Итого — 26 руб. 43 коп. с половиною

Даже если из числа расходных статей исключить «страховой фонд» в 3 руб. и сократить расход на женщин и детей вполовину, то все равно останется сумма, даже не сопоставимая с вышеприведенными доходами от продажи продуктов крестьянского хозяйства Калязинского, Кашинского, Весьегонского, Бежецкого, Корчевского и др. уездов. По сравнению с реальными потребностями они выглядят просто смехотворными. В целом по губернии необходимая сумма расходов по поддержанию средственного крестьянского однотяглового двора («на всякие в доме расходы») колеблется от 20 до 26 руб.50

Но обратимся снова к фактам. В Зубцовском у. однотяглый крестьянин имел посев до 3 дес. в двух полях, то есть несколько выше минимальной нормы. Заготавливая до 300 пудов сена, он содержит скот не только для своих нужд, но и на продажу. Такой крестьянин в год может продать бычка, свинью, двух овец, три четверти хлеба, а также по мелочи: мед, воск, хмель, грибы, коровье масло, творог, яйца и т. д. Общая «прибыль» с хозяйства составляла 8—10 руб. Однако «по вернейшему исчислению» для нормальной жизни и «на подати и расходы» ему нужно до 26 руб.51 Иначе говоря, крестьянин-середняк далеко не сводит концы с концами. В Старицком у. имеющий на соху не менее десятины пашни крестьянин продает всего «по цене на 8 или 9 руб.». А на расходы и подати ему также необходимо 26 руб.52

Даже там, где сумма необходимых расходов уменьшена, реальные доходы крестьян выглядят мизерными. Так, в Новоторжском у. «с каждой доли (то есть с двух тягол,»— Л. М.) продается скота, масла коровьего, яиц, творога, грибов и ягод на 6 руб.»53 Необходимо же было иметь «по вернейшему исчислению» 21 руб. В Вышневолоцком у., как уже говорилось, все продажи составляли 9—10 руб. в год, а на нужды и подати необходимо было 20 руб.54 В Краснохолмском у. от хозяйства в год выручалось не менее 10 руб., а на нужды «здешнему крестьянину в год не более 17 руб. надобно»55.

И так было не только в тверских краях, так было и в соседней Ярославской губернии, где уровень земледельческого производства был ниже, а «на всякие домашние расходы потребно крестьянину в год от 25 до 30 руб «56 С большой долей уверенности можно сказать, что подобное соотношение доходов и необходимых расходов характерно для всего Нечерноземья.

Если же цитированные выше необходимые затраты не производились, в конце концов, крестьянский двор беднел, хозяин его терял волю и упорство. Подобное хозяйство выглядело следующим образом: «1. С двора навоз течет; 2. Мало дров заготовлено; 3. Изба холодна и не конопачена; 4. Зимою лаптей и веревок не наготовлено; 5. Изба и сарай от дождя каплют; 6. Колод, яслей и решет нет для корму скота; 7. Стол немыт, а изба нечиста; 8. Тараканы и сверчки в избе; 9. Ножи, борона и сошники тупы; 10. Коса, серп и топор худы; 11. Мало рубах и один кафтан; 12. Лошадям, скоту и птицам невод (безводица, — Л. М.); 13. На дворе своего колодезя нет; 14. В погребе льду нет; 15. Летом телег, а зимой саней нет; 16. Лошадь с сад-ном, а седла (седелки, — Л. М.) нет; 17. На полосе хлеб хуже всех; 18. Навоз не запахан; 19. Хлеб убирает позняя всех; 20. Летом избу топит, а не варит ничего; 21. Худые и сырые хлебы печет; 22. Ранее всех ест; 23. А долее всех спит; 24. Квасу в доме нет; 25. Здоровой по миру ходит и милостыни просит»57.

Уровень реальной жизни большей частью, по-видимому, располагался между крайней бедностью и состоянием выживания, когда хозяин, применяя всевозможные «крестьянские извороты»58, поддерживал на плаву свой двор и семью. В конечном же счете речь должна идти о крайне низком уровне земледельческого производства в целом для Европейской России и в особенности для территории ее исторического ядра. Земледелие здесь практически едва осуществляло функцию простого воспроизводства.

Оценивая в целом возможности крестьянского хозяйства к концу XVIII в., А.Т. Болотов писал: «Крестьянство едва успевало исправлять как собственные свои, так и те работы, которые на них возлагаемы были от их помещиков, и им едва удавалось снабжать себя нужным пропитанием»59. «Крестьянин, не имеющий в своей семье работников, никогда не мог засевать свою пашню в способное время и для этого (из-за этого, — Л. М.) у него всегда был недород», «незажиточному крестьянину недоставало времени вспахать все свое поле», «имея одну негодную или две лошади, [крестьяне] с нуждою землю свою вспахать могут» — такие оценки давали основной массе крестьян XVIII в. современники60.

В целом, чтобы завершить этот пласт весьма суровой информации, свидетельствующей о вечно низкой производительности труда в земледелии нечерноземной России, вернемся к вопросу о затратах труда. В очерке шестом, специально посвященном этому вопросу, проверяя надежность материала офицерских описей, мы дали довольно большое число оценок затрат труда на всех видах работ, кроме обмолота, на вольном рынке найма рабочей силы. Итогом была найденная нами примерная средневзвешенная оценка всех работ на десятину нечерноземных полей в 7 руб. 60 коп. Применительно к вологодским землям для соотнесения затрат труда с ценой на рынке полученной с этой десятины продукции сделаем простейшие расчеты. В 50—60-е гг. XVIII в. за четверть ржи в этих краях платили один рубль, а за овес — 60 коп.61 Если взять здешнюю урожайность по ржи сам-8 и сам-5 для овса, то получим доход в 9 руб. 40 коп. Добавляя несколько к этой сумме за счет других культур, в целом оценим доход на два поля в 10 руб., то есть по 5 руб. на десятину (разница в полтора раза). Затраты же труда стоят намного дороже (7 руб. 60 коп.). Аналогичен расчет и по Ярославскому у.: цена ржи примерно 1 руб. 20 коп., овса — 80 коп.62; урожайность здесь возьмем оптимальную — для ржи сам-5, овса сам-4. Это дает доход на два поля 7 руб. 20 коп. С надбавкой на другие культуры («мелкий хлеб») получаем 8–8,5 руб. В расчете на одну десятину это составит 4–4,25 руб., что снова намного ниже оценки затрат на вольном рынке (в 1,8–1,9 раза). Если же взять объем урожая более реальным, то по Вологде (при урожайности ржи сам-4, а овса сам-3) доход с десятины в двух полях упадет до 2,6 руб., а по Ярославлю (при урожайности ржи сам-2,5, а овса сам-2) доход упадет до 1,3 руб.

Думается, этот расчет предельно обнаженно характеризует драматизм повседневной жизни большинства российских крестьян огромного Нечерноземья с его безнадежно нерентабельным земледельческим производством.

Что касается заокских черноземных просторов, то, как уже говорилось в седьмом очерке, о некоей рентабельности говорить вполне возможно. При скромном развитии промышленных предприятий и ограниченном спросе рабочих рук на промыслах цена на вольный труд в земледелии была, вероятно, намного ниже, чем в Промышленном Центре и на севере Европейской России. Достаточно привести лишь один пример. В селе Медяны в Алатор-ском уезде владения Нижегородского Печерского монастыря труд вольного наемника стоил в расчете на десятину в 2-х полях 1,42 руб. (сюда включены работы по пашне и севу яри и озими, жатва и молотьба). Точно так же по селу Ратово подобные работы стоили 1,4 руб. за десятину в 2-х полях63. Цена же получаемого хлеба была здесь в 2–3 раза выше. Низкие цены на земледельческий труд в этих плодородных краях могут быть объяснены сравнительно небольшими затратами труда, то есть примитивностью агрикультуры. Важную роль играла и крайняя хаотичность в чередовании урожайных и неурожайных лет, что было жестким препятствием в формировании рыночной конъюнктуры.

* * *

Ситуация с развитием земледельческого производства в первой половине XIX в. была не лучше. Для начала ознакомимся с итогами многолетнего изучения материалов приложений к губернаторским отчетам И.Д. Ковальченко и приведем итоги статистической обработки им информации о размерах посевов хлебов и картофеля в расчете на душу населения (таблица 2.4)64.

При комментировании материалов таблицы № 2.4 о посевах хлебов и картофеля необходимо помнить, что обобщенный хлебный бюджет тверского однотяглового хозяйства в 80-х годах XVIII в. предусматривал посев в 5 четвертей при площади посева примерно в 2,5 дес. в двух полях и составе семьи из 4-х человек. В нашей таблице итоговым показателем является реконструкция тягла путем увеличения душевого посева в четыре раза. Таким образом, наше тягло несет, скорее, статистическую «нагрузку, тем не менее вполне достоверно отражая основную тенденцию развития, как во времени, так и в пространстве.

Итак, в первое десятилетие XIX в. в пределах Нечерноземья самое благополучное положение было в Псковской и Смоленской губерниях, где на тягло посев был на 60 % больше «тверского» посева. В самой Тверской губ. посев также увеличился на 12,5 % (нельзя исключать при этом возможности роста посевной массы зерна за счет увеличения густоты высева). На Севере доля хлебных посевов катастрофически мала, и не выручали крестьян даже более высокие урожаи. Что же касается Центра России, то совершенно очевидно его почти бедственное состояние. В Костромской и Калужской губерниях средний высев на тягло был даже меньше пяти четвертей, а это означало, что крестьяне возделывали пашню на полосах, меньших, чем 2,5 дес. в двух полях. Чуть больше 5 четвертей были высевы в Ярославской и Владимирской губерниях, а в Вятской и Пермской губерниях высев на тягло

был на тверском уровне: ровно 3 четвертей.

Не слишком сильно отличались посевы и в Черноземье. Здесь резко выделяются Тульская и Пензенская губернии, где пятичетвертную норму посевы превысили на 48–71 /о. Однако в Курской и Рязанской губерниях высев практически на «тверском» уровне, то есть посевная площадь оставалась в пределах 2,5 дес. В Тамбовской и Саратовской этот уровень превышен на 19–29 %.

Перейдем теперь к анализу данных по двум десятилетиям, непосредственно предшествующим реформе 1861 г. Заметим, что сопоставление с Другими десятилетиями допустимо здесь лишь в первом приближении.

Первый же важнейший вывод буквально ошеломляет. Ведь спустя три десятилетия средний высев в пределах территорий русских губерний не только не увеличился, но, может быть, даже уменьшился (в 1802–1811 гг. 5,54 чтв., а в 1841–1850 гг. 5,13 чтв.). За этими сухими цифрами стоит трагичная судьба русского крестьянства. Знакомство с материалами первой части работы дает возможность осознать, путем какого огромного напряжения сил нашему земледельцу доставалась каждая четверть зерна. И в XVIII веке, и много раньше сельскохозяйственная пора — это «страда», страдание, тяжелый надрывный труд. Ведь русский пахарь всегда работал на пределе своих возможностей. И тем не менее, шли десятилетия, а площадь высева в расчете на тягло оставалась та же.

В советской историографии все исходные данные, которыми мы оперируем, были известны, но на них смотрели только как на свидетельства губительного воздействия на экономику крестьянского хозяйства жесточайшего крепостного права. Один из образованнейших людей конца XVIII в., И.Г. Георги писал, правда с известной долей лакировки, следующее: «Крестьянин каждый имеет собственность, не законом утвержденную, но всеобщим обычаем, который имеет силу не меньшую закона». При условии выплаты в той или иной форме ренты все, что «крестьянин вырабатывает или ремеслом своим достает, остается точно ему принадлежащим, тем владеет он во всю жизнь свою спокойно, отдает в приданое за дочерьми, оставляет в наследие своим сыновьям и родственникам по воле своей невозбранно. Без такой свободы и

Таблица 2.4. Посевы хлебов и картофеля в первой половине XIX в. (в четвертях)

Губернии

Годы

1802–1811

1841–1850

1851–1860

На душу нас. всего

На тягло всего

На душу населения

На тягло всего

На душу населения

На тягло всего

хлебов

картоф.

всего

хлебов

картоф.

всего

Архангельская

0,35

1,4

0.29

0,04

0,33

1,32

0,28

0,03

0,31

1,24

Вологодская

—

—

0,67

0,03

0,70

2,8

0,68

0,03

0,71

2,84

Олонецкая

0,54

2,16

0,54

0,04

0,58

2,32

0,56

0,03

0,59

2,36

Петербургская

—

—

0,90

0,20

0,10

4,4

0,44

0,10

0,54

2,16

Новгородская

—

—

0,93

0,11

1,01

4,04

0,82

0,10

0,92

3,68

Псковская

2,05

8,2

1,18

0,18

1,36

5,44

1,12

0,11

1,23

4,92

Смоленская

1,98

7,9

1,98

0,16

2,14

8,56

1,90

0,14

2,04

8,16

Ярославская

1,37

5,48

1,28

0,10

1,38

5,52

1,31

0,20

1,51

6,04

Костромская

1,19

4,76

1,28

0,06

1,34

5,36

1,34

0,05

1,39

5,56

Тверская

1,56

6,24

1.51

0,21

1.72

6,88

1,41

0,16

1,57

6,28

Московская

1,26

5,04

0,89

0,09

0,98

3,92

0,87

0,09

0,96

3,84

Владимирская

1,40

5,6

1,29

0,06

1,35

5,4

1,28

0,07

1,35

5,4

Калужская

1,08

4,32

1,30

0,13

1,43

5,72

1,22

0,08

1,30

5,2

Тульская

1,85

7,4

2,01

0,13

2,14

8,56

2,06

0,13

2,19

8,76

Рязанская

1,27

5,08

1,35

0,05

1,40

5,6

1,34

0,08

1,42

5,68

Орловская

—

—

1,70

0,14

1,84

7,36

1,58

0,11

1,69

6,76

Таблица 2.4. Посевы хлебов и картофеля в первой половине XIX в. (в четвертях)

Губернии Тамбовская

Годы

1802–1811

1841–1850

1851–1860

На душу нас. всего

На тягло всего 5,96

На душу населения

На тягло всего

На душу населения

На тягло всего

хлебов

картоф.

Всего

хлебов

картоф.

всего

1,49

1,39

0,05

1,44

5,76

1,33

0,09

1,42

5,68

Курская

1,31

5,24

1,29

0,09

1,38

5,52

1,23

0,09

1,32

5,28

Воронежская

—

—

1,37

0,06

1.43

5,72

1,29

0,08

1,37

5,48

Пензенская

2,14

8,56

1,70

0,04

1,74

6,96

1,51

0,06

1.57

6,28

Симбирская

—

—

1,43

0,03

1,46

5,84

1,32

0,03

1,35

5,4

Самарская *

—

—

—

—

—

—

1,47

0,03

1,50

6,0

Саратовская

1,61

6,44

1,35

0,03

1.38

5,52

1,34

0,04

1,38

5.52

Вятская

1,25

5,0

1,46

0,04

1,50

6,0

1,48

0,04

1,52

6,08

Пермская

0,81

5,0

0,96

0.02

0,98

3,92

0,99

0,03

1,02

3,56

Оренбургская

—

—

1,26

0,02

1,28

5,12

0,86

0,03

0,89

3,56

Безопасности не мог бы крестьянин наживать по 100 тысяч рублей и более капитала. Собственность крестьянина состоит в его доме, имении, скоте и земле, сколько ему наделу с прочими той деревни крестьянами достанется, а приобретение его зависит от его рук, досужества, проворства и рачения»65.

Из слов этого современника, по крайней мере, следует, что, будучи «крещеной собственностью», крестьянин тем не менее оставался собственником жизненных средств. Но в отличие от промысловика, земледелец редко богател именно вследствие того, что земледелие в пределах исторического ядра Российского государства имело жестко ограниченные мачехой-природой рамки.

Из сопоставления итогов предреформенного двадцатилетия четко видна тенденция к снижению размера посева в расчете на тягло, и это справедливо расценивается как следствие возросшей крепостнической эксплуатации (средний посев на тягло с 5,13 чтв. в 1841–1850 гг. снизился до 4, 83 чтв. в 1851–1866 гг.).

Но в первую очередь речь должна идти о попытке объяснения, почему в районах, не являющихся оплотом господства крепостничества, размеры посева на тягло составляют по-прежнему 2,5 или 2,9 дес. на тягло в двух полях. В пояснение приведем итоги нашей обработки данных книги В.П. Яковлевой, изучившей архивные материалы по состоянию сельского хозяйства Тамбовской губернии в конце 40-х — 50-х годах XIX в. (см. таблицу 2.5)66.

Таблица 2.5. Размер посева на душу м. п. у государственных крестьян Тамбовской губ.

Уезды

Посев на д. м. п. (в дес.)

Посев на д. м. п. (в чтв.)

Посев на тягло (в дес.)

Посев на тягло (в чтв.)

Лошадей на тягло

Елатомский и Шацкий

1,55

2,42

3,0

4,84

1,5

Темниковский

1,66

2,79

2,92

5,58

1,46

Моршанский

1,84

3,19

3,28

6,38

2,12

Козловский

1,78

2,85

3,16

5,7

1,86

Тамбовский

1,99

3,13

3,58

6,26

1,44

Кирсановский

2,45

3,61

4,9

7,22

1,86

ИТОГО в среднем

1,88

3,00

3,47

6,00

1,7

Подробные расчеты В.П. Яковлевой, сделанные с учетом каждой дачи межевания Менде, объема высева каждой культуры трехпольного севооборота на душу муж. п., позволяют, в частности, определить посевную площадь на тягло у государственных крестьян губернии, то есть населения, подвергавшегося наименьшему угнетению со стороны «централизованного феодала». Исходя из минимально нормальных норм высева (ржи — 10 четвериков, овса — 3 четверти, ячменя — 16 четвериков и. т. д.), мы рассчитали примерную площадь высева на душу муж. п. и на тягло. Полученные результаты свидетельствуют, что в Шацком и Елатомском уездах площадь высева на тягло несколько выше 2,4 дес. и доходила до 3,0 дес. в двух полях. А в пяти черноземных хлебопашенных уездах реконструируемая площадь высева достигала 3,57 дес. на тягло (по 6 уездам — 3,47 дес. при среднем высеве в 6 четвертей на тягло). Если же, скажем, высев ржи в нашей реконструкции загустить до 1,5–2,0 четвертей на десятину (а мы уже видели, что такие высевы в Черноземье были), то площадь высева сократится почти на десятину (примерно до 2,6 дес.).

В книге у В.П. Яковлевой есть очень ценный материал и по барщинным крестьянам. У этой категории крестьянства среднее количество высеваемых четвертей в расчете на тягло в 50-х годах XIX в. было: в Елатомском у. — 5,32 чтв., в Шацком у. — 5,04 чтв., в Темниковском у. — 4,54 чтв., в Спасском у. — 6,99 чтв., в Моршанском у. — 5,37 чтв., в Тамбовском у. — 6,18 чтв., в Козловском у. — 6,43 чтв. и в Кирсановском у. — 6,37 чтв.67 Опираясь на аналогичные по средним высевам в помещичьих хозяйствах, где известна и площадь пашни68, можно экстраполировать расчеты по помещичьим высевам на высевы барщинных крестьян. В среднем помещики 8 уездов имели высевов 6,34 чтв. в расчете на крестьянское тягло при посевной площади в двух полях, равной 4,36 дес. Следовательно, крестьяне, имея средний по 8 уездам высев в 5,78 чтв. на тягло, использовали под этот посев примерно 4 дес. (3,98 дес.) в двух полях. Таким образом, общая нагрузка на тягло, включая барщину, могла бы доходить до 8,34 десятины. Эта цифра, разумеется, очень велика. В реальности сумма площадей пашни была меньше, ибо на пашне помещика использовались и дворовые люди.

В связи с этим крайне важно выяснить обеспеченность крестьянского хозяйства рабочим скотом. Обычно для этой цели привлекаются данные подворных описей первой половины XIX в., но в нашем случае целесообразно использовать сведения Экономических примечаний Менде, где представлены имения и мелкие, и средние, и крупные. Материалы по государственным крестьянам Тамбовской губернии, обработанные В.П. Яковлевой, свидетельствуют о том, что на голову рабочего скота здесь приходилось не более 3,4 четверти высева (или примерно 2,3 дес. пЬшни). Такая же нагрузка на лошадь была и у оброчных крестьян губернии. По каждому из 4-х уездов, где есть данные по оброчным крестьянам, размеры высевов в расчете на тягло были следующими: в Елатомском у. — 3,95 чтв. (при 1,48 лош. на тягло), в Шацком у. — 4,84 чтв. (при 1,37 лош. на тягло), в Тем-никовском — 3,2 чтв. (при 1,29 лош. на тягло) и в Кирсановском у. — 8,14 чтв. (при 1,72 лош. на тягло)69. При условии, что из числа южных уездов в этой выборке есть лишь один Кирсановский у., средняя по 4-м уездам будет лишь грубым обобщением (5,03 чтв. при 1,46 лош. на тягло), хотя конечный итог нЬгрузки на рабочую лошадь (3,45 чтв. высева на голову тягловой силы) точно совпадает с нагрузкой у государственных крестьян. Таким образом, наши данные вполне достоверны.

По сравнению с обычной нагрузкой на рабочую лошадь у государственных и оброчных крестьян, нагрузка на лошадь у барщинных крестьян, на первый взгляд, должна быть оценена как чудовищная, а поэтому и маловероятная. Но, как уже говорилось, на барской пашне работали и дворовые люди. Их вклад в обработку барской пашни можно восстановить, хотя бы в первом приближении, пользуясь данными о количестве барских лошадей по восьми усадам губернии. В работе В.П. Яковлевой эти сведения даны в расчете на крестьянское тягло (Елатомский у. — 0,2 лош., Шацкий у. — 0,18 лош., Темниковский у. — 0,18 лош., Спасский у. — 0,33 лош., Моршанский у. — 0,19 лош… Тамбовский у. — 0,46 лош., Козловский у. — 0,24 лош., Кирсановский у. — 0,23)70. Суммируя эту долю с общей обеспеченностью рабочим скотом барщинных крестьян этих уездов, мы получим на тягло уже не 1,7 лош., а 1,95 лош., следовательно, в совокупности с высевом на барской пашне на голову рабочего скота в итоге приходится 4,28 дес. посевной площади в двух полях. Это, разумеется, тоже очень большая нагрузка на рабочую лошадь. К тому же следует учитывать весьма скудную кормовую базу в крестьянском хозяйстве, где к весне обычно корм был на исходе.

В книге В.П. Яковлевой есть ценнейшие данные о размерах заготовок сена для рабочего и продуктивного скота. В пересчете на голову крупного скота у государственных крестьян в среднем по 6 уездам приходилось на стойловый период всего лишь 14,4 пуда. Цифра чисто символическая, и слабосильность крестьянских лошадей при таком корме совершенно очевидна. Ведь это только в Западной Европе, в частности в Англии, еще в конце XVIII в. с августа по октябрь овец пасли на молодых травах, а на зиму выгоняли на репные поля и только в сильные холода помещали в тепло, давая хорошее сено, репу и капусту. На репные поля с ноября и на всю зиму выгонялся весь скот, а весной — на лучшие пастбища. Коров за 6 месяцев до отела начинали кормить хорошим сеном, хотя, видимо, могли бы кормить и зерном (тогда считалось, что от такого корма у коров могут лопнуть сосцы)71. А рабочая лошадь, как уже говорилось, только одного овса получала в год от 22 до 25 четвертей. Возвращаясь к рассмотрению производственных потенций крестьянской рабочей лошади, следует заметить, что посевная нагрузка, достигающая 4,28 дес. на голову, может быть объяснена только чрезвычайно примитивной обработкой земли. В описании губернии в Экономических примечаниях Менде, в частности, сказано: «Во многих местностях Тамбовской и Воронежской губерний» «высевают овес по непаханной земле, не боронуют посеянную рожь и не навозят поля, что и даетим возможность возделывать земли гораздо более»72. Не менее интересно и замечание по практике земледелия Борисоглебского уезда: «Обстоятельства нашей местности таковы, что, кто посеет больше, тот и с доходами, хотя обработка земли производилась бы и не с надлежащею тщательностью и своевременностью»73. Таким образом, если в конечном счете на тягло барщинного крестьянина приходилось 4,28 дес. посева, то усилия на их обработку было намного меньше, чем обычно.

Подводя итог нашему разбору вопроса о реальном посеве однотяглового крестьянского хозяйства, следует отметить, что практически всюду он был ограничен площадью в 2,4–2,6 дес. в двух полях. Там, где были богатые черноземы, площадь высева могла быть увеличена только за счет резкого снижения требований к качеству обработки почвы, за счет посевов по стерне, за счет отказа от боронования и т. п.

Возвращаясь к материалам по всем русским губерниям Европейской России, следует обратить внимание, что к середине века наибольшие высевы по-прежнему были в Смоленской (8,56 чтв.). Тульской (8,56 чтв.), а также в Орловской (7,36 чтв.). Около 7 четвертей на тягло засевали однотягловые крестьяне Тверской (6,88 чтв.) и Пензенской (6,96 чтв.) губерний. Север по-прежнему имел почти символические высевы. Очень мало высевали в Петербургской и Новгородской губерниях (4,0–4,4 чтв.). В остальных губерниях Черноземья и Нечерноземья посевы умещались в интервале от 5 до 6 четвертей на тягло (Псковская, Ярославская, Костромская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Тамбовская, Курская, Воронежская, Симбирская, Саратовская, Вятская, Пермская и Оренбургская губернии).

В предреформенное десятилетие, как уже говорилось, общая тенденция развития земледелия была связана со снижением производства. При этом в некоторых нечерноземных губерниях оно явно сопровождается переключением крестьян на промысловые занятия (в Московской губернии высевы за 50 лет упали с 5,04 чтв. до 3,84 чтв. на тягло, в Пермской губ. произошло снижение с 5 чтв. до 3,56 чтв. на тягло). Видимо, то, же происходило и в Петербургской губернии, где к 1861 году высев упал до 2,16 чтв. на тягло. Однако весьма важно, что в главнейших местах сосредоточения крестьянской промышленной деятельности (в Тверской, Ярославской, Костромской, Владимирской, Калужской губерниях) высев не снизился, а кое-где несколько вырос, хотя и очень незначительно. Это обстоятельство весьма красноречиво, ибо оно свидетельствует о том, что в XVIII–XIX вв. процесс общественного разделения труда (отделения промышленности от земледелия) совершался в крайних, болезненных формах. Крестьяне переключались на промысловые занятия не потому, что в земледелии в итоге роста производительности труда, интенсификации агропроизводства появлялись излишние людские ресурсы, как можно было бы полагать, не зная материала. Напротив, земледельческое производство в Промышленном Центре России оставалось по-прежнему общественно необходимым, и общество нуждалось в этой продукции. Но крайне неэффективное земледелие не способно было прокормить земледельцев, и это толкало их в города, на каналы, на фабрики, способствовало возникновению крестьянского ремесленного производства. Товарный хлеб в России — это дар капризной Природы.

Чтобы убедиться в этом, ознакомимся с данными об урожайности зерновых в первой половине XIX в. (см таблицу 2.6) 74

Таблица 2.6. Урожайность озимых и яровых культур и чистые сборы на душу населения в первой половине XIX в. (в среднем в год в «самах»)

Годы

1802–1811

1841–1850

1851—860

Чистые сборы на душу населения

Губернии

1802–1811

1841–1850

1851–1860

Архангельская

4,4

4,0

3,3

1,18

1,04

0,73

Вологодская

—

3,4

3,4

—

1,67

1,71

Олонецкая

3,6

3,8

3,4

1,39

1,63

1,46

Петербургская

—

2,9

2,9

—

2,34

1,15

Новгородская

2,8

2,6

—

1,82

1,56

Псковская

2,7

2,6

3,20

2,32

2,05

Смоленская

2,6

2,5

2,3

3.21

3,30

2,67

Ярославская

2,6

2,7

2,7

2,15

2,44

2,72

Костромская

2,7

2,7

2,8

2,08

2,32

2,55

Тверская

2,5

2,5

2,5

2,36

2,55

2,50

Date: 2015-10-19; view: 348; Нарушение авторских прав