизни. И желаю, чтобы всё сразу открывалось мне

Павла выскальзывает из беседки и обхватывает руками ствол березы.

Антипа. Вот ты говоришь, любовь. Ведь еще нужно, чтобы было куда принять ее, любовь-то. Чтобы душа была. Душа-то у тебя есть, ангел?

Павла крепко обнимает ствол березы.

Павла. Не знаю я. Не знаю.

Антипа. То-то и оно... Павла. Мне страшно! Страшно!

Павла говорит искренно, но улыбается. Поводит глазами. Прислушивается.

Словно она одна, и в лесу. Словно заблудилась.

Антипа. Чего же, дитя моё?

Павла. Жизни страшно! Вас страшно! Себя!

Антипа подходит к Павле. Порывается обнять ее, но сам же и отступает.

Хватается за голову. Раскачивается.

Антипа. Эх! Мужчина, он дикой. Его схватит за сердце - так он тут, как медведь, - прямо на рогатину... куда хочешь, да! Ему жизнь дешевле, видно...

День. Перед домом Софьи Зыковой.

Из сада идут Антипа и Павла. Идут порознь, притихшие.

Софья, Хеверн и Михаил молчат при виде их. Увидав сына,

Антипа распрямляется.

Антипа (строго спрашивает). Ведомость готова?

Михаил. Нет ещё.

Антипа. Отчего? Ведь я сказал...

Михаил. Счета Чернораменской дачи не доставили мне...

Антипа. Как не доставили? Врёшь!

Софья. Счета у меня, не кричи! Их нужно проверить...

Антипа (подходя к веранде). Ну, ты всегда заступаешься... где не

надо! Проверить... что ж он сам - не может?

Взойдя на веранду, Антипа разворачивается к Хеверну и кричит.

Антипа (Хеверну). Идём план-то смотреть...

Xеверн. Пожалуйста...

Антипа. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у

предводителя - знаешь?

Софья (бросив взгляд на Хеверна). Нет, не знаю...

Антипа (Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то?

Xеверн (хмурясь). Я был уверен...

Антипа, Михаил и Хеверн заходят в дом. Софья наблюдает за ними.

Софья (Павле). Ты что грустишь?

Павла (подходит к столу). Устала.

Софья. О чём беседовали?

Павла. Да... всё о том же... Он всё говорит, как любит меня... Я же знаю ведь это! А он - всё говорит, говорит...

Софья. Поди ко мне. Эх ты... птица!

Павла. Нет, право, ну - люблю, люблю... нельзя же всё об этом только!

Софья (грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только

об этом…

Павла. Да и все мужчины... Как он странно смотрит на тебя!

Софья. Кто?

Павла. Густав Егорович.

Софья. А! Он на всё так же смотрит. Хозяин.

Софья отходит от Павлы, достает записку, разворачивает ее, перечитывает и задумывается.

Вечер. Сосновый бор.

Софья в седле. На Софье костюм для верховой езды. Изящный английский стек. Софья правит коня к лесу. Дорога Софье знакома, однако на развилках всадница останавливается, медлит.

Внезапно Софья наезжает на двух солдат - бородатого и подраненного (у подраненного забинтована голова). На боку бородатого солдата сабля.

Солдаты пекут на углях картофель.

Завидев Софью, бородач поднимается, срывает с головы папаху и низко кланяется. Подраненный сидит не шелохнувшись. Вперился в Софью. Ни слова не говоря, подраненный вытягивает из костра головешку и швыряет коню под копыта.

Конь подается назад и встает на дыбы. Софья едва удерживается в седле.

Совладав с конем и со своим страхом, Софья направляет коня прочь от костра.

Софья (подраненному). Негодяй!

Подраненный тяжело поднимается и делает несколько шагов вслед Софье.

Подраненный. Погоди, барынька! Али не удался я?.. А, чтоб тя разорвало!

Бородач тянет подраненного к костру.

Подраненный (тихо). Не узнала меня. А я узнал. Сестрица,

душегуба нашего, Антипы.

Бородач. У тебя все, Прохор, душегубы, да изверги.

Подраненный. Не скажи. В этих местах отца моего порешили.

БороДач. Кто это?

Подраненный. Старшой объездчик. Верный пес, значит,

душегуба-то нашего. Ну, ничего. Чую, скоро мое время подоспеет.

Отыграюсь. Вот только брюхо набью, одежонкой разживусь,

поглядишь, каких делов-то наворочаю.

Бородач. Бедовый ты, Прохор. А ведь еще молоко на губах не

обсохло.

Подраненный. Причитается мне, борода. Не отдадут, силой

возьму! А они не отдадут.

Обессиленный Прохор приваливается к плечу бородача. Тот прикрывает Прохора шинелью.

Вечер. Перед лесной сторожкой.

Софья подъезжает к лесной сторожке. Конь отфыркивается. На губах пена.

Навстречу выбегает Муратов. Помогает Софье покинуть седло. Муратов одет по-простому, на выпуск. Муратов ведет жеребца к коновязи.

Муратов. Запалили коня-то.

Софья (тяжело дыша). Ничего не понимаю. Владения и наши и не наши. Разбойники в лесу.

Муратов. Это не разбойники, это мужик с фронта бежит. Во владыкинском лесничестве дезертиры лесничего убили.

Софья. Ужас какой!

Муратов. А вы отчаянная. Я не верил, что решитесь.

Софья. К делу, Василий Павлович. У меня мало времени.

Софья и Муратов заходят в сторожку.

Вечер. В лесной сторожке.

На гвозде двустволка. Под потолком керосиновая лампа. На столе самовар. По стенам шкуры - волчьи, медвежьи. Нары. Дубовый ларь. В углах пустые бутылки. Софья оглядывает сторожку.

Софья. Так вот как у вас?

Муратов. Как? По-холостяцки?

Софья (снимая перчатки). Понимаете ли вы, что для меня значило

при ехать к вам?

Муратов. Я тронут, но не поражен.

Софья. Позвольте?

Муратов. Вот если бы я решил застрелиться, и написал вам, и вы

бы прискакали на своем вороном, вот тогда бы... А вы ведь за

бумагами явились. Всего лишь любопытство, Софья Ивановна.

Обыкновенное женское любопытство.

Софья (оглядывая сторожку). Дерзите?

Муратов. Да вы присаживайтесь.

Муратов ставит перед Софьей стул. Софья садится, кладет на колени стек.

Софья. Ну-с.

Муратов. Ах, бумаги?..

Муратов отваливает крышку ларя и начинает перебирать в нем какие-то вещи. Треух, патронташ, чучело хорька.

Муратов. Ладно, не буду вас мучить.

Он извлекает из ларя папку, опускает ее на стол. Софья подходит к столу. Раскрывает папку. Начинает перебирать лежащие в ней документы. Софья мрачнеет.

Софья (задумчиво). Один вопрос...

Муратов (наклоняя голову). Хоть десять!

Софья. Скажите мне, просто и прямо, что побудило вас собрать все

эти бумаги?

Муратов. Моё чувство...

Софья. Оставим чувства в покое...

Муратов. Ну, что же я скажу тогда? (Пожимает плечами,

усмехается.) Уж очень вы строги со мною - терпенья нет! Я даже и не

назвал - какое чувство...

Софья. Ревность, что ли?

Муратов. Представьте - нет!

Софья. Желание причинить мне неприятность, да?

Муратов. Тоже - нет. Боюсь, что не сумею объяснить вам так, чтоб

это не рассердило вас и чтоб вы поняли. (Подумав.) Не поймёте,

наверное; я сам плохо понимаю, в чём тут дело...

Софья. А всё-таки?

Муратов (вздохнув). Есть между нами некий спор, - есть, как вы

думаете? (Она молча кивает, присматриваясь к нему.) Ну, так вот эти

бумаги - доказательство, что прав - я, а вы ошибаетесь.

Софья (вздохнув). Уклончиво.

Софья бросает бумаги на стоп, вытирает руки платком, крепко прижимает пальцы к глазам.

Муратов. Так что, потолковее нас будет Густав Егорович?

Софья. Это низко, Василий Павлович. Низко.

Муратов. Верно, эта правда низкая, да вы же другой-то не

желаете.

Софья. Какой другой?

Муратов. Да то, что я люблю вас! Люблю!

Муратов бросается к Софье и заключает ее в объятья. Медленно начинает целовать ее лицо, губы, и она робко отвечает ему.

Софья. Послушайте, Василий Павлович: да, вы теперь для меня хуже любого Хеверна, вы что-то безнадёжное...

Муратов. Не идёт к вам романтизм, Софья Ивановна. Не идет.

Софья. Нелегко видеть вас таким, каков вы есть. Умный, образованный человек без любви к людям, без желания работать. Я видела, как вы гасли, как вы быстро теряли себя, развращали других.

Муратов. Это потому что ты не любила меня, Софья.

Рассвет. В лесной сторожке.

На нарах под звериной шкурой лежат двое - Софья и Муратов. Их лица выхвачены синим утренним светом.

Mуратов. Нужно бежать отсюда Софья, бежать. Солдаты, которых ты встретила в лесу, это только начало. Мы все погибнем или... умрем со скуки. (Муратов смеется). И уж точно - не от любви. (Мечтательно, вдохновенно). Подумай! Мы поехали бы в Европу, в Париж - это гораздо забавнее города Мямлина. Ты - молодая, красивая, в Европе очень умеют ценить красивых женщин - сколько наслаждений ждёт нас! Я же - не ревнив, твои маленькие шалости будут даже приятны мне... Мы бы прекрасно сожгли жизнь!

Софья. Мне пора.

Муратов (приподнимется). Что?

Софья. Рано или поздно это должно было случиться. Да... должно.

Но больше между нами ничего быть не может, Василий Павлович.

Муратов начинает истерично хохотать, но вдруг обрывает смех.

Муратов. Так вот, значит, как.

Рассвет. Перед лесной сторожкой.

Софья в седле. Муратов ведет коня под уздцы. Останавливается на тропе.

Муратов. Почему?

Софья. Умейте быть благодарным.

Муратов (серьезно). Я ведь вправду застрелюсь.

Софья (смиренно). Как угодно.

Муратов выпускает поводья. Софья пришпоривает коня и скрывается в мутном и холодном воздухе утра.

Вечер. Кабинет Софьи.

Кабинет Софьи. Направо – камин, налево - две двери: одна маленькая - в спальню Софьи, другая - во внутренние комнаты. В задней стене два окна и дверь на веранду.

Перед горящим камином сидит Софья. Рядом с ней примостилась Павла.

Софья перебирает длинными щипцами угли.

Софья (лаская Павлу). А я подумала о тебе плохо, Павля... Сначала, помнишь?

Павла. Да. Нет, я плохого не люблю, я боюсь его. Ты очень строго, бывало, смотрела на меня, и я от этого плакала в уголках... Хотелось подойти к тебе, сказать: я - не плохая, не жадная, - а смелости не хватило...

Софья. Ах, девочка, девочка, господь с тобою... Трудно тебе будет

Павла. Мне уж стало трудно! Тут - Шохин ходит. Убил человека и

ничего, ходит!

Софья. Ты его оставь, не бойся! Он - не злодей, а несчастный...

Софья берет со стола папку с бумагами.

Павла. Что это?

Софья. Это? Так, глупости. Вот сожгу и начну новую жизнь. Замуж выйду.

Павла. Ой! За кого?

Софья. За Густава Егорыча... Жизнь проходит в пустяках, в тумане. А Густав Егорович мужчина крепкий. С ним хорошо по железным дорогам ездить - нигде не опоздаешь.

Павла. Ты шутишь?

Софья раскрывает папку и начинает бросать в камин бумаги, одну за другой.

Софья. Да уж, какие шутки... Нет, Василий Павлович, спор наш не окончен.

Утро. Вблизи беседки, что у пруда.

По берегу следует Хеверн. Одет он очень парадно, бриллиант в галстуке и на пальце левой руки. Отчаянно квакают лягушки. Хеверн, пригибаясь, проходит под ветвями плакучей ивы, огибает заросли бузины. Показались мостки.

Михаил причаливает к мосткам лодку. Рядом с мостками беседка, затянутая плющом.

Xеверн. Ловили окуней, Миша?

Михаил. Ловил.

Xеверн. И - что же?

Михаил. Поймал.

Хеверн. Много?

Михаил. Одного.

Хеверн. Большой?

Михаил показывает ведро. В ведре огромный окунь.

Xеверн. Очень плохо! Ничто не берёт так много время, как ловля рыб.

Михаил. Софью ищете?

Xеверн. Да. В некотором роде.

Михаил. Придет.

Утро. Берег.

Михаил идет берегом. Навстречу Софья.

Михаил. Немец тебя дожидается. Выходи-ка ты замуж за этого немца и гони всех нас к чертям в болото... всех, вместе с романическим папашей и его второй молодостью...

Софья. Выйду, Миша, коли позовет... Выйду, даже вопреки своему счастью.

Михаил. Зачем же вопреки? Это уж как-то очень по-нашему. Тебе нужно быть в полном обладании всеми чувствами... Здравствуйте, цивилизация и культура!

Софья. Ну, ступай, милый.

Софья и Михаил расходятся.

Утро. Беседка у пруда.

Софья приближается к Хеверну, топчащемуся у беседки. Он целует ей

руку.

Xеверн. Вы, вероятно, догадываетесь, почему я просил вас придти

сюда.

Софья. Кажется - догадываюсь.

Xеверн. Это очень приятно мне.

Софья. Да?

Xеверн. Это устраняет лишние объяснения. Я несколько волнуюсь

Софья. А не прокатиться ли нам на лодке?

Хеверн. О!..

Утро. Пруд.

Нос лодки рассекает водную гладь. По мокрым зеркальным доскам мечутся солнечные зайчики. На веслах Густав Егорович. Бриллиант в галстуке не очень-то идет той роли, которую Софья заставляет Хеверна играть: Хеверн и гребец. Софья не упускает возможности поиронизировать над Густавом Егоровичем, поставить его в нелепое положение. Это забавляет Софью. Хотя ее положение еще нелепей. И по большому счету, Софья издевается над самой собой.

Софья. У вас очень внушительный вид сегодня...

Хеверн. Если б и мысли мои внушили вам доверие ко мне...

Софья. А вот - познакомьте меня с ними. Может быть, они мне понравятся?

Xеверн. Такова и есть моя цель! Вы знаете, что я очень уважаю ваши идеи, они вполне отвечают моим задачам.

Софья. Весьма лестно слышать это.

Xеверн (кланяясь). Да. Я говорю искренно. Вы, конечно, не откажете мне в знании России и русских людей - я умею видеть много и хорошо! Я восемнадцать лет среди русских, я изучил их, и мой вывод есть такой: Россия страдает прежде всего недостатком здоровых людей, умеющих ставить себе ясные цели. Вы - согласны?

Софья (провожая взглядом полет стрекозы). Далее.

Xеверн. Да. У вас очень редкие люди, уверенные в себе, в своих

силах. У вас очень много метафизики - мало математики...

Софья. Вы говорили это не раз...

Xеверн. Я так думаю! Теперь - вы: вы женщина с умом и

характером.

Софья (свешивает руку в воду, пропускает между пальцев струи).

Благодарю вас...

Xеверн. Это - правда! Я даже думаю о вас аллегорически: Софья

Ивановна - это новая, здоровая душою Россия, которая, в условиях,

досхтойных её, может делать всякое дело, может делать очень много

культурной работы.

Софья. Вы меня захвалите...

Xеверн (гребя уверенней). Это всё совершенно серьёзно! И потому

союз со мной, который я вам предлагаю, имеет очень глубокий смысл.

Это – более, чем просто брак, да! Моя энергия и ваша - о! - это будет

колоссально! Когда два сильных лица понимают свои задачи, это

очень... важно, особенно для России, в те дни, когда она должна,

наконец, бросив всякие эти... мечтания, взяться за простое дело

жизни, поставить себя на крепкую ногу.

Софья. Вы впервые объясняетесь в любви?

Xеверн (несколько смущён). Позвольте - теперь вопрос не этот! О

чувствах я говорил вам - четыре раза.

Хеверн даже прекращает грести, чтобы проверить, не ошибается ли он в подсчетах? Софья не упускает случая его поддеть.

Софья. Четыре? Так ли?

Хеверн Так. Я - помню! Первый раз - в саду предводителя дворян,

на именинах его, когда был дождь, и вы промочили ноги. Второй -

здесь, в беседке. Вы тогда смутили меня, сказав шутливо о лягушках,

что они тоже квакают - про любовь...

Софья. Третий и четвёртый я помню.

Xеверн. Это, конечно, верно, о лягушках, но - извините - это была несвоевременная шутка! Когда сердце человека жадно хочет...

Лодку сносит под нависающие над водой кроны деревьев.

Софья (тихо). Давайте прекратим эту беседу, Густав Егорович...

Xеверн (удивлён). Почему?

Софья. Нужно ли объяснять?

Xеверн (обиженно). О, конечно, нужно объяснить, когда кто-нибудь

не понимает... Я сочту себя оскорблённым, если вы откажете...

Софья. Вот как? Хорошо! Позвольте.

Софья взглядом велит перейти Хеверну на корму, а сама садится на весла. Софья неторопливо, но уверенно ведет лодку к берегу.

Софья. Вы предлагаете мне спасать Россию вм