Михаил Бакунин

(1814–1876)

Михаил Александрович Бакунин родился 18 мая 1814 г. в селе Прямухино Новоторжокского уезда Тверской губернии в большой семье знатного помещика, отставного надворного советника Александра Михайловича Бакунина и его жены Варвары Александровны, урожденной Муравьевой. В 15 лет получивший отличное домашнее образование Михаил по желанию отца поступил в Петербургское артиллерийское училище, откуда в январе 1833 г. был выпущен в чине прапорщика. Однако армейская служба совсем не прельщала молодого офицера. В декабре 1835 г. он вышел в отставку и поселился в Москве, решив посвятить себя науке. На жизнь Бакунин рассчитывал зарабатывать уроками физики и математики.

Молодой человек с головой окунулся в изучение классической германской философии – Канта, Фихте, позже – Гегеля, завел многочисленные знакомства в научной и литературной московской среде, где скоро приобрел репутацию яркого полемиста. Портрет молодого Бакунина оставил А.И. Герцен: «Бакунин обладал великолепной способностью развивать самые абстрактные понятия с ясностью, делавшей их доступными каждому, причем они нисколько не теряли в своей идеалистической глубине… Бакунин мог говорить целыми часами, спорить без устали с вечера до утра, не теряя ни диалектической нити разговора, ни страстной силы убеждения. И он был всегда готов разъяснять, объяснять, повторять без малейшего догматизма. Этот человек рожден был миссионером, пропагандистом, священнослужителем. Независимость, автономия разума – вот что было тогда его знаменем, и для освобождения мысли он вел свою войну с религией, войну со всеми авторитетами. А так как в нем пыл пропаганды сочетался с огромным личным мужеством, то можно было уже тогда предвидеть, что в такую эпоху, как наша, он станет революционером, пылким, страстным, героическим. Вся жизнь его была посвящена одной лишь пропаганде».

Однако быть самоучкой в философии Бакунин не хотел и потому собрался в Берлин, чтобы продолжить обучение уже там. Незадолго до отъезда он умудрился испортить отношения практически со всеми своими недавними приятелями. Так, В.Г. Белинский писал о нем: «Чудесный человек, глубокая, самобытная, львиная природа! – этого у него нельзя отнять; но его претензии, мальчишество, офицерство, бессовестность и недобросовестность – все это делает невозможным дружбу с ним. Он любит идеи, а не людей, хочет властвовать своим авторитетом, а не любить». В зарубежный вояж Бакунина провожал только Герцен. 4 октября 1840 г. в Кронштадте Михаил сел на пароход и отправился в Германию…

Эта поездка в Европу оказалась решающей для всей дальнейшей жизни отставного поручика‑артиллериста. Вникнув поглубже в творческое наследие Гегеля, он примкнул к так называемым «левым гегельянцам», начал выступать в русской и европейской печати с критикой Шеллинга и понемногу стал стопроцентным западником, не желавшим иметь ничего общего с Родиной. 9 октября 1842 г. Бакунин написал брату Николаю: «После долгого размышления… я решился никогда не возвращаться в Россию. Не думай, чтобы это было легкомысленное решение. Оно связано с внутренним смыслом всей моей прошедшей и настоящей жизни. Это моя судьба, жребий, которому я противиться не могу, не должен и не хочу. Не думай также, чтобы мне было легко решиться на это, – отказаться навсегда от отечества, от вас, от всего, что я только до сих пор любил. Никогда я так глубоко не чувствовал, какими нитями я связан с Россией и со всеми вами, как теперь, и никогда так живо не представлялась мне одинокая, грустная и трудная будущность, вероятно ожидающая меня впереди на чужбине, и, несмотря на это, я безвозвратно решился. Я не гожусь теперешней России, я испорчен для нее, а здесь я чувствую, что я хочу еще жить, я могу здесь действовать, во мне еще много юности и энергии для Европы».

М.А. Бакунин (сидит в центре) среди участников конгресса I Интернационала в Базеле. 1869 г.

В марте 1842 г., будучи в Саксонии, Бакунин свел знакомство с известным «левым» немецким поэтом Георгом Гервегом. Сдружились они быстро и настолько тесно, что начали даже снимать вместе квартиру. Но Гервег, сильно нервировавший власти своим творчеством, вскоре был приговорен к высылке за пределы страны и решил перебраться в Швейцарию. В знак солидарности с ним уехал и Бакунин. В Цюрихе он чрезвычайно быстро оброс знакомствами в среде не просто «левой», а крайне радикальной – его приятелями становятся коммунисты. В феврале 1844‑го Бакунин отверг требование русского поверенного в делах в Швейцарии вернуться в Россию, после чего был лишен дворянства, всех прав состояния и заочно приговорен к каторжным работам. 12 декабря 1844 г. это решение одобрил Николай I. Впрочем, Бакунина это обстоятельство нисколько не расстроило.

Пиком политической активности русского радикала‑эмигранта стал конец 1840‑х гг. Он наладил связи с левыми кругами в Париже, Брюсселе, был участником Пражского восстания 1848 г. и Дрезденского – 1849 г. После ареста в Хемнице Бакунин был приговорен судом Саксонии к смертной казни, которую заменили пожизненным заключением. Через два года Саксония выдала Бакунина Австрии, где он получил за участие в Пражском восстании уже второй смертный приговор, тоже замененный пожизненной тюрьмой. Впрочем, тут о беглеце вспомнило русское правосудие, и Австрия 17 мая 1849 г. в Кракове передала Бакунина России. Так Михаил Александрович снова оказался на Родине – на этот раз в качестве арестованного, с кандалами на руках и ногах. По его признанию, когда он увидел русских офицеров и солдат, пришедших за ним, то помимо воли испытал радость и умиление – наконец‑то снова доведется увидеть Россию!..

Впрочем, Россия для Бакунина свелась к стенам тюремной камеры. Последние годы правления Николая I и первые – Александра II он провел в заключении – сначала в Петропавловской крепости, затем в Шлиссельбургской. Только в 1857 г., уступив многочисленным просьбам родни арестанта, император распорядился перевести его в Сибирь на вечное поселение. Жил Бакунин сначала в Томске (где в октябре 1858‑го женился на 18‑летней дочери польского ссыльного Антонине Квятковской), а с марта 1859 г. – в Иркутске.

Но Бакунин не был бы собой, если бы не совершил побег оттуда, откуда, казалось бы, он был невозможен. Впрочем, назвать это предприятие «побегом» можно только с натяжкой – скорее, ссыльный умело воспользовался заведенными в Сибири нужными знакомствами. В итоге генерал‑губернатор Корсаков, сестра которого выходила замуж за брата Бакунина, выдал ему бумагу, разрешавшую свободно путешествовать по рекам Шилка, Амур, Уссури и Сунгари, а иркутский губернатор Извольский – паспорт, в котором Бакунин именовался бывшим прапорщиком, получившим разрешение на вступление в государственную службу. 5 июня 1861 г. Бакунин покинул Иркутск и месяц спустя был уже в Николаевске. Там он сел на русский клипер «Стрелок», командир которого проявил беспечность и задерживать беглеца не стал. Вскоре Бакунин перебрался с русского корабля на американское судно «Викерс», которое «Стрелок» вел на буксире. 5 сентября в японской Йокогаме ему удалось пересесть с «Викерса» на другой американский корабль, шедший в Сан‑Франциско. В декабре 1861 г. Бакунин добрался до Лондона, где встретил теплый прием в лице Герцена. Так Михаил Александрович вторично стал эмигрантом, на этот раз уже навсегда.

Бурлящие 1860‑е стали для уже немолодого, но полного сил Бакунина новым пиком политической деятельности. Он вступил в основанный Марксом I Интернационал, что стало в итоге причиной раскола этой организации, возглавил собственный «Международный союз за демократический социализм», перевел на русский язык «Манифест коммунистической партии» Маркса (1869), вынашивал идею разрушения современных государств и замены их некими «свободными автономными обществами». В 1874 г. свет увидел самый крупный теоретический труд Бакунина «Государственность и анархия», в котором он призывал делать ставку в революционном движении на люмпен‑пролетариат, который должен постоянными бунтами расшатывать существующее общество. Бакунин лично попытался доказать справедливость своих идей на практике и даже возглавил небольшое восстание в Болонье, однако оно полностью провалилось. В отчаянии Бакунин хотел было застрелиться, но соратники удержали его от этого шага.

В последние годы жизни Бакунин жил в Италии, а с 1872 г. – в швейцарском Лугано. Финансовое положение революционера было плачевным. В 1872 г. жена Бакунина писала Н.П. Огареву: «Нужда теснит нас. Хозяйка отказала б нам в квартире, если б мы не выплатили к 8 февраля 317 фр. Мы были вынуждены сделать заем в 300 фр., и в конце февраля мы должны выплатить эту сумму в здешний национальный банк, иначе у нас опишут все наши вещи. Николай Платонович, вы легко поймете мое отчаяние… Семья моя далеко. Мишель не имеет никаких средств, у меня двое маленьких детей. Николай Платонович, вы старый друг Мишеля, постарайтесь помочь нам, спасите нас от горького стыда описания нашего бедного имущества. Отвечайте, отвечайте скорее ради всего, что есть для вас святого». Несколько легче Бакунину стало после того, как его теорией увлекся богатый итальянец Карло Кафиеро. В августе 1873 г. он помог Бакунину приобрести небольшую двухэтажную виллу «Бароната». Впрочем, в буржуазном образе жизни обвинить его было трудно.

С годами Бакунин чувствовал себя все хуже, а политические события в Европе все сильнее убеждали его в том, что вся его кипучая деятельность ни к чему не привела. В 1873 г. он опубликовал в газете «Журналь де Женев» открытое письмо, в котором фактически прощался с карьерой политика: «С меня этого довольно, и я, проведший всю жизнь в борьбе, я от нее устал. Мне больше шестидесяти лет, и болезнь сердца, ухудшающаяся с годами, делает мне жизнь все труднее. Пусть возьмутся за работу другие, более молодые, я же не чувствую в себе уже нужных сил, а может, и нужной веры, чтобы продолжать катить Сизифов камень против повсюду торжествующей реакции. Поэтому я удаляюсь с арены борьбы и требую у моих милых современников только одного – забвения. Отныне я не нарушу ничьего покоя, пусть же и меня оставят в покое».

Незадолго до смерти Бакунин переехал из Лугано в Берн. Там теоретик анархизма и скончался в полдень 1 июля 1876 г. в возрасте 62 лет. 3 июля его похоронили на местном кладбище Бремгартен, за гробом Бакунина шло около двухсот человек. Ни одного русского среди них не было…

Бакунин и его теории в целом получали снисходительную оценку революционных теоретиков конца XIX – начала ХХ в. Маркс и Энгельс называли бакунизм «детством пролетарского движения», а ленинская «Искра» в 1903 г. отмечала: «Несмотря на глубокие различия, отличающие наши взгляды от взглядов М.А. Бакунина, мы умеем ценить в нем человека, в течение всей своей жизни твердо и самоотверженно боровшегося за свои убеждения».

При Советской власти фигура Бакунина была актуализирована – его портреты печатались в школьных учебниках, его именем назывались улицы и проспекты, он считался своего рода «предтечей» большевиков и входил в пантеон «борцов за свободу». Сейчас Михаил Бакунин и его кипучая деятельность интересуют разве что профессиональных историков.

Date: 2015-10-18; view: 408; Нарушение авторских прав