Фаза ориентации. Находясь в этой фазе, говорящий разбирается в состоянии дел на старте

Находясь в этой фазе, говорящий разбирается в "состоянии дел" на старте. На данном этапе следует отчетливо' представлять себе лишь общее направление сообщения, не углубляясь в частности. Предполагается, что состав фактов к этому моменту уже известен говорящему, однако точного представления о том, какие из них будут использованы, а какие останутся за пределами сообщения, еще нет.

Именно на данной фазе определяется, каким количеством возможных аспектов для подачи предмета располагает говорящий: от этого будет зави­сеть уровень оригинальности сообщения. Фазу ориентации иногда уподоб­ляют созданию своего рода каталога, из которого впоследствии можно бу­дет черпать лишь релевантные сведения. Уже отмечено, что на всем протя­жении этой фазы составитель сообщения работает лишь с эмпирическим материалом.

Эмпирический материал квалифицируется как опирающийся на дан­ные, добытые самим автором, то есть данные, которые являются результа­том его самостоятельной работы - будь то работа в области вербальной (словесной) или невербальной (реальной) действительности. Именно за эмпирический материал автор нес личную ответственность, именно этот материал представлял собой оригинальный вклад автора в разработку той или иной темы.

Особенность эмпирического материала в том, что он непосредственно связан с объектом, будучи результатом его изучения. Тот объект, который предполагала риторика на ранних этапах своего существования, был соот­несен с судебной практикой, то есть с конкретными жизненными ситуа­циями, подлежащими оценке в суде. Работе с этим объектом и посвяща­лись рекомендации античной риторики. Вопрос ставился таким образом, что эмпирический материал должен был составлять основу сообщения: без эмпирического материала сообщение вообще не имело смысла.

По качеству эмпирического материала судили о креативных возможно­стях говорящего, о его умении '"продуцировать" информацию.

Работая с эмпирическим материалом, составитель сообщения пользо­вался результатами своих наблюдений, исследований, обобщений, которые он и предлагал на суд публики и которые могли быть приняты, отвергнуты или оспорены. Именно эмпирический материал служил источником новых идей, научных и прочих открытий, формировал нетривиальные подходы' к темам, стабилизировал концепции.

Иными словами, эмпирический материал давал возможность выявить позицию составителя сообщения, круг его интересов и особенности подхода к избранной им теме. Базисный характер материала этого типа задавал как его пропорции в составе целого, так и уровень значимости относительно прочих типов материала.

Каждый из нас, готовя то или иное сообщение, понимает, как много за­висит от того, насколько обеспечена фактическая база и чем, какими фак­тами она конкретно обеспечена.

Уровень обеспеченности теоретической базы - вопрос первостепенной важности: театральная шутка '"что говорить, когда нечего говорить?" здесь как нельзя более актуальна. Практика показывает, что фактов никогда не бывает ровно столько, сколько нужно: их всегда либо значительно больше, чем требуется, либо, наоборот, значительно меньше. При этом обычно ка­жется, что "лучше больше, чем меньше", но это отнюдь не очевидно.

Дело в том, что составитель сообщения, сокращающий эмпирический материал, и составитель сообщения, дополняющий эмпирический матери­ал, обнаруживают разные модели поведения еще до начала соответствую­щих процедур. Избыток материала предполагает недооценку его значимо­сти, в то время как недостаток - его переоценку. При избытке материала всегда существует вероятность того, что во время отбора часть существен­ных фактов окажется за пределами сообщения, при недостатке - вероят­ность того, что в состав сообщения войдут все, в том числе и несуществен­ные факты.

Во избежание этих неприятных последствий инвенция и предлагала та­кую процедуру, как оценку значимости фактов. Процедура эта должна была развертываться в двух направлениях - в направлении цели, телеологически, и в направлении темы, тематически. Первое направление предполагало решение вопроса, зачем делается сообщение, второе - решений вопроса, о чем делается сообщение.

Круг проблем в связи с "зачем" группировался вокруг такой категории. как интенция. Интенция в концепции, например Аристотеля, была пред­ставлена в виде энтелехии - энергии, переводящей потенцию в вещь, в "актуальность", наличность предмета. Таким образом, энтелехию действи­тельно можно рассматривать как предшественницу интенции, ибо интен­ция тоже призвана сообщить материалу энергию, то есть направленность в определенную сторону. В современных исследованиях интенция определя­ется как намерение говорящего подать материал определенным образом.

Существует отнюдь не так много общих способов подать материал. Он может предлагаться

ü позитивно.

ü негативно,

ü нейтрально.

Формулировки классической риторики' типа вызвать сочувствие", ''вызвать негодование", "предложить к сведению" реферируют именно к этим трем типам интенции. К чему бы ни стремился автор, ему следовало, однако, иметь в виду, что вызывать сочувствие '"похвалой", вызывать него­дование "'порицанием" и изложить (предложить к сведению) '"равнодушно" суть именно то, от чего ему следовало воздерживаться.

Вопрос о реализации интенции - независимо от того, какую из речевых тактик в дальнейшем выбирал говорящий - не решался риторикой в эмоциональных категориях. Говорящий должен был уметь вызвать необходи­мые ему эмоции (как это уже отмечалось при характеристике пафоса), не 'впадая в оценочные суждения. При этом он мог воспользоваться прямыми формами выражения интенции, прибегнув к аппарату логики, и косвен­ными формами выражения интенции, прибегнув к аппарату фигур и тро­пов..

Разобраться в этих двух тактиках, оценив преимущества и недостатки каждой из них, мы сможем лишь впоследствии, при анализе логической и паралогической процедур. На данный же момент нам достаточно просто отдавать себе отчет в том, что форма воздействия на слушателей могла быть как прямой, так и косвенной - выбор оставался за говорящим.

Используя одну из них (или комбинируя обе, что сложно, но достижи­мо), говорящий как раз и мог добиться представления материала в нужном ему свете: в свете одобрения (положительная интенция), в свете порицания " (отрицательная интенция) или в нейтральном свете (сообщение конструк­тивного, или аналитического типа).

Разумеется, выбор типа интенции зависел от выбора темы. Именно во­круг темы группировались вопросы, связанные с "о чем". Корпус фактов, которым намеревался располагать говорящий, и задавал направления тематизирования.

Этих направлений не могло быть слишком много: факты, как известно, "упрямая вещь" и логично выстраиваются лишь в том случае, если ими не злоупотребляют. Вне всякого сомнения, "риторическое мастерство" орато­ра могло быть настолько высоким, что ему не составляло ••особого труда "запустить" факты в любом направлении. Однако категория этоса (см. вы­ше) в принципе должна была гарантировать от злоупотреблений такого рода. Потому-то направление тематизирования и понималось как поиск ас­пектов, пригодных для подачи материала естественным образом. Только выстраивание фактов в естественных для них аспектах могло обеспечить успешность выступления; риторика была этичной наукой.

Решение вопроса об интенции и соответствующей ей тактике подачи материала, а также тематизация - определение естественных аспектов; в которых могло быть развернуто сообщение (с выбором того из них, кото­рый наиболее полно отвечает условиям речевой ситуации), предполагали, что уровень значимости материала составителем сообщения осознан. Для определения же объема эмпирического материала в будущем сообщении существовал лишь один надежный путь, а именно - составление плана.

Следует иметь в виду, что понятие плана для риторики было понятием первостепенной важности. Подготавливавшееся сообщение в дальнейшем предстояло заучить наизусть для устного произнесения: вот почему план для ораторов был не обременительной формальностью, но одним из главных условием успешности будущего выступления. Ведь очевидно, что удержать в памяти хаотичную структуру было непросто и во времена ан­тичности.

Планы, рекомендованные риторикой, представляли собой так называе­мые многоуровневые планы. Моделью многоуровневого плана может слу­жить хотя бы такая схема:

1.

1.1.

1.1.1.

1.1.1.1.

1.1.1.2.

1.1.2.

1.1.2.1.

1.1.2.2.

1.2.

1.2.1.

1.2.1.1.

1.2:1.2.

1.2.2.

1.2.2.1.

1.2.2.2.

2.

2.1.

2.2.

Схема эта дает представление о довольно глубоком, четырехуровневом плане, структуры которого, как понимает читатель, нельзя было "предвидеть" на стадии ориентации. Однако "глубина плана" не задана из­начально; сам предмет должен дать говорящему представление о том, на каком уровне погружения ему придется работать. В фазе же. ориентации было вполне достаточно предварительного плана,[31]который мог выглядеть как перечень (или список) вопросов, в принципе подлежащих обсуждению.

При составлении предварительного плана не требовалось следить даже за масштабом вопросов; хватало и наброска, дающего самые приблизительные очертания речи. К наброску, однако, предъявлялось требование гомогенности: он не должен был отражать ничего, кроме собственно эмпи­рического материала. В фазе ориентации не было места ассоциациям.

Видимо, не нужно уточнять, что перечень вполне мог быть одноуровне­вым.

Предполагалось, что, завершив фазу ориентации, говорящий опреде­лился по поводу интенции (1), остановился на определенном типе речевой тактики, прямой или косвенной (2) установил направление тематизации (3) и имеет в своем распоряжении контуры предмета, зафиксированные перечнем (4).

Фаза выбора

Данная стадия предполагала работу с перечнем и определялась как этап самоограничений. Поэтому она тоже была ориентирована прежде всего на эмпирический материал. При этом понятно: чем удачнее был пройден первый этап, фаза ориентации, тем более определенное представ­ление о составе фактов к этому моменту имел составитель сообщения.

В фазе выбора естественным образом решался вопрос о том, что из соб­ранного заслуживает более пристального рассмотрения в связи с задачами говорящего. Иными словами, естественным для этой фазы было приоритирование эмпирического материала: здесь определялось, в каких отноше­ниях будут находиться между собой различные аспекты темы. Предлага­лось работать такими дихотомиями, как:

главное - второстепенное,

существенное - несущественное,

старое - новое,

известное - неизвестное,

общепринятое - оригинальное,

понятное - непонятное

и пр.

Комментировать эти дихотомии пока не требовалось - требовалось просто ""поставить галочки" против соответствующих аспектов темы, чтобы обратить на них внимание в дальнейшем.

Кроме того, очень рекомендовалось сопоставить полученную структуру с имевшимися в распоряжении составителя сообщения топосами - для того, чтобы проверить, какие из аспектов темы могли быть упущены в фазе ори­ентации. В некоторых случаях - при ощущении шаткости конструкции имело смысл даже '"подстроить" данную конструкцию к топосу иногда это спасало не слишком удачный набор фактов.

Понятно, что в ходе этой процедуры перечень переставал быть переч­нем, приобретая определенную глубину, чаще всего он превращался в двух­уровневое образование. А это означало, что основное - то, без чего сообще­ние не может состояться, - вынесено на первый план и сообщение, таким образом, начинает приобретать структуру.

Наличие же структуры предполагает, что возможно введение в уже обо­значившееся целое некоторого количества "посторонних" элементов', теперь они уже не в состоянии разрушить структуру. Вот почему на данной фазе и предполагалась не только работа с эмприческим, но и работа с так назы­ваемым энциклопедическим материалом.

Энциклопедический материал рассматривался как материал вспомога­тельного свойства: он являлся источником цитирования (как сочувствен­ного, так и критического), излагался "близко к тексту". Однако не предпо­лагалось, что он может широко заимствоваться или воспроизводиться в больших количествах по отношению к эмпирическому: взгляд на энцикло­педический материал как на "отчасти отработавший свое" был свойствен риторике во все времена. Компиляции, то есть тексты, составленные из уже известных и не принадлежащих автору мыслей, никогда не пользовались успехом: не случайно и само слово "compilatio" переводится с латинского как "ограбление".

Энциклопедический материал предлагал широкое использование так называемой "примарной" и "секундарной" литературы из соответствующих областей знания. Поиск его предполагалось вести во всей совокупности текстов, отражающих актуальное состояние того или иного вопроса. Тек­стами такими считаются:

энциклопедии,

тезаурусы,

лексиконы,

справочники,

монографии,

научные и деловые документы

и т. д.

Всех их объединяет то, что в них даются устоявшиеся представления о "фрагментах действительности".

Само собой разумеется, что одновременно следовало решить вопрос о том, с чем из корпуса энциклопедических сведений можно/нельзя согла­ситься.

Кстати, введение энциклопедического материала в фазу выбора пред­полагало даже не столько получение информации. Сколько выявление ее источников - как набора возможностей, которыми в случае необходимости имело бы смысл воспользоваться. Данную фазу вообще следует, вероятно, определить как этап "коллекционирования возможностей": успешность прохождения следующей фазы, фазы погружения, во многом зависит от того, много ли возможностей получить дополнительные сведения имеется в коллекции говорящего.

Важно понять, почему обращение к энциклопедическому материалу столь необходимо. Риторика расценивала его как так называемый объек­тивный фон, в который встраивалось сообщение. Уже отобранный и предва­рительно упорядоченный корпус фактов получал таким образом, необхо­димую перспективу: историческую, культурную, научную. Появление этой перспективы фактически обозначало появление третьего уровня плана, ибо группа фактов встраивалась в соответствующую ей систему.

Данная система не становилась при этом доминирующей: тематический план сообщения был составлен в соответствии с "логикой предмета", а по­тому энциклопедические сведения могли занять лишь подчиненное, фоно­вое положение. Возможности оказаться на переднем плане у них, таким образом, не было.

Однако функция энциклопедического материала вовсе не была орна­ментальной. Вводя его в структуру сообщения, составитель тем самым, во-первых, начинал проверку собственного "сооружения" на прочность (эта задача будет главной на следующей фазе систематизации) и, во-вторых, придавал сообщению полифонию, многоголосие - неотъемлемое, с точки зрения классической риторики, качество полноценной речи.

Понятно, что именно данная фаза - после приоритирования и рубрика­ции фактов в составе эмпирического материала (1), а также введения в ре­чевое целое фрагментов материала энциклопедического (2) - должна была закончиться коррекцией плана. Однако найденный составителем сообще­ния энциклопедический материал не должен был занимать в плане какого-то определенного места.

Этот материал - в систематизированном виде (уровень изученности соот­ветствующей темы, имена, источники, документальные данные и проч.) -предполагалось иметь "под рукой": иногда часть его можно было использо­вать для введения, заключения или вкрапления в основной корпус сооб­щения, однако конкретного покоса (места в речи) на протяжении всей про­цедуры инвенции (в том числе и ее следующей фазы) энциклопедический материал не получал. Считалось необходимым расположить его относи­тельно эмпирического ма1ериалалишь "в целом".

План же сообщения оставался предметным планом, базировавшимся на эмпирическом материале.