Св. Максим Исповедник. О мирской жизни Максима Исповедника — одного из самых выдающихся отцов церкви VII столетия — мы знаем немного

О мирской жизни Максима Исповедника — одного из самых выдающихся отцов церкви VII столетия — мы знаем немного. Он родился в 580 г. в Константинополе и происходил из высокопоставленной семьи, которая, кажется, находилась в родстве с императором Ираклием I. В юности он получил серьезное образование, в том числе основательно изучил богословие и философию. Как видно из его сочинений, он был очень начитан, и не только в церковной, но и в светской литературе. В молодые годы Максим служил при дворе в императорской канцелярии, был первым секретарем у императора Ираклия, а потом входил в состав его совета. Уже будучи зрелым человеком, он оставил мир и ушел в уединенную Хризопольскую обитель, вблизи Халкидона, «где процветало тогда любомудрие». Его подвиги стяжали ему уважение братии, и спустя несколько лет он против воли был избран игуменом. По смирению Максим не принял священнического сана, оставаясь только монахом. Широкую известность его имя получило в 30-х гг. VII в., когда жизнь Максима оказалась неразрывно связана с историей догматической борьбы против монофелитов.

Ересь монофелитов является продолжением или видоизменением ереси монофизитов.

Император Ираклий понимал, какое зло государству приносит религиозное разделение, возникшее после IV Вселенского собора, и потому прилагал усилия для преодоления раскола. В 20-х гг. VII в., во время похода на персов, Ираклий встретился и долго беседовал с патриархом сирийских монофизитов Афанасием. Тот подал императору мысль, что раскол, возможно, будет преодолен, если православные, не отказываясь от догмата о двух естествах, признают в Иисусе Христе одну волю. (Вопрос об одной или двух волях в Христе был еще не раскрыт церковью, однако, признавая в Христе два естества — божеское и человеческое, православные должны были видеть в Нем две воли.)

Ираклию предложенный компромисс показался хорошей основой для прекращения церковной смуты. В 630 г. он признал Афанасия законным патриархом Антиохии, а александрийскому патриарху Киру велел войти в сношения с египетскими монофизитами. В 633 г., после долгих переговоров с ними, Кир издал девять согласительных членов, в одном из которых высказывалось учение о единой воле в Христе. Умеренные монофизиты признали эти члены и вступили в общение с Киром.

Однако православное духовенство в большинстве своем не пожелало принимать вероисповедание Кира, указывая на то, что учение о единоволии — оно подучило название монофелитства (единоволия) — есть, в сущности, прикрытое монофизитство. (Сторонники соглашения 633 г. настаивали на том, что они не уклоняются от исповедания веры IV собора. И действительно, божественное и человеческое начала в Христе они ясно различали, а единство воли относили не к «естеству», а к «ипостаси». Однако эти оговорки не спасали их от уклонения в монофизитство, которое при таком подходе оказывалось неизбежным: приходилось признавать, что божественная воля главенствовала над человеческой, что Христос был «богодвижным» и все человеческое в Нем оставалось пассивно. Другими словами, Христос, если признавалось в Нем единство воли, не имел подлинной свободы и своеобразие человеческого не оттенялось в Нем с достаточной силой.) Одним из первых против монофелитов выступил иерусалимский патриарх Софроний. Но в 637 г. Иерусалим был захвачен арабами и оторван от общецерковной жизни. В 638 г. Ираклий издал так называемое «Изложение веры», в котором признавалось православное учение о двух естествах Христа, но вместе с тем проводилось монофелитское положение о наличии у Него только одной воли. «Изложение» на несколько десятилетий стало официальным вероопределением Константинопольской церкви.

Как раз в это время имя преподобного Максима сделалось широко известным среди защитников православной веры. Еще в 633 г. — сразу после появления «Девяти членов» Кира — он отъехал из охваченного ересью Константинополя, некоторое время пробыл на Крите, затем перебрался в Египет и, наконец, оказался в Карфагене, где жил в 640–646 гг. Тут он стал признанным главой всего православного движения. По свидетельству его жития, все население не только Африки, но и близлежащих островов «почитали Максима, как своего наставника и вождя». Он много путешествовал по стране, вступал в сношения с епископами и вел обширную переписку. В его трудах православное учение о «двух волениях» Христа получило свое классическое изложение. Монофелитство подняло новый для христианской церкви догматический вопрос — вопрос о человеческой воле и ее соотношении с волей божественной. Эта проблема еще никогда не ставилась богословием с такой определенностью, и готового решения ее не было. Вся полемика Максима с монофелитами сводилась, строго говоря, к разъяснению, что воля есть необходимый элемент человеческой природы, что без воли и свободы человеческая природа будет неподлинна и неполна. Его богословскую систему легче всего понять, исходя из идеи откровения, с которым он связывал творение мира. Миротворчество, по Максиму, процесс длительный, имеющий протяженность как во времени, так и в пространстве. Бог Слово совершенствует, преображает мир, постепенно проявляя Себя в нем. Сначала возникает мир духовный и ангельский. Потом приходит очередь мира физического, который есть, таким образом, закономерное продолжение духовного, как духовный — продолжение божественного. При таком понимании миротворения, четких границ между божественным и духовным, духовным и материальным нет и не может быть. Максим писал, что вещественный мир есть некое таинственное «уплотнение», «сгущение» духовного мира. Поэтому все тварное в своих глубинах духовно Чувственный мир это не преходящий призрак духовного, не распад и не умаление бытия. Напротив, он отражает его истинную полноту и цельность. Само разделение на «материальное» и «духовное» в известной мере условно, так как в своей сущности мир един и один. «Ибо весь умопостигаемый мир таинственно и символически отображается в чувственном. И чувственный мир своими основаниями всецело содержится в умопостигаемом». Смыкание духовного и материального миров с наибольшей полнотой произошло в человеке. Принадлежа в равной мере им обоим, человек являет собой символ всего сотворенного космоса, и в то же время он есть образ Божий. В нем таинственно сосредоточены все энергии, открывающиеся в мире, как материальные, так и божественные. Цель и назначение человека в том, чтобы обнять в своем сознании все планы бытия и через себя соединить их с Богом. Мир достигнет совершенства только тогда, когда Бог будет во всем, и все станет причастно Ему, для чего Бог Слово должен восприять всю полноту тварного естества. Это изначально задуманное соединение, это восприятие должно было совершиться в чуде Боговоплощения, вочеловечивания Бога. Господь для того и открывается миру в своем откровении (созидает его), чтобы стать под конец человеком и через осуществление подлинной согласованности космических сил обратить весь мир в целостный и единый организм. Так что по самому устроению своему человек призван был к обожению, именно в нем через Воплощенное Слово должно было совершиться освящение и обожение всего сотворенного.

Но эта цель не была достигнута сразу. Грехопадением Адама была разорвана цепь бытия — в мир вошла смерть, разделяющая и разлагающая. Однако этим не был изменен план и строй мира. Грехопадение не внесло значительных корректив в извечный замысел Божий. Неосуществленный через творчество первого человека, он разрешается божественной силой в Христе, Который есть новый Адам и воплощение Слова. В явлении Христа Бог стал человеком — вочеловечился через свое человеколюбие, а человек стал Богом — обожился по своему боголюбию.

Поэтому в Христе сочетается полнота божественного и полнота сотворенного. В Нем завершается нисхождение Бога в мир, начатое творением, после чего возникает возможность для обратного движения: Он есть как бы начало и конец всего миростроительства — середина и сосредоточие всех веков и всяческого бытия.

Разбор таинств Боговоплощения и Искупления был центральным в вероучении преподобного Максима. Вопреки сложившейся традиции, он писал, что Слово стало плотью не только и не столько ради искупления первородного греха, сколько ради осуществления первичного божественного замысла, в котором человеку была уделена такая выдающаяся роль. Но произошло Боговоплощение уже в падшем и «расторженном» мире. Поэтому Христос оказался в то же время и Искупителем. Однако тайна Богочеловечества, тайна божественной любви шире и глубже искупительного милосердия. Искупление совсем не исчерпывается одними только отрицательными моментами (освобождением от греха, осуждения, тления, смерти). Главное заключается в самом факте неразрывного соединения естеств Христос есть соединение двух природ — человеческой и божественной, каждая из которых представлена в Нем в своем идеальном совершенстве. Другими словами, божественное воплотилось в Христе полностью, без какого-либо ущерба или «обеднения» для себя. Точно так же во всей полноте воплощается в Христе человеческое. Хотя божественная и человеческая природы различны и неподобны, они находятся в неослабевающем взаимообщении. Обожение человека не есть его растворение или поглощение в Божестве, напротив, именно в Христе человеческое подлинно становится само собой. Он рождается от Девы и поэтому единосущен человеку. Но рождается Христос не от семени, непорочным и девственным рождением, и поэтому свободен от власти первородного греха, тяготеющего над остальным человечеством. В Нем как бы предстает в первозданной человеческой природе, каковой она была до грехопадения. Будучи по сути Своей бесстрастным (каким изначально был Адам), Христос добровольно «облекся в страдательность» человеческого естества и добровольно принял все страсти падшего человека: голод, жажду, страх, усталость и т. п., не приняв только его греха. Он бессмертен (как бессмертен был сотворенный Богом Адам), но Он добровольно, ради искупления, принимает на Себя также смертность Максим писал: «Невинный и безгрешный, Он заплатил за людей весь долг, как если бы Сам был повинен, и тем снова возвратил их к первобытной благости».

Описанные в Евангелии таинства Боговоплощения, Искупления, Воскресения и Вознесения стали переломным моментом в миротворчестве. Вся история Ветхого Завета являлась как бы подготовкой к ним. В Боговоплощении была восстановлена идеальная природа человека. В Искуплении — преодолено грехопадение. В Воскресении, как в отмене всякой страдательности, немощи и тления, побеждена сама смерть. А Вознесением произошло воссоединение земли и неба, созданного и не созданного с их первопричиной.

В этом ключе и надо рассматривать вопрос о воле божественной, воле человеческой, об их взаимном отношении и о двух волях в Христе. О том, что грехопадение стало следствием свободы воли, данной человеку при творении, учили многие отцы церкви едва ли не с апостольских времен. Часто в свободе воли видели признак совершенства человеческой природы, своего рода «дар» Бога человеку. Преподобный Максим взглянул на эту проблему под новым углом. Прежде всего он не согласился с тем, что свободу воли и свободу выбора надо относить к совершенству свободы; напротив, они есть умаление и искажение той подлинной свободы, которая дана была человеку при творении. Ибо подлинная свобода есть безраздельное, непоколебимое, целостное устремление души к Богу. Почему вообще «выбор» понимается как обязательное условие свободы? Можно ли с этим согласиться? Так, Бог действует в совершенной свободе, но именно Он не колеблется и не выбирает. Выбор же всегда предполагает раздвоение и неясность, то есть неполноту, нетвердость воли. Низвержение воли во время грехопадения именно в том и заключается, что были утрачены целостность и непосредственность, что воление развернулось в сложный процесс искания, пробы, выбора. Между тем мерилом совершенства воли следует считать ее простоту. А это возможно только через известные слова: «Да будет воля Твоя». В них и заключается высшая мера свободы, приемлющая первотворческую волю Божию.

Грехопадение было волевым актом, нарушившим божественную волю, в нем произошло повреждение человеческой воли и разобщение ее с волей божественной. В этом смысле грех есть не что иное, как ложное избрание, ложная обращенность воли. Зло как таковое, зло абсолютное не существует изначально, зло возникает как извращение разумной воли, уклонение от Бога к небытию. В результате грехопадения человек потерял способность узнавать Бога и божественное и, по неведению, обратился к материальному. Его сознание переполнилось чувственными образами, и от этого он попал в безысходный круг страсти Исцеление человеческой природы в таинстве Боговоплощения должно было стать прежде всего восстановлением человеческой воли в ее полноте. Раз воля была источником греха ветхого Адама, то именно она прежде всего и требовала врачевания. Спасение не совершилось бы, если бы не была воспринята и исцелена сама первопричина, первоязва грехопадения. Если бы в Христе была бы только одна (то есть божественная) воля, воплощение оказалось бы неполным, и исправление человеческой природы в воплощении имело бы в себе изъян, причем в самом существенном пункте. Но каким образом в едином существе могут быть две воли? Преподобный Максим, разбирая этот вопрос, писал, что между божественной и человеческой волями в Христе не было и не могло быть противоречия, ибо воля Христа была первозданной, которой еще не касалось дыхание греха. Поэтому в ней не было колебаний и противоречий. Она была внутренне единой и полностью согласовалась с волей Божией. Поэтому в Христе не было столкновения двух природных воль. (Но это согласование воль не было их слиянием, то есть нельзя рассматривать это так, что божественная и человеческая воли породили как бы третью — богочеловеческую. Подобный подход ведет к нарушению другого догмата — о неслиянном единстве божеского и человеческого естеств в Христе.)

В Боговоплощении исправляется природа падшего человека. По вознесении Христа она вновь обретает нетленность, и в конце света на Страшном суде телесно воспрянут все люди, в том числе и грешники. Но воля каждого отдельного человека не может быть исправлена таким же образом. Тут каждый сам должен позаботиться о своем излечении. Пример для этого — жизнь Христа — у всех на слуху. По мере распространения христианства все больше людей будут следовать ему. В этом постепенном (через исправление воли) обожении людей суть и цель всей послеевангельской истории А движется она к кончине мира, когда прекратятся время и всякое движение Тогда мир умрет видимой своей стороной и в то же время воскреснет вновь. И человек воскреснет в этом новом мире, находясь в единстве с ним как часть с целым, как великое в малом Воскресение будет обновлением и одухотворением человечества Бог тогда будет всем и во всем, и все станет совершенным символом единого Бога Все будет проявлять только Бога, и ничего не останется вне Него. Это будет восстановление исконного лада, утраченного в грехопадении. Но не для всех это будет блаженной субботой и покоем. Только люди доброй воли (то есть те, кто сумели согласовать свою волю с волей Божества) найдут в любви и радости богообщения предел и исполнение своей жизни. Для нечестивых воля Божия останется чем-то внешним. Соответственно, для первых огонь Божества откроется как свет просвещающий, а для вторых — как пламень опаляющий и жгучий.

Учение Максима нашло отклик у многих православных священников. Под его влиянием в 646 г. собор африканских епископов осудил монофелитство. Из Карфагена Максим перебрался в Рим и здесь также с успехом действовал в пользу православия. В 649 г. по его совету папа Мартин собрал в Риме большой собор из 150 западных епископов (известный под названием Латеранского), на котором было вынесено четкое и решительное догматическое постановление о неслитном двойстве естественных волений во Христе. Все эти действия были оценены в столице как раскольнические В 653 г новый император Констанс II велел заключить папу Мартина и Максима под стражу и доставить их в Константинополь.

С этого времени началась пора мученических подвигов Максима. Босой, без одежды, со скованными руками он был с позором проведен по улицам столицы и затем заключен в темнице. На суде его обвинили не только в церковном расколе, но и в том, что, будучи в Африке, он способствовал передаче тамошних провинций под власть мусульман. «Какое дело мне, иноку, — отвечал Максим, — до завоевателей городов, и мог ли я, как христианин, иметь общение с сарацинами?» Судьи вызвали нескольких лжесвидетелей, Максим легко развеял их клевету, но не добился тем облегчения участи ни для себя, ни для своих соратников. Папу Мартина вскоре сослали в Херсонес, где он и умер от голода. Участь Максима была еще печальнее, так как враги во что бы то ни стало хотели добиться его публичного раскаяния.

Высланный поначалу в городок Визию во Фракии, он в 655 г. был переведен в монастырь Св. Феодора в Константинополе. Максиму вернули книги, вещи, дали возможность пожить в хороших условиях, а потом стали добиваться от него если и не отказа от своей веры, то, по крайней мере, молчания. Просили его оставить обсуждение спорных вопросов и не поднимать свой голос против императора Максим отказался. Его спрашивали, почему он не хочет иметь общения с константинопольским престолом. Максим отвечал, что когда он увидит Константинопольскую церковь прежней, очищенной от ереси, тогда он с радостью обратится к ней и будет сыном ее, как и раньше. Ему указали на то, что новое исповедание веры не является волей одного императора, но принято на соборах епископов. Максим возразил, что, напротив, исповедание это было осуждено Римским собором. «Не имеет значения этот собор, — говорили ему, — потому что он созван без императорского повеления». Максим отвечал: «Если утверждаются только постановления соборов, созванных по царскому повелению, то не может быть православной веры». Ему указывали на неполитичность его поведения, ибо в тот момент, когда империи грозит нашествие мусульман, он воздвигает церковный раскол, сеет смуты и волнения. Затем передали Максиму не приказ уже, но просьбу императора вступить с ним в церковное общение. «Ибо, — передали ему слова Констанса, — мы твердо уверены, что когда ты вступишь в общение с святой Константинопольской церковью, то присоединятся к нам и все те, которые ради тебя и под твоим руководством отпали от общения с нами». Когда Максим отказал и в этой просьбе, к нему стали подступать уже с гневом и яростью.

Его спрашивали. «Скажи, злой старик, одержимый бесом! Не считаешь ли ты еретиками всех нас, и город наш, и императора?» С ним опять стали обращаться грубо, и после многих побоев и унижений вновь отправили в ссылку в Перверу, где он пробыл пять лет в тяжелом заключении.

В 660 г. Максима вновь привезли в Константинополь и стали добиваться того же.

Его спрашивали: «Вступишь в общение с константинопольским престолом?» «Нет», — отвечал Максим. «Почему же?» «Потому, — стоял на своем Максим, — что предстоятели этой церкви отвергли постановление четырех святых соборов, приняв за правило «девять глав», изданных в Александрии». Ему возражали: «Неужели ты думаешь, что спасешься один, а все прочие погибнут?» Максим отвечал: «Не дай мне Бог осуждать кого-либо, что я один спасусь. Однако же я соглашусь скорее умереть, чем, отступив в чем-либо от правой веры, терпеть муки совести». Пытаясь сломить его упорство, говорили, что уже и его римские единомышленники приехали в Константинополь, чтобы причащаться вместе с патриархом, на что Максим твердо сказал: «Если и вся Вселенная начнет причащаться с патриархом, я не причащусь с ним». Смущенные наконец его непреклонностью, судьи спросили: «Неужели совершенно необходимо исповедовать в Христе две воли?» «Совершенно необходимо, — отвечал Максим. — Если этого нет и если человеческое существо не обнаруживается в действовании, то каким образом можно признавать Христа истинным человеком?» «Мы видим, что все это правда, — говорили ему, — однако не огорчай императора, который, ради мира церкви, повелевает молчать о тех вещах, которые порождают разногласие». «Я не хочу прогневать Бога, — возразил Максим, — умалчивая о том, что Он повелел признавать и проповедовать».

Видя, что Максим продолжает твердо держаться своих убеждений, судьи приказали жестоко бичевать его острыми воловьими жилами. Тело преподобного было настолько иссечено, что на нем не осталось ни одного живого места. Не добившись ничего, палачи, вытянув язык Максима, отрезали его у самой гортани. Спустя короткое время была у него отрезана и правая рука. Той же казни был подвергнут и любимый ученик Максима Анастасий. Затем его сослали на Кавказ, в Аланию, и заключили в темницу в городе Шемари. Тут Максим, в ужасной тягости, терпя постоянную нужду в самом необходимом, прожил еще три года. Смерть его последовала около 662 г.

Таков был конец святого Максима, твердостью своей веры оказавшего великую поддержку православию. В 680–681 гг. собравшийся в Константинополе VI Вселенский собор положил конец монофелитской ереси и принял православное учение о двух волениях Христа: «Исповедуем две естественные воли или хотения в Нем и два естественных действия, неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно, два же естественных хотения — не противные… но Его человеческое хотение не противостоящее или противоборствующее, а последующее, подчиняющееся Его божественному и всемогущему хотению». Это вероопределение было буквальным повторением учения преподобного Максима. Уже мертвый он восторжествовал над своими врагами.

Монофелиты, в сущности, никогда не являлись многочисленным течением и потому, когда государственная власть перестала их поддерживать, быстро утратили влияние.

Небольшая община их под именем маронитов сохранилась до наших дней в Ливане. Во главе нее стоит свой патриарх.

Date: 2015-11-15; view: 324; Нарушение авторских прав