Летний мальчик

Майкл Джексон впервые встретился с 13-летним сыном Чандлера, позднее обвинившим его в сексуальных домогательствах, в агентстве по найму подержанных автомобилей. Хозяином агентства был Дейв Шварц, новый муж матери мальчика, Джун Чандлер (в новом браке – Джун Шварц). Однажды у Майкла Джексона сломалась машина, и он обратился в это агентство; узнав о таком госте, Дейв Шварц позвонил Джун и сказал ей, чтобы она привела в офис их 13-летнего сына, который был большим поклонником Джексона. Майкл был тронут, когда узнал, что маленький мальчик нарисовал и послал ему картинку после того, как Майкл пострадал от огня на съёмках рекламного ролика.

С того момента, как Майкл познакомился с мальчиком, они стали друзьями. Майкл Джексон стал часто звонить мальчику, дарить ему и его матери дорогие подарки и брать их с собой в путешествия по всему миру, включая Монако и Париж.

За время моей работы у мистера Ротмана я видела этого мальчика дважды. Первая встреча была неожиданной. Готовясь уйти домой в конце рабочего дня, я вдруг обнаружила в кабинете у Ротмана 13-летнего мальчишку. Мы обязаны были перед уходом заглядывать в кабинет мистера Ротмана, чтобы узнать, не нужно ли ему что-нибудь. Двери в его кабинет были всегда закрыты, и это означало, что ты должен сначала постучать. Не раздумывая, я открыла дверь в кабинет, чтобы попрощаться, и увидела мальчика лет 12-13 в глубине комнаты. Я догадалась, что это сын Чандлера, потому что в то время это было единственное дело с участием ребёнка, которое вёл Ротман. Но я была удивлена тем. что он находится в кабинете Ротмана один, без отца. Мальчик тоже был удивлён, когда я открыла дверь. Мистер Ротман отругал меня за то, что я вошла без предупреждения. Я даже не видела, как мальчик прошёл в кабинет Ротмана, и сам Ротман не говорил, что у него назначена встреча с мальчиком. Выглядело так, будто эта встреча проводилась в тайне. Я посмотрела на мальчика и, притворившись, что всё в порядке, вышла из кабинета. На лице у мальчика было озадаченное выражение, мне показалась подозрительной эта встреча между Ротманом и сыном Чандлера. У меня было очень сильное ощущение, что этот визит относился именно к обвинениям в совращении малолетних, а не к спору об опекунстве, который как раз шёл между родителями ребёнка. Встреча Ротмана с мальчиком произошла прямо перед тем, как ребёнка показали психиатру, позднее сообщившему о развратных действиях Майкла Джексона в отношении этого мальчика.

Второй раз я увидела мальчика, когда новости об обвинениях уже попали в прессу. Доктор Чандлер и его сын прибыли в наш офис, чтобы скрыться от того репортёрского безумия, которое немедленно вспыхнуло. Никто не был готов к такой реакции публики. Чандлер боялся идти домой, потому что его двор наводнили журналисты, отчаянно пытавшиеся разыскать доктора Чандлера и его сына, которые оба прятались у нас в офисе. Мистер Ротман попросил меня поработать сверхурочно в тот вечер, чтобы напечатать некоторые документы для них.

Пока Ротман и Чандлер вели в конференц-зале тайные переговоры о том, что им теперь делать дальше, мальчик бродил взад-вперёд между дверью конференц-зала и моим столом. Я помню, что его поразила моя способность печатать более ста слов в минуту. Он спросил меня: «как вам удаётся так быстро печатать?» Он смотрел на мою клавиатуру в изумлении. Один раз, когда он опять подошёл, я спросила у него, как дела. Он сказал, что прекрасно.

Пока он наблюдал за мной, я тоже за ним наблюдала. Он играл с какими-то игрушками, слушал свой «Вокмен». На вид он был вполне довольным. Я не уверена, знал ли он точно, что происходит в кабинете Ротмана, но в тот момент казалось, что чувствует он себя очень хорошо. Оба раза, когда я его видела, он казался совершенно нормальным ребёнком, любящим играть и слушать музыку, и проявляющим ко всему интерес.

Я смотрела, как мальчик заходит в конференц-зал и выходит из него, пока его отец нервно что-то обсуждал вновь и вновь с Ротманом. Отец нервничал намного больше, чем его сын. Мальчик, казалось, оставался в своём мире воображения, играя и развлекаясь, и совсем не волнуясь о том, что происходит во внешнем мире.

Я понимаю, почему Майклу Джексону понравился этот мальчик. Он был очень весёлый, любящий, добросердечный и милый. Я сама почувствовала, насколько мне нравится его тёплая и любящая душа. Он не был таким обычным пацаном – он был очень добрый и нежный. И он не вёл себя так, как если бы его кто-то обижал каким-либо образом. Он вёл себя как любой нормальный, хорошо воспитанный 13-летний мальчик.

И хотя у меня нет достаточных знаний по психологии, чтобы распознать ребёнка, подвергающегося сексуальным домогательствам, я могу сказать, что в его поведении и личности не было ничего ненормального. Фактически, это он утешал и успокаивал своего отца, у которого был нервный срыв. Выглядело так, словно мальчик защищает своего отца. а не наоборот. Он больше беспокоился об отце, чем о себе.

Понаблюдав за мальчиком несколько часов, я поневоле размышляла о том, что могло заставить ребёнка ложно обвинить кого-либо в домогательствах? Особенно того, кого он любит и считает близким другом – особенно такого человека, как Майкл Джексон! Большинство детей отдадут правую руку и ногу за шанс быть рядом с супер-звездой. Я не могла перестать строить догадки о том, как удалось втянуть мальчика в такую затею. Что могло заставить такого невинного ребёнка стать частью такого злого замысла?

Было очевидно, что у мальчика есть чувство долга по отношению к его отцу. Он то и дело подходил к отцу и спрашивал, как тот себя чувствует. Когда у отца происходили всплески эмоций, мальчик утешал и успокаивал его. Их отношения напомнили мне то время, когда я работала у юриста по делам несовершеннолетних и имела дело со многими случаями семейного насилия и неподобающего поведения в отношении детей. По правилам, социальный работник, забрав ребёнка из неблагополучной семьи, должен спросить его, не хочет ли он вернуться и жить с родителями. И по меньшей мере 95 % детей говорят «да». В большинстве случаев ребёнок будет «прикрывать» и стараться защитить своего родителя, даже зная, что он сделал что-то плохое или солгал.

Я по собственному опыту знаю, как родители могут манипулировать своим детьми, заставляя их участвовать в злонамеренных планах. Родители часто переманивают детей на свою сторону, обещая им что-нибудь важное и ценное, особенно в ситуации развода. Оба родителя стараются завладеть преимуществом, обещая ребёнка бОльший или лучший подарок. Кажется, что они буквально сражаются за любовь своего ребёнка. И только родитель, или человек, имеющий большой авторитет, может заставить ребёнка переступить через понятия того, что хорошо и что плохо. В конце концов, разве не родители прививают своим детям моральные ценности?

Другой приём, используемый родителями для влияния на детей – это культивирование в детях чувства вины. Детям говорят, как полезна будет их помощь и сотрудничество в реализации задуманного родителем плана, как они смогут сделать то или это, но только если ребёнок поможет им. Дети могут быть довольно изобретательными, если ими искусно руководят.

Только вовлечение ребёнка могло обезоружить Майкла Джексона. Кажется, что единственной ошибкой Майкла Джексона было то, что он доверился невинности ребёнка. Лишённый собственного детства, он легко сходится с детьми, в силу своих личностных качеств. Я думаю, для него общение с детьми является возрождением собственного детства, отнятого у него «звёздной» карьерой.

Этот ребёнок стал для Майкла Джексона современным «поцелуем Иуды». Взрослые направляли и манипулировали этим ребёнком, чтобы оказывать давление на Джексона. Тем самым ребёнком, которого Джексон засыпал подарками, брал в путешествия и турне. Всего за пару месяцев до оглашения обвинений, мальчик, его мать и сводная сестра сопровождали Майкла Джексона на церемонию награждения в Монако. Перед тем, как между родителями разгорелась битва за опекунство над мальчиком, Майкл Джексон хотел взять его, вместе с матерью и сестрой, с собой в турне Dangerous. Именно это обещанное путешествие и стало поводом для спора об опекунстве.

Как бы то ни было, ребёнок не мог сделать всего этого один. Интересен тот факт, что до истории с обвинениями отец мальчика пытался найти деньги на продюсирование своего собственного фильма. Мальчик разделял интересы своего отца. Несколькими месяцами ранее, в июне 1993 года, отец мальчика стал соавтором сценария к фильму «Робин Гуд: мужчины в колготках», вместе с Мелом Бруксом и Дэвидом Шапиро. Насколько я понимаю, идея фильма принадлежала мальчику, и отец написал сценарий совместно с другими авторами. Фильм имел успех и был в прокате по всему миру. /В России он тоже шёл. – Прим. переводчика./

Идея фильма была придумана мальчиком задолго до того, как он встретился с Майклом Джексоном. Во всех репортажах, касавшихся обвинений, тот факт, что мальчик и его отец хотели продюсировать фильмы, почти не упоминался и чаще всего игнорировался. Чтобы писать сценарии к фильмам, нужно обладать живым воображением, способным создавать правдоподобные истории. Мальчик и его отец продемонстрировали, что они достаточно творчески одарены, чтобы совместно что-то создавать.

Не были ли обвинения в совращении малолетних продуктом их плодотворного сотрудничества?