Глава 8

Мир этрусского искусства

Большая этрусская выставка, в 1955 г. вызвавшая интерес и любопытство в широких кругах Парижа, Милана, Гааги и Цюриха (где она открылась), привлекла внимание любителей, а также критиков и историков искусства к проблеме значения этрусского искусства и его места в древнем средиземноморском искусстве в целом. Публику, похоже, главным образом поражало обилие сокровищ, выставленных в тот раз впервые. Некоторые ювелирные изделия этрусков своей изысканностью, богатством украшений и утонченностью композиции превосходят самые восхитительные шедевры современного искусства.

Рис. 32. Бронзовая курильница для благовоний. В основании стержня – фигурка юноши. Три ножки сделаны в форме человеческих ног. V в. до н. э. Музей виллы Джулия, Рим.

Но выставка в целом представляла собой панораму чрезвычайно разнообразных жанров, неравноценных по качеству и пестрых по составу. Естественно, изделия, создававшиеся на протяжении многих столетий, не могут не демонстрировать радикальную эволюцию стиля и техники и наличие более и менее удачных периодов. Однако собрания греческих и римских древностей вводят нас в мир, где существовала преемственность вдохновения и формы. В этрусском же искусстве мы замечаем не только многочисленные глубокие изменения, но и неровность, с первого взгляда поразительную.

Такое положение вещей породило немало совершенно противоположных точек зрения. Еще в 1889 г. французский ученый Марта писал в руководстве по этрусскому искусству, еще не потерявшему ценность, несмотря на свой возраст: «Величайшее несчастье этрусского искусства в том, что ему так и не хватило времени, чтобы сформироваться». Некоторые современные критики, подписывающиеся под этим решительным заявлением, также утверждают, что в этрусском искусстве нет какой-либо оригинальности; по их мнению, оно провинциально и является всего лишь отражением греческого искусства, которое было для этрусского образцом. Но многие ученые полагают, что этрусское искусство обладало уникальными чертами и может называться автохтонным. Обе точки зрения являются крайними и, следовательно, отчасти ложными. Истина, как это нередко бывает, посредине. Этрусское искусство, безусловно, подвергалось постоянному и благодетельному влиянию художников из Эллады и Великой Греции (фото 61), и его историю можно понять лишь в том случае, если принять во внимание и существование, и глубокое влияние эллинских образцов. Но отсюда не следует, что оно было лишь рабским подражанием, не обладающим никакой самоценностью. Этрусское искусство демонстрирует тенденции, таланты и дух, в которых проявляются достижения первых жителей Тосканы, создавших цивилизацию, достойную этого названия.

Следовательно, мы можем справедливо судить об этрусском искусстве лишь в том случае, если не будем считать его некоей вещью в себе, вне времени и пространства. Следует остерегаться попыток сконструировать чрезмерно абстрактную эстетику. Вдохновение этрусских мастеров сильно различалось в разные эпохи и в разных местах. Художники по-разному реагировали на внешние влияния, приходящие с Ближнего Востока и из Греции, в соответствии с тем, в каком веке они жили и в каком городе родились.

Партикуляризм этрусских городов проявлялся не только в политической сфере, но и в области искусства. В одном месте художники специализировались в скульптуре; в других они предпочитали технику барельефа и фрески. Более того, эволюция техники и стилей в Этрурии не отличалась равномерностью; были различные движения, были поразительные новшества, за которыми следовали продолжительные периоды застоя и упадка в технике, различавшиеся от эпохи к эпохе. Южная Туския была больше подвержена греческому влиянию, чем Северная и Центральная. Отсюда следует, что существовали большие различия между артистическими зонами; этот факт следует принимать во внимание при попытках датировать конкретное произведение этрусского искусства.

Подобные исторические взгляды, являющиеся необходимой предпосылкой для взвешенного суждения, прежде всего должны учитывать самое начало этрусского искусства, то есть любопытные поделки первого железного века, который обычно называется вилланованским. Если примерно с 700 г. до н. э. начали свою деятельность истинно этрусские мастерские, то нельзя сказать, что у них не было предшественников; и любой участвовавший в раскопках в Тоскане может заметить, что не существует значительного отличия между продукцией VIII и VII вв. до н. э. Вилланованское искусство вдохновлялось геометрией. Бронзовые и керамические вазы, оружие и фибулы украшены простыми и монотонными узорами – квадратами, треугольниками, свастиками, кругами и пересекающимися линиями. Фигуры животных и людей появляются в более поздний период в поразительно схематической и примитивной форме. В редких каменных скульптурах уже чувствуются веяния Эгейского мира.

Начиная с VII в. до н. э. появляется во всем своем блеске подлинное этрусское художественное ремесло. Великолепные гробницы VII в., особенно гробница Реголини-Галасси в Черветери, а также богатые гробницы Пренесте, содержат бесконечно богатый материал в виде изделий из золота и слоновой кости. О размахе деятельности первых тирренских пиратов можно судить по невероятному обилию великолепных ювелирных изделий, которыми они одаривали своих покойников. В украшениях и орнаментах еще присутствует предыдущий период, проявляющийся в тенденции к схематизации и в характерных геометрических узорах; но теперь мы видим робкие попытки натурализма, сочетающиеся с виртуозностью восточного характера. Бесчисленные достижения в прикладном искусстве неожиданно выводят этрусков на лидирующие позиции среди художников Западного Средиземноморья. Этрусское искусство никогда не сияло более ярко, чем в архаический период, окончившийся с изгнанием этрусских тиранов из Рима.