Условия действительности и виды недействительных сделок 2 page

Из свойств сделки, характеризующих ее как волевой акт, юридическое значение придается воле на совершение сделки и волеизъявлению, т.е. доведению воли до сведения заинтересованных лиц. Воля на совершение сделки, нередко именуемая в литературе внутренней волей, означает желание лица совершить сделку определенного вида на тех условиях, которые его устраивают. В отдельных случаях внутренней волей охватываются и некоторые другие моменты, в частности личность контрагента, форма сделки и т.п. Формирование воли на совершение сделки обычно происходит под влиянием множества различных факторов как внутреннего (побудительные мотивы и проч.), так и внешнего (пример соседей, советы друзей и т.п.) характера. Однако по общему правилу закон не придает им юридического значения, если только они не исключили возможность нормального формирования внутренней воли.

Для совершения сделки мало одного желания, даже если последнее сформировалось в нормальных условиях. Необходимо, чтобы внутренняя воля получила адекватное внешнее выражение, т.е. была доведена до сведения заинтересованных лиц посредством волеизъявления. Круг этих лиц, как и сам способ волеизъявления, зависит от вида сделки, которую лицо желает совершить. Так, волеизъявление может быть адресовано конкретному лицу (например, владельцу индивидуально-определенного имущества), группе лиц (например, другим участникам общей долевой собственности, если продается доля в праве на общее имущество) или всем третьим лицам (например, при так называемой публичной оферте - п. 2 ст. 437 ГК).

Само волеизъявление может быть прямым, когда воля на совершение сделки доводится до сведения других лиц словесно в устной или в письменной форме, или косвенным, когда желание лица заключить сделку следует из его фактических (конклюдентных) действий. В случаях, прямо предусмотренных законом, воля на совершение сделки может быть выражена и посредством молчания (подробнее о форме волеизъявления см. в разд. "Форма сделки. Сделки с пороками формы").

В любом случае волеизъявление должно адекватно отражать внутреннюю волю на совершение сделки. Иными словами, если в действительности у лица вообще нет желания совершать сделку, хотя бы внешне он его и выразил, либо его воля доведена до сведения потенциальных контрагентов в искаженном виде, налицо несоответствие внутренней воли и волеизъявления.

В литературе много лет ведется спор о том, чему - внутренней воле или волеизъявлению - следует отдавать предпочтение при их расхождении друг с другом*(537). Следует согласиться с О.С. Иоффе в том, что закон не отдает предпочтения ни внутренней воле, ни волеизъявлению, а исходит из их единства в нормировании сделки как волевого юридического факта*(538). При этом действует презумпция о том, что внутренняя воля и волеизъявление соответствуют друг другу. Для опровержения ее заинтересованное лицо должно привести убедительные аргументы, подтверждающие расхождение между волей и волеизъявлением.

Итак, действительность сделки закон одновременно связывает с тремя обстоятельствами: а) волей лица на совершение сделки, сформировавшейся в нормальных условиях; б) волеизъявлением, выраженным в надлежащей форме; в) соответствием между внутренней волей и волеизъявлением.

Соответственно этому к сделкам с пороками воли относятся следующие виды сделок.

Прежде всего порок внутренней воли имеют сделки дееспособных граждан, которые в момент совершения сделок не могли отдавать отчета в своих действиях и руководить ими (ст. 177 ГК). Основанием для признания сделки недействительной в данном случае выступает фактическая недееспособность (невменяемость) участника сделки. В отличие от юридической недееспособности, которая порочит все сделки недееспособного лица, фактическая недееспособность носит, как правило, временный характер и, соответственно, может служить основанием для признания недействительными лишь тех сделок, которые совершены именно в тот временной момент, когда гражданин не мог отдавать отчета своим действиям или руководить ими. При этом достаточным признается наличие хотя бы одного из названных дефектов психики гражданина.

По смыслу закона ст. 177 ГК подлежит расширительному толкованию и распространяет свое действие также на сделки лиц, обладающих частичной (ст. 26 ГК) и ограниченной (ст. 30 ГК) дееспособностью.

Причины, по которым гражданин при совершении сделки находился в невменяемом состоянии, юридического значения не имеют. Это может быть обусловлено как обстоятельствами, которые не могут быть поставлены ему в вину (психическое заболевание, сильная душевная травма, гипнотическое состояние и т.п.), так и обстоятельствами, которые зависели от самого гражданина (чрезмерное употребление алкоголя, прием наркотиков и т.п.). Этим ст. 177 ГК отличается от ст. 1078 ГК, посвященной ответственности за причинение вреда гражданином, не способным понимать значения своих действий: если гражданин сам привел себя в такое состояние употреблением спиртных напитков, наркотических средств или иным способов, он не освобождается от ответственности за причинение вреда.

Самым сложным моментом, с которым приходится сталкиваться при применении ст. 177 ГК, является доказательство того, что гражданин в момент совершения сделки был фактически недееспособен. Наличие у него психического расстройства, иного заболевания или алкогольного опьянения само по себе не может служить доказательствами того, что в момент совершения сделки он не мог отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Как правило, недостаточными доказательствами признаются одни лишь свидетельские показания. По подобным делам, в частности по делам, связанным с оспариваем завещаний как составленных лицами, не способными понимать значения своих действий или руководить ими, обычно назначается судебно-психиатрическая экспертиза, выводы которой далеко не всегда однозначны.

Поэтому решение должен принимать суд с учетом всех фактических обстоятельств, к числу которых относятся все, что помогает понять, мог ли гражданин, отдающий отчет в своих действиях или руководить ими, совершить подобную сделку (учитывая ее характер, условия, в частности цену, личность контрагента и т.д.).

Нередко сделка совершается лицом, которое на момент ее совершения еще не было признано недееспособным, но уже страдало психическим расстройством или слабоумием, что и послужило основанием для последующего лишения его дееспособности. В принципе на сделки таких лиц распространяются общие правила ст. 177 ГК с той лишь разницей, что иск об оспаривании сделки может быть заявлен не самим гражданином, а назначенным ему опекуном. В практическом плане в данном случае несколько облегчается процесс доказывания, поскольку опекун освобождается от необходимости доказывать наличие у своего подопечного психического заболевания или слабоумия. Тем не менее должно быть доказано, что фактическая недееспособность присутствовала при совершении сделки.

Лицами, уполномоченными на оспаривание сделки, являются сам гражданин и иные лица, чьи интересы оказались нарушенными в результате совершения сделки. Такими лицами могут быть члены семьи невменяемого лица, представляемый (если невменяемый выступал в качестве представителя), наследники по закону и любые другие лица, имеющие юридически значимый интерес в деле. Наличие данного интереса должно быть доказано лицами, предъявляющими иск о признании сделки недействительной.

Хотя в п. 2 ст. 177 ГК в качестве уполномоченного на предъявление иска лица назван лишь опекун, назначенный гражданину, совершившему сделку в невменяемом состоянии и признанного впоследствии недееспособным, по смыслу закона подобный иск может быть предъявлен любым лицом, чьи интересы оказались нарушенными в результате совершения сделки.

Следующим видом сделок с пороком воли являются мнимые и притворные сделки (ст. 170 ГК). Нередко их относят к сделкам с пороком содержания, поскольку подобные сделки обычно совершаются в незаконных целях. Однако поскольку это происходит отнюдь не всегда, правильнее считать их сделками с пороком воли. Впрочем, как уже отмечалось, подразделение недействительных сделок на четыре указанные выше группы является весьма условным. Поэтому нередки ситуации, когда сделка может одновременно относиться к нескольким группам.

Признание мнимой и притворной сделок недействительными основывается на том, что стороны вовсе не стремятся к достижению того правового результата, который должен возникнуть из данной сделки. Совершая мнимую или притворную сделку, стороны хотят лишь создать видимость возникновения, изменения или прекращения гражданских прав и обязанностей, которые вытекают из этой сделки. Таким образом, налицо либо дефект внутренней воли, так как стороны вовсе не желают совершить сделку (мнимая сделка), либо несоответствие внутренней воли и волеизъявления, так как стороны желают достичь иных последствий, чем те, которые влечет заключенная ими сделка (притворная сделка).

Этим своим качеством мнимые и притворные сделки ничем не отличаются друг от друга. Однако если мнимые сделки заключаются лишь для того, чтобы создать у третьих лиц ложное представление о намерениях участников сделки, то притворные сделки совершаются не просто для вида, а для прикрытия другой сделки, которую стороны намерены в действительности совершить. Поэтому в притворной сделке принято различать две сделки: а) собственно притворную сделку, совершаемую для вида (прикрывающая сделка); б) сделку, в действительности совершаемую сторонами (прикрываемая сделка). При этом первая сделка как не имеющая основания всегда недействительна (ничтожна), а действительность второй сделки оценивается с позиций применимых к ней правил закона.

Наибольшие сложности возникают при доказывании ничтожности притворных сделок. Признаки, по которым можно сделать вывод о притворности заключенной между сторонами сделки, едва ли поддаются исчерпывающему обобщенному выражению. Тем не менее, опираясь на доктрину и судебную практику, можно выделить следующие характерные черты притворных сделок.

1. Любая притворная сделка характеризуется прежде всего тем, что стороны стремятся замаскировать путем ее совершения свои подлинные намерения, т.е. прикрыть ту сделку, которую они в действительности имеют в виду. Напротив, если стороны четко и недвусмысленно заявляют о своих подлинных намерениях в той сделке (сделках), которую они совершают, то отпадают какие бы тони было основания для квалификации этой сделки как притворной, поскольку она ничего не прикрывает. Другое дело, что во исполнение совершенной сделки теми же сторонами или с подключением других сторон может заключаться какая-либо иная сделка или даже ряд сделок, исполнение которой (которых) может находиться в зависимости от исполнения первой сделки. Это обстоятельство само по себе не дает никаких оснований ставить под сомнение действительность заключенных сделок, если они не противоречат действующему законодательству.

2. Поскольку притворная (прикрывающая) сделка совершается лишь для вида, одним из внешних показателей ее притворности служит несовершение сторонами тех действий, которые предусматриваются данной сделкой. Напротив, если стороны выполнили вытекающие из сделки права и обязанности, то признать такую сделку притворной нельзя, даже если первоначально они не имели намерения ее исполнять.

3. Как уже отмечалось, чаще всего притворные сделки совершаются с противоправными целями, т.е. для того, чтобы обойти установленные законом запреты и ограничения, ущемить права и охраняемые законом интересы других лиц, получить необоснованные преимущества, и т.п. Поэтому если тот правовой результат, к которому в действительности стремились стороны, не содержит в себе ничего противозаконного, это, как правило, говорит в пользу того, что сделка не является притворной.

Впрочем, данный признак не следует абсолютизировать, поскольку иногда на практике прикрываются вполне законные сделки, которые по каким-то причинам стороны желают скрыть от окружающих. Однако это встречается относительно редко по сравнению с прикрытием противозаконных операций.

4. Для притворных сделок характерно, как правило, совпадение сторон в прикрывающей и прикрываемой сделках. Это объясняется тем, что стороны все же стремятся к достижению определенного правового результата именно во взаимоотношениях друг с другом.

Однако это тоже не обязательный признак притворной сделки. Он присутствует обычно тогда, когда в сделках задействованы лишь две стороны, а сами прикрывающая и прикрываемая сделки представляют собой "одноходовые" операции. Самым простым примером в этом отношении является прикрытие притворным договором дарения договора купли-продажи, который в действительности совершается между теми же сторонами.

На практике встречаются ситуации, когда ради прикрытия той сделки, которую стороны в действительности хотят совершить, ими совершается для вида цепочка взаимосвязанных сделок, в том числе и с участием третьих лиц. Однако и в этом случае, когда притворной (прикрывающей) оказывается целая цепочка взаимосвязанных сделок, необходимо совпадение, говоря условно, начальной и конечной сторон сделок.

5. Следует учитывать, что некоторые сделки, в частности сделки посреднического характера, в силу самой их природы приводят к несовпадению внешних и внутренних отношений сторон, и, соответственно, порождают видимость притворных сделок. Например, это имеет место в случае приобретения имущества у третьего лица, но не напрямую, а через комиссионера.

Доказывать притворный характер сделки можно с использованием всех допускаемых процессуальным законодательством доказательств. В частности, применительно к прикрываемой сделке Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР разъяснила, что "притворные сделки могут подтверждаться всеми доступными средствами доказывания, в том числе свидетельскими показаниями. Каких-либо исключений по этому вопросу гражданско-процессуальным законодательством не предусмотрено"*(539).

На практике вопрос о притворности сделки решается в каждом конкретном случае с учетом всех фактических обстоятельств, опираясь на приведенные выше положения. Если заинтересованному лицу доказать притворность сделки не удастся, следует исходить из презумпции того, что выраженное сторонами волеизъявление правильно отражает их внутреннюю волю, а значит, прийти к выводу о действительности той сделки, которая совершена сторонами.

Сделки, совершенные под влиянием заблуждения, относятся к сделкам с пороком внутренней воли, поскольку последняя сформировалась в условиях искаженного представления лица об обстоятельствах, имеющих существенное значение для заключения сделки. Внешне такие сделки обычно выглядят вполне законными, волеизъявление в них полностью соответствует внутренней воле, однако в действительности участвующие в них лица действуют под влиянием ошибочных представлений и вовсе не желают достижения тех правовых последствий, которые будут достигнуты в результате совершения сделки.

Игнорирование подлинной воли лица, совершившего сделку под влиянием заблуждения, было бы несправедливым. Однако признавать недействительными любые сделки, в которых внутренняя воля сформировалась под воздействие искаженных представлений о действительности, было бы тоже неправильно. Очевидно, что в защите нуждаются интересы и другой стороны в сделке, которая нередко вообще не могла предположить, что ее контрагент действовал под влиянием заблуждения. Кроме того, процесс формирования внутренней воли, как и ее подлинное содержание, - явления весьма субъективные, которые не поддаются контролю со стороны других участников оборота. Ставить действительность сделки в зависимость от того, что заявляет о своей подлинной воле один из ее участников, невозможно, поскольку это подрывало бы стабильность гражданского оборота и открывало бы широкие возможности для злоупотреблений.

Учитывая все эти обстоятельства, ст. 178 ГК ставит возможность оспаривания рассматриваемых сделок в достаточно жесткие рамки.

Прежде всего основанием для признания таких сделок недействительными может служить не всякое, а лишь существенное заблуждение. Хотя аналогичное указание содержалось в российском законодательстве и раньше (см. ст. 32 ГК 1922 г., ст. 57 ГК 1964 г.), действующий ГК впервые раскрыл понятие существенного заблуждения, отнеся к нему заблуждение относительно: а) природы сделки; б) тождества ее предмета; в) таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению.

При этом под заблуждением относительно природы сделки понимается несоответствие достигнутого результата той цели, к которой стремился и которая имелась в виду участником, действовавшим под влиянием заблуждения. Иными словами, вместо одной сделки, которую желала заключить одна из сторон (например, вместо договора хранения), стороны в действительности совершили иную сделку (например, договор аренды). Природа (характер) сделки - это совокупность признаков, позволяющий отличить один тип сделки от другого. Поэтому если заблуждение касалось не типа сделки, а каких-то ее отдельных условий (например, возмездности, срока), ст. 178 ГК применению не подлежит.

Заблуждение относительно тождества предмета сделки означает, что одна или обе стороны сделки имели ошибочное представление о том, что представляет собой в действительности ее предмет. Так, стороны договора купли-продажи экземпляра произведения изобразительного искусства могли заблуждаться относительно его подлинности; заказчик услуги мог иметь ошибочное представление о ее характере и т.п.

В качестве существенного рассматривается также заблуждение относительно качеств предмета, но лишь при условии, если последние значительно снижают возможности по его использованию по назначению. В данном случае налицо ситуация, когда сделка заключена в отношении того самого предмета, который имелся в виду, но сам этот предмет не обладает теми качествами, в которых нуждается участник сделки. Примером может служить приобретение объекта, который по своим техническим показателям несовместим с техническими устройствами покупателя.

Последний вид заблуждения надлежит отличать от случая нарушения условия о качестве. Если предмет по условиям договора, в соответствии с требованиями закона или обычно предъявляемыми требованиями должен иметь определенные качественные характеристики, но фактически ими не обладает, налицо нарушение обязательства, влекущее за собой соответствующие последствия.

Особые правовые последствия наступают и тогда, когда продавец при заключении договора был поставлен покупателем в известность о конкретных целях приобретения товара, но, несмотря на это, передал покупателю товар, непригодный для использования в соответствии с указанными целями. В данном случае основания для применения ст. 178 ГК отсутствуют и наступают последствия, предусмотренные ст. 475 ГК.

Перечень оснований для признания сделки недействительной как заключенной под влиянием существенного заблуждения является исчерпывающим. Видимым преимуществом такого подхода является определенность в возможностях оспаривания данного вида сделок.

Несмотря на это, данное решение небесспорно, поскольку лишает участников оборота права ссылаться на иные основания, даже если последние имеют для них существенное значение (например, очевидно, что для некоторых видов сделок заблуждение в субъекте является существенным). Поэтому более целесообразно придание указанному перечню примерного характера.

При реализации этого предложения более оправданным выглядело бы указание в абз. 2 п. 1 ст. 178 ГК на то, что заблуждение относительно мотива сделки не имеет существенного значения. Сейчас оно является излишним в связи с исчерпывающим перечнем тех видов заблуждений, которым придается юридическое значение. Само по себе данное положение никаких сомнений не вызывает в связи с тем, что мотив лежит за пределами состава сделки, а стабильность гражданского оборота не может ставиться в зависимость от того, по каким побудительным причинам его участники вступают в договорные отношения друг с другом. Это тем более оправданно, что закон предоставляет участникам оборота возможность придать мотиву юридическое значение, заключив условную сделку.

Обстоятельства, служащие основаниями для признания рассматриваемой сделки недействительной, следует отличать от причин возникновения заблуждения. Для оспаривания сделки последние не имеют никакого значения. Заблуждение может быть результатом собственных ошибочных представлений заблуждавшегося, может возникнуть под воздействием поведения контрагента или действий третьих лиц, а также любых внешних обстоятельств. Важно лишь, чтобы не было преднамеренного введения лица в заблуждение, т.е. обмана, поскольку в этом случае сделка должна квалифицироваться по ст. 179 ГК.

Вместе с тем причины заблуждения подлежат учету при применении последствий недействительности рассматриваемой сделки (об этом см. § 4 настоящей главы).

Наконец, к сделкам с пороками воли закон относит сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной или стечения тяжелых обстоятельств (ст. 179 ГК). Общей чертой всех этих сделок является дефект внутренней воли совершивших их лиц. При этом в сделке, заключенной благодаря злонамеренному соглашению представителя одной стороны с другой стороной, воля лица (представляемого) на совершение сделки вовсе отсутствует, а в остальных случаях участники сделки действуют под влиянием таких внешних факторов, которые исключают свободное формирование их воли на совершение сделки. Сближает все эти сделки и то, что дефект воли одного из участников сделки возникает под воздействием другой стороны или по крайней мере используется ею в своих интересах.

Правила ст. 179 ГК распространяются как на сделки граждан, так и на сделки юридических лиц. Известной спецификой в этом плане обладают лишь правила о кабальных сделках, применение которых к сделкам с разным субъектным составом, в частности с участием предпринимателей, имеет определенные особенности.

Наконец, моментом, объединяющим рассматриваемые сделки, является также то, что нередко действия одного из участников сделки одновременно образуют состав административного правонарушения или даже уголовного преступления. В частности, УК наряду с традиционными составами преступлений, предусматривающими уголовную ответственность за побои (ст. 116), истязание (ст. 117), угрозу убийством (ст. 119), причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111), мошенничество (ст. 159) и др., установил специальную ответственность за "принуждение к совершению сделки или отказ от ее совершения под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего иди его близких" (ст. 179 УК).

Статья 179 ГК сравнительно редко применяется на практике, хотя подпадающие по ее действие сделки совершаются достаточно часто. Это объясняется как трудностями в доказывании оснований признания данных сделок недействительными, так и тем, что права потерпевших нередко восстанавливаются в рамках уголовного судопроизводства, что является для них более простым и выгодным.

Наряду с общими моментами каждый из составов рассматриваемых сделок обладает определенной спецификой.

Под обманом понимается намеренное введение в заблуждение участника сделки его контрагентом или иным лицом, непосредственно заинтересованным в данной сделке. Если сделка совершена под влиянием обмана, допущенного посторонним лицом (например, лицом, желающим просто причинить вред одному из ее участников), для применения последствий, предусмотренных ст. 179 ГК, нет оснований и такая сделка может быть квалифицирована по ст. 178 ГК.

Обман может касаться не только элементов самой сделки, но и затрагивать обстоятельства, находящиеся за ее пределами, в частности относиться к мотиву сделки. Важно лишь, чтобы обман касался таких существенных моментов, под влиянием которых сторона пошла на заключение сделки, которая бы никогда не состоялась, если бы лицо имело истинное представление о действительности.

Сам обман может выражаться как в активных действиях недобросовестного участника (сообщение им контрагенту ложных сведений, представление подложных документов и т.п.), так и в воздержании от действий, которые он должен был совершить (умышленное умолчание об обстоятельствах, имеющих существенное значение и т.п.).

Вместе с тем от обмана, влекущего признание сделки недействительной, следует отличать такие смежные с ним случаи, как неисполнение или ненадлежащее исполнение возникшего из сделки обязательства. Так, продавец, осведомленный о дефектах отчуждаемого им имущества, но не сообщивший о них покупателю, будет отвечать за ненадлежащее исполнение договора купли-продажи (ст. 475-476 ГК). Напротив, если будет доказано, что продавец продал вещь, скрыв то, что она является краденной или подлежит уничтожению, сделка по требованию покупателя может быть признана недействительной как заключенная под влиянием обмана.

Не могут считаться обманом в смысле ст. 179 ГК и такие действия контрагента, как его отказ от обещаний, не облеченных в требуемую законом форму (например, отказ продавца от устного обещания заменить не подошедшую покупателю вещь при отсутствии указаний на это в договоре купли-продажи), от обещаний, не имеющих юридической силы (например, отказ от обещания жениться) и от обещаний совершить противоправные действия (например, отказ от обещания оказать незаконное содействие в решении интересующего контрагента вопроса).

Насилием по смыслу ст. 179 ГК считается физическое воздействие как на самого участника сделки, так и на его родных и близких с целью заставить его совершить сделку. Насилие может выражаться в нанесении побоев, истязании, причинении телесных повреждений, насильственном удержании и т.п. Объектом насильственных действий может быть не только личность (физическая неприкосновенность) участника сделки или его близких, но и принадлежащее им имущество (повреждение автомашины, поджог дома и т.п.).

Лицом, совершающим указанные насильственные действия, может оказаться не только сторона в сделке или лицо, имеющее в ней непосредственную заинтересованность, но и любое лицо, действующее по его поручению или даже по собственной инициативе, но в его интересах. Например, насильственные действия по отношению к должнику, которого силой заставили подписать заведомо невыгодную для него сделку в целях погашения существующего долга, подпадают под действие ст. 179 ГК независимо от того, кем они совершены. Важно лишь, чтобы сам контрагент был осведомлен о подобных действиях и воспользовался в своих интересах беспомощным состоянием своего контрагента.

В отличие от насилия угроза представляет собой неправомерное психическое воздействие на сторону в сделке с целью понудить ее к совершению сделки под страхом применения насилия, причинения душевных страданий, распространения порочащих сведений и т.п. Для того чтобы угроза опорочила сделку, она должна отвечать следующим признакам.

Во-первых, угроза должна быть существенной, т.е. состоять в возможности причинения зла достаточно значимым ценностям (жизни, здоровью, личной и деловой репутации и т.п.). Оценка существенности угрозы во многом зависит от личных качеств потерпевшего, его привязанностей, ценностных ориентиров и т.п.

Во-вторых, требуется, чтобы угроза была реальной, т.е. способной к осуществлению в действительности. Реальность угрозы определяется как степенью вероятности ее осуществления (которая, в свою очередь, зависит от личности угрожающего, имеющихся у него возможностей и т.п.), так и самой возможностью ее реализации (скажем, едва ли современного человека способны испугать угроза заколдовать или напустить порчу).

В-третьих, угроза может исходить не только от стороны в сделке или выгодоприобретателя, но и от любого лица. Необходимо лишь доказать, что сторона в сделке знала о том, что воля контрагента сформировалась не свободно, а под влиянием данной угрозы.

В-четвертых, как правило, не имеет значения, касается ли угроза правомерных или противоправных действий. Например, угроза сообщить в милицию о совершенном контрагентом преступлении точно также порочит сделку, как и угроза совершить в отношении него насильственные действия. В обоих случаях воля лица на сделку формируется под воздействием внешних факторов и не отражает истинной воли этого лица.

Исключение, однако, образует случай, когда правомерные действия, которые контрагент угрожает совершить, привели бы к такому же результату, что и сделка, совершенная под влиянием угрозы. Так, угроза обратиться в суд с требованием о замене вещи, в которой обнаружились существенные недостатки, никак не порочит сделку по замене данной вещи, совершенную продавцом под воздействием этой угрозы.

Под злонамеренным соглашением представителя одной стороны с другой стороной понимается умышленный сговор представителя с третьим лицом в ущерб интересам представляемого. По сути дела, данный случай является особой разновидностью сделки, совершенной под влиянием обмана. Вместо того чтобы заключить сделку, которую желал совершить представляемый, представитель, пользуясь предоставленными ему полномочиями, вступает в сговор с третьим лицом и совершает сделку, невыгодную для представляемого. При этом формально он не выходит за рамки предоставленных ему полномочий, в силу чего невозможна квалификация заключенной сделки ни по ст. 174, ни по ст. 183 ГК.

Непременным условием признания такой сделки недействительной на основании ст. 179 ГК является доказательство сговора представителя и третьего лица. Сделать это на практике достаточно трудно, поскольку невыгодность сделки для представляемого (завышенная или заниженная цена, невыгодные условия и т.п.) сама по себе может служить лишь косвенным доказательством наличия данного сговора. Однако если доказательства сговора налицо, не имеет значения, получили ли его участники какую-либо выгоду от сделки.

Date: 2015-10-18; view: 327; Нарушение авторских прав