Мир управляется числом. Пифагор

Другим знаменитым греческим мыслителем, современником милетских философов, был уже известный нам Пифагор Самосский (с острова Самос). Его знаменитое: «Я не мудрец, я только философ» – принято считать началом философии.

Так же как и милетцы, Пифагор считал, что видимые нами вещи и предметы окружающего мира не являются подлинной реальностью. Настоящее существование, истинную действительность нам может открыть разум, а не чувственные (с помощью органов чувств) восприятия. Мы видим, говорит Пифагор, что нас окружают совершенно различные, непохожие друг на друга сущности. Кто же станет спорить с тем, что гора – это не дерево, птица – не цветок, облако – не река и так далее? Но у этого мирового разнообразия, продолжает самосский мыслитель, должна быть единая основа, которую мы не видим (или не воспринимаем органами чувств), но можем познать разумом (рационально). Как видим, первая часть рассуждений Пифагора точно такая же, как и у милетских философов: за видимым многообразием мира скрывается его невидимое единство, которое надо постичь с помощью мысли. Фалес называл это невидимое единство, эту общую мировую основу, водой, Анаксимен – воздухом, а Анаксимандр – бесконечным веществом (апейроном). Как же представлял себе первоначало мира, или его единую основу, Пифагор?

Пифагор (ок. 580 – ок. 500 до н. э.)

Различные вещи, говорит он, сходны между собой в том, что все их можно посчитать: две птицы, десять рыб, двадцать деревьев. Стало быть, с помощью числа можно выразить или описать все. «Не все, – возразите вы. – Как быть, например, со снегом или водой? Ведь нельзя сказать: пять снегов, две воды, десять воздухов». Совершенно верно, так говорить нельзя. Но все равно с помощью числа можно описать и воздух, и воду, и другие стихии, которые мы называем неисчисляемыми. Каким же образом? Очень просто: всегда можно сказать – пять кубометров воздуха, десять литров воды, двадцать килограммов снега и так далее. Таким образом, представить с помощью числа, исчислить, выразить или описать количественно можно все, что угодно. Значит, число – это то, что всегда и неизменно присутствует в совершенно различных вещах, является их связующей нитью, единой объединяющей основой. Следовательно, утверждает Пифагор, число и есть первоначало мира. Но что есть число: вещь или идея? Число – это идея, а не вещь. И в этом заключается главное отличие пифагорейского воззрения от милетского. (Все‑таки вода Фалеса или воздух Анаксимена – это что‑то телесное, или вещественное.) Но как же тогда из числа образуется весь окружающий нас мир? Каким образом первоначало мира – число – порождает все видимое нами многообразие?

Из всех чисел главным является единица, так как любое другое число есть всего лишь та или иная комбинация единиц. Единице, говорит Пифагор, соответствует точка, а двойке – две точки, но через две точки можно провести прямую, таким образом, числу два соответствует прямая; тройке соответствует плоскость, потому что ее можно построить только по трем точкам, а по четырем – пространство, которое, следовательно, соответствует четверке. Оно делится на четыре стихии: землю, воду, огонь и воздух, а каждая из них, в свою очередь, – на разные сущности, их взаимодействие и приводит к бесконечному мировому разнообразию, которое, таким образом, сводится к четырем стихиям, они – к пространству, пространство – к плоскости, плоскость – к прямой, а прямая – к точке – единице. Получается, что весь мир представляет собой последовательное разворачивание бестелесной сущности – числа. Число же является не чем иным, как свернутым в единство мирозданием.

Как видим, первоначало всего можно было с одинаковым успехом усмотреть как в чем‑то телесно‑вещественном, так и в чем‑то идеально‑бестелесном, что и сделали первые греческие философы – милетцы и Пифагор, развернув и обосновав два различных взгляда на происхождение и устройство мира.

Date: 2015-11-15; view: 280; Нарушение авторских прав