Глава V. – Вы видите, что уже давно пора, – сказал отец, – обращаясь одинаково к дяде Тоби и к Йорику, – взять этого юнца из рук женщин и поручить гувернеру

– Вы видите, что уже давно пора, – сказал отец, – обращаясь одинаково к дяде Тоби и к Йорику, – взять этого юнца из рук женщин и поручить гувернеру. Марк Аврелий пригласил сразу четырнадцать гувернеров для надзора за воспитанием своего сына Коммода[298], – а через шесть недель пятерых рассчитал. – Я прекрасно знаю, – продолжал отец, – что мать Коммода была влюблена в гладиатора, когда забеременела, чем и объясняются многочисленные злодеяния Коммода, когда он стал императором; – а все-таки я того мнения, что те пятеро, отпущенные Марком, причинили характеру Коммода за короткое время, когда они при нем состояли, больше вреда, нежели остальные девять в состоянии были исправить за всю свою жизнь.

– Я рассматриваю человека, приставленного к моему сыну, как зеркало, в котором ему предстоит видеть себя с утра до вечера и с которым ему придется сообразовать выражения своего лица, свои манеры и, может быть, даже сокровеннейшие чувства своего сердца, – я бы хотел поэтому, Йорик, чтобы оно было как можно лучше отшлифовано и подходило для того, чтобы в него гляделся мой сын. – «Это вполне разумно», – мысленно заметил дядя Тоби.

– Существуют, – продолжал отец, – такие выражения лица и телодвижения, что бы человек ни делал и что бы он ни говорил, по которым можно легко заключить о его внутренних качествах; и я нисколько не удивляюсь тому, что Григорий Назианзин, наблюдая порывистые и угловатые движения Юлиана, предсказал, что он однажды станет отступником, – или тому, что святой Амвросий спровадил своего писца по причине непристойного движения его головы, качавшейся взад и вперед, словно цеп, – или тому, что Демокрит сразу узнал в Протагоре ученого, когда увидел, как тот, связывая охапку хвороста, засовывает мелкие сучья внутрь.[299]– Есть тысяча незаметных отверстий, – продолжал отец, – позволяющих зоркому глазу сразу проникнуть в человеческую душу; и я утверждаю, – прибавил он, – что стоит только умному человеку положить шляпу, войдя в комнату, – или взять ее, уходя, – и он непременно проявит себя чем-нибудь таким, что его выдаст.

– По этим причинам, – продолжал отец, – гувернер, на котором я остановлю свой выбор, не должен ни шепелявить[300], ни косить, ни моргать глазами, ни слишком громко говорить, он не должен смотреть зверем или дураком; – он не должен кусать себе губы, или скрипеть зубами, или гнусавить, или ковырять в носу, или сморкаться пальцами. —

– Он не Должен ходить быстро – или медленно, не должен сидеть, скрестя руки, – потому что это леность, – не должен их опускать, – потому что это глупость, – не должен засовывать их в карманы, – потому что это нелепо. —

– Он не должен ни бить, ни щипать, ни щекотать, – не должен грызть или стричь себе ногти, не должен харкать, плевать, сопеть, не должен барабанить ногами или пальцами в обществе, – не должен также (согласно Эразму) ни с кем разговаривать, когда мочится, – или показывать пальцем на падаль и на испражнения. – «Ну, это все чепуха», – мысленно заметил дядя Тоби.

– Я хочу, – продолжал отец, – чтобы он был человек веселый, любящий пошутить, жизнерадостный, но в то же время благоразумный, внимательный к своему делу, бдительный, дальновидный, проницательный, находчивый, быстрый в решении сомнений и умозрительных вопросов, – он должен быть мудрым, здравомыслящим и образованным. – А почему же не скромным и умеренным, кротким и добрым? – сказал Йорик. – А почему же, – воскликнул дядя Тоби, – не прямым и великодушным, щедрым и храбрым? – Совершенно с тобой согласен, дорогой Тоби, – отвечал отец, вставая и пожимая дяде руку. – В таком случае, брат Шенди, – сказал дядя Тоби, тоже вставая и откладывая трубку, чтобы пожать отцу другую руку, – покорно прошу позволения рекомендовать вам сына бедного Лефевра. – При этом предложении слеза радости самой чистой воды заискрилась в глазу дяди Тоби – и другая, совершенно такая же, в глазу капрала; – вы увидите почему, когда прочтете историю Лефевра. – – – Какую же я сделал глупость! Не могу вспомнить (как, вероятно, и вы), не справившись в нужном месте, что именно мне помешало позволить капралу рассказать ее на свой лад; – однако случай упущен, – теперь мне приходится изложить ее по-своему.

Date: 2015-10-18; view: 283; Нарушение авторских прав