Смерть: кладезь иллюзий

Мы живем в мире, где все вещи, как хорошие, так и плохие, в итоге исчезают из‑за постоянных перемен. Похоже, мир нас питает только для того, чтобы на досуге нас поглотить. Родители теряют детей, дети теряют родителей. Супружеские пары мгновенно распадаются, и бывшие муж с женой уже никогда не видят друг друга. Друзья покидают свою компанию, не зная, что они туда уже никогда не вернутся. Эта жизнь, если окинуть ее взглядом с достаточного расстояния, похожа на драму, где постоянно совершаются потери.

Но, похоже, существует выход из этой трагичной ситуации. Если мы будем жить правильно – не обязательно в нравственном смысле, но просто в системе древних представлений и предписаний относительно поведения, – мы получим все то, чего хотим, после смерти. Когда наши тела откажутся нам служить, мы стряхнем с себя этот материальный груз и отправимся в иную страну, где нас ждет встреча со всеми теми, кого мы любили при жизни. Разумеется, люди, которые слишком полагались на свой разум, и всякий сброд не попадут в это прекрасное место, но те, кто хранил свою веру при жизни, смогут блаженствовать здесь вечно.

Мы живем в мире, где нас окружает масса поразительных вещей – от термоядерной энергии, которая зажигает солнце, до генетических и эволюционных последствий того, что этот свет на протяжении миллиардов лет изливался на землю, – и тем не менее рай соответствует нашим неглубоким чаяниям, как мечта о путешествии на Карибские острова. Это совершенно удивительно. Если бы у нас уже не было на этот счет заранее заготовленных представлений, мы могли бы предположить, что человек, одержимый боязнью потерять тех, кого он любит, сотворил небеса вместе с Богом, который охраняет их врата, по своему образу и подобию.

Представьте себе, что вы пришли к врачу для обычного осмотра, и он сообщает вам кошмарную новость: вы подцепили вирус, который в 100 процентах случаев убивает зараженных. Этот вирус быстро мутирует, так что предсказать течение болезни невозможно. Он может никак себя не проявлять долгие годы или даже десятилетия, а может убить вас за один час. Он может вызвать сердечный приступ, инсульт, всевозможные формы рака, слабоумие или даже самоубийство; никто не может сказать, чем кончится это заболевание. Вам не помогут никакие меры – ни диета, ни здоровый образ жизни, ни даже постельный режим. Даже если вы посвятите всю свою жизнь исключительно наблюдению над развитием болезни, вирус убьет вас, потому что излечению он не поддается, а ваше тело уже начало разрушаться.

Несомненно, для большинства людей это было бы кошмарной новостью – только разве это новость на самом деле? Разве мы и без того не знаем, что обречены умереть? Разве сама жизнь не несет в себе все свойства этого гипотетического вируса?

Вы можете умереть в любой момент. Вы можете даже не успеть дочитать этот абзац. И это еще не все. Вы непременно умрете в какой‑то момент в будущем. Если подготовка к смерти означает, что вы знаете, когда и где это произойдет, то, вероятнее всего, вам не удастся к ней подготовиться. Вы обречены умереть и покинуть этот мир. Более того, это произойдет столь стремительно, что вещи, которые сегодня для вас что‑то значат – взаимоотношения, планы на будущее, хобби, ваше имущество, – покажутся вам никчемными. Когда мы воображением помещаем эти вещи в неопределенное будущее, они кажутся важным приобретением, но смерть показывает, что это вовсе не так. Когда невидимая рука остановит течение этой жизни, в итоге окажется, что человек ничего не приобрел.

Кроме этой достаточно ужасной вещи, большинство из нас уже сейчас тихо мучаются беспокойством, если мы не откровенно несчастны, из‑за наших неврозов. Мы любим своих родных и друзей и отчаянно боимся их потерять, и все равно не способны просто любить их, пока наши жизни пересекаются. В конце концов, мы поглощены заботой о себе. Фрейд и его последователи неустанно напоминают нам об одной истине: каждого из нас раздирают и тащат в разные стороны два противоположных желания – мы хотим смешаться с миром и исчезнуть и одновременно хотим удалиться в цитадель нашей самостоятельности и уникальности. Оба эти желания, если они чрезмерны, порождают несчастье. Нас пугает наше собственное ничтожество, и многие наши дела скрывают за собой прозрачную попытку отогнать от себя этот страх. Мы пытаемся не думать об этом, но точно знаем о своей жизни лишь одну вещь: что однажды мы умрем и все покинем, а в то же время странным образом мы почти неспособны поверить, что это так. Наше чувство реальности как будто не включает нашу смерть в общую картину. Мы испытываем сомнения именно там, где совершенно нет места для сомнений.

Представления человека о том, что его ждет после смерти, во многом определяют его представления о жизни. Именно поэтому религии, которые заполняют пробелы в наших представлениях о потустороннем, снимают тяжесть с тех, кто подпадает под их власть. Достаточно принять на веру одно простое утверждение: «ты не умрешь», – и это коренным образом меняет отношение к жизни.

Представьте себе, что ваш единственный ребенок внезапно умер от пневмонии. Ваша реакция на это событие во многом зависит от ваших представлений о том, что ожидает человека после смерти. Если вы говорите себе: «Он был ангелочком Бога, и Бог быстро забрал его к себе, потому что хотел, чтобы он был рядом с Иисусом. Он будет ждать встречи с нами на небесах», – это, несомненно, дает вам великое утешение. А если вы последователь Христианской науки и обязаны избегать любых медицинских процедур, вы можете даже думать, что сотрудничали с Богом, когда отказывались давать ребенку антибиотики.

Или представьте себе, что вы услышали такую новость: между Израилем и соседними странами началась ядерная война за обладание Храмовой горой. Если вы принадлежите к христианам, которые верят в тысячелетнее царство, вы увидите в этом знак скорого возвращения Христа на землю. Даже сведения о количестве погибших не помешают вам думать, что это хорошее известие. Представления человека о загробной жизни прямо влияют на его отношение к событиям в мире, в этом не стоит сомневаться.

Разумеется, «умеренные» верующие не станут утверждать, что точно знают все о загробной участи людей. Это разумный подход, если учитывать недостаток доказательств в этой сфере. Тем не менее «умеренные» все равно отказываются от критичного отношения к неразумной (и опасной) уверенности других людей. Вследствие того, что данный предмет окружен молчанием, мы живем в такой стране, где человек не может стать президентом, если он публично выражает сомнения в существовании рая и ада. Это еще удивительнее потому, что мы не требуем от политических вождей компетентности в какой‑либо еще области «знания». Даже парикмахер в США не может приступить к своей работе, если не сдаст экзамен и не получит лицензии, но люди, которым вручают власть объявлять войны и определять политику страны – те, чьи решения влияют на судьбы людей на протяжении нескольких поколений, – не обязаны обладать каким‑то необходимым набором знаний на момент своего избрания на пост. Мы не требуем от президента, чтобы он разбирался в политических науках, в экономике или даже в законах, ему не нужно изучать международные отношения, военную историю, управление ресурсами, гражданское строительство или еще какой‑то предмет, который нужен для управления нынешней сверхдержавой. Ему достаточно умения собирать средства, уверенно держаться перед телекамерой и снисходительно относиться к некоторым мифам. На следующих президентских выборах актер, который любит читать Библию, несомненно, оставит далеко позади себя специалиста по ракетам, который Библию не открывает. Это красноречиво свидетельствует о том, что мы позволяем управлять всеми нашими делами не самым разумным людям, которые интересуются потусторонним миром.

Если бы не смерть, религии начисто утратили бы свое влияние. Мы не в силах принять тот факт, что мы умрем, и вера, несомненно, дает нам тень надежды на лучшую жизнь за гробом.