Пороговое условие № 2: бессрочно существующие организации в общественной и частной сферах

Верховенство права для элит создает некоторое пространство для безличных взаимоотношений между членами господствующей коалиции, но пока эти отношения могут быть встроены в матрицу более сложных государственных и частных организаций, безличность не возникает исторически. Способность формировать и поддерживать бессрочно существующие организации напрямую сказывается на способности общества структурировать социальные отношения с течением времени. Создание правосубъектности организаций является существенным элементом бессрочного существования; она по своей природе безлична, поскольку определяется без ссылок на ка‑ кого‑либо конкретного индивида. Создание мощных организаций соответствует логике естественного государства, а влияние бессрочно существующих организаций на идентичность, личность и безличность играет центральную роль в движении обществ к пороговым условиям.

Однако сделаем предостережение. В развитых обществах открытого доступа история бессрочно существующих организаций почти всегда рассказывается как правовая история институциональных форм. В случае организаций частного сектора, деловых фирм, церквей и других благотворительных организаций это структуры бессрочно существующих организаций корпоративного права, а в случае организаций общественного сектора публичное право содержит институты национальных и субна‑ циональных правительств [135]. Развитие этих организаций и институтов объясняется обычно с точки зрения их функций, причем влияние организаций на политическую и экономическую системы существенно недооценивается. Причиной изобретения бессрочно существующих общественных и частных организаций в первых обществах, приблизившихся к открытому доступу, было сочетание политических и экономических сил, а не простое стремление улучшить функциональные характеристики экономических организаций или функциональные характеристики политических организаций.

Создание бессрочно существующих организаций ставит две неприятные исторические проблемы. Первая связана с убеждениями. Почему люди поверили, что организация будет существовать бессрочно, ведь до этого таких организаций никогда не было? Рассмотрим соглашение с бессрочно существующей организацией (такой как страховая компания), предполагающее контракт, по условиям которого все договаривающиеся стороны могутумереть к моменту осуществления указанных действий, а все бенефициарии еще не родились. Почему все люди, живущие в настоящее время, начинают верить, что люди, которым еще предстоит родиться, будут соблюдать контракт? Создание веры в то, что обязательства будут выполнены, требует долгого, постепенного процесса развития.

Вторая проблема заключается в том, что «смертное» государство не может обеспечить надежное создание бессрочно существующих организаций. Государство является наивысшей организацией, и развитие естественного государства от хрупкого к базисному, а затем к зрелому может быть описано как взаимодействие между организациями элит господствующей коалиции. Политическое и экономическое развитие вытекает из создания более сложных и прочных институтов для структурирования взаимоотношений элит в господствующей коалиции. Бессрочно существующие общественные организации должны эволюционировать одновременно с бессрочно существующими частными организациями. Верховенство права для организаций в зрелом естественном государстве не означает, что организации существуют бессрочно. В Древнем Риме было развито верховенство права для организаций, но никогда не была решена проблема их бессрочного существования. Если мы ответим, почему римляне не смогли создать бессрочно существующие организации, мы сможем прийти к пониманию того, как европейцам позднее удалось совершить этот подвиг.

И в формальном юридическом, и в реальном смысле римский император находился выше закона. Поскольку император был источником всего права, закон не мог связать волю императора, так как император мог просто изменить закон. Римляне не могли представить себе идентичность и личность императора, верховный суверенитет которого не принадлежал бы индивиду. Данная проблема присутствовала в римском обществе в любой ситуации, когда корпорация должна была быть представлена индивидами или действовать через них. Римляне разработали публичное право, способное создавать организации в качестве юридических лиц, но они так и не поняли, как структурировать взаимоотношения между общиной или любым другим корпоративным образованием– collegia, universitas, municipiiim –и индивидом, который говорит от лица корпоративной сущности. Дафф (Duff, 1938) детально показывает, как следующие вопросы затуманили римское право: несет ли высшее должностное лицо ответственность за решения, которые оно приняло от имени города, и несет ли город ответственность за решения высшего должностного лица? [136]

Во времена своего наивысшего расцвета Римская империя помещала суверенитет в смертном индивиде, императоре. Империя была способна поддерживать ряд прочных институтов и организаций, которые ограничивали императора, структурировали политику и экономику и позволяли римлянам управлять обширной империей на протяжении половины тысячелетия. Тем не менее ни одна организация в римском обществе, независимо от ее прочности, не была независимой от воли императора.

Бессрочное существование – это не та вещь, которая либо есть, либо нет. Ни одна организация не бессмертна и ни одна организация не существует независимо от общества, в которое она включена. Социальные порядки поддерживают более или менее бессрочное существование для своих организаций по непрерывной шкале. Поскольку императоры не могли ликвидировать организации без издержек для себя, они были ограничены институциональной структурой римской системы, но каждый император обладал правом и способностью ликвидировать любую организацию по своему усмотрению.

Подобные проблемы встречались и в церкви в эпоху Средневековья. Кризис средневекового общества, связанный с проблемой инвеституры и Великой схизмой, не завершился ясным решением проблемы бессрочного существования. Констанцский собор в 1414 г. дал верховное главенство в церкви собору, но папа эффективно присвоил власть собора. Общие соборы должны были созываться каждые пять лет, но к середине XV в. папы прекратили их созывать. Папа, который подобно римскому императору стоял выше закона, был в состоянии ниспровергнуть попытки Констанцского собора связать папу законом. Параллельные проблемы простирались вниз по организационной структуре церкви. Кафедральный капитул сталкивался со схожей проблемой защиты себя от своего епископа, а приход – с проблемой защиты себя от своего настоятеля [137].

Европейцы пытались разрешить эти вопросы вплоть до XVII в. Тем не менее последствия кризиса инвеституры XI–XII вв. и Великой схизмы XIV–XV вв. привели к изменениям в институциональной и организационной структуре церкви. Последствия борьбы за инвеституру привели к четкому определению границ взаимодействия в отношениях между лидером и корпорацией, отличительной чертой которого была неотчуждаемость коллективной собственности. В соответствии с присягами пап, епископов и королей XIII в. отчуждение коллективной собственности церкви, епархии или королевства было возможно только с согласия корпорации. Основная часть экономических активов, которыми коллективно владели корпорации, стала известна в церкви под названием christus, а в светском мир Q – flscus. Christus и flscus стали собственностью, которая управлялась лидером/правителем/папой/епископом и была в его распоряжении, но оставалась коллективной собственностью корпорации. Christus nfiscus образовали связь, вокруг которой могли формироваться бессрочно существующие организации.

Великая схизма привела к пересмотру корпоративной идентичности церкви. На разных уровнях агрегирования церковная корпорация рассматривалась как совокупность верующих, епархиальная коллегия или прихожане. Формирование этих корпоративных организаций выходило за рамки формальной структуры государства и становилось самоопределяемым. Определение корпоративной организации церковного прихода больше не было привилегией короля или господина, создававшего собственную церковь (что и было источником споров в период кризиса инвеституры), или епископа, в епархии которого находился приход. Все сообщество верующих, congregatio fidelium, стало самоопределяемым объединением [138].

Определение корпоративной идентичности в терминах fiscus или christus постоянно порождало неразбериху и разногласия по поводу понятияй «неотчуждаемость» и «суверенитет». Один из важнейших аспектов этих дебатов касался неотчуждаемости суверенитета [139]. В XV и XVI вв., по мере усиления позиций королевской власти по отношению к власти папской, короли стали утверждать, что их право управлять получено от Бога так же прямо, как суверенные права папы (Figgis, 1923). Если суверенная власть и привилегии королей были божественным даром, они неотчуждаемы. Воля каждого короля была суверенна, король не мог быть связан его предшественниками, так же как король не мог связать своих преемников. Неотчуждаемый суверенитет предполагал, например, что, если король продал земли частному лицу, следующий король мог забрать их обратно [140].

Неотчуждаемость суверенитета ставила папу или короля выше закона, вне досягаемости корпоративного тела christus или flscus. Как показывает Фиггис, притязания королей на божественность и неотчуждаемость прав, возникшие из конфликта и соперничества между королями и папами, сами являлись частью борьбы за отделение церкви от государства.

Тем не менее претензии королей на неотчуждаемый суверенитет и его божественное начало не соответствовали растущему пониманию неотчуждаемости как «отчуждаемости с согласия», как предполагает определение christus и flscus. Путаница также касалась природы сущностей, вращавшихся вокруг christus и flscus. Если король стоит над законом, то он обладает высшим суверенитетом относительно fliscus. Однако если король может отчуждать собственность только с согласия корпоративного тела, то высшим суверенитетом относительно обладает корпоративное тело. Как король вписывается в корпоративное тело?

Канторович (Kantorowicz, 1997 [1957]) объясняет, как понятие двух тел короля было разработано как решение проблемы неотчуждаемости. Король (или папа, епископ, герцог, настоятель) обладал двумя телами, идентичностями, которые приписывались ему законом и социальной практикой. Одна идентичность была личной, телесной, смертным телом, которое умирает, другая идентичность – это абстрактное, корпоративное, вечное, нетленное тело, которое никогда не умирает. Полномочия короля, его достоинство были частью его корпоративного тела. Данное различие отделяет частные интересы индивида, занимающего должность, от интересов, прав и обязанностей этого индивида в его должностной роли. Два тела короля были двумя опознаваемыми и отдельными юридическими лицами.

Канторович и другие исследователи средневековой Европы, изучавшие политическое развитие, хорошо понимали, что корпоративная идентичность церкви или государства, членство в которых безлично определено в терминах участия и руководство которыми возлагается на должности или позиции, обладала своего рода бесконечной жизнью. Исследование борьбы в средневековой церкви за определение ее организационной структуры позволяет увидеть, что для решения проблемы ограничения ее лидеров церкви нужно было определить себя как бессрочно существующую организацию. Двойной баланс означает, что концептуальное развитие бессрочно существующего суверена должно быть уравновешено бессрочно существующей корпоративной сущностью, которая соглашается на отчуждение christus или fiscus. Но ни одно человеческое существо не обладает вечной жизнью, или бессмертием. Для того чтобы всеобщий собор стал долгосрочным ограничителем решений папы, как папа, так и всеобщий собор должны были стать бессрочно существующими организациями. Поскольку папа подорвал соглашение, бессрочное существование тогда установлено не было. Как часто случается, язык вводит нас в заблуждение, если мы думаем, что проблема только в создании единственной бессрочно существующей вещи, называемой государством. Государства – это организации организаций. Поэтому создание бессрочно существующего государства предполагает создание множества бессрочно существующих организаций, связанных динамическими взаимоотношениями друг с другом.

Мы уже показали, как на протяжении нескольких веков осуществлялось развитие корпоративной организации, дающей согласие на отчуждение christus или fiscus. Однако принятие эффективного способа перемещения ресурсов между индивидами, например путем их отчуждения, было выгодно и лидеру, и всей господствующей коалиции. Концепция корпоративного тела короля была разработана для придания суверену свойств безличной сущности, обладающей постоянным существованием (Kantorowicz, 1997 [1957]). Лицо, занимающее должность в настоящее время, то есть король в его материальном теле, не могло в одностороннем порядке осуществить отчуждение (изменение) свойств своего корпоративного тела. Однако обязательство короля выполнять свои корпоративные функции не было достоверным само по себе, поскольку это обязательство требовало присутствия второй корпоративной сущности, представляющей fiscus.

Что касается отчуждения собственности, признание flscus формально подчиняло короля закону, фундаментально изменяя идентичность короля и делая ее гораздо более безличной. Поскольку ограничения на отчуждение применялись к корпоративному телу короля, они должны были быть постоянными: эти ограничения применялись независимо от индивидуальной идентичности лица, которое выступало в роли короля. Точно также предоставляющая согласие корпорация тоже должна была обладать постоянным существованием. Бессрочное существование дающей согласие корпорации было достигнуто путем наделения правом на согласие определенного ряда должностных лиц, таких как герцоги, графы или епископы [141]. Критическим для процесса является создание хотя бы двух бессрочно существующих субъектов права.

В качестве решения проблемы обязательств дающий свое согласие субъект права должен был представлять интересы должностных лиц и элит, которые могли бы коллективно управлять и защищать королевское корпоративное тело от произвольных действий конкретного короля, стремящегося действовать вопреки корпоративным интересам. Но пример с папами, которые прекратили созывать всеобщие соборы, показывает, что эти соглашения или способы их осуществления не были автоматическими. А если соглашения не выполняются, то же происходит и с достоверными обязательствами.

Тесная связь безличности и бессрочного существования позволяет организационной и институциональной структуре господствующей коалиции соблюдать такие соглашения и развивать устойчивые убеждения об идентичности и поведении безличных корпоративных акторов в рамках коалиции. Надежные соглашения требуют, чтобы характеристики должности лидера в неизменном виде переходили к его преемнику в должности: эти характеристики корпоративного тела лидера становятся тем самым безлично определенными. Подобным образом членство в корпорации должно было безлично определяться через должности, а не индивидов.

В наше время это решение может показаться очевидным – предоставление суверенитета корпорации и позволение ей делегировать некоторую часть своей власти агенту, например королю. Тем не менее современная точка зрения рождается в порядке открытого доступа и не работает в естественном государстве. В прошлом, то есть на протяжении всей истории человечества до некоторого момента в XV или XVI в., властью всегда обладали индивиды благодаря своему могуществу. Процесс определения могущественных индивидов и балансировки их интересов является постоянным, непрерывным процессом, который происходит внутри каждого естественного государства; это основная движущая сила естественных государств. Преобразование определенных аспектов этого процесса в стабильные и прочные институциональные формы является частью создания более стабильного естественного государства. Удаление личного элемента индивидуальности из некоторых частей структуры коалиции, таких как соглашение об отчуждаемости в XIV в., требует, чтобы безличные организационные структуры были поставлены на место. В этом ключевая связь между бессрочно существующими организациями и безличными идентичностями [142].

Когда мы читаем работы об истории институциональных форм, написанные для того, чтобы объяснить функции, которые выполняются институтами, мы часто не замечаем важного взаимодействия между различными организациями, которое обеспечивает поддержание социальных соглашений. Стабильное управление стало возможно не только потому, что король и парламент (с вариациями) стали бессрочно существующими организациями в различных европейских обществах. Влиятельные индивиды внутри господствующей коалиции представляли и возглавляли собственные организации. И эти элитарные организации, чья идентичность постепенно подтверждалась как бессрочно существующая (то есть организации, независимые от личной идентичности их лидеров), также должны были развиваться, чтобы сформировалось бессрочно существующее государство. Тем самым развитие влиятельных и сложных элитных организаций, не находящихся под прямым контролем государства, было необходимым предварительным условием расширения сферы государства как безличной, бессрочно существующей организации. Разделение двух тел короля имело решающее значение для этого процесса, потому что бессрочно существующий безличный суверен должен был быть изобретен до того, как могла быть реализована идея о государстве как бессрочно существующей организации.

Появление множества бессрочно существующих организаций внутри и вне государства создало новые возможности для устойчивого баланса между политическими, военными и экономическими организациями. Власть государства как формальной сущности (корпоративное тело короля) постепенно могла получить более четкий контроль над военной силой, если члены господствующей коалиции со своими собственными организациями соглашались на использование общих экономических ресурсов, которыми владели «все» (дающая согласие корпорация), и на ограничение государством использования военной силы.

Государство как формальная правительственная организация стало обращать на себя все большее внимании в XVI и XVII вв. – в период истории, когда возникает суверенное государство, равно как и более сложная экономика. Это возникновение также совпадает с формализацией частей господствующей коалиции как бессрочно существующих организаций, в конечном счете ограничивающих власть государства и создающих права элиты. Поскольку права элитных организаций принадлежат им вечно и не относятся к личным идентичностям, власть и привилегии суверенного государства и элит должны быть определены безлично.

Первыми обществами, пришедшими к пороговым условиям, были Британия, Франция, Голландия и США. Как только эти пионеры достигли порога и доступ стал расширяться в этих обществах, корпоративное тело суверенного государства приобрело известность. На протяжении этого периода личная идентичность монарха поблекла в сравнении с корпоративной идентичностью государства. К XVIII столетию пионеры создали бессрочно существующее корпоративное государство. Сделав это, данные общества ограничили не только власть короля – они ограничили власть каждого индивидуального лидера любой государственной организации и начали также перестраивать частные организации.

Движение к порогу в Европе и США: безличность в общественных и частных организациях

В естественных государствах место каждой организации в рамках государственной иерархии обычно связано с позицией и властью члена (или членов) элиты, возглавляющего организацию [143]. Бюрократическая структура естественного государства становится более сложной и утонченной, по мере того как естественное государство становится зрелым, но она сохраняет свою личную природу. Развитие бессрочно существующих государственных организаций приводит к определению государственных организаций как юридических лиц, обладающих своей собственной жизнью. Правительственные организации перестают зависеть от жизни или идентичности их лидеров и вместо этого становятся организациями, которые существуют независимо от жизни своих членов.

В качестве примера можно привести государственных казначеев в ранней истории Соединенных Штатов. После Американской революции каждый штат имел казначея, который был государственным должностным лицом. Некоторые из них избирались, но большинство назначалось. Почти в каждом штате счета казначея и деньги на них легально были собственностью казначея как частного лица – согласно закону они не были собственностью штата. Когда казначей умирал при исполнении служебных обязанностей, уходил в отставку или заменялся, должна была осуществляться ревизия счетов старого казначея. Как часто выяснялось, баланс счетов старого казначея не сходился, что втягивало штат в судебные баталии, которые могли длиться годами. Каждый новый казначей создавал новую отчетность, включавшую запись, в которой претензии к старому казначею проводились как нереализованные активы штата. В правовом и иногда финансовом смысле казначейство как организация умирало всякий раз, когда умирал казначей [144].

Преобразование казначейств штатов в организации с постоянным существованием, счета которых не умирали бы вместе с казначеем, требовало изменения организационной и институциональной структуры штата. Развитие казначейств как формальных организаций не устраняло проблему мошенничества и некомпетентности. Вместе с тем оно означало, что важные финансовые операции больше не могли осуществляться казначеем как частным лицом, распоряжающимся деньгами штата. Теперь было легче запретить рискованные финансовые операции казначеев, бывшие ранее личной прерогативой казначея как индивида.

Работы Дэна Богарта (Bogart, 2005 а, b) о создании парламентом дорожных фондов (turnpike trusts) в XVIII в. дают другую иллюстрацию. Британцы начали создавать местные органы власти с явным постоянным существованием, способностью взимать налоги с местных налогоплательщиков и сборы – с пользователей дорог. Богарт показывает, как эти органы власти облегчили развитие транспортной инфраструктуры в Великобритании. Продажа должностей во Франции, хотя обычно и не рассматривается в этом отношении, является частью истории создания местных правительственных организаций. Среди наиболее важных организаций были суды и муниципальные правительства, но также во Франции создавались и поддерживались тысячи других местных органов власти (и, конечно, соглашений о создании ренты) (Bossenga, 1991; Doyle, 1996; Kwass, 2000).

В обществе, приближающемся к порогу, происходят тысячи постепенных и накапливаемых изменений, подобных этим. Содержание этих изменений в разных обществах значительно различается, и история и культура влияют на конкретные изменения. В общих словах: государства начинают превращаться из иерархии организаций, взаимосвязанных индивидуальными и личными связями, в иерархию бессрочно существующих, безличных и часто более независимых организаций. Великобритания, Франция, Голландская республика и Соединенные Штаты разработали методы создания бессрочно существующих организаций внутри государства. Создание бессрочно существующих организаций и институциональных средств их поддержки было частью того, что поместило эти страны на порог перехода в конце XVIII в.

История формальных деловых корпораций хорошо известна, и мы рассматриваем ее более близко в главе 6. Первой британской деловой корпорацией была Русская компания, сформированная в 1553 г. (Scott, 1951). Какэто обычно бывает в естественном государстве, компания была тесно связана с влиятельными друзьями правительства. Королевские хартии все чаще использовались для создания компаний в Великобритании в XVI–XVII вв. За Русской компанией последовали Африканская компания, Компания странствующих купцов (Company of Merchant Adventurers) и Ост‑Индская компания [145]. Виргинская компания получила королевскую хартию в 1606 г. для учреждения первой постоянной британской колонии в Северной Америке. В конечном счете все североамериканские колонии получили хартии. Голландия основала свою собственную Ост‑Индскую компанию (VOC) в 1597 г. [146], чтобы использовать возможности контролировавшейся Португалией азиатской торговли, а также Новую Нидерландскую компанию в 1614 г. для эксплуатации Северной Америки и Вест‑Индскую компанию в 1621 г. Во Франции Кольбер основал французские Ост‑ и Вест‑ Индские компании в 1664 г., а затем Compagnie du Nord (основана в 1669 г.) для конкуренции с Голландией в Балтийском море. Французские компании существовали и до 1664 г., но источники о французских деловых корпорациях труднее достать [147]. В конкуренции с Испанией и Португалией (и между собой) британцы, голландцы и французы создали колониальные империи, выдавая своим купцам разрешения на «организацию колониального господства» (Tilly, 1992, р.92; Тилли, 2009, с. 142).

Данные корпорации были организациями естественного государства, созданными в ответ на изменение экономических возможностей. Хартии корпораций обеспечивали обширные и исключительные привилегии этим компаниям в обмен на фискальную и (иногда) военную поддержку правительства. Хартии также явно признавали суверенитет государства на обширной территории, колонизировавшейся корпорациями. Предоставление корпоративной хартии было явной политической манипуляцией экономическим доступом – оно создавало исключительные привилегированные права на ресурсы и виды деятельности. Каждая корпорация получала хартию из рук короля или по постановлению законодательного органа. Каждая хартия рассматривалась отдельно; еще не существовало никакого намека на открытый доступ к созданию корпораций. Естественные государства использовали эти корпорации, чтобы ответить на новые возможности и создать новые источники ренты путем создания новых форм исключительных привилегий и ограниченного доступа.

Date: 2015-10-19; view: 327; Нарушение авторских прав