Брат вдруг рассмеялся

Телль? А ты помнишь своего старого друга, которого мы прозвали Большие Карманы?

Говоришь о Хани? Еще бы. Странно, что ты о нем вспомнил. Мне говорили, что он тоже двинулся на Север.

А ты не забыл, как он приехал на свидание к девчонке и ему там намяли бока?

А он потом вернулся, вытащил свой так называемый «рэвольвэр» и заявил: «Эти ребята еще пожалеют, что помешали мне, я выбью их бараньи мозги». Да ведь так и сделал!

Капитан подстрелил бизона‑трехлетка у водопоя. И у нас не сходило со стола свежее мясо. Когда ребята загоняли стадо на ночь, капитан заметил:

Лучше нам располагаться в хорошо проветриваемых местах, на холмах. Я слышал, что на Севере, где столько рек и озер, водятся какие‑то страшные москиты. Живьем съедают человека или лошадь.

Москиты?! — воскликнул я. — Но я видел москитов.

Только не таких, как на Севере. Если бы ты услышал рассказы о них, то ни за что бы не поверил. Но это правда. Если оставить на ночь привязанную лошадь, скорее всего к утру она будет мертва.

Я с удивлением посмотрел на него, но он не смеялся. Имел ли он понятие о том, что говорил? Он казался необычайно серьезен.

Здесь уже попадались москиты, но мы развели костер, и это чуть‑чуть помогло. Разговор не клеился, мы расположились вокруг костра, и время от времени кто‑то вставал и шел проверить стадо. Лошадей мы держали возле лагеря, чтобы приглядывать за ними, поскольку именно они больше всего нужны были индейцам, а без лошадей мы оказались бы в безвыходном положении.

Несколько раз я отходил от костра, бродил вокруг и смотрел на звезды, прислушиваясь к отдаленным звукам. Но ничего, кроме обычной возни, не услышал: коровы постоянно ворочались, то и дело поднимались, чтобы пощипать траву, потом снова ложились. Было еще рано.

Позднее, когда я уже объезжал стадо на лошади, мне показалось, что я уловил запах дыма со стороны, противоположной нашему лагерю. Что ж, если они поехали за нами, нам это не могло помешать.