Концепции вины в науке российского гражданского права

Ни один из отечественных или зарубежных гражданских кодексов не дает легального определения понятия вины, а лишь указывает ее формы. Традиционно понятие вины в отечественном гражданском праве совпадало с понятием вины в уголовном праве. Вина определялась как психическое отношение лица к своему действию (противоправному поведению) и его результату (нарушению договора, причинению вреда, неосновательному обогащению), правовое содержание которого составляет желание или нежелание наступления противоправного результата, возможность или невозможность предвидения этого результата и его избежания[1]. Формами этого психического отношения, также, как и в уголовном праве, считались умысел (лицо предвидит противоправность своего поведения и возможность наступления отрицательных последствий, желает или допускает их, и сознательно, преднамеренно не принимает мер к их предотвращению) и неосторожность (лицо хотя не предвидело и не желало неблагоприятных последствий своего противоправного поведения, но могло их предвидеть и предотвратить).

Недостатками указанной концепции являются сложность достоверного установления формы психического отношения правонарушителя к своим действиям, а кроме того - в подавляющем большинстве случаев ненужность такого установления. Хотя в советском гражданском праве закреплялось деление вины на умысел и неосторожность (первый - на прямой и косвенный, вторая - на грубую и легкую), случаи, когда ответственность ставилась в зависимость не только от наличия вины, но и от ее формы (степени) были единичны. Когда же такие случаи все-таки возникали (например, причинитель вреда источником повышенной опасности пытался доказать умысел потерпевшего на причинение ему вреда), провести критерии между умыслом и неосторожностью теоретически было несложно, а вот доказать их - практически нереально.

Эти и некоторые другие обстоятельства привели к тому, что в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. традиционная для советских ГК фраза о том, что “должник отвечает за нарушение обязательства лишь при наличии вины (умысла или неосторожности)”[2] была дополнена следующим предложением: “Должник признается невиновным, если докажет, что он принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства” (п. 1 ст.71 Основ). Кроме того, из указания на принцип виновной ответственности было исключено упоминание о разделении вины на формы - умысле и неосторожности. Два этих обстоятельства позволяют говорить о существенном изменении в концепции гражданской вины. Вместо субъективных признаков, установление которых и доказывание их отсутствия всегда было сопряжено с чисто практическими затруднениями, на первый план выдвинуто объективное проявление субъективного психического отношения лица к собственному поведению. На практике это означает, что должник для доказательства своей невиновности должен доказать наличие каких-либо посторонних обстоятельств, которые сделали для него невозможным исполнение обязательства (напр., непреодолимой силы).

Действующий ГК РФ (п. 1 ст. 401) закрепил тот же принцип, что и ст. 71 Основ, при этом существенно усилив его: вместо "принятия всех мер, зависящих от лица” от должника теперь требуется принятие всех мер при надлежащей степени "заботливости и осмотрительности". Разница состоит в том, что критерием надлежащей степени "заботливости и осмотрительности" служат не возможности и способности данного конкретного должника, а абстрактный критерий - соответствие степени заботливости и осмотрительности "характеру обязательств и условиям оборота". Концепция "надлежащей заботливости", заимствованная из французского и германского гражданского законодательства, означает еще больший отход от понимания вины как субъективного отношения.

В то же время ГК РФ сохранил содержавшееся в ст. 222 ГК РСФСР упоминание о различных формах вины - умысле и неосторожности. Однако, закон не расширяет (по сравнению с предшествующим законодательством) числа случаев, когда применение мер гражданско-правовой ответственности зависит от формы вины, как раз, напротив, из-под принципа ответственности за вину им выводится целая сфера правоотношений. Поэтому при определении вины решающее значение будет иметь все же не субъективное отношение лица к своему поведению, а его фактические действия.

Определенную специфику имеет содержание вины в деликтном праве, регулирующем обязательства из причинения вреда. Поскольку при причинении вреда речь не идет о нарушении обязательства (которое только возникает из этого факта), при определении невиновности нельзя руководствоваться правилом ст. 401 ГК РФ о принятии лицом всех необходимых мер для надлежащего исполнения обязательства. Ст. 1064 ГК РФ ограничивается указанием о том, что лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Так, например, считается невиновным гражданин, причинивший вред, если будет доказано, что он не мог понимать значения своих действий или руководить ими, если только он сам не привел себя в такое состояние (п. 1 ст. 1078 ГК РФ).

Характерной особенностью вины в гражданском праве является применение понятие виновности не только к физическим, но и к юридическим лицам, а также другим субъектам гражданского права. Поскольку организации не наделены собственной психикой, их вина всегда производна от вины их сотрудников. Это правило сформулировано в ст. 402 ГК РФ, согласно которой действия работников должника по исполнению его обязательства считаются действиями должника. Должник отвечает за эти действия, если они повлекли неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства.

Date: 2015-10-18; view: 530; Нарушение авторских прав