Иван Калита

XIII и XIV столетия – первые века татарского ига – были едва ли не самыми тяжелыми в русской истории. Татарское нашествие сопровождалось страшным опустошением страны. Старинные приднепровские области Руси, некогда столь густо заселенные, надолго превратились в пустыню со скудными остатками прежнего населения. Большая часть народа была либо перебита, либо уведена в плен татарами, и путешественники, проезжая через Киевскую область, видели лишь бесчисленное количество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. Сам Киев после разгрома 1240 г. превратился в ничтожный городок, в котором едва насчитывалось 200 домов. В таком запустении эта земля оставалась до половины XV столетия.

Северо‑Восточная Русь, хотя пострадала от нападения ничуть не меньше, сумела оправиться от него гораздо скорее. Даже в самое темное лихолетье жизнь не замирала тут ни на мгновение. Однако одним из важных последствий татарского нашествия стало здесь быстрое дробление прежде единой Владимиро‑Суздальской волости. В результате к началу XIV в. на месте прежде единой Северо‑Восточной Руси существовало уже несколько десятков мелких уделов, в каждом из которых утвердилась своя княжеская династия. Постоянная вражда между ними не позволяла вести хоть сколько‑нибудь успешную борьбу с татарами, которые чувствовали себя здесь полными хозяевами. Стольный город Владимир в этих обстоятельствах почти потерял признаки первенства. Получая от хана ярлык на великое княжение, князья не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в своих прежних уделах. Однако титул великого князя далеко не был еще пустым звуком – от того, какая из княжеских ветвей сумеет удержать его за своим потомством, зависело в конечном итоге, какой из северных русских городов станет тем центром, вокруг которого объединится страна. И точно так же, как прежде на юге, вся политическая борьба вращалась вокруг права обладать киевским столом, так и теперь она развернулась за право получить ханский ярлык и именоваться великим князем. Особенно ожесточенной сделалась борьба в начале XIV в., когда открылась многолетняя война между князьями тверскими и князьями московскими.

Городок Москва возник среди лесистой и болотистой местности на Боровицком холме, высоко поднимавшимся над слиянием рек Москвы и Неглинной. Место это было людное, по Москве‑реке шла бойкая торговля, поэтому у стен Кремля очень рано стал развиваться посад. Сначала он занимал узкий «подол» холма вдоль Москвы‑реки, а потом, повернув на гору, занял междуречье Москвы‑реки и Неглинной. Как городок новый и далекий от суздальских центров – Ростова и Владимира – Москва позднее других могла стать стольным городом особого княжества. Свой князь – малолетний сын Александра Невского Даниил – появился тут только в 1263 г. Он же сделал первый шаг к возвышению своей фамилии: в 1301 г. Даниил хитростью и коварством отобрал у рязанского князя Коломну, а в следующем году получил по наследству главный удел своего отца – княжество Переславское. Потомки продолжали его политику, потихоньку прибирая к рукам соседние земли и округляя свои владения.

Столкновения между Москвой и Тверью начались в 1304 г. после смерти великого Владимирского князя Андрея Александровича. По прежнему обычаю старшинство между северными князьями принадлежало Михаилу Ярославичу Тверскому. Однако место родовых споров между князьями заступило теперь соперничество по праву силы. В Москве тогда правил старший брат Ивана Калиты Юрий Данилович. Он был также силен, если не сильнее Михаила Тверского, и потому считал себя в праве быть ему соперником. Когда Михаил отправился в Орду за ярлыком, то и Юрий поехал туда же тягаться перед ханом. Но ярлык все равно достался тверскому князю. Однако Юрий не успокоился. В 1315 г. он уехал в Орду и прожил там два года. За это время он сумел сблизиться с семейством хана Узбека и женился на его сестре Кончаке, которую при крещении назвали Агафьей. В 1317 г. он возвратился на Русь с татарскими послами. Главным из них был Кавгадый. Войска Юрия пошли в Тверскую волость и сильно опустошили ее. В 40 верстах от Твери при селе Бортеневе произошел жестокий бой, в котором Михаил одержал полную победу. Юрий с небольшой дружиной успел убежать в Новгород, но жена его, брат Борис, многие князья и бояре остались пленными в руках победителя. Кончака‑Агафья так и не возвратилась после этого в Москву: она умерла в Твери, и пронесся слух, что ее отравили. Этот слух был выгоден Юрию и опасен для Михаила. Явившись к Узбеку, Кавгадый и Юрий оклеветали Михаила и представили его поведение в самом невыгодном свете. Хан был в гневе и велел звать Михаила в Орду. В сентябре 1318 г. Михаил добрался к устью Дона, где в это время кочевала Орда. Полтора месяца он жил спокойно, потом Узбек велел судить его. Ордынские князья, основываясь главным образом на показаниях Кавгадыя, признали Михаила виновным. В конце ноября он был казнен.

В 1320 г. Юрий возвратился в Москву как победитель. Он вез ярлык на великое княжение и тело своего врага. Оба сына Михаила и бояре его вернулись на Русь пленниками. Стремясь до конца использовать выгоду своего положения, Юрий вернул родным тело Михаила только после заключения выгодного для него мира с Тверью. В 1324 г. сын казненного Дмитрий отправился к Узбеку и, видимо, сумел показать неправду Юрия и невинность Михаила. Хан дал ему ярлык на великое княжение. В тоже время ханский посол явился к Юрию звать его для разбирательства. Дмитрий не хотел пускать соперника одного к хану, зная его изворотливость, и сам поспешил следом. Подробности встречи двух врагов неизвестны. Летописец сообщает только, что Дмитрий убил Юрия и сам был казнен по приказу Узбека.

При таких обстоятельствах началось княжение младшего брата Юрия, Ивана Даниловича Калиты. (Свое прозвище Иван, возможно, получил от привычки носить с собой постоянно кошелек с деньгами для раздачи милости.) Он долго оставался в тени при старшем брате, но когда последнего не стало, успешно продолжил его политику. Восемнадцать лет правления Калиты были эпохой невиданного усиления Москвы и ее возвышения над остальными русскими городами. Главным средством к этому было особенное умение Ивана ладить с ханом. Он часто ездил в Орду и приобрел полное расположение и доверие Узбека. В то время, как другие русские земли страдали от татарских вторжений и постоев, а кроме того, подвержены были другим бедствиям, владения князя Московского оставались спокойными, наполнялись жителями и, сравнительно с другими, находились в цветущем состоянии. «Перестали поганые воевать русскую землю, – говорит летописец, – перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости, и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле».

Город Москва расширился. Это видно по тому, что при Иване был обнесен дубовой стеной посад, находившийся за пределами Кремля. Вокруг столицы одно за другим возникали села. Увеличивались пределы и самого княжества. При начале правления Калиты его владения состояли только из пяти или семи городов с уездами. То были: Москва, Коломна, Можайск, Звенигород, Серпухов, Руза, Радонеж и Переславль. Однако, имея в своих руках значительные материальные средства, он скупил огромное количество земель в разных местах: около Костромы, Владимира, Ростова, на реке Мсте, Киржаче и даже в Новгородской земле, вопреки новгородским законам, запрещавшим князьям покупать там земли. Он заводил в Новгородской земле слободы, населял их своими людьми и таким образом имел возможность внедрять свою власть и этим путем. Помимо многих сел он сумел приобрести даже три удельных города с их округами: Белозеро, Галич и Углич. Слух о богатстве московского князя расходился по соседним волостям. Бояре оставляли других князей, переходили на службу к Калите и получали от него земли с обязанностью службы; за боярами следовали вольные люди, годные к оружию. Иван заботился о внутренней безопасности, строго преследовал и казнил разбойников и воров, и тем самым давал возможность ездить торговым людям по дорогам. Он сумел также придать Москве особенное нравственное значение переводом в нее митрополичьей кафедры из Владимира. Иван приобрел такое расположение митрополита Петра, что этот святитель живал в Москве больше, чем в других местах. Здесь же он умер и был погребен. Гроб святого мужа был для Москвы так же драгоценен, как и пребывание живого святителя: выбор Петра казался внушением Божьим, и новый митрополит Феогност уже не хотел оставить гроба и дома чудотворца. Другие князья хорошо видели важные последствия этого явления и сердились; но поправить дела в свою пользу уже не могли.

В продолжение всего своего княжения Калита ловко пользовался обстоятельствами, чтобы, с одной стороны, увеличить свое Московское владение, а с другой, – иметь первенствующее влияние на князей в прочих русских землях. В этом помогла ему более всего начавшаяся вражда между Тверью и Ордой. Княживший в Твери после смерти Дмитрия князь Александр Михайлович принял в 1327 г. участие в народном восстании, во время которого тверичи убили татарского посла Чолкана и всю его свиту. Узбек, узнав об участи Чолкана, очень рассердился. По одним известиям, он сам послал за московским князем, а по другим, Калита поехал в Орду без зова, торопясь воспользоваться тверским происшествием. Узбек дал ему ярлык на великое княжение и 50 тыс. войска. Присоединив к себе еще князя суздальского, Калита пошел в Тверскую волость; татары пожгли города и села, людей повели в плен и, по выражению летописца, «положили пусту всю землю русскую». Спаслись только Москва да Новгород. Александр бежал в Псков. Его брат Константин, управляя разоренной Тверской землею, был принужден во всем угождать московскому князю, любимцу хана. Князья других русских земель поставлены были в такое же положение.

В 1337 г. Александр Тверской помирился с ханом и получил обратно свое княжество. Это был сильный удар по могуществу Москвы. Но уже через два года Иван поехал в Орду с доносом на своего врага. Как не раз уже бывало, оговорам Московского князя поверили безоговорочно. Тверской князь получил приказ явиться в Орду. Александр поехал, уже сознавая, что судьба его решена. И действительно – и он сам, и его сын Федор были казнены. Калита вернулся в Москву в великой радости, послал в Тверь, приказал снять и привезти в Москву колокол с тамошней церкви Св. Спаса. По понятиям того времени это было очень чувствительное унижение, недвусмысленно свидетельствующее о том, что в соперничестве двух городов Москва получила полное торжество над своим противником.

Date: 2015-11-15; view: 318; Нарушение авторских прав