Проблемные ситуации в науке. Перерастание частных задач в проблемы. Развитие основание науки под влиянием новых теорий

Традиционная классическая гносеология описывает движение научно-познавательного процесса как ход мышления, простираю­щийся от вопроса к проблеме, затем к гипотезе, которая после своего достаточного обоснования превращается в теоретическую модель. Таким образом, скрепляет развивающееся научное зна­ние гносеологическая цепочка: вопрос—проблема—гипотеза—те­ория. Проблема, в самом общем смысле, понимается как знание о незнании. В переводе с древнегреческого она воспринимается как преграда, трудность, задача. Проблема — это совокупность суждений, включающая в себя как ранее установленные факты, так и суждения о еще непознанном содержании объекта. Пробле­ма выглядит как вьфаженное в понятии объективное противоре­чие между языком наблюдения и языком теории, эмпирическим фактом и теоретическим описанием. Постановка и решение про­блемы служит средством получения нового знания. Но и сама проблема определяется неоднозначно — то как содержание, кото­рое не имеется в накопленном знании, то как реконструкция име­ющейся исходной теории, наличествующего массива знания. Про­блемы следует отличать от псевдопроблем.

Этап проблемного осмысления и выдвижения гипотезы опи­рается на использование уже имеющегося познавательного арсенала, т. е. теоретических конструктов, идеализации, абстрактных объектов с учетом новых данных, расходящихся с устоявшимся объемом знания. Гипотеза выступает как основополагающий этап создания теоретической модели. Гипотеза (от греч. — предполо­жение) по форме представляет такого рода умозаключение, по­средством которого происходит выдвижение какой-либо догадки, предположения, суждения о возможных основаниях и причинах явлений. Широко распространен вывод о том, что гипотеза явля­ется формой развития естествознания. Ньютону приписывают суж­дение: «Гипотез не измышляю», которое, в некотором роде, опро­вергает роль и значение гипотезы в научном познании. Когда ги­потеза оказывается в состоянии объяснить весь круг явлений, для анализа которых она предложена, она перерастает в теорию.

К условиям обоснованности гипотезы Лейбниц относил сле­дующее: во-первых, гипотеза наиболее вероятна, чем более она проста; во-вторых, гипотеза наиболее вероятна, чем больше явле­ний ею может быть объяснено; в-третьих, гипотеза наиболее ве­роятна, чем лучше она помогает предвидеть новые явления.

Гипотезы, как и абстрактные объекты и идеализации, явля­ются средствами построения теоретических моделей, их строительным материалом. Вместе с тем они должны содержать в себе предметность, отражать стоящие за ними эмпирические связи, данные опыта, экспериментов и измерений. Проблемные ситуа­ции являются необходимым этапом развития научного познания и достаточно явно фиксируют противоречие между старым и но­вым знанием, когда старое знание не может развиваться на своем прежнем основании, а нуждается в его детализации или замене. Они предполагают особую концентрацию рефлексивного осмыс­ления и рационального анализа. При этом необходимо соотнести ряд параметров, среди которых понятие «приемлемо», «адекват­но», «необходимо», а также «санкционировано». Проблемные си­туации указьшают на недостаточность и ограниченность прежней стратегии научного исследования и культивируют эвристический поиск. Они свидетельствуют о столкновении программ исследо­вания, подвергают их.сомнению, заставляют искать новые спосо­бы вписывания предметности в научный контекст.

Симптоматикой проблемных ситуаций в науке является воз­никновение множества контрпримеров, которые влекут за собой множество вопросов и рождают ощущения сомнения, неуверенности и неудовлетворенности наличным знанием. Результатом выхода из проблемных ситуаций является конституирование но­вых рационально осмысленных форм организации теоретическо­го знания.

Проблемные ситуации вызывают трансформацию мировоз­зренческих ориентации. Например, на рубеже XIX—XX вв. был зафиксирован кризис в физике и одновременно научная револю­ция в естествознании.

Проблемные ситуации возникают, когда трудно установить специфику функционирования теории в соотношении с ее эмпи­рическим базисом. В этом случае поиск причинно-следственных отношений является основополагающим условием разрешения данной проблемной ситуации. Принцип причинности всегда за­нимает доминирующее место в научном исследовании. Вместе с тем проблемные ситуации могут возникать и в силу того, что изу­чение современной наукой более сложных объектов (статистичес­кие, кибернетические, саморазвивающиеся системы) фиксирует помимо причинных связей иные: функциональные, структурные, коррелятивные, целевые и пр. В связи с этим современная фило­софия науки осознает в качестве глобальной проблемную ситуа­цию, связанную с заменой представлений о линейном детерми­низме и принудительной каузальности нелинейной парадигмой, предполагающей квантово-механические эффекты, «неслучай­ность», т. е. неэлиминируемость случая, стохастические взаимо­действия. Вселенная, понимаемая в контексте механистического мировоззрения как «точный часовой механизм», как «гигантская заводная игрушка», перестала восприниматься удовлетворитель­но. Современный мир не стабилен, связан с неопределенностью и неоднозначностью будущего, но он также требует своего науч­ного изучения.

Другой, не менее масштабной проблемной ситуацией, счита­ется напряжение между рациональностью и сопровождающими ее внерациональными формами постижения действительности. Слепая вера в рациональность осталась в прошлом, как образец классического естествознания. Сейчас для ученых актуальны дис­куссии по поводу открытой рациональности, впускающей в себя интуицию, ассоциацию, метафору, многоальтернативность и пр.

Рефлексия в отличие от мышления представала как самосто­ятельный интеллектуальный процесс, рожденный проблемными ситуациями и организующий поиск решения. Мышление рассмат­ривалось как деятельность, направленная на трансляцию куль­турных норм, и обнаруживало свой исторический и социокуль­турный характер. Ставилась интересная задача вычисления «ал­фавита операций», развертывания моделей развитого мышления из «клеточных структур».

Проблемные ситуации в науке свидетельствуют о том, что имеет смысл различать «знает что-либо» и «знает, что». Знание необходимо рассматривать как отношение между человеком и объектом и как отношение между человеком и суждением. Пер­вое названо перцептуальным знанием, а второе — сужденческим. С учетом историко-философской традиции первый тип знания может быть отнесен к Локку, второй — к Декарту. Проблемность науки и стремление к истинности разворачивалась в пространстве, стремящемся, с одной стороны, отгородиться от мира явлений, с другой, избегнуть завесы идей.

Мыслить научно, подчеркивал Гастон Башляр — представи­тель французской эпистемологии, значит занять своего рода про­межуточное эпистемологическое поле между теорией и практи­кой, между математикой и опытом. Научно познать закон приро­ды — значит одновременно постичь его и как феномен, и как но­умен¹. Проблемность указывает на изначально промежуточное эпистемологическое поле, в котором нет деления на сектора: эм­пиризм, рационализм, логическое, историческое. Развитие част-нонаучного знания и преодоление проблемных ситуаций шло в направлении рациональной связанности. Продвижение знания все­гда сопровождается ростом согласованности выводов. Важную роль для преодоления проблемных ситуаций принадлежит точ­ности репрезентаций — т. е. представления объекта понятийным образом.

Репрезентация может быть формальной, а может быть и ин­туитивной. В последнем случае схватываются основные характе­ристики, особенности поведения и закономерности объектов, не проводя дополнительных или предварительных логических про­цедур. Процесс освоения материала сжат в точку, в мгновение всплеска осознавания. Формальная репрезентация требует тща­тельно проведенных процедур обоснования и экспликации (уточнения) понятий, их смыслового и терминологического совпадения. Оба вида репрезентации предлагают универсально исторический контекст, т. е. связывают проблемы, волновавшие древнейших античных и современным мыслителей.

В поле проблемных ситуаций затянут и столь прочный спо­соб эмпирического исследования, как эксперимент. Он считается наиболее характерной чертой классической науки, однако он не может быть применен в языкознании, истории, астрономии и (по этическим соображениям) в медицине. Часто говорят о мыслен­ном эксперименте как проекте некоторой деятельности, основан­ной на использовании теоретических конструктов. Мысленный эксперимент предполагает работу с абстрактными объектами, иде­альными конструктами, а следовательно, он уже не столько при­писан к ведомству эмпирического, сколько являет собой средство теоретического уровня движения мысли.

Date: 2015-10-18; view: 1316; Нарушение авторских прав