Священный день

— Ты не нашла проход? — наконец спросил Эндрю.

Тэлли вздохнула и сокрушенно покачала головой. За последний час она предприняла множество попыток преодолеть невидимый барьер, обозначенный линией кукол, но эта линия тянулась без разрывов в обе стороны, насколько хватало глаз, и все куклы, судя по всему, находились в отличном рабочем состоянии.

Стоило ей отойти назад от «края света» — и покалывание в пальцах проходило. После первого неудачного опыта Тэлли не проверяла барьер на прочность дальше этого легкого покалывания, однако не сомневалась в том, что все куклы действуют одинаково эффективно. Устройства, изготовленные в городе, могут работать очень долго, а на уровне верхушек деревьев было полным-полно солнечной энергии для батарей.

— Нет. Нет прохода.

— Я не думал, что так будет, — признался Эндрю.

— Похоже, ты разочарован.

— Я надеялся, что ты покажешь мне, что там… дальше.

Тэлли нахмурилась.

— А я думала, что ты не поверил мне насчет того, что мир здесь не кончается.

Эндрю замотал головой и горячо возразил:

— Я тебе верю, Тэлли. То есть… Я верю не в то, что ты говорила про безвоздушное пространство и эту… как ее… гравитацию, а в то, что дальше что-то должно быть. Ведь есть же город, в котором ты живешь.

— Жила, — поправила его Тэлли и снова пощупала воздух в направлении невидимого барьера.

Покалывание сразу усилилось. Ощущение было такое, будто она отлежала руку. Тэлли сделала шаг назад и растерла пальцы. Она не знала, на каком техническом принципе основано действие этого барьера, но вероятно, долго испытывать его не стоит — это может пагубно отразиться на здоровье, сильно повредить нервную систему.

Куколки-амулеты висели на ветках и словно бы поддразнивали Тэлли, приплясывая на ветру. Итак, она безнадежно застряла здесь, в мире Эндрю.

Тэлли вспоминала все забавы и хитрости уродских дней — как она вылезала из окна интерната по ночам, как перебиралась на другой берег реки, как однажды обманом проникла на вечеринку в особняке Гарбо, где жил похорошевший Перис. Но она сомневалась, что здесь уродский опыт ей поможет. Как выяснилось из разговора с доктором Кейбл, в городе забавляться разными обманными фокусами можно было без особого труда. Там система безопасности была специально устроена так, чтобы стимулировать творческие наклонности уродцев, а вовсе не для того, чтобы измываться над их нервной системой.

А этот барьер был установлен для того, чтобы не подпускать опасных дикарей к городу, чтобы оберегать туристов и путешественников — кого угодно, кому бы взбрело в голову выбраться на лоно природы. Так что этих милых куколок не стоит и пытаться срезать походным ножом.

Размышляя об уродских шалостях, Тэлли вдруг вспомнила о том, что у нее в заднем кармане штанов лежит рогатка. Вряд ли с ее помощью получится обмануть «край света», но попытка, как говорится, не пытка…

Тэлли нашла на земле гладкий плоский камешек, зарядила им рогатку. Полоски кожи скрипнули, когда она потянула их к себе. Тэлли вы пустила камень, но промахнулась — он пролетел примерно в метре от ближайшей куклы.

— Похоже, я немного не в форме.

— Юная Кровь! — воскликнул Эндрю. — Мудро ли так поступать?

Она улыбнулась.

— Боишься, что я сломаю целый мир?

— В преданиях говорится, что боги поставили здесь эту преграду, чтобы обозначить границу забвения.

— Ну… Допустим. Но на самом деле это больше похоже на знак «Не влезай, убьет» или «Осторожно, руками не трогать». Это для того, чтобы вы сидели на своем месте. Поверь мне, мир очень велик. А куколки придуманы специально для того, чтобы вы об этом не узнали.

Эндрю отвел взгляд, и Тэлли подумала, что он снова начнет с ней спорить, но он опустился на колени, понял с земли камень размером с кулак, замахнулся, прицелился и швырнул. Тэлли с первого же мгновения броска поняла, что камень не пролетит мимо цели. Он угодил в ближайшую куклу, та завертелась, бечевка крепче обхватила ее шею, и кукла завертелась в обратную сторону.

— Храбрый поступок, — отметила Тэлли.

Эндрю пожал плечами.

— Я же сказал, Юная Кровь: я верю тебе. Может быть, на самом деле это не край света. Если так, я хочу посмотреть, что за ним.

— Молодчина.

Тэлли шагнула вперед и вытянула руку. Кончики ее пальцев чуть-чуть покалывало — видимо, остатки статического электричества скопились в воздухе. Снова возникло ощущение, будто по коже ползут муравьи. Она опустила руку. Ясно. Системе, придуманной для того, чтобы десятками лет работать под открытым небом, выдерживать град, дождь, нападение хищников и удары молний, вряд ли можно причинить серьезный вред, бросаясь камнями.

— Маленькие человечки все еще делают свое дело. — Тэлли растерла пальцы. — Не знаю, как можно преодолеть эту преграду, Эндрю. Но попытка была хорошая.

Эндрю смотрел на свою ладонь так, словно сам поражался: как это он осмелился бросить вызов богам, делу их рук.

— Мы пытаемся выбраться за край света. Странно, правда?

Тэлли рассмеялась.

— Добро пожаловать в мою жизнь. Но прости, что тебе пришлось проделать со мной такой долгий путь понапрасну.

— Не понапрасну, Тэлли. Ведь я видел.

Она пыталась понять по его лицу, о чем он думает, что означает это выражение озадаченности и пытливой задумчивости в его глазах, но на сей раз у нее ничего не вышло.

— Что видел? Как у меня нервы чуть не поджарились?

Он покачал головой.

— Нет. Как ты стреляешь из рогатки.

— Что-что?

— Когда я впервые пришел сюда еще мальчиком, я почувствовал, как маленькие человечки вползают внутрь меня, и мне захотелось убежать домой. — Он устремил на Тэлли непонимающий взгляд. — А ты подумала, что их можно убить камнем. Ты не знаешь того, что известно малым детям, но так уверенно говоришь о величине этой… планеты. Ты ведешь себя так, словно…

Он умолк. Ему явно не хватало слов.

— Словно вижу мир иначе?

— Да, — ответил Эндрю тихо и стал еще более задумчивым.

«Скорее всего, — подумала Тэлли, — ему раньше никогда не приходила в голову мысль о том, что люди могут по-разному воспринимать реальность. Вряд ли у лесных жителей остается много свободного времени для философских рассуждений и споров, ведь им нужно добывать себе пропитание, да еще и отражать нападения чужаков».

— Вот так бывает, — сказала она, — когда уходишь из резервации… то есть, когда делаешь шаг за край света. Кстати, я хотела спросить: ты уверен, что эти малютки висят повсюду, в какую бы сторону мы ни пошли?

Эндрю кивнул.

— Мой отец мне говорил: мир круглый, от края до края — семь дней пути. Этот край — самый близкий к нашей деревне. Но отец однажды обошел весь мир по кругу.

— Интересно. Как думаешь, он искал выход?

Эндрю сдвинул брови.

— Он такого не говорил.

— Что ж, думаю, он выхода не нашел. Но как же мне покинуть ваш мир и добраться до Ржавых руин?

Эндрю долго не отвечал, однако Тэлли видела, что он думает над ответом. Наконец он изрек:

— Ты должна дождаться следующего священного дня.

— Какого дня?

— Священного. Это когда сюда приходят боги. А они прилетают на аэромобилях.

— Вот как? — Тэлли горько вздохнула. — Даже не знаю, догадался ли ты уже, Эндрю, или еще нет, но я вообще-то тут находиться не должна. Если меня увидит кто-то из старших богов, мне конец.

Он рассмеялся.

— Ты думаешь, я болван, Тэлли Юная Кровь? Я хорошо слушал твой рассказ про высокую башню. И я понял, что тебя отвергли.

— Отвергли?

— Да, Юная Кровь. У тебя есть отметина. Знак.

Он робко прикоснулся кончиками пальцев к ее лбу над левой бровью.

— Знак? О. Ну да… — Впервые с момента встречи с жителями лесной деревушки Тэлли вспомнила о своей флэш-татуировке. — И ты думаешь, это что-то означает?

Эндрю стал покусывать губы и отвел взгляд от Тэлли.

— Я не уверен, конечно. Отец мне ничего такого не рассказывал. Но у нас в деревне метят только тех, кто что-то украл.

— Это понятно. И ты решил, что я тоже… меченая?

Он смущенно отвернулся. Тэлли от удивления широко открыла глаза. Неудивительно, что деревенские жители так странно смотрели на нее: они решили, что татуировка — некий позорный знак.

— Послушай, Эндрю, это просто модная штучка. Нет, давай я скажу по-другому. Мы с друзьями сделали себе эти рисунки на коже просто так, забавы ради. Ты замечаешь, что этот знак иногда начинает двигаться?

— Да. Когда ты злишься, или когда тебе весело, или когда сильно задумаешься.

— Верно. Мы это называем «просветленность». И все же меня никто не выгонял. Я сама убежала.

— И тебя хотят вернуть домой. Понимаю. Знаешь… Когда боги приходят сюда, они оставляют свои аэромобили, а по лесу идут пешком.

Тэлли часто заморгала, но тут же радостно улыбнулась.

— И ты поможешь мне украсть аэромобиль у старших богов?

Эндрю только пожал плечами.

— Тебе от них не попадет? — спросила Тэлли.

Юный жрец задумчиво почесал подбородок.

— Мы должны быть осторожны. Но я заметил, что боги… несовершенны. Ведь тебе удалось бежать из башни.

— Боги несовершенны, говоришь? — с легкой ехидцей переспросила Тэлли. — Услышал бы тебя твой отец, Эндрю, что бы он сказал?

Он покачал головой.

— Не знаю. Но его здесь нет. Теперь жрец я.

В ту ночь они устроили стоянку около барьера. Эндрю сказал, что никто — в том числе и чужаки — не отважится подойти так близко к куклам посреди ночи. К этому месту относились с суеверным страхом — и самое главное, никому не хотелось, чтобы его мозги поджарились, если он ночью встанет по нужде и ненароком шагнет не в ту сторону.

Наутро они пошли обратно, в направлении деревни Эндрю. Двигались неторопливо, обходили стороной охотничьи угодья чужаков. За три дня пути Эндрю постоянно показывал себя отличным проводником и знатоком леса. Причем его познания были не только «дикарскими», многое он почерпнул у богов. Он понимал, что такое круговорот воды в природе, немного разбирался в пищевых цепочках, но о силе притяжения они спорили целый день, и Тэлли так и не удалось его убедить.

Когда они подошли к деревне, до ближайшего священного дня все равно осталась почти неделя. Тэлли велела Эндрю подыскать пещеру, где она могла бы спрятаться, — поближе к поляне, где «боги» оставляли свои аэромобили. Если никто из жителей деревни не будет знать о том, что она вернулась, никто не сможет выдать ее старшим «богам». Она не хотела, чтобы кто-то пострадал за то, что приютил беглянку.

Эндрю отправился домой, где собирался поведать сородичам о том, как Юная Кровь миновала край света и ушла дальше. Видимо, лесные жители все-таки умели лгать — по крайней мере, их жрецы.

Однако эта история сразу станет чистой правдой — как только Тэлли сумеет угнать аэромобиль. Большого опыта у нее в этом деле не было, но в пятнадцать лет она, как и все уродцы, проходила начальный курс обучения и знала, как вести машину прямо и ровно, как приземлиться в случае необходимости. Некоторые уродцы постоянно угоняли аэромобили, катались на них и говорили, что это очень легко и просто. Правда, лихачествовали они только на машинах с «защитой от дурака», привязанных к городской магнитной решетке.

И все же… Насколько это сложнее скайбординга?

Потянулись дни ожидания в пещере. Тэлли гадала, как дела у ее друзей, «кримов». У нее получалось не думать о них, пока под вопросом было, удастся ли выжить ей самой. Но теперь ей целыми днями было нечем заняться, как только сидеть и поглядывать на небо, а от этого недолго и свихнуться. Оторвались ли «кримы» от погони, устроенной чрезвычайниками? Удалось ли им уже разыскать новодымников? А самое главное — как там Зейн, стало ли ему лучше? Тэлли оставалось только надеяться на то, что Мэдди сумела ему помочь.

Тэлли вспоминала последние минуты рядом с Зейном, перед тем как он выпрыгнул из гондолы воздушного шара, и его прощальные слова. Ей многое пришлось пережить, но ничего подобного этим мгновениям она припомнить не могла. Это было прекраснее просветленности, прекраснее любой забавы… Словно весь мир изменился и уже никогда не станет прежним.

А теперь она даже не знала, жив ли он.

Переживала Тэлли и из-за того, что понимала: ее друзья точно так же волнуются за нее. Наверное, думают, что ее поймали или что она разбилась насмерть. Они ждали, что она придет на Ржавые руины еще неделю назад, и теперь, наверное, предполагают самое худшее.

А вдруг Зейн решит, что она погибла? Он будет надеяться до последнего, но рано или поздно смирится с судьбой… Что, если Тэлли никогда не сможет выбраться из этой резервации? Чья вера выдержит подобное испытание?

В те минуты, когда Тэлли не терзалась, доводя себя до безумия подобными размышлениями, она думала о том замкнутом мире, в котором жил Эндрю. Откуда взялась резервация? Почему этим людям позволяли здесь жить в лесных поселениях, в то время как Дым беспощадно сровняли с землей? Может быть, из-за того, что лесные жители не пытаются никуда уйти — их держат на месте древние суеверия, они были связаны старинной кровной местью. А дымники знают правду о городах и Операции Красоты. Однако зачем понадобилось сохранять примитивную культуру, тогда как главная цель цивилизации — искоренить жестокие, разрушительные свойства человеческой природы?

Эндрю навещал Тэлли каждый день, приносил ей орехи и немного корнеплодов, и это вносило небольшое разнообразие в ее «пищу богов», состоящую из одних концентратов. Эндрю упорно приносил и полоски сушеного мяса. В конце концов Тэлли сдалась на его уговоры и попробовала. На вкус мясо оказалось таким же, как на вид, — соленым, как морские водоросли, и жестким, как подметка. Зато другие дары Эндрю были вполне съедобны.

Чтобы отблагодарить его за заботу, она рассказывала ему о своей родине, стараясь показать, что города — обители «богов» — далеки от совершенства. Она поведала юному жрецу об уродцах, об Операции Красоты, о том, что красота «богов» — всего лишь дело техники. Эндрю не чувствовал различия между техникой и волшебством, но слушал Тэлли очень внимательно. От отца он унаследовал здоровый скептицизм, а общение с «богами», как выяснилось, не всегда вызывало у прежнего жреца безраздельное уважение к ним.

Однако общаться с Эндрю было не так легко. Порой он проявлял подлинные чудеса сообразительности, но в остальное время казался Тэлли просто непроходимым тупицей. А с другой стороны, что ждать от человека, который верит, что земля плоская? Особенно тяжело с ним становилось, когда речь заходила о том, что «мальчики главнее». Тэлли это ужасно раздражало. Она понимала, что глупо требовать от него многого, и все же ей хотелось переубедить Эндрю. Он с детства усвоил, что предназначение женщины — служить мужчине, это был один из столпов мировоззрения лесных жителей. Но ведь Тэлли то смогла отказаться от всего, о чем ее приучили мечтать: от жизни без забот, от идеальной красоты, от дурмана красотомыслия. И ей казалось, что Эндрю тоже мог бы научиться сам жарить кур.

Возможно, преграды, окружавшие ее мир, мир красоты, не настолько очевидны, как «маленькие человечки», висящие на деревьях, однако уйти от них было так же трудно. Тэлли вспомнила, как страшно было Перису, когда он смотрел вниз из корзины воздушного шара, как ему вдруг расхотелось прыгать и покидать все, к чему он так привык… Само место рождения уже программирует нас на всю жизнь, общество закладывает убеждения, которые ограничивают наше мышление. Но не пытаться выйти за эти рамки — это все равно что жить в резервации и поклоняться компании фальшивых богов.

Они прилетели на рассвете, четко по расписанию.

Тэлли услышала шум двух машин — аэромобилей того типа, которыми пользовались чрезвычайники. У каждой имелось по четыре винта, с помощью которых они перемещались по воздуху, грохоча и поднимая ветер. Затаившись у входа в пещеру, Тэлли увидела, как над поляной взметнулось огромное облако пыли. Затем завывание моторов утихло, стали слышны пронзительные крики перепуганных птиц. Тэлли около двух недель слышала только звуки природы, и рев моторов показался чем-то страшно чужим, словно донесшимся из другого мира.

В рассветных сумерках она бесшумно поползла к опушке леса. Несколько дней она репетировала этот путь и знала каждое деревце, каждый кустик. Старшим «богам» предстояло иметь дело с человеком, который не только знал все их хитрости, но и имел в запасе свои собственные.

Добравшись до опушки, Тэлли замерла за кустами и стала наблюдать. Четверо зрелых красавцев выгружали из грузового люка багаж: оборудование для землеройных работ, автономные летающие телекамеры, клетки и коробки для сбора образцов. Все это они грузили на тележки. Ученые походили на туристов, собравшихся в зимний поход. Объемистые теплые куртки, защитные очки, на поясе — бутылки-фляжки с питьевой водой. Эндрю говорил, что «боги» никогда не остаются больше чем на день, а эти, похоже, были готовы провести на лоне природы несколько недель.

«Кто же из них Доктор?» — гадала Тэлли.

Эндрю трудился вместе с «богами», помогая им укладывать оборудование. Услужливый юный жрец. Как только все вещи были уложены на тележки, ученые в сопровождении Эндрю повезли их в глубь леса. Тэлли осталась наедине с аэромобилями.

Она вскочила, поправила лямки рюкзака и опасливо вышла на поляну.

Это был самый сложный этап ее плана. Тэлли могла только догадываться, какой системой безопасности и сигнализации оборудованы аэромобили. Она надеялась, что ученые не додумались снабдить свои машины чем-то посерьезнее майндеров с защитой от детей — устройств, которые не дают малышам побаловаться с аэромобилем и взлететь. Вряд ли эти люди могут ждать от лесных жителей каверз, на которые способны только горожане.

Если только их не предупредили о том, что в этих краях могут находиться беглецы…

Глупости. Не стоит и в голову брать. Никто не знает, что Тэлли оказалась здесь без скайборда, а она не видела ни единого аэромобиля в небе с тех пор, как покинула город. Если чрезвычайники и ищут ее, то не здесь.

Тэлли подошла к одной из машин и заглянула в открытый грузовой люк. Внутри она не увидела ничего, кроме кусочков упаковочного пенопласта, перекатывающихся по полу под легким ветерком. Еще несколько шагов — и она поравнялась с окошком пассажирской кабины.

Там тоже оказалось пусто. Тэлли потянулась к ручке двери.

И тут ее кто-то окликнул. Мужской голос.

Тэлли замерла на месте. Она две недели спала на земле, ее одежда порвалась и испачкалась, и издалека ее можно было принять за местную. Но как только она обернется, красивое лицо сразу выдаст ее.

Мужчина выкрикнул еще что-то на языке жителей лесной деревни, но говорил он с властностью и надменностью пожилого красавца. Тэлли услышала звук приближающихся шагов. Запрыгнуть в кабину и попытаться взлететь?

Незнакомец замолчал, подойдя поближе. Значит, все же разглядел под слоем грязи городскую одежду.

Тэлли обернулась.

Он был одет и экипирован так же, как остальные: защитные очки, фляга с водой. Немолодое лицо выражало полнейшее изумление. Видимо, он прилетел в другой машине и к лесу шел медленнее остальных — вот и заметил Тэлли.

— Господи! — воскликнул он на городском языке. — Что ты тут делаешь?

Тэлли захлопала глазами, изобразила полную невинность.

— Мы… мы на шаре летели.

— На шаре?

— У нас… в общем, авария произошла. Только я точно не помню.

Он сделал шаг вперед и брезгливо поморщился. Перед ним стояла юная красотка, но пахло от нее, как от лесной дикарки.

— Кажется, в выпуске новостей что-то такое было насчет воздушных шаров, с которыми что-то случилось. Но ведь это было почти две недели назад! Не могла же ты пробыть здесь столько… — Он посмотрел на ее изодранную одежду и снова поморщился. — Но похоже, пробыла.

Тэлли покачала головой.

— Я не знаю, сколько времени прошло.

— Бедняжка. — Оправившись от изумления, он превратился в воплощение заботы. — Теперь все будет хорошо. Я — доктор Вален.

Тэлли улыбнулась, как типичная красотка. «Это, видимо, и есть Доктор», — подумала она.

Орнитологи вряд ли знают язык жителей деревни. А этот, стало быть, над ними главный.

— Мне кажется, я тут сто лет уже брожу, — продолжала Тэлли валять дурака. — А люди тут живут какие-то совсем чокнутые.

— Да, и они могут быть очень опасны. — Он покачал головой. Видно, до сих пор не мог поверить, что юная городская красотка сумела протянуть в этих краях так долго. — Тебе повезло, что они тебя не тронули.

— А кто они такие?

— Они… часть очень важного исследования.

— Исследования? А что же тут исследуют?

Он усмехнулся.

— Ну… Все очень сложно. Пожалуй, мне надо кому-нибудь сообщить о том, что мы тебя нашли. Наверное, все очень обрадуются тому, что ты жива. Как тебя зовут?

— Что вы тут изучаете?

Доктор Вален удивленно заморгал. Он никак не ожидал, что юная красотка станет задавать вопросы вместо того, чтобы, рыдая от счастья, умолять поскорее отвезти ее домой.

— Ну… Мы наблюдаем за определенными фундаментальными свойствами… человеческой природы.

— Понятно. Такими, как жестокость, да? Мстительность?

Он нахмурился.

— Да, в каком-то смысле. Но откуда…

— Я так и думала. — Вдруг все стало яснее ясного. — Вы изучаете жестокость, поэтому вам нужна группа жестоких и грубых людей, так? Вы — антрополог?

Он никак не мог справиться с удивлением.

— Да. Но кроме того, я — врач. Ты хорошо себя чувствуешь?

У Тэлли мелькнула догадка.

— Вы такой врач, который лечит мозг?

— На самом деле нас называют неврологами. — Доктор Вален нервно шагнул к дверце кабины аэромобиля. — Давай-ка я сообщу… Я не расслышал, как тебя зовут?

— А я вам и не говорила.

Это было сказано таким тоном, что Доктор остановился и остолбенел.

— Не прикасайтесь к дверце, — распорядилась Тэлли.

Он повернул к ней голову. Умение владеть собой, типичное для зрелого красавца, оставило его.

— Но ведь ты же…

— Красотка? А вы подумайте хорошенько. — Она улыбнулась. — Меня зовут Тэлли Янгблад. У меня мозги не хуже уродских. И я забираю вашу машину.

Доктор, судя по всему, жутко боялся дикарей — даже красивых.

Он покорно позволил Тэлли запереть его в грузовом отсеке одной машины и сообщил ей коды взлета и управления вторым аэромобилем. Тэлли бы и сама расщелкала систему безопасности, но благодаря любезности Доктора удалось сэкономить время. Смотреть на него, когда он сообщал ей коды, было ужасно весело. Он привык общаться с жителями деревни, почитавшими его как божество. Но стоило ему увидеть нож Тэлли, и он сразу понял, кто тут командует.

Он ответил еще на несколько вопросов Тэлли, и в конце концов у нее не осталось никаких сомнений относительно того, что собой представляет лесная резервация. С этих мест началась разработка Операции Красоты, отсюда брали первых людей для экспериментов. Цель микротравмирования мозга состояла в том, чтобы искоренить жестокость и конфликтность. А лесные жители были идеальными подопытными, ведь они долгие годы непрерывно враждовали, убивая друг друга. Вот для чего нужна была кровная месть. Словно враждующие грызуны в тесной клетке, племена, заключенные внутрь круга «маленьких человечков», демонстрировали все, что ученым было угодно узнать о человеческой страсти к кровопролитию.

Тэлли покачала головой. Бедняга Эндрю. Весь мир, где он жил, был всего лишь полевой лабораторией, и его отец погиб из-за вражды, посеянной на пустом месте ради эксперимента.

Перед взлетом Тэлли немного помедлила. Она внимательно рассмотрела панель управления. Вроде бы все было точно так же, как в городской машине, но она не должна была забывать о том, что этот аэромобиль не имеет «защиты от дурака». Если скомандовать ему врезаться в гору — он врежется. Когда она доберется до руин, нужно будет очень осторожно лавировать между остовами высоких зданий.

Первым делом Тэлли, конечно, отключила систему связи. Не хватало еще, чтобы машина сообщила городским властям о своем местонахождении…

— Тэлли!

Она обернулась на крик, вытянула шею, посмотрела вниз через ветровое стекло. Это был Эндрю, без спутников. Девушка выскользнула из кабины, жестом велела ему не шуметь и указала на вторую машину.

— Я там заперла Доктора, — объяснила она шепотом. — Нельзя, чтобы он услышал твой голос. Зачем ты вернулся?

Эндрю посмотрел на второй аэромобиль. При мысли о том, что внутри томится плененный бог, жрец вытаращил глаза.

— Меня послали посмотреть, где он, — прошептал Эндрю. — Он сказал, что быстро догонит нас.

— Не догонит. А я сейчас улечу.

Эндрю кивнул.

— Понятно. Прощай, Юная Кровь.

— Прощай. — Она улыбнулась. — Я не забуду, как ты мне помог.

Эндрю смотрел ей в глаза, и в его взгляде застыло такое знакомое преклонение перед красотой.

— Я тоже тебя не забуду.

— Не смотри на меня так.

— Как, Тэлли?

— Как… как на богиню. Мы просто люди, Эндрю.

Он потупился и скованно кивнул.

— Знаю.

— Мы — не идеальные люди, Эндрю. Некоторые из нас намного хуже, чем ты можешь представить. Мы уже давно делаем с твоим народом ужасные вещи. Мы вас использовали и продолжаем использовать.

Он пожал плечами.

— Но что мы можем сделать? Вы так могущественны.

— Это верно. — Она взяла его за руку. — Но прошу тебя, попытайся пройти дальше маленьких человечков. Настоящий мир велик. Может быть, тебе удастся уйти настолько далеко, что чрезвычайники перестанут тебя искать. А я постараюсь…

Она не смогла высказать свое обещание до конца. Что она могла сделать?

Лицо Эндрю озарилось улыбкой. Он протянул руку и прикоснулся кончиками пальцев к ее флэш-татуировке.

— А ты сейчас просветленная.

Тэлли кивнула и сглотнула сжавший горло ком.

— Мы будем ждать тебя, Юная Кровь.

Тэлли часто заморгала и порывисто обняла юного жреца, а потом поспешно забралась в кабину и завела двигатель. Винты с воем завертелись, и над поляной поднялась стая птиц, напуганных шумом «божественной колесницы». Эндрю попятился.

Аэромобиль поднялся в воздух, стоило Тэлли только прикоснуться к нужным клавишам на панели управления. Мощная вибрация пробирала до самых костей. Лопасти винтов со страшной силой хлестали по верхушкам деревьев, но машина уверенно набирала высоту.

Когда аэромобиль миновал деревья, Тэлли посмотрела вниз и увидела Эндрю, машущего ей рукой. Он смешно улыбался щербатым ртом, и его взгляд светился надеждой. Тэлли знала, что ей придется вернуться. У нее не было выбора. Кто-то должен помочь этим людям уйти из резервации, и Тэлли — единственная, кто может их вызволить.

Она вздохнула. Хоть что-то в ее жизни не менялось: она становилась все труднее и труднее.

РУИНЫ

До моря она добралась еще на рассвете, когда солнце появилось над пасмурным горизонтом и сквозь завесу облаков окрасило воду в розовый свет.

Тэлли медленно и плавно развернула машину, направив ее на северо-запад. Как она и предполагала, аэромобиль, предназначенный для дальних перелетов за чертой города, оказался очень послушным. Когда она впервые попыталась повернуть, получилось так резко, что Тэлли стукнулась головой о дверцу кабины. А сейчас маневр вышел очень даже недурно.

Машина поднималась все выше, и вскоре Тэлли увидела окраину Ржавых руин. Расстояние, которое пешком пришлось бы преодолевать неделю, промелькнуло за бортом аэромобиля меньше чем за час. Заметив арки и петли старинного аттракциона под названием «американские горки», Тэлли развернула машину в глубь суши.

Посадку она совершила легко. Просто потянула на себя аварийный рычаг. Их еще в детские годы учили этому — на тот случай, если вдруг водителю станет плохо с сердцем или он потеряет сознание. Машина замерла в воздухе и начала снижаться. Тэлли выбрала для посадки ровный участок — одну из гигантских бетонных площадок, которые ржавники устраивали для стоянок своих автомобилей.

Машина опустилась на растрескавшееся бетонное поле, поросшее сорняками, и, как только двигатели отключились, Тэлли выскочила из кабины. Если другие ученые нашли Доктора и срочно сообщили о происшествии куда следует, то чрезвычайники ее уже ищут. И чем скорее она уйдет подальше от угнанного аэромобиля, тем лучше.

Впереди стояли полуразрушенные высотные здания. До самого высокого из них Тэлли дошла бы пешком за час. Правда, она опоздала на две недели, но надеялась, что друзья не забыли о ней. Может быть, они хотя бы оставили ей записку…

Зейн наверняка ждет ее, как они договорились, в самом высоком доме. Он ни за что не согласится уйти, пока остается хоть крошечный шанс, что Тэлли появится.

Конечно, если только они не затеяли побег из города слишком поздно для Зейна.

Тэлли забросила рюкзак за плечи, поправила лямки и быстро зашагала вперед.

На улицах покинутого города было полным-полно призраков.

Раньше Тэлли пешком по этим улицам почти не ходила, все больше летала над ними на скайборде — на высоте не меньше десяти метров, и ей не приходилось видеть вблизи обгоревшие и ржавые автомобили. В последние дни существования цивилизации ржавников по миру пронеслась искусственно вызванная эпидемия. Болезнь не затрагивала ни людей, ни животных, а только нефть и бензин. Микроб размножался в бензобаках автомобилей и самолетов, и зараженное им горючее постепенно становилось легко воспламеняемым. Бензин, измененный микробом, мгновенно загорался при контакте с кислородом, споры микробов вместе с дымом от взрывов разносились по миру, попадали в другие бензобаки, в хранилища и месторождения нефти, и в конце концов заражению подверглись все до единой машины ржавников.

Как оказалось, ржавники очень не любили ходить пешком. Даже после того, как они поняли, каким образом распространяется эпидемия, впавшие в панику горожане забрались в свои смешные машинки с резиновыми колесами и покатили прочь в надежде спастись за пределами городов. Если присмотреться, за заляпанными грязью окнами ржавых машин, скопившихся на улицах безлюдного города, можно бы доразглядеть человеческие скелеты. Лишь очень немногим людям в то время хватило ума, чтобы уйти из города пешком, и сил, чтобы пережить гибель своего мира. Тот, кто выпустил на волю бензиновую чуму, хорошо знал слабые места ржавников.

— Какие же вы были глупые, — пробормотала Тэлли, поглядывая на окна автомобилей.

Но их скелеты, как их ни обзывай, не становились менее зловещими. Порой Тэлли на глаза попадались уцелевшие черепа, таращившие на нее пустые глазницы.

Чем ближе к центру мертвого города, тем выше становились дома. Их стальные остовы были похожи на скелеты гигантских вымерших зверей. Тэлли петляла по узким улицам, разыскивая взглядом самый высокий дом. Паря над городом на скайборде, заметить эту высотку было легко, а снизу город представлял собой настоящий лабиринт.

Но вот Тэлли повернула за угол и увидела этот дом. На грандиозной основе из стальных перекладин кое-где еще держались старые бетонные плиты. Пустые окна смотрели на нее, наполненные ярким солнечным светом. Ошибки быть не могло — Тэлли помнила это место с той самой ночи, когда Шэй в первый раз привела ее на Ржавые руины. Была только одна проблема.

Как подняться наверх?

Изнутри здание давным-давно проржавело, истлело, сгнило. Ни лестниц, ни перекрытий между этажами. Стальной остов идеально подходил для скайборда, но человек смог бы взобраться на это здание только с помощью специального альпинистского снаряжения. Если Зейн или новодымники оставили Тэлли послание, оно должно ждать ее наверху, а она не могла туда подняться.

Тэлли вдруг почувствовала жуткую усталость и села на тротуар. Совсем как в том сне: башня, где нет ни лестницы, ни лифта, а ключик потерялся. Ключом в данном случае был скайборд. В голову приходило только одно: вернуться к украденному аэромобилю и прилететь на нем сюда. Может быть, удастся подвести машину достаточно близко к крыше здания… Но кто будет управлять аэромобилем, чтобы он висел неподвижно, пока Тэлли будет перелезать на ржавый стальной каркас?

В тысячный раз она пожалела о том, что лишилась скайборда.

Тэлли подняла голову и посмотрела на высотку. А вдруг там никого нет? И ничего? Неужели она проделала такой путь только для того, чтобы никого не встретить. Добро пожаловать, Тэлли Янгблад, ты снова одна во всем мире…

Она встала и прокричала так громко, как только могла:

— Э-э-эй!!! — Ее крик эхом разлетелся по развалинам. С крыши далекого дома слетела стая птиц. — Эй, это я!

Эхо стихло, но никто не ответил. У Тэлли от крика разболелось горло. Она опустилась на колени и достала из рюкзака фальшфейер. Здесь, на фоне тени, сгустившейся у подножий мертвых домов, легко будет разглядеть огонь.

Она запалила фальшфейер, отвела его подальше от лица и снова прокричала:

— Это я-а-а-а! Тэлли Янгблад!

Что-то мелькнуло в небе над ней.

Тэлли часто моргала, стараясь прогнать светящиеся круги перед глазами. Она протерла глаза и всмотрелась в чистое синее небо. От края крыши высотного дома отделился силуэт — маленький овал, который начал медленно увеличиваться в размерах…

Скайборд. Кто-то опускался вниз!

Тэлли бросила фальшфейер на кучу камней. Ее сердце часто забилось. Она вдруг поняла, что не знает, кто летит ей навстречу. Как она могла так сглупить? На этом скайборде может лететь кто угодно. Если чрезвычайники сцапали других «кримов» и заставили их во всем признаться, то они узнали, что этот дом — назначенное место встречи, и тогда можно попрощаться с мыслью о свободе…

Она уговаривала себя расслабиться. В конце концов, это был всего лишь скайборд, и к тому же — один. Если бы чрезвычайники устроили здесь засаду, они бы наверняка сейчас вылетели со всех сторон на аэромобилях.

Как бы там ни было, не стоит дергаться понапрасну. Все равно пешком от скайборда не убежишь. Остается одно — ждать.

Фальшфейер чихнул и погас. Скайборд медленно снижался вдоль металлического остова высотки. Пару раз Тэлли показалось, что она заметила лицо летуна, но разглядеть, кто это, на фоне яркого неба было невозможно.

Когда от скайборда до земли осталось всего метров десять, Тэлли набралась смелости и крикнула:

— Эй!

Получилось так робко и испуганно, что ей стало еще страшнее.

— Тэлли… — раздалось в ответ.

Голос показался ей знакомым.

Скайборд опустился рядом, и Тэлли увидела перед собой по-настоящему уродливое лицо: слишком высокий лоб, кривая улыбка, небольшой шрам, белой черточкой пересекающий бровь. Тэлли стояла, окутанная сумраком мертвого города, и, оторопело моргая, смотрела на это лицо.

— Дэвид? — тихо проговорила она.

ЛИЦА

А он, конечно, неотрывно смотрел на нее.

Даже если бы она не выкрикнула свое имя, Дэвид узнал бы ее по голосу. Он ждал Тэлли, поэтому должен был сразу понять, кто стоит внизу. Но смотрел он на нее так, будто видел перед собой кого-то другого.

— Дэвид, — повторила она. — Это я.

Он кивнул, однако так ничего и не сказал. Но Тэлли понимала, что он вовсе не лишился дара речи, ослепленный ее красотой. Он искал то, что после операции осталось от ее прежнего лица, и чем дольше он разглядывал ее, тем больше на его лице отражались сомнения и легкая грусть.

Самой Тэлли Дэвид показался более некрасивым, чем она его запомнила. В снах о принце-уродце его непропорциональные черты никогда не были настолько неправильными, никогда она не представляла его с неровными желтоватыми зубами. Разумеется, недостатки его внешности не так бросались в глаза, как у Эндрю. Он выглядел не хуже Сасси или Декса — городских ребят, выросших с таблетками-зубочистками и кремами от солнца.

Но в конце концов, это был не кто-нибудь, а Дэвид.

Даже после того, как Тэлли побывала в лесной деревне, где у многих недоставало зубов, а лица были исполосованы шрамами, вид Дэвида потряс Тэлли до глубины души. Нет, он вовсе не был страшным. Просто он оказался… совсем непривлекательным.

Не принц-уродец. Просто уродец.

Но самое удивительное было то, что, несмотря на это разочарование, на нее вдруг нахлынули так долго не возвращавшиеся воспоминания. Это был Дэвид, который научил ее разводить костер, чистить и готовить рыбу, находить дорогу по звездам. Они трудились бок о бок, несколько недель путешествовали вместе. Тэлли отказалась от городской жизни ради того, чтобы остаться с ним в Дыме… Она была готова прожить рядом с ним всю жизнь.

Все эти воспоминания уцелели после операции, просто хранились где-то в глубинах памяти. Но жизнь среди красавцев и красоток, видимо, изменила что-то очень важное в ней, и теперь она видела Дэвида другим. Ей казалось, что перед ней не тот Дэвид, которого она знала.

Несколько минут они молчали.

Наконец Дэвид кашлянул и проговорил:

— Пожалуй, нам пора. Иногда в это время дня сюда присылают патрульные машины.

Тэлли потупилась и кивнула.

— Хорошо.

— Но сначала я должен сделать вот это.

Он вытащил из кармана тонкую палочку и провел ею вдоль тела Тэлли от головы до ног. Прибор не издал ни звука.

— «Жучков» нет? — спросила Тэлли.

Дэвид пожал плечами.

— Лишняя предосторожность не повредит. У тебя скайборда нет?

Тэлли покачала головой.

— Сломался.

— Да… Надо постараться, чтобы сломать скайборд.

— Я долго падала.

Он улыбнулся.

— Ты не изменилась. А я знал, что ты придешь. Мама сказала, что ты, наверное…

Он не договорил.

— Со мной все в порядке. — Она смотрела на него и не находила нужных слов. — Спасибо, что дождался меня.

Они полетели на скайборде Дэвида. Теперь Тэлли была выше него ростом, поэтому встала позади и обхватила его руками. Перед долгим путешествием по лесу с Эндрю Симпсоном Смитом она сняла тяжелые магнитные напульсники, но датчик на пупочном кольце сохранился, поэтому скайборд ощущал ее центр тяжести и мог компенсировать лишний вес. Но все равно сначала они летели довольно медленно.

Прикасаться к Дэвиду, чувствовать движения его тела на поворотах — это было так знакомо… Даже его запах приносил множество воспоминаний. (Тэлли не хотелось думать о том, как пахнет она сама, но Дэвид, похоже, этого не замечал.) Она поражалась тому, как много всего возвращается к ней. Память о нем словно бы где-то лежала в целости и сохранности и только ждала своего часа, и вот теперь, когда он стоял рядом, все всколыхнулось. Здесь, на скайборде, Тэлли хотелось только одного: оставаться рядом с ним, прижиматься к нему. Ей хотелось прогнать дурацкие мысли, возникшие в первые мгновения их встречи, когда она увидела его лицо.

Но разве дело было только в его уродстве? Все остальное тоже изменилось.

Тэлли понимала, что должна спросить про остальных, а особенно — про Зейна. Но она не могла даже произнести его имя, она вообще не могла вымолвить ни слова. Она оказалась рядом с Дэвидом — и этого для нее оказалось слишком.

Она гадала, почему лекарство ей принес Крой. Когда Тэлли писала письмо самой себе, она была уверена, что спасет ее именно Дэвид. Ведь он, а не кто-нибудь, являлся ей принцем во сне.

Может быть, он до сих пор злится на нее за то, что она своим предательством погубила Дым? Винит ли он ее в смерти своего отца? В ту самую ночь, когда Тэлли во всем призналась Дэвиду, она возвратилась в город и сдалась, чтобы стать красоткой, а потом испытать на себе лекарство. Она так и не сумела попросить у него прощения. Они даже не попрощались.

Но если Дэвид возненавидел ее, почему же тогда именно он ждал ее здесь, посреди Ржавых руин? Не Крой, не Зейн — а Дэвид. У Тэлли кружилась голова, она словно бы опять впала в красотомыслие, вот только радости ей это совсем не приносило.

— Тут недалеко, — прервал молчание Дэвид. — Вдвоем на одном скайборде часа за три доберемся.

Тэлли ничего не ответила.

— Я не догадался захватить вторую доску. Можно было догадаться, что ты без скайборда, если так долго добиралась сюда.

— Прости.

— Да нет, ничего страшного. Просто лететь придется помедленнее.

— Нет. Прости меня. За все, что я сделала.

Тэлли замолчала. Все слова иссякли, больше она сказать ничего не могла.

Дэвид остановил скайборд между двумя полуразваленными железобетонными домами. Он не оборачивался и молчал. Тэлли прижалась щекой к его плечу, ее глаза защипало от набежавших слез.

Наконец Дэвид выговорил:

— Я думал, я пойму, что сказать. Когда увижу тебя.

— Ты забыл, что у меня будет новое лицо, да?

— Да нет, не забыл. Но я не думал, что это будешь настолько… не ты.

— Я тоже, — вымолвила Тэлли, но поняла, что не права — ведь лицо Дэвида ни капельки не изменилось.

Осторожно переступив по поверхности скайборда, он повернулся и прикоснулся кончиками пальцев к ее лбу. Тэлли хотела посмотреть на него, но не смогла. Она почувствовала, как пульсирует под его пальцами ее флэш-татуировка.

Тэлли улыбнулась.

— Тебе нравится? Это мы придумали, «кримы», чтобы видеть, кто просветленный.

— Да-да. Татуировка, показывающая, как часто бьется сердце. Мне говорили. Но я не представлял тебя с такой татуировкой. Это так… странно.

— Но внутри я все такая же.

— Когда мы летим, мне кажется, что это так и есть.

Он отвернулся и качнул скайборд вперед.

Тэлли крепче обняла Дэвида. Она не хотела, чтобы он оборачивался. Стоило ей посмотреть на его лицо — и ее сразу начинали рвать на части противоречивые чувства. Возможно, ему тоже не очень по душе было видеть ее лицо городского производства, с огромными глазами и движущейся татуировкой. Придется заново привыкать друг к другу.

— Скажи мне, Дэвид, а почему лекарство мне принес Крой, а не ты?

— Обстоятельства изменились. Я собирался полететь за тобой, когда вернусь.

— Вернешься? Откуда?

— Я отправился на поиски другого города. Мы хотели, чтобы к нам присоединились новые уродцы. Но тут нагрянули чрезвычайники. Они начали прочесывать руины. Нас искали. — Он взял ее руку и прижал к своей груди. — Мама решила, что надо на время уйти отсюда. Мы прятались в лесах.

— А меня бросили в городе, — проговорила Тэлли и вздохнула. — Думаю, Мэдди не очень из-за этого переживала.

Тэлли почти не сомневалась в том, что мать Дэвида до сих пор винит ее во всем — в гибели Дыма, в смерти Эза.

— У нее не было выбора, — возразил Дэвид. — Никогда раньше сюда не заявлялись такие толпы чрезвычайников. Оставаться было слишком опасно.

Чтобы успокоиться, Тэлли сделала глубокий вдох и вспомнила свой разговор с доктором Кейбл.

— Похоже, в последнее время Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам начала набор агентов.

— Но я не забыл о тебе, Тэлли. Я взял с Кроя обещание, что, если что-то случится со мной, он доставит тебе капсулы с лекарством и твое письмо, чтобы дать тебе шанс бежать из города. И когда новодымникам пришлось уходить из Ржавых руин, Крой подумал, что они не скоро вернутся сюда, вот и прокрался в город.

— Это ты ему велел меня разыскать?

— Конечно. Он просто меня заменил. Я бы ни за что не оставил тебя там одну, Тэлли.

— О.

У Тэлли снова закружилась голова. Ей показалось, что скайборд — перышко, кружащееся в небе. Она зажмурилась и крепче прижалась к Дэвиду. Наконец она почувствовала, что он настоящий, из плоти и крови, что он сильнее любых воспоминаний. Что-то нехорошее покинуло ее — тревога, о которой она даже не догадывалась. Мучительные сны, волнение из-за того, что Дэвид бросил ее, — это все осталось позади. Просто она все неправильно поняла — совсем как в старых романах, где письмо приходит слишком поздно или его отправляют по неверному адресу, а ты ничего об этом не знаешь. Оказывается, Дэвид хотел сам прийти за ней.

— Правда, ты была не одинока.

Тэлли вздрогнула. Конечно, Дэвид уже успел познакомиться с Зейном. Как объяснить ему, что она просто забыла Дэвида, он исчез из ее воспоминаний? Для большинства людей это не прозвучало бы оправданием, но Дэвид знает о микротравмах мозга. Родители хорошо объяснили ему, что такое красотомыслие. Он должен понять.

Конечно, на самом деле все не так просто. Ведь Зейна Тэлли не забыла. Она и сейчас могла так живо представить себе его прекрасное лицо, осунувшееся и беспомощное, она помнила, как блеснули его золотые глаза перед тем, как он выпрыгнул из гондолы воздушного шара. Это ведь его первый поцелуй подарил ей просветленность, благодаря которой у нее хватило решимости отыскать лекарство. И он принял лекарство вместе с ней. Так что она могла сказать?

Проще всего оказалось спросить:

— Как он себя чувствует?

Дэвид пожал плечами.

— Неважно. Но не так уж плохо, учитывая все обстоятельства. Тебе повезло, что это случилось не с тобой, Тэлли.

— Лекарство опасно, да? Некоторым оно не помогает?

— Оно действует просто отлично. Все твои приятели уже приняли его и чувствуют себя прекрасно.

— Но у Зейна эти страшные головные боли…

— Это не только боли. — Дэвид вздохнул. — Пусть моя мама тебе все объяснит.

— Но что… — Тэлли не договорила.

Она не могла винить Дэвида в том, что он не хочет говорить о Зейне. Но зато теперь хотя бы разрешились вопросы, которые ее так мучили. Остальные «кримы» благополучно добрались до места встречи и теперь живут с другими дымниками, а Мэдди сумела помочь Зейну. Побег удался. И теперь, когда Тэлли вот-вот присоединится к друзьям, все просто замечательно.

— Спасибо тебе, что ты меня дождался, — негромко проговорила она.

Дэвид не ответил. Дальше они летели молча и ни разу не посмотрели друг на друга.