Везелвул, 13 мая 3971 года. Комплекс зданий колониальной тюрьмы строгого режима

В отличие от репортеров галактических новостей Николай фон Риттер был убежден в обратном. То сооружение, что он только что покинул, являлось самой натуральной тюрьмой.

Он не понимал, где находится и что происходит вокруг.

Первое, что он почувствовал, сделав шаг за выбитую дверь, у которой ветер намел голубоватый сугроб, был жесточайший спазм удушья.

Отпрянув назад, в спасительную глубину изуродованного и окровавленного коридора, он мучительно закашлялся. Ощущение было такое, словно в его легкие вонзился миллиард иголок.

Только теперь он, кое-как отплевавшись, обратил внимание на изморозь, покрывавшую стены коридора у входа, и свистящий сквозняк.

Атмосферное давление на улице оказалось катастрофически низким.

Объяснять Николаю, что такое удушье, помноженное на абсолютный ноль космического пространства, было бы глупо. На своем коротком веку он в достатке видел тех смертей, причиной которых были взорвавшиеся легкие или моментальное обморожение.

Скорчившись и натянув на лицо толстый ворот синтетического свитера, он поспешил обратно со всей скоростью, на какую оказались способны его ватные ноги.

В клубах пара ворвавшись в дверь караульного помещения, он рухнул на пол, содрогаясь от очередного приступа удушливого кашля.

В щель под плотно притворенной дверью со свистом вырывался воздух. Этот тихий заунывный звук показался Николаю столь зловещим, что заставил его собрать все силы, чтобы распрямиться и сесть.

То помещение, где он укрылся, не было герметичным. Значит, ему грозила смерть от удушья.

Взгляд Николая обежал мертвый пульт управления. Со сдавленным стоном он встал, стараясь удержать равновесие. Затем, одной рукой опираясь на пульт, он начал распахивать те встроенные шкафы, до которых мог дотянуться.

В голове фон Риттера метались злые обрывочные мысли.

«Где я, фрайг побери, нахожусь? — думал он, вытряхивая из шкафов бесполезные в его ситуации вещи. Здесь было все — начиная от бронежилетов и кончая теплой одеждой, но в данный момент его интересовал только один вид экипировки — скафандр. Но вот этого как раз в комплекте караульного помещения и не предусматривалось. — Значит, я на планете, — сделал он очевидный вывод. — На космическую станцию не похоже».

Распахнув створки очередного шкафа, он увидел аккуратно сложенные спецкостюмы из серебристого металлизированного материала, с уложенными поверх каждого комплекта прозрачными пластиковыми шлемами. Трубки и шланги, торчавшие из них, говорили в пользу того, что они снабжены дыхательными аппаратами.

Развернув один из таких комплектов, Николай убедился, что его радость при виде серебристой ткани была преждевременна. Скафандрами тут и не пахло. Это были костюмы химической защиты.

«Что ж, на безрыбье, как говорится…» — подумал он, натягивая костюм поверх теплой одежды. Автономный запас кислорода и относительная герметичность ткани давали ему хоть какой-то, мизерный шанс выбраться из этого здания, где через несколько часов уже будет нечем дышать…

Естественно, системы терморегуляции в костюме не было. Николай огляделся. Судя по обилию теплых вещей, тут бывали суровые зимы. Не раздумывая о том, как он будет выглядеть, фон Риттер закрыл прозрачный шлем и принялся натягивать поверх серебристой ткани теплую одежду. В дополнение ко всему он натянул прямо на шлем одну за другой три спецназовские шапочки, закрывавшие всю голову, включая лицо. В них была лишь прорезь для глаз.

Нашлась в караулке и пара теплых перчаток.

В конце концов ему стало тяжело и неудобно наклоняться. Поймав свое отражение в глубинах полированной поверхности пульта управления охранными системами тюрьмы, фон Риттер только покачал головой, которая в тот момент была похожа на вязаный шар.

Он не сомневался, что граждане этой планеты разбегутся при одном виде вооруженного импульсной винтовкой пугала. Впрочем, ему было не до шуток. Николай торопился. Он не знал, что происходит вокруг, но засевший в груди кашель, помноженный на личный опыт, говорил ему, что воздуха снаружи совсем мало. Так что он не завидовал тем людям, для кого данный мир являлся домом, справедливо полагая, что если их не постигла участь мертвого охранника тюрьмы, то каждый из них в данный момент озабочен собственным выживанием и до очнувшегося не к сроку заключенного никому не будет ровным счетом никакого дела.

Он не собирался никого убивать без веских на то причин. Единственное, что в данный момент заботило Николая, — это обогреваемое, герметичное помещение и любая информация о том месте, куда занесла его злая и капризная судьба…

Конечно, он не надеялся на легкую прогулку и приятный разговор на улице со случайным прохожим, но Николаю показалось, что, упав у выхода из здания, он, прежде чем загнуться от боли в обожженных морозом легких, видел невдалеке освещенное прожекторами покатое здание космопорта.

Если тут осталась хоть какая-то жизнь, то она наверняка сосредоточена именно в том здании. Так что особого выбора у него не было.

С этими мыслями он вторично распахнул дверь в ведущий наружу коридор и побежал так быстро, насколько ему позволили три слоя теплой одежды и затесавшийся между ними костюм химической защиты.

* * *

Небо на улице оказалось зловещего фиолетово-черного оттенка. Немигающие звезды сияли на нем ярко и надменно. Единственное, за что зацепился изумленный взгляд Николая, было расплывчатое красноватое пятно округлой формы, величаво плывущее меж голубых карбункулов далеких светил.

Если это звезда, то она потухла… — метнулась в его голове довольно абсурдная мысль. И вслед за ней пришла еще одна, не менее эксцентричная догадка. Судя по той скорости, с какой пятно ползло по небу, преодолевая свой путь от горизонта до горизонта, нетрудно было догадаться, насколько мал радиус планетной орбиты. Но если это так, подумал Николай, изо всех сил пробираясь сквозь рассыпчатые голубые сугробы по направлению к манящим огням космопорта, то звезда слишком маленькая… Такой крохе не удержать планету на своей орбите…

Вывод напрашивался сам собой. При таком очевидном несоответствии масс не планета должна вращаться вокруг звезды, а звезда вокруг планеты…

Это абсурдное на первый взгляд предположение выглядело совсем не смешно…

Николая, несмотря на царящий вокруг холод, внезапно бросило в жар, потому что он знал, что в Галактике существует одна-единственная система с подобными параметрами.

Это был пресловутый Везелвул-12 — отравленная токсичными отходами луна, вокруг которой специалисты Конфедерации еще в незапамятные времена заставили вращаться небольшое термоядерное солнце.

«Если это Везелвул, то мне каюк…» — тоскливо подумал фон Риттер, преодолевая очередной сугроб.

Несмотря на импровизированный трехслойный скафандр и постоянные физические усилия, его начал пробирать холод.

«Не отчаивайся, парень… — со злым юмором твердил про себя Николай, — чем тебе не криогенная камера… Хрен редьки не слаще, как говорил незабвенный прадед…»

Перевалив через снежный завал, он понял, что попал на самый край чуть вогнутой стеклобетонной плоскости старто-посадочного поля.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась лишь мрачная, освещенная прожекторами и звездами пустынная голубая равнина. Это зрелище простирающейся в никуда унылой плоскости никак не устраивало замерзающего насмерть беглеца, и он нервно обернулся. Резкое движение принесло боль в заледеневших суставах, но внезапный приступ агорафобии моментально прошел — справа от него маячили темные одноэтажные здания складских терминалов, а слева гордой сумеречной громадой возвышался расцвеченный габаритными огнями космопорт.

Николай не задумываясь повернул к космопорту.

Бежать по запорошенному снегом стеклобетону стартовой плиты оказалось значительно легче, чем по заваленным сугробами улицам замерзшего поселения. Однако здесь его подстерегали неприятности иного рода. Поравнявшись с терминалами, которые щерились в свете прожекторов осколками стекла в выбитых окнах, он внезапно споткнулся обо что-то твердое. Перелетев через голову, Николай рухнул лицом в снег, словно куль, и несколько секунд барахтался в своей неуклюжей одежде, тщетно пытаясь подняться. Наконец ему удалось встать на четвереньки.

Оглянувшись, он увидел, что споткнулся о треногу перевернутого бластерного орудия. Голубоватый снег вокруг был заляпан кровью.

Пока он барахтался в снегу, его рука наткнулась на что-то не такое твердое, как станина плазменной пушки. Машинально уцепившись за этот предмет, он вдруг понял, что выволок из-под снега почти что мертвое лохматое существо. Николай инстинктивно отпрянул, разжав пальцы, и вскочил…

Сердце гулко ухнуло в груди.

«Пес… Обыкновенный мертвый замерзший пес…» — успокоил себя фон Риттер, отступая на шаг. В некоторых вопросах ему явно не хватало хладнокровия своего знаменитого прадеда.

Пока он пятился, мертвое, по его мнению, животное вдруг с трудом открыло один глаз.

В угасающем взоре собаки, заживо погребенной под снегом, было столько мольбы и укора, что Николай не выдержал. Теряя драгоценные секунды, он вернулся, поднял тощее лохматое существо и, прижимая его к себе вместе с импульсной винтовкой, из последних сил побежал к многослойным прозрачным дверям, за которыми виднелся ярко освещенный холл космопорта.

* * *

Здание космопорта встретило его гулкой, гнетущей и в то же время настороженной тишиной.

Когда за спиной Николая сомкнулись прозрачные створки автоматических дверей, он, вместо того чтобы облегченно вздохнуть, ощутил внезапный приступ острого страха.

Идти было больно и неудобно. Леденящий холод, казалось, засел в каждой клетке его организма, а одежда, которая на улице казалась благом, внутри здания вдруг превратилась в настоящие оковы.

Он споткнулся, едва удержав равновесие. Импульсная винтовка и неподвижное тело собаки тянули к земле неподъемным грузом. Организм Николая слишком ослабел после длительного гиперсна и неожиданной реанимации, чтобы он мог без каких-либо последствий совершать пробежки по сугробам замерзающей планеты.

Николай остановился в сотне шагов от прозрачных дверей, которые, к его счастью, закрывались вполне герметично. Положив на пол заиндевевшее тело собаки, он осмотрелся.

Космопорт производил впечатление очень старой постройки, за состоянием которой следили весьма небрежно. Взгляд Николая пробежал по блеклой зелени уже порядком выцветших и очень грязных искусственных пальм, с разлапистых листьев которых свисала не многолетняя, а скорее многовековая пыльная паутина. Однако воздух холла не имел стойкого запаха затхлости, скорее, наоборот, в нем присутствовало что-то сладковатое, тревожащее обоняние и память.

Взгляд Николая скользнул дальше и остановился на огромном рекламном плакате, украшавшем одну из стен…

«Летайте космопланами Конфедерации», — ненавязчиво предлагала юная особа, на лице которой краска вздулась и потрескалась.

Теперь Николай уже почти не сомневался, что попал именно на Везелвул. Где еще мог сохраниться такой рекламный щит? От Конфедерации солнц вот уже несколько сот лет, как остались одни ностальгические воспоминания, и только возведенные за счет Центральных миров великолепные здания космических портов пережили века, но на населенных планетах такие помещения выглядели совсем иначе… Только Везелвул да, быть может, еще пара покинутых людьми миров могли сохранить такой артефакт в нетронутом виде…

Николай пошатнулся, уцепившись за кресло.

Интерьеры огромного безлюдного холла вдруг поплыли перед его глазами… Он чувствовал, как тело под веригами одежды сотрясает озноб. Его лицо, спрятанное под пластиком шлема, пылало жаром…

Не в силах больше идти, он медленно опустился на пол.

Средь окружающей его настороженной тишины пустого здания вдруг прозвучал далекий, но отчетливый вопль. Николай хотел бы отреагировать на этот затронувший воображение звук, но не мог. С каждой секундой ему становилось все хуже и хуже — дурнота накатывала леденящими волнами озноба, от которого лязгали зубы и мутилось сознание, хотя одновременно он ощущал, как горит его кожа от поднимающейся температуры.

Действуя почти бессознательно, он стал непослушными пальцами расстегивать одежду. Перед глазами покачивался, уплывая в жаркий туман, огромный рекламный плакат с улыбающимся лицом юной фотомодели, чей прах истлел уже много сотен лет назад.

А за окном продолжал медленно падать холодный колючий голубой снег. Да еще по пространству огромного холла перемещались какие-то странные сгорбленные тени… но Николай уже не видел их.

Он провалился не то в беспамятство, не то в горячечный болезненный сон… Импульсная винтовка медленно сползла с его колен и глухо стукнула об пол поцарапанным пластиковым прикладом…

* * *

…Вопль, что слышал Николай, принадлежал человеку.

Он был не один. Разношерстная группа из семи-восьми человек отступала в глубины космического порта планеты.

Тот, что кричал, уже был мертв — он лежал в широком, ярко освещенном коридоре перед дверью с табличкой «Залы управления. Посторонним вход воспрещен». Его горло, порванное ударом мощной когтистой лапы, истекало кровью.

Именно дразнящий запах крови остановил группу следовавших за людьми существ. Они задержались возле трупа, который, неестественно вывернув голову, лежал на полу, протянув руки к двери, электронные замки которой были выбиты выстрелами из импульсного оружия, и сгрудились над мертвым человеком.

Внезапно из глубин коридора показался человекоподобный робот. Он шел уверенным, размашистым шагом. Дойдя до своры хрипящих и издающих невнятные звуки гуманоидных существ, он попытался пробиться сквозь толпу, чтобы оказать помощь лежавшему на полу человеку, но был отброшен к стене небрежным раздраженным ударом.

— Господа, — безо всяких интонаций произнес андроид, — моя обязанность оказать помощь пострадавшему. Разрешите мне осмотреть его…

Одно из существ обернулось на голос.

Несомненно, когда-то он или, возможно, его предки, были людьми, но внешний вид существа, его лохмотья, из-под которых торчали участки заскорузлого, никогда не мытого тела, горящие бешеным кровожадным огнем глаза и явно выраженное в них тупоумие говорили о том, что он не мог принадлежать ни к персоналу космопорта, ни к каким-то другим анклавным учреждениям Везелвула…

— Хх-х-рр…

— Не понял вас, сэр? — Андроид вопросительно склонил голову к низкорослому существу.

Удар заточенного металлического прута, пробивший лицевую пластину андроида, оказался так силен, что, войдя меж двух видеокамер, пригвоздил конвульсивно дергающегося робота к пластиковой облицовке стены.

Во все стороны снопами ударили искры. Низкорослый гуманоид равнодушно обернулся и тут же с рычанием кинулся в самую гущу кипящей над телом мертвого человека свалки.

Он был очень зол и голоден…

* * *

Группа людей, которым удалось скрыться за массивной дверью, представляла собой плачевный образец сформированного силой обстоятельств, деморализованного подразделения.

Только двое из них имели какое-то понятие о боевых действиях, остальные были либо учеными, либо техниками.

В данный момент они остановились посреди огромного зала, все пространство которого занимали сотни компьютерных терминалов. На куполообразном своде проецировалась карта звездного неба. В зените среди ярких серебристых точек располагался покрытый коростой шар, нездорового тускло-красного цвета.

— О господи!.. Великий боже! — заголосил один из беглецов, непослушными руками отмахиваясь от пытающихся удержать его товарищей. — Гренвуд! Он остался там, за дверью!..

Хлесткий удар по лицу заставил его замолчать, подавившись очередным воплем.

— Ваш товарищ умер!.. — бесцветным от усталости голосом проговорил один из солдат. — Прекратите истерику, доктор, иначе мы все последуем в ад!

Тот, кого назвали доктором, поник. Его лицо приняло обреченное выражение, но пунцовый румянец, проступивший на щеках, говорил о рвущихся наружу чувствах. Внезапно он не выдержал и разрыдался, сотрясаясь всем телом, словно в конвульсиях.

— Бред… Это не со мной… Этого не может быть!..

Сержант, который держал вход в аппаратный зал под прицелом импульсной винтовки, прикрывая тем самым отход группы, резко обернулся.

— Джимми, приведи его в чувство! — приказал он своему единственному подчиненному, заметив, что истерика у незнакомого ученого, одетого в нелепый темно-синий с серебристыми блестками костюм, только усиливается с каждой секундой.

— Не надо! Он сейчас пойдет! — вступился за доктора рослый техник, облаченный в порванную и испачканную кровью униформу космодромной обслуги.

— Док, успокойтесь, прошу вас! — он пытался говорить как можно тише, но из пересохшего горла вырывались визгливые и нервные слова, больше похожие на крик. — Только вы теперь имеете доступ к программированию установки термоядерного синтеза! — Не уповая на действенность слов, он схватил доктора за грудки. — Нам нельзя терять время, слышите! — выкрикнул он, перекрыв своим голосом судорожные рыдания ученого. — Осталось немного, пост управления уже рядом, в конце этого зала!

Остальные стояли вокруг в полной растерянности. Из гражданских лиц в отряде оказались еще трое офисных служащих, состояние которых было ничуть не лучше, чем у Фрамера. Двое солдат, один из которых носил форму сержанта планетарной гвардии, стояли особняком у чуть приоткрытой двери.

Все без исключения казались до предела измученными. Глядя на маленькую деморализованную группу людей, нетрудно было понять, что они столкнулись с непосильными проблемами.

Впрочем, стоило поразмыслить, и этот факт уже не казался столь вопиющим. Дело в том, что пресловутый Везелвул-12 никогда не входил в списки курортных планет, работа на которых сама по себе представляла отдых. Эти люди оказались на маленьком, летящем среди бездны пространства шарике либо по принуждению, либо соблазнившись высоким заработком, что сулила им корпорация. Но и в том и в другом случае они морально готовили себя к трудностям серой, невзрачной жизни, суровой природе и отсутствию многих привычных удобств.

Однако никто из них: ни солдаты, ни техники, ни ученые — не могли предположить, что возможно такое…

Их серому монотонному существованию пришел конец двое суток назад, когда солнце Везелвула вдруг начало необъяснимым образом гаснуть.

В первый момент, когда стало ясно, что это не обычный сбой, с которым вполне могла справиться автоматика, управляющая искусственным солнцем, а настоящая, огромная проблема, население Везелвула охватила паника.

Для нее был вполне конкретный и обоснованный повод, который заключался в полной безвыходности их положения. Из-за присутствия на планете колониальной тюрьмы на стартовых площадках космопорта не было запарковано ни одного пригодного для космическою перелета корабля. Раз в месяц сюда прилетал транспорт корпорации «Генезис», который доставлял продукты, медикаменты, новых служащих и заключенных. Шаттлы с такого транспортного челнока бомбили ядовитые топи контейнерами с дезактиватором, и он улетал, чтобы появиться вновь спустя определенный срок. Такая политика была призвана свести к минимуму риск побега с планеты. Касалась эта предосторожность только преступников или всего персонала Везелвула, оставалось только гадать…

Но отсутствие кораблей для эвакуации с планеты было лишь одной из причин, что заставила обезумевших людей метаться по коротким улочкам невзрачного поселка в поисках спасения. Вторая причина стихийной паники заключалась в том, что по какому-то роковому стечению обстоятельств именно в этот момент Везелвул остался без связи — станцию Гиперсферной Частоты за несколько дней до катастрофы остановили на плановый ремонт…

Ледяной холод охватил планету, и это лишь подстегнуло страшную развязку. Со стороны ядовитых болот на поселок двинулись мутанты, которых он согнал с насиженных мест.

Эти твари давно уже стали обычным явлением для Везелвула. Дело в том, что несколько столетий назад до возникновения современных поселений тут уже велись работы по очистке. Конфедерация солнц, которая начинала эти работы, не отличалась особой оригинальностью в решении проблемы рабочей силы. Задолго до сегодняшних событий здесь уже функционировали несколько колониальных тюрем. Заключенные, которые занимались возведением космопорта, первыми начали атаку на болота, в результате Эригонского кризиса внезапно оказались брошены, предоставлены сами себе, про Везелвул забыли в горячке вспыхнувшей войны, и когда про него вспомнила колониальная администрация Аллора уже много веков спустя, посланный сюда разведывательный корабль обнаружил в отравленных болотах многочисленные поселения странных голубокожих существ, отдаленно напоминавших людей.

Это были мутанты, одичавшие и деградировавшие в радиоактивных болотах потомки тех, кто начинал осваивать Везелвул.

Сам факт существования этой удивительной с точки зрения генетики и экзобиологии популяции существ мало тревожил представителей «Генезиса», которые около полувека назад возобновили разработку радиоактивных свалок планетоида. Ко времени описываемых событий мутанты стали явлением повсеместным, особенно для огромных орбитальных промышленных комплексов, поэтому их присутствие на Везелвуле было воспринято как факт, не более того. Пока они «варились в собственном соку» на территории неосвоенных болот, власти Везелвула обращали на них столько же внимания, сколько уделялось камням, в изобилии торчащим среди отравленных топей. По-настоящему проблемой мутантов занималось лишь несколько постоянно действующих научных станций, где работали экологи и экзобиологи колониальной администрации. Все их работы финансировал «Генезис», и это являлось одним из пунктов молчаливого, негласного компромисса между прежними властями Аллора и корпорацией.

Такое положение сохранялось до того момента, когда солнце Везелвула начало стремительно угасать, погружая планету в леденящий мрак космической ночи.

Удар обезумевших от холода существ буквально смел небольшой городок, и лишь малой части его обитателей удалось прорваться к космопорту, укрывшись в его стенах…

Доктор Гентри Фрамер оказался одним из этих «счастливцев»…

…В приоткрытую дверь внезапно протиснулась отвратительная, изуродованная не то природой, не то жуткими шрамами морда мутанта.

Сержант выстрелил навскидку, и голова дернулась. Существо молча сползло по косяку, оставив на внутренней поверхности двери длинный кровавый след.

— Уходите! — крикнул сержант. — Делайте свое дело, а мы их задержим!

Он и техник, которого звали Грегор, обменялись быстрыми выразительными взглядами. Ни слова не говоря, Грегор схватил доктора в охапку и поволок в сторону овальной бронированной двери.

Сзади раздались скупые, экономные выстрелы.

— Я не могу!.. — Доктор попытался вырваться из могучих объятий, но все оказалось бесполезно. — Я никогда тут не был!.. Да поймите же, мой допуск — это фикция, перестраховка, на тот случай, если…

Он не договорил, потому что Грегор добежал до двери и остановился. Видимо, этот невзрачный серый овал брони находился под контролем каких-то особенных систем, потому что вокруг внезапно вспыхнул злобный красный свет и в стене открылась ниша, откуда с жужжанием выдвинулся сканер.

Все невольно отступили назад, оставив доктора один на один с этой штукой, которая застыла, нацелившись на его правый глаз.

— Действуйте, док! — Грегор слегка подтолкнул его к сканеру и тоже отступил на шаг. — Наступил именно тот самый случай!

Доктор все еще колебался. Наконец, решившись, он почему-то прищурил левый глаз и нагнулся, приложившись правым к окошку сканера.

На индикационной панели возле двери что-то изменилось в узоре сигналов, и бронированный овал начал открываться, уползая в стену. Одновременно с этим из скрытого динамика прозвучала стандартная формулировка допуска:

— Доктор Гентри Фрамер, сканирование сетчатки окончено. Ваши полномочия подтверждены.

— Что… Что я должен сделать?!

— Идите вовнутрь и не закрывайте дверь, — подсказал Грегор. — Там всего один компьютерный терминал. Я буду разговаривать с вами отсюда…

— Хорошо… — Казалось, что Фрамер вдруг нашел в себе какой-то скрытый до сих пор запас мужества и шагнул вперед…

— Мой бог!.. — раздался из-за стены его вопль. — Грегор, ради всего святого! Здесь человек! Он застрелился!

— Доктор, возьмите себя в руки! Мне нужно войти, а я не смогу сделать этого без вашей помощи. Не смотрите на труп! Подойдите к правому крылу пульта, там расположена вспомогательная сенсорная клавиатура. Перед ней экран. Что вы там видите?

— Ничего! — раздался изнутри помещения глухой голос. — В углу экрана мигает надпись «Резерв»!

— Отлично! Наберите на клавиатуре код: «A648XVI2».

— Набрал, — спустя некоторое время вновь раздался голос доктора. — Появилась надпись «Терминал подключен»… — растерянно добавил он.

— Теперь найдите строку «Допуск» и добавьте к ней тот же самый код, — приказал Грегор, который был обучен этим действиям на тот случай, если произойдет нечто непредвиденное…

— Хорошо… — судорожно сглотнув, ответил Фрамер. Через несколько секунд красный свет около дверей погас.

— Док временно снял ограничение допуска! — возбужденно пояснил техник, обернувшись к остальным. — У нас есть ровно мину…

Он не договорил.

Из-за пультов управления выскочила фигура сержанта. Резко обернувшись, он взмахнул импульсной винтовкой, впечатывая удар приклада в обнаженную мускулистую грудь своего преследователя.

Тошнотворный хруст проломленной грудной клетки смешался с жутким воем. Человек (если так можно назвать существо двух с половиной метров ростом, в морщинистом лбу которого средь складок кожи прятался единственный глаз) резко взмахнул рукой, в судороге полоснув сержанта по плечу когтями. Черная ткань униформы моментально лопнула, словно ее распороли бритвой, и из открывшихся ран хлынула кровь.

Сержант отпрянул, смертельно побледнев, а гуманоид, истошно завывая, ринулся на оторопевших, парализованных ужасом людей.

Не растерялся только Грегор. Подхватив теряющего сознание сержанта, он поволок его в открытый дверной проем.

На пороге техник обернулся в надежде спасти еще кого-то, но это оказалось невозможно. От обилия пролитой на пол крови ему стало плохо.

Ощущая себя убийцей и сотрясаясь от крупной нервной дрожи, он ударил ладонью по расположенному с внутренней стороны проема выключателю, и овальная бронированная плита медленно поползла назад.

Пока она заполняла проем, Грегор не отрываясь смотрел, как смертельно раненный монстр догнал последнего из служащих, который, истошно крича, метался между пультами.

Озверевший от боли и уже ощутивший дыхание смерти мутант убил его одним коротким ударом…

Бронированная плита закрылась.

* * *

Помещение оказалось достаточно тесным и представляло собой обыкновенный отсек размером три на четыре метра.

Доктор Гентри сидел на полу, забившись в угол и обхватив голову руками. Рядом с ним в кресле лежал раненый сержант.

Труп неизвестного, который до этого занимал место за приборными панелями, Грегор оттащил в противоположный от доктора угол и накрыл листом отодранной от стены пластиковой облицовки.

— Тебя как зовут, сержант? — не оборачиваясь, спросил он. Пальцы техника с завидным проворством сновали по двум сенсорным клавиатурам, словно он был пианистом, исполняющим одновременно два совершенно разных произведения. Было видно, что ему не по себе, но Грегор, насмотревшись на доктора, тщательно скрывал свой собственный страх.

— Сергей… — тихо выдавил бледный от потери крови сержант.

— Ты знаешь, что произошло? — спросил Грегор, не отрывая глаз от контрольных мониторов. Он вдруг подумал о том, что они пять часов провели вместе, выбираясь из подвальных уровней космопорта к его вершине, и даже не успели узнать имен друг друга.

— Понятия не имею… — хрипло выдавил сержант. — Мы только заступили в караул на дальней Зоне, когда погасло солнце… — Очевидно, что посетившее его воспоминание оказалось очень ярким и впечатляющим, потому что на бледных щеках Сергея выступили пунцовые пятна. Он попытался пошевелиться, но это ничтожное усилие лишь вырвало из его горла хриплый стон да на наспех сделанной повязке проступили влажные пятна крови.

На этот раз Грегор обернулся.

— Доктор, мать твою, у нас раненый! Хватит давиться слезами!..

Странно, но его гневный окрик никак не подействовал на съежившегося в углу человека.

— Я доктор, но только химических наук… — раздался глухой голос из-под закрывавших лицо Гентри ладоней. — Консультант, понимаете? Меня запихнули сюда… Я не хотел лететь на этот чертов Везелвул…

— Так ты не врач?

— Нет!.. Я понятия не имею о медицине! Оставьте меня в покое, прошу вас!

— Знаешь что, док, — Грегор на мгновение оторвался от своего занятия и повернулся вместе с креслом. — Мы теперь в одной упряжке, и не имеет значения, хотел ты лететь сюда или нет. Если не будем помогать друг другу, то подохнем, понимаешь?

Гентри оторвал ладони от опухшего лица.

— Мы все равно умрем, — тихо, но очень убежденно произнес он. — И не имеет значения, случится это сейчас или несколькими днями позже. Все, кто попал на Везелвул, обречены…

— Ты что несешь? — Грегор резко обернулся. Его уже начал доставать замогильный тон доктора.

— Я знаю, что говорю… — глухо повторил Фрамер, отняв ладони от покрасневшего лица. — И он тоже знал… — Доктор кивнул в сторону трупа, прикрытого листом пластиковой облицовки.

Очевидно, эти слова сильно подействовали на воображение техника. Он смертельно побледнел.

— Так-так… — Он старался скрыть свое волнение, но не смог этого сделать, отчего голос Грегора заметно дрогнул. — Значит, вы в курсе, док? Кто он такой и почему валяется в резервном отсеке контроля термоядерного синтеза с дыркой в голове? — требовательно спросил он.

— Ничего мне не известно, — раздраженно отмахнулся от него Гентри. — Просто я знал этого человека…

— Ты думаешь, он погасил солнце?! — не унимался Грегор.

Не дождавшись немедленного ответа, техник отвернул край пластикового листа и взглянул на обезображенную голову трупа.

— «Генезис»… — это слово сорвалась с губ доктора, словно редко произносимое вслух проклятие. Он не отвечал на вопрос Грегора, а просто разговаривал сам с собой. Очевидно, что Фрамер уже дошел до той степени морального и физического изнеможения, когда реальность начинает отодвигаться, уступая место полубредовым видениям.

— Что «Генезис»? — не разобрав его фразы, раздраженно переспросил Грегор. — На нас напали мутанты, а не корпорация, — зло отчеканил он, возвращаясь к прерванной работе.

Вместо доктора на последний вопрос техника ответил сержант. До сих пор он молча слушал их диалог, плотно сомкнув глаза и весь отдавшись внутренней боли, но после последней фразы Грегора по его губам скользнула едва заметная усмешка.

— Ты что, с луны свалился, Грегор? — хрипло и удивленно спросил он. — Ты разве до сих пор не понял, что Везелвул — планета смертников?.. — сержант закашлялся, сплюнув кровавый сгусток. — И мутанты, и болота — все это политика «Генезиса»…

— Нет… — растерянно ответил техник.

— Говорят, что ядовитые болота Везелвула — это огромная, возникшая естественным путем химическая фабрика, понимаешь… природный химический реактор, который производит чистейший сетроний…

— Да ты с ума сошел! — недоверчиво воскликнул Грегор, на мгновение оторвав пальцы от клавиатуры.

— Хотелось бы… — едва слышно прошептал сержант.

На некоторое время в тесном отсеке повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь сдавленным попискиванием сигналов на контрольных панелях.

— Да байки это все… — не очень уверенно произнес техник, возвращаясь к прерванной работе.

От этих слов техника доктора Фрамера передернуло.

— Ну конечно… — с оттенком сарказма произнес он. — Вам все невдомек. Хорошо сидеть в стенах космопорта. Здесь, по крайней мере, не видно всей дряни, что творится с легкой руки «Генезиса»… Мне искренне жаль тех экологов, что только зря мучаются в болотах… — вздохнул он.

— Это почему? — поинтересовался Грегор, которого в данный момент больше занимала проблема погасшего солнца, чем странные откровения доктора Фрамера, но все же он машинально продолжал слушать.

— Я являлся консультантом по обслуживанию атмосферных процессоров, — глухо ответил Гентри, — и могу сказать, что они уже много лет работают на двадцати пяти процентах своей расчетной мощности. Этот факт трудно объяснить с точки зрения здравого смысла. Если бы компания приказала вывести их на расчетный показатель, то атмосфера Везелвула была бы очищена лет двадцать назад. Просто они не хотят этого. Они искусственно держали Везелвул в таком адском состоянии, чтобы никто, никакие поселенцы не сунули сюда нос. Им удобно разрабатывать болота руками заключенных. — Доктор Фрамер откинул голову, упершись затылком в холодный материал стены, и продолжал говорить, закрыв глаза. — Из года в год тут поддерживается определенный химический баланс. В атмосфере можно дышать, но только в районах станций переработки. Болота могли быть очищены, мутанты уничтожены или переселены… все можно было сделать, но тут происходят обратные процессы… — Фрамер осекся, словно испугавшись собственного откровения. Очевидно, что он впервые выражал вслух собственные мысли относительно политики корпорации, поэтому ему стоило определенных усилий переступить незримый внутренний барьер страха и закончить начатую фразу:

— Транспортные корабли, что прибывают сюда, сбрасывают в болота контейнеры с химическими элементами… — признался он.

— Ну и что? — насупился Грегор. — Это общеизвестный факт. Химические дезактиваторы для гашения реакций.

— Если бы… — не открывая глаз, усмехнулся Фрамер. — Я исследую атмосферу Везелвула уже пять лет и знаю ее состав. Мне удалось несколько раз снять спектры болотных испарений сразу после сброса контейнеров с «дезактиваторами»… Нет… — он сокрушенно покачал головой. — Туда сбрасывают чистейшие яды, чтобы поддержать идущие в недрах болот процессы…

Пока он говорил, космодромный техник закончил программировать.

— Все… — облегченно вздохнул он, откидываясь в окровавленном кресле, которое незадолго до него занимал труп. — Не знаю, что это был за сбой, но сейчас солнышко начнет разгораться вновь…

Ответом ему был лишь мучительный, сдавленный стон раненого сержанта.

Грегор посмотрел по сторонам и, наткнувшись взглядом на окровавленный пластиковый лист, непроизвольно отодвинул свое кресло подальше от трупа.

Он не стал говорить своим невольным сотоварищам о том, что он увидел, приподняв лист облицовки. В затылке трупа красовалась аккуратная дырка, по краям которой запеклась черная кровь. «Очень похоже на контрольный выстрел… Очень. Неужели этот плаксивый доктор прав? — испуганно подумал он. — Но зачем? Зачем компании катастрофа? — Гентри передернуло не то от страха, не то от отвратительных воспоминаний. — Нет… — подумал он, покосившись в сторону трупа. — Этот парень, наверное, попросту псих…»

Такие мысли никак не способствовали поднятию настроения.

Оглянувшись по сторонам, Грегор вдруг почувствовал себя как крыса, попавшая в западню.

Date: 2015-10-19; view: 284; Нарушение авторских прав