Карта империи

Сию правду поистине надлежит ему отдать, что он к пользе государственной, сколько знать мог, прилежно имел попечение, и труды к трудам до самой своей кончины прилагал, предпочитая интерес государственный паче своего.

(Петр Рычков об Иване Кирилове)

Замечательный русский статистик, географ и государственный деятель Иван Кирилович Кирилов (в данном случае правильно так, с одной л) родился в 1689 году. Его сын в своем прошении о выдаче диплома на дворянство, поданном императору Павлу I, перечислил заслуги отца, благодаря чему мы узнали, что Иван Кирилович происходил «из священнических детей» и начал свою службу подьячим в 1712 году в Сенате, «где, из чина в чин происходя по порядку», в 1727 году был произведен в обер‑секретари.

Способности, энергия, рвение и приобретенные путем самообразования разносторонние знания быстро продвигали Ивана Кирилова по службе. Безусловно, его карьере благоприятствовала и атмосфера того, Петровского времени, когда в ходе коренных реформ и создания новых государственных структур нередки были случаи стремительного продвижения отдельных выходцев из низших сословий, обладавших талантами. Так что и Ивана Кирилова можно вполне обоснованно назвать одним из «птенцов гнезда Петрова».

Выдвиженец И. К. Кирилова, сопровождавший его в Оренбургской экспедиции и выполнявший при нем обязанности личного секретаря, известный русский географ П. И. Рычков писал о своем начальнике и учителе:

«Что касается до происхождения оного Кирилова, то он хотя незнатной природы был, но прилежными своими трудами и острым понятием в канцелярии Правительствующего Сената, из самых нижних чинов порядочно происходя еще при жизни… Петра Великого в чин сенатского секретаря произведен, и при разных случаях имел счастье достоинство свое со многим Его императорскому величеству удовольствием засвидетельствовать, а особливо имевшеюся у него натуральною охотою к ландкартам и географическим описаниям. Сциенции (науки) схолатической хотя никакой не учил и основательно не знал, но был великий рачитель и любитель наук, а особливо математики, механики, истории, экономии и металлургии, не жалея при том никакого своего труда и иждивения».

В 1726 году И. К. Кирилов приступил к работе над своим произведением «Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий, Отец отечества, император и самодержец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая». Для этого труда использовались разнообразные источники, в том числе хранившиеся в Сенате географические описания городов, данные переписей, правительственные указы и постановления, а также всякого рода исторические, географические и экономические сведения из книг, писем, донесений и информация, полученная в беседах с участниками дальних экспедиций, геодезистами, побывавшими в провинции для проведения описей, и другими бывалыми людьми, посетившими близкие и отдаленные места Российской империи.

В следующем году работа была завершена.

Этот первый статистический и экономико‑географический обзор состояния Российской империи, написанный по данным на 1724–1726 годы, давал всестороннее представление о том, какими являлись тогда 12 губерний: Санкт‑Петербургская, Московская, Смоленская, Киевская, Воронежская, Рижская, Ревельская, Нижегородская, Казанская, Астраханская, Архангелогородская и Сибирская.

Описания отдельных городов начинаются с сообщения кратких географических сведений об их местоположении, о расстоянии до других городов, о городовых укреплениях. Сообщается об административных, судебных и городских учреждениях и количестве служебного персонала в них, о епархиях, монастырях, церквах, школах и госпиталях, о фабриках и заводах, о купечестве и ярмарках, о ямах, почтах и о расстоянии между ними, о флотских и армейских подразделениях в этих городах, а также о казачьих войсках и о многом другом. При описании Петербурга дан обзор центрального государственного аппарата со всеми входившими в его состав и находившимися в новой столице государственными учреждениями, с подробными сведениями о штатах каждого из них и списками возглавлявших их лиц.

В конце второй книги (а весь труд состоит из двух частей, двух книг) помещены в виде приложений «Реестр городов» и «Генеральные ведомости», то есть сводные таблицы цифровых данных по соответствующим разделам текста для всего государства в целом. Здесь и сводные данные по городам, по военному ведомству, отдельно по пехотным и кавалерийским частям, по артиллерии, отдельно по военно‑морским подразделениям и кораблям, отдельно по нерегулярным войскам, то есть по казачьим полкам. Эти сводные таблицы явились новым словом в статистике, так как ни в России, ни за границей в произведениях, подобных написанному Кириловым, до того времени не применялись. Вообще не только в то время, но и гораздо позже никто в мире не смог дать такого детального и обстоятельного описания страны.

В 1718–1719 годах Петр I проводил административную реформу. Стало ясно, что для успешной деятельности вновь учрежденных «коллегиумов» необходимо наличие географических карт всей России и ее отдельных частей. Для срочного составления карт по царскому указу от 22 декабря 1720 года надлежало выслать в губернии геодезистов, обученных в Морской академии в Петербурге. Сначала отправили по два специалиста в Московскую, Киевскую, Нижнегородскую, Рижскую и Казанскую губернии. Кроме того, еще до издания указа для проведения съемочных работ было направлено в провинции 15 геодезистов. В последующие годы число геодезистов, занимавшихся съемочными работами, постепенно увеличивалось.

В соответствии с выданной геодезистам инструкцией расстояние между географическими объектами они должны были измерять железной «мерительной» цепью длиной в 30 сажен (около 64 метров). Для определения горизонтальных углов и направлений использовалась астролябия. Определение широты производилось по высотам светил, главным образом Солнца, с помощью квадранта. Долготы географических объектов не определялись. Для составления карт разность долгот определялась с помощью правил «мореходного счисления», то есть по пройденному наблюдателем расстоянию и разности широт исходной и конечной точек.

Геодезистов обязали представлять готовые ландкарты в Сенат, а там они поступали в ведение И. К. Кирилова, назначенного 17 октября 1721 года сенатским секретарем. Уже в 1723 году он, обобщив присланный к тому времени в Сенат картографический материал, подготовил новую инструкцию по составлению ландкарт. В ней предлагалось обозначать на картах все важнейшие географические объекты, в том числе проезжие большие и проселочные дороги, горы, степи, болота, крепости, валы, засеки, мельницы, каналы, шлюзы ит д. Геодезистам предписывалось наносить на карты отдельных уездов «порубежные» части соседних уездов, чтобы можно было «Генеральную карту без помешания учинить», и прилагать к картам «по алфавиту каталоги обретающимся в ландкарте городам, пригородам, селам и деревням… для скорого ведения и прииску».

В 1728 году, когда из‑за недостатка денежных средств в Сенате заговорили о необходимости прекращения картографических работ, именно благодаря настойчивости Кирилова, к тому времени уже обер‑секретаря Сената, такое решение не было принято. Наоборот, 2 августа 1728 года был издан указ Кирилова о продолжении этих работ и о новом распределении геодезистов по губерниям. К указу прилагался образец для геодезистов – карта Кексгольмского уезда (размером 50*60 сантиметров), составленная одним из лучших геодезистов Акимом Клешниным и напечатанная Кириловым.

Настойчиво и целеустремленно Кирилов руководил деятельностью геодезистов, описывавших губернии, провинции и уезды Российской империи. К началу 1732 года в этих описных работах участвовало уже 111 геодезистов, которые проделали колоссальную работу: с 1717 по 1744 год они засняли все 26 уездов Сибири и 164 из 265 уездов Европейской части России. Ими был собран материал, послуживший основой для создания таких выдающихся для своего времени картографических работ, как Генеральная карта и Атлас Всероссийской империи самого Кирилова и Генеральная карта и Атлас Российский Академии наук (1745 год).

В 1724 году И. К. Кирилов впервые лично выполнил важные картографические работы. По его словам, Петр I, присутствуя в Сенате в декабре 1724 года, потребовал «ландкарты Сибирским землям». Кирилов предложил царю китайские карты, напечатанные в Пекине. При этом он напомнил о карте Камчатки, составленной геодезистом Иваном Евреиновым в 1720–1721 годах. Петр I приказал Кирилову, «соединя камчатскую и китайские карты, на один лист положить». Кирилов «чрез одну ночь своеручно нарисовал карту» и передал ее государю. Позднее он видел свою карту в Москве у видного сподвижника Петра I – генерал‑фельдцейхмейстера Я. В. Брюса, руководителя всей артиллерийской и инженерной службы русской армии, которому она была передана Петром I «для скопирования».

К началу 1726 года Кирилов, видя, что Сенат не собирается издавать уже поступившие от геодезистов ландкарты, решил заняться их гравированием и печатанием за свой счет. Уже 5 июня 1726 года он преподнес императрице Екатерине I две печатные карты, составленные геодезистом А. Ф. Клешниным: карту разграничения земель между Россией и Швецией после Ништадского мира 1721 года и карту Выборгского уезда.

Вскоре Кирилов выпустил карту Ингерманландии, а затем карты уездов Кексгольмского и Шлиссельбургского (обе в 1727 году), Олонецкого (в 1728 году), Карго польского (в 1730 году), составленные Клешниным. Предполагая некоторое время, что эти карты войдут в состав Атласа, издание которого было поручено Академии наук, он, однако, отказался от издания Атласа совместно с Академией наук и решил издать его на собственные средства.

При Сенате в 1729 году по инициативе Кирилова была организована небольшая группа геодезистов, которая под его руководством должна была «присланные из губерний и провинций ландкарты, также планы всех городов срисовать в одну препорцию (свести в один масштаб и разместить на одинаковых листах), дабы одна книга была ландкарт, а другая планы городов, кои требовать из Артиллерии, из Адмиралтейства и из других мест, где могут найти». Именно эта группа и подготовила все, что было необходимо для составления Атласа и Еенеральной карты России.

Кирилов объяснил причины, которые побудили его приступить к составлению Атласа Российской империи: «Меня принудил впервые зачать географическия российския карты в один Атлас собрать тот недостаток, которого я в чужестранных картах терпеть не мог». Он считал, что иностранные картографы допускали искажения и неточности при изображении России, а некоторые местности представляли в виде «пустых земель», где нет населенных пунктов.

Бравирование и печатание карт для атласа Кирилов производил за свой счет. К середине 1734 года было напечатано 26 карт, и в том же году вышла из печати Генеральная карта Российской империи. Он спешил, так как понимал крайнюю необходимость в таких картах и, учитывая практические нужды государственных учреждений, считал: лучше на основе уже имевшихся, во многом несовершенных карт губерний, провинций и уездов издать общую карту империи, чем не иметь никакой. Обер‑секретарь надеялся, что новые описи и определения местоположения географических объектов помогут исправить погрешности и недостатки и создать в дальнейшем еще одну, уже более верную карту. В начале 1733 года он передал составленную Еенеральную карту Российской империи для гравирования и печатания в Академию наук, что было даже отмечено в первой российской газете – «Санкт‑Петербургские ведомости».

_{Генеральная карта Российской империи}

_{(Автор И. Кирилов. 1734 г.)}

Заголовок печатной карты гласил: «Генеральная карта о Российской империи, сколько возможно было исправно сочиненная трудом Ивана Кирилова, обер‑секретаря Правительствующего Сената, в Санкт‑Петербурге, 1734 года». Это же заглавие было дано и на латинском языке. Надписи на самой карте сделаны по‑латыни.

Кирилов принял в качестве начального меридиана не гринвичский, а проходивший через город Аренсбург – самый крайний западный пункт российских владений. Колоссальная протяженность России дает‑де право при исчислении долгот за первый принять именно этот меридиан.

При составлении Генеральной карты Российской империи были учтены все новейшие достижения российской картографии. Например, изобразить северо‑восточное побережье Азии Кирилову помогла карта В. Беринга 1730 года (составлена с учетом данных, установленных в ходе 1‑й Камчатской экспедиции, в 1728–1729 годах); Каспийское море – карта Каспия, созданная известным военным гидрографом Ф. И. Саймоновым в 1731 году. Также им были учтены новейшие сведения по западной части Центральной Азии и контуру Арала. В «Покорнейшем объявлении о Атласе Российском» Кирилов писал, что его Генеральная карта Российской империи «в себе не только одной Российской империи владение показывает, но и всех с нею соседних областей изъявляет знатные части с таким аккуратством, кои прежде не были известны». Подчеркнув, что на его карте дано изображение Хивы, Великой Татарии, Кореи и их границы, он добавил: все это «взято и со многих карт оригинальных, печатанных в самом Пекине, переведено и внесено».

Академик О. В. Струве в 1872 году сравнил карту Кирилова с Генеральной картой России, изданной Академией наук в 1745 году, и отметил:

«В точности нанесения подробностей карта Кирилова едва ли уступает академической, доказательством чему служит, между прочим, упомянутое уже более точное изображение Каспийского моря, а также относительное положение Аральского моря. Из всего видно, что Кирилов везде старался пользоваться лучшими доступными ему источниками. Если побережье Северного океана на его карте изображено менее точно, чем на академической, то нужно помнить, что более точные сведения об этом море и его побережье собраны были уже после окончания его труда».

Безусловно, карта Кирилова имела и много недостатков. Во‑первых, это неправильные очертания Крыма и Азовского моря. Абсолютно неправильно были изображены на карте Курильские острова, перенесена из карты французского географа Делиля на юго‑восток от Камчатки громадная фантастическая «Земля де Гамы» (именно ее будет бесполезно искать Беринг в 1741 году во время исторического плавания к северо‑западным берегам Северной Америки). Кирилов растянул на карте просторы России по параллели на 7–10 градусов по сравнению с фактической протяженностью. Эта ошибка связана с тем, что определение долгот, начатое в России впервые в 1727–1728 годах, было еще не налажено. К началу 1730‑х годов удалось определить долготы только семи пунктов (причем не все правильно): Петербург, Архангельск, Илимск, Большерецк, Нижнекамчатск, Казань, Тобольск. Тем не менее появление карты Кирилова стало выдающимся событием в научной жизни того времени и вызвало большой интерес у российских и иностранных ученых.

Прекрасным получился Атлас Всероссийской империи. Он имеет титульный лист, фронтиспис с изображением России в виде женщины в белом одеянии с короной на голове. Перед ее взором за завесою, которую подняло Время, открывается вид на просторы России, а у ее ног глобус, карты и другие предметы, необходимые для изучения географии. На третьем листе – портрет императрицы Анны Иоанновны, на четвертом – посвящение ей.

На титульном листе по‑русски и по‑латыни воспроизведено длинное, как было принято в то время, заглавие: «Атлас Всероссийской империи, в которой все ея царства, губернии, провинции, уезды и границы, сколько возмогли российские геодезисты описать оныя и в ландкарты положить по длине и широте, точно изъявляются и городы, пригороды, монастыри, слободы, села, деревни, заводы, мельницы, реки, моря, озера, знатныя горы, леса, болота, большие дороги и протчая, со всяким прилежанием исследованные, российскими и латинскими именами подписаны, имеются трудом и тщанием Ивана Кирилова. Весь сей Атлас разделен будет на три тома и будет содержать в себе всех на все 360 карт, ежели время и случай все оныя собрать и грыдором напечатать (то есть напечатать с гравированных листов) допустит. Длины (долготы) зачало свое приемлют от перваго меридиана, чрез острова Дагдан (теперь остров Хийумаа) и Эзель (теперь остров Сааремаа) проведеннаго, кончаются же в земле Камчатке, так что империя Российская более 130 градусов простирается (здесь, очевидно, ошибочно указано 130 градусов вместо около 180, как утверждал Кирилов в других документах), которых весь земной глобус 360 в себе содержит».

Атлас, выпущенный Кириловым, содержал 14 частных карт и одну генеральную.

Вообще же за период с 1726 года до своей кончины Кирилов напечатал и подготовил к печати не менее 37 карт, из них найдено только 28 (26 печатных и 2 рукописных, не считая корректурного экземпляра Генеральной карты Российской империи). Важно, что картами Кирилова пользовались в своей практической деятельности государственные учреждения и государственные деятели России, по этим картам учились в школах. Императрица Екатерина II в воспоминаниях о первых пяти годах своего правления рассказала о том, что, узнав об отсутствии в Сенате карты Российской империи, она «послала пять рублей в Академию наук через реку от Сената и купленный там кириловский печатный Атлас в тот же час подарила Правительствующему Сенату».

Активно содействовал И. К. Кирилов организации новых крупных экспедиций в восточные районы страны с целью их изучения и освоения, присоединения к России новых земель и отыскания богатых золотом и серебром месторождений. Велика его роль в подготовке крупной экспедиции по исследованию северо‑восточных окраин Сибири.

Зимой 1724/1725 года в Петербург приехал из Якутска казачий голова (помощник воеводы по финансовой части, ведавший сбором податей и ясака) Афанасий Федотович Шестаков с целью добиться разрешения и получить средства для снаряжения экспедиции на северо‑восток Сибири. Казак был неграмотным, но энергичным и настойчивым. Он рассказывал о «Большой земле» и об островах на севере и востоке от побережья Сибири, где водится множество соболей и других ценных пушных зверей. Более того, он предъявил составленные им чертежи‑карты северо‑восточной части Азии, на которых против устья Колымы находился большой остров, а за ним к северу располагалась «Большая земля», протянувшаяся далее на восток.

Кирилов, будучи в то время секретарем Сената, всячески содействовал Шестакову. Когда предложение казачьего головы дошло до Сената, «то довольно учинено из Сената представление тогда бывшему Верховному совету, откуда и апробация получена». Сенат признал необходимым для поиска полезных ископаемых «послать с Шестаковым из Берг‑коллегии рудознатца и пробовальщика из С.‑Петербурха или из Сибирских заводов». В Сибирь был послан «иноземец Гардеболь, отчасти знающий в пробах руд», которого он, Кирилов, «ехать в такую дальность уговорил».

В июне 1727 года Шестаков уже как «главный командир Северо‑восточного края» вместе со штурманом Яковом Генсом выехал из Санкт‑Петербурга на восток. В Тобольске к начальнику экспедиции присоединились геодезист подпоручик М. С. Гвоздев, подштурман Иван Федоров, а также капитан Дмитрий Иванович Павлуцкий с четырьмя сотнями казаков.

Экспедиция прибыла в Охотский острог в 1729 году, где в ее распоряжение были предоставлены суда. Осенью 1729 года Шестаков на боте «СвятойГавриил» перешел из Охотска на северо‑восточное побережье Охотского моря, в Тауйскую губу, и там, высадившись на берег, направился с отрядом на северо‑восток. Он прошел по неизведанным местам более тысячи километров и в мае 1730 года погиб недалеко от устья Пенжины в бою с «немирными» чукчами.

В ходе этой экспедиции, в 1732 году, геодезист Гвоздев и подштурман Федоров на боте плавали в Беринговом проливе, впервые в истории достигли берегов Аляски, открыли острова в проливе и высаживались на них.

Как обер‑секретарь Сената, Кирилов горячо поддержал предложения капитан‑командора Беринга об улучшении положения народов Сибири, о развитии в восточных регионах империи железоплавильного дела, производства смолы, что позволило бы в «судовом строении довольствоваться без нужды», об улучшении положения казаков, несущих службу в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, о заведении скотоводства и землепашества в Охотском крае и на Камчатке. Одновременно Беринг предлагал послать большую экспедицию для разведывания путей от дальневосточных форпостов России – Охотска и Камчатских острогов – к берегам Японии, а также для изучения акватории океана к востоку от Камчатки и поиска там неизвестных земель.

При деятельном участии Кирилова предложения Беринга были рассмотрены в различных государственных учреждениях. Кирилов сочинил проект «о тамошних местах и пользах» и о том, «что ныне иного и ближнего пути, как чрез Охотск, нет, с показанием довольных резонов». Этот проект он вручил генерал‑прокурору графу П. И. Ягужинскому, «ибо иного случая при дворе не имел». Доклад генерал‑прокурора оказался удачным, и проект был одобрен императрицей Анной Иоанновной. Ягужинский «в Сенате объявил Ее императорского величества конфирмацию», после чего, по словам Кирилова, «о учреждении в добрый порядок и о умножении людьми, и о заводе хлеба и скота, и о прочем в Охоцке и на Камчатке действительно зачало возымелось». В мае 1731 года правительство приняло решение об улучшении управления Дальним Востоком, и в частности Охотским краем и Камчаткой. В эти отдаленные регионы России были посланы плотники, кузнецы, слесари, судостроители и флотские штурманы. Но еще год потребовался Кирилову, чтобы добиться принятия правительством еще одного важного решения – об организации 2‑й Камчатской экспедиции: для изучения Сибири, пути вдоль ее северного побережья, Камчатки и северных районов Тихого океана.

Академик Г. Ф. Миллер, участник экспедиции, впоследствии писал:

«Главнейшим двигателем этого дела был сенатский обер‑секретарь Иван Кирилович Кирилов, великий патриот и любитель географических и статистических сведений. Он был знаком с капитаном Берингом, который вместе с двумя своими лейтенантами Шпанбергом и Чириковым изъявил готовность предпринять второе путешествие. Кирилов составил записку о выгодах, которые могла из того извлечь Россия, и присоединил притом другие предложения о расширении русской торговли до Бухарин и Индии, что потом подало повод к возникновению известной Оренбургской экспедиции, которою он сам начальствовал и при которой он умер в 1737 году».

Так что 2‑я Камчатская экспедиция Беринга, беспрецедентная по составу участников и обширности районов, где проводились исследования, одна из важнейших по своим научным результатам среди экспедиций, организованных Россией в XVIII веке, состоялась во многом благодаря И. К. Кирилову.

В 1720‑х годах начались переговоры старейшин племен западных казахов (Младшего жуза), очень страдавших от набегов джунгаров, о добровольном их переходе в русское подданство. В 1726 году хан Абулхаир повторно обратился от имени старейшин Младшего жуза о принятии казахского народа в количестве 40 тысяч кибиток «под протекцию» России. Согласие правительства было дано в 1731 году; 18 октября 1731 года стрейшины Младшего жуза во главе с Абулхаиром присягнули на подданство Российской империи. В следующем году подданными России стали каракалпаки и часть Среднего жуза.

В связи с этими событиями Кирилов подготовил и представил (в 1733 году) проекты по обеспечению безопасности новых подданных России и всей российской юго‑западной границы, а также по установлению прочных торговых связей с Индией и странами Средней Азии. Для достижения этих целей он предложил соорудить новую русскую крепость в устье реки Ори, притока Яика (теперь река Урал), а для быстрейшего заселения нового города – разрешить всем русским, бухарским, хивинским, ташкентским, индийским и другим купцам свободно селиться в нем; чтобы казахи, каракалпаки и башкиры свободно посещали город, – отвести в нем каждому народу особые слободы и дома, построенные в соответствии с их нравами и обычаями, возвести в городе каменные мечети, открыть школы и специальные дома для приема приезжающих в город ханов.

В 1734 году Кирилов подал в Сенат еще один документ – о новых подданных России, казахах и каракалпаках. Он выразил надежду, что наконец прекратятся набеги казахов на русские границы и на караваны русских купцов, направлявшиеся в страны Средней Азии. В качестве гарантии миролюбия новых российских подданных необходимо, по его мнению, сооружение не только города‑крепости на реке Ори, но и ряда крепостей по рекам Лику и Самаре. Город на Ори необходим и «для отворения свободного с товарами пути в Бухары, в Водокшан, в Балх и Индию». Путь через эту крепость и через владения казахов и каракалпаков будет более надежным и безопасным, нежели путь в Индию через Астрахань, Хиву и Бухару. Эти новые крепости и военные укрепления помогут обеспечить спокойствие и в башкирских землях. Для хозяйственного освоения природных богатств в Башкирии следует развивать добычу илецкой соли, слюды, разработку месторождений медных и железных руд.

Проекты Кирилова 1 мая 1734 года получили одобрение правительства и императрицы, а самому ему было поручено организовать специальную экспедицию и, возглавив ее, отправиться в Башкирию для выполнения всех предложенных мероприятий. Кирилов был произведен в чин статского советника с окладом 3 тысячи рублей в год. По врученной ему инструкции он должен был построить в устье реки Ори город‑крепость и привлечь туда как можно больше русских и иностранных купцов, ремесленников. Сразу по завершении строительства города предписывалось отправить «малый караван с товарами прямо в Бухарию и куда можно далее». Кроме того, ему поручалось организовать поиск месторождений золота, серебра и других полезных ископаемых в башкирских, киргиз‑кайсацких (казахских) и каракалпакских владениях.

Статский советник немедленно приступил к организации экспедиции. Он наметил включить в ее состав офицеров армии и флота, военных инженеров, геодезистов, архитектора, математика‑астронома, ботаника, священника, переводчика, канцелярских работников, боцманов, матросов, капралов, солдат, рабочих; 75 человек нашлись в Петербурге, остальные – в Москве.

Указом от 7 июня 1734 года новому городу, который планировали построить в устье реки Ори, присвоили наименование Оренбург и предоставили его будущим жителям широкие привилегии. Подлинник указа, завернутый в парчу с золотыми кистями и шнурами, был вложен в серебряный и вызолоченный ковчег, который 15 июня Кирилову вручила сама императрица во время данной ему по этому поводу аудиенции. В тот же день он выехал в Москву. Через две недели Петербург покинул экспедиционный отряд во главе с поручиком П. С. Бахметевым.

Упорно добивался Кирилов назначения в экспедицию «ученого священника». Ему сообщили 2 сентября 1734 года, что в ее состав определен представленный из московской Славяно‑греко‑латинской академии «к посвящению в попы школы риторики ученик Михайло Ломоносов». Кирилов, вероятно, познакомился с учеником, так как сообщил в Синодального правления канцелярию, что «тем школьником по произведению его во священство будет он доволен». Но через два дня кандидатура Ломоносова отпала, так как тот сознался: он не сын холмогорского попа, как называл себя вначале, а сын крестьянина. В экспедицию согласился отправиться ученый священник одной из московских церквей Антипа Мартианов Лямин.

Кирилов планировал открыть в Оренбурге школу, и поэтому, помимо научных книг по астрономии, математике, физике, химии, медицине, натуральной истории (то есть по зоологии, ботанике и минералогии), горному делу и истории, он включил в библиотеку экспедиции учебники: немецкие, французские и латинские азбуки, «книги риторические, исторические и поэтические», а также экземпляры Библии на немецком, французском и латинском языках.

Удалось добиться, чтобы с 1735 года в экспедиции участвовал хороший знаток математики и астрономии английский капитан Джон Эльтон (соленое озеро на востоке Волгоградской области носит его имя; оно было описано им и стало источником пищевой соли). В составе экспедиции оказались 10 лучших геодезистов, ботаник и художник, а также рудознатцы.

В Москве все оборудование и запасы экспедиции были погружены на И судов, и 25 августа Кирилов отправился в Казань. Там, приняв Пензенский полк и артиллерию, он поехал в Уфу, куда прибыл 10 ноября 1734 года. Поход на реку Орь начался 11 апреля 1735 года. Кирилов имел в своем распоряжении 15 рот регулярных войск, 350 казаков, 600 вооруженных татар, 100 башкир и обоз с провиантом и артиллерийскими орудиями, предназначенными для новой крепости, в том числе 52 медные 5‑фунтовые пушки, две пудовые гаубицы и две медные 32‑фунтовые мортиры (в те времена калибр орудий выражался в артиллерийских фунтах, за такой фунт принимался вес чугунного сплошного ядра диаметром 2 дюйма, или 50,8 миллиметра). Вскоре к Кирилову присоединился и переданный ему Вологодский полк. Экспедиция шла длинным и тяжелым путем вдоль левого берега реки Белой до Яика. О существовании более короткого и легкого пути по долине реки Самары Кирилов узнал позже.

К устью Ори прибыли 6 августа 1735 года, а 15 августа уже заложили крепость «о девяти бастионах с цитаделью малою». На другой день руководитель отправил императрице поздравление с приобретением Новой России – новых российских земель. В этом поздравлении он доложил, что по дороге к реке Ори и на месте будущего города нашел признаки богатых медных и серебряных месторождений, а также камни – порфир, яшму и мрамор.

Постройка крепости 30 августа была закончена, и в ней разместились гарнизонные войска и артиллерия; 31 августа при троекратном салюте из пушек был заложен город Оренбург. В 1739 году его переименовали в Орскую крепость. После кончины Кирилова новый начальник Оренбургской экспедиции В. Н. Татищев посчитал, что устье реки Ори не подходит для расположения административного центра обширного края. В 1739 году название Оренбург было перенесено на крепость, поставленную на 193 километра ниже по Яику, а в 1743 году – построенную еще на 75 километров ниже и через год ставшую центром края. Здесь, у устья реки Сакмары, притока Яика, и расположен ныне Оренбург.

На границе Башкирии Кирилов построил до 20 крепостей по рекам Сакмаре, Яику, Белой и Уфе, лично выбирая места для них, и проложил сеть дорог общей длиной более 3 тысяч километров. Геодезисты Оренбургской комиссии под руководством Кирилова выполнили съемочные работы вдоль созданной укрепленной линии Самара – Оренбург – Екатеринбург, а также в Заволжье и Закамье, составили карты различных районов огромного края. Одна из них, карта рек Самары и Яика, давала первое представление о возвышенности Общий Сырт. К северу от реки Самары уже были нанесены «горы неравные» – первое указание на Бугульминско‑Белебеевскую возвышенность.

В 1736 году составили сводную карту, охватившую пространство около 500 тысяч квадратных километров: от реки Волги (на участке Казань – Самара) на западе до реки Тобол на востоке, от линии Кунгур – Екатеринбург на севере до Оренбурга и Яика на юге. На этой карте впервые был намечен рельеф части Южного Урала, правильно нанесены реки Самара, Верхний и Средний Яик, часть Средней Камы с рекой Белой; впервые на восточном склоне Урала были обозначены верховья рек системы Тобола и многочисленные озера.

Кирилов понимал, что эта карта далека от совершенства, и организовал проведение новых съемок. В ночь с 14 на 15 апреля 1737 года он, с мая предыдущего года болевший туберкулезом, скончался в Самаре. Этот талантливый организатор и исследователь рано умер, не успев осуществить многие свои задумки, но и того, что им было сделано, достаточно, чтобы его имя осталось в истории нашей Родины, в истории российской науки первой половины XVIII века.