Я Руская

(1902–1980)

Настоящее имя этой выдающейся итальянской танцовщицы и хореографа ХХ в. – Евгения Федоровна Борисенко. Она родилась в Керчи 6 января 1902 г. в семье офицера 211‑го пехотного резервного Евпаторийского полка Федора Николаевича Борисенко и его жены Екатерины, урожденной Курагинской. В юности Евгения начала учиться танцам, однако Гражданская война прервала обучение. Родину девушка покинула навсегда в 18‑летнем возрасте. В 1920‑м в Константинополе она вышла замуж за англичанина Эванса Пола, но вскоре развелась с ним и год спустя переехала в Италию, с которой отныне была связана вся ее жизнь.

В Риме Евгения завела множество знакомств в итальянской артистической среде, и вскоре известный поэт‑футурист и начинающий кинорежиссер Антон Брагалья предложил девушке поучаствовать в выступлении поэта Артуро Онофри. 4 июня 1921 г. состоялся дебют Евгении в качестве танцовщицы – она сопровождала чтение стихов Онофри и запомнилась аудитории своей необычной пластикой и мимикой. Вскоре Брагалья придумал для артистки эффектный псевдоним Я Руская. Такое имя не было случайным – благодаря дягилевским Русским сезонам мода на все русское тогда буквально захлестывала Европу.

Выступления эмигрантки в составе Театра Независимых, основанном Брагальей, пользовались успехом, и в 1928 г. ее пригласили в миланский Выставочный театр. Тогда же в Милане двумя изданиями вышла ее книга «Танец как способ бытия», вызвавшая большой интерес у публики. В 1929‑м Я Руская дебютировала в кино – ее пригласил сняться в своем фильме «Юдифь и Олоферн» классик итальянского немого кино Б. Негрони.

На рубеже 1920‑1930‑х гг. Евгения окончательно выработала собст‑венную методику восприятия и преподавания танцев. Она придумала для нее название «оркестика». В основу оркестики было заложено восприятие танца как основы для самопознания и самосовершенствования человека. Это была своеобразная философия раскрепощенного духа в соединении со здоровым и прекрасным телом. Подобные идеи в то время буквально пропитывали культурное пространство Европы – достаточно вспомнить теорию ритмики великого швейцарского педагога и хореографа Эмиля Жака‑Далькроза или танцевальную технику Айсе‑доры Дункан.

Я Руская в итальянском фильме «Юдифь и Олоферн». 1929 г.

В 1929 г. Я Руская открыла собственную танцевальную школу в Милане. В ней обучались и взрослые, и дети. Методика эмигрантки оказалась настолько интересной и эффективной, что в 1932 г. руководство знаменитого миланского театра Ла Скала предложило ей возглавить обучение своих артистов балета. А три года спустя городские власти пошли на беспрецедентный шаг – специально для Я Руской в городе был построен огромный открытый театр на две тысячи мест. Первые же постановки, сделанные в этом театре, – «Танец жертвоприношения» на музыку И. Пикетти и «Похищение Персефоны» на музыку Э. Поррино – пользовались огромным успехом. В том же году Я Руская вышла замуж за редактора крупной итальянской газеты «Коррьере делла Сера» Альдо Борелли и приняла гражданство Италии. В 1936‑м в Милане вышла в свет книга о Я Руской – «Танцующая красавица».

Своего рода оборотной стороной деятельности русской эмигрантки стала поддержка, которую она получала со стороны правительства фашистской Италии. В 1936 г. балет Я Руской с огромным успехом выступил также на Олимпийских играх в Берлине. Но обвинять хореографа в «культурном сотрудничестве с фашизмом» никаких оснований нет – просто эстетика оркестики во многом совпадала с носившейся в 1930‑х гг. в воздухе идеей создания «нового человека», которой в той или иной форме переболели тогда все европейские страны. То, что потом начало восприниматься как «фашистское искусство», было не более чем духом времени, общим для большинства деятелей культуры той поры.

В 1940 г. миланский период в творчестве хореографа завершился. Ее пригласили в Рим, где в структуре Национальной Королевской академии драматического искусства была основана Национальная Королевская школа танца. Возглавила ее Я Руская. Падение в Италии режима Муссонили (1943), а затем и монархии (1946) никак не сказалось на высоком положении преподавателя. Школа всего лишь лишилась титула «Королевской», а в 1948 году получила самостоятельность. Под наименованием «Национальная академия танца» она существует в Италии по сей день. Я Руская руководила работой школы (затем – академии) три десятилетия, воспитав десятки выдающихся артисток итальянского танцевального искусства. В 1962 г. за свои заслуги знаменитый хореограф была удостоена премии «Золотая Минерва», в 1965‑м – Международной премии имени Изабеллы д’Эсте. В последние годы жизни Я Руская посвятила себя работе над итоговой книгой своей жизни – «Теория и запись танца» (она увидела свет в Риме в 1970 г.). К сожалению, в СССР о знаменитой соотечественнице не знал практически никто…

Скончалась великая итальянская танцовщица и педагог 14 апреля 1970 г. в Риме в возрасте 68 лет. Ее могила находится на римском кладбище Тестаччо, где похоронены десятки выходцев из России. Надпись на ее надгробном памятнике гласит: «Основательница Национальной академии танца. Посвятила хореографическому искусству с решительностью и самоотверженностью всю себя без остатка».

Борис Поплавский

(1903–1935)

Борис Юлианович Поплавский родился в Москве 24 мая 1903 г. в обеспеченной интеллигентной семье – его отец, успешный коммерсант, в молодости окончил консерваторию, мать была скрипачкой. В детстве Борис часто ездил за границу, в совершенстве владел французским языком. Большое влияние на него оказала старшая сестра Наталья, одаренная поэтесса, выпустившая в 1917 г. единственный сборник. Впечатленный ее примером, Поплавский сам начал пробовать силы в стихосложении.

После революции вместе с отцом Борис уехал на юг России – сначала в Харьков, затем в Ялту, где в январе 1919 г. Поплавский дебютировал с публичным чтением своих стихов. Эмигрировать Поплавские не собирались – летом 1919‑го, на пике успехов Добровольческой армии, они переехали в Ростов‑на‑Дону. Именно там, в альманахе «Радио», увидели свет первые стихи Бориса. Однако наступление красных вынудило семью эвакуироваться в Константинополь, откуда Поплавские в конце мая 1921 г. перебрались в Париж. С этим городом (не считая проведенных в Берлине 1922–1924 гг.) отныне была связана вся жизнь Поплавского.

Во Франции Поплавские жили скромно – отец преподавал музыку, мать работала портнихой, сам Борис получал маленькую стипендию в художественной академии Гран‑Шомье (одно время он надеялся стать художником). В 1924 г. Поплавский посещал лекции на историко‑филологическом факультете Сорбонны, но учебу так и не закончил. В дальнейшем он неустанно занимался самообразованием, проводя целые дни в библиотеке Святой Женевьевы. По свидетельству его знакомых, любимым чтением Поплавского были жития святых, эту маленькую книжечку он постоянно носил с собой в кармане пиджака, а единственным украшением его убогой комнатки был иконостас, рядом с которым на стене висели боксерские перчатки.

Б.Ю. Поплавский

К середине 1920‑х Борис окончательно понял, что поэзия – это его призвание. Он участвует в литературных группах «Гатарапак», «Через», «Кочевье», в 1925 г. вступает в Союз молодых писателей и поэтов. В 1931‑м вышел первый (и единственный прижизненный) сборник поэта – «Флаги».

Стиль Поплавского ярко выделялся на общем фоне эмигрантской поэзии. В нем своеобразно преломлялись традиции как русской (Блок) и советской (Пастернак), так и французской (Рембо, Аполлинер) поэтических школ. Д.С.Мережковский заявлял: «Если эмигрантская литература дала Поплавского, то этого одного с лихвой достаточно для ее оправдания на всяких будущих судилищах». Самым талантливым поэтом эмиграции считал Поплавского и обычно строгий к литературной молодежи В.Ф. Ходасевич. Вместе с тем многие читатели отмечали техническое несовершенство поэзии Поплавского, некоторые вообще считали его безграмотным стихоплетом, умело разрекламировавшим свои вирши. Тематика Поплавского, любовавшегося Смертью в ее разных проявлениях, тоже вызывала противоречивые отзывы: одних она завораживала своей сюрреалистичностью, других отталкивала, казалась холодной, почти тошнотворной.

Так или иначе, в 1929–1935 гг. Борис Поплавский был признанной звездой молодого русского литературного Парижа. Его печатал самый престижный журнал русского зарубежья «Современные записки», критику и главы из романа «Аполлон Безобразов» помещал журнал «Числа». Поплавский был регулярным участником собраний в литературном салоне Мережковских. Вместе с тем успех во многом был только внешним: роман целиком напечатать так и не удалось, «Флаги» увидели свет только благодаря помощи меценатки. Тяжелым ударом для поэта стал отъезд в СССР в 1934 г. его любимой женщины Натальи Столяровой. В дневнике Поплавский так описывал свое состояние: «Киплю под страшным давлением, без темы, без аудитории, без жены, без страны, без друзей». Борис глушил стресс алкоголем, пристрастился к наркотикам, повторяя судьбу своих любимых «проклятых поэтов». Многие мемуаристы запечатлели облик завсегдатая монпарнасских кафе, никогда не снимавшего черных очков, одетого в странную смесь матросского и дорожного костюмов…

9 октября 1935 г. хорошо известный в Париже продавец наркотиков С. Ярхо предложил Поплавскому разделить с ним «дозу». Борис согласился… Инъекция героина оказалась смертельной. Как выяснилось, Ярхо давно собирался свести счеты с жизнью и решил прихватить с собой Поплавского «за компанию». Могила поэта, ушедшего из жизни в 32 года, находится на кладбище Сен‑Женевьев‑де‑Буа.

По сей день оценки творчества и личности Бориса Поплавского различны. Но трагическая и противоречивая фигура «проклятого поэта» русского Парижа по‑прежнему привлекает все новых и новых читателей.

Date: 2015-10-18; view: 485; Нарушение авторских прав