Фамусов
Сюда! за мной! скорей! скорей! Свечей побольше, фонарей! Где домовые? Ба! знакомые всё лица! Дочь, Софья Павловна! страмница! Бесстыдница! где! с кем! Ни дать, ни взять она, Как мать ее, покойница жена. Бывало я с дражайшей половиной Чуть врознь: — уж где-нибудь с мужчиной! Побойся бога, как? чем он тебя прельстил? Сама его безумным называла! Нет! глупость на меня и слепота напала! Все это заговор, и в заговоре был Он сам, и гости все. За что я так наказан!..
Чацкий
Так этим вымыслом я вам еще обязан?
Фамусов
Брат, не финти, не дамся я в обман, Хоть подеретесь, не поверю. Ты, Филька, ты прямой чурбан, В швейцары произвел ленивую тетерю, Не знает ни про что, не чует ничего. Где был? куда ты вышел? Сеней не запер для чего? И как не досмотрел? и как ты не дослышал? В работу вас, на поселенье вас: За грош продать меня готовы. Ты, быстроглазая, всё от твоих проказ; Вот он. Кузнецкий мост, наряды и обновы; Там выучилась ты любовников сводить, Постой же, я тебя исправлю: Изволь-ка в и́збу, марш, за птицами ходить; Да и тебя, мой друг, я, дочка, не оставлю; Еще дни два терпение возьми; Не быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми. Подалее от этих хватов, В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов, Там будешь горе горевать. За пяльцами сидеть, за святцами зевать. А вас, суда́рь, прошу я толком Туда не жаловать ни прямо, ни проселком; И ваша такова последняя черта, Что, чай, ко всякому дверь будет заперта: Я постараюсь, я, в набат я приударю, По городу всему наделаю хлопот, И оглашу во весь народ: В Сенат подам, министрам, государю.
Чацкий
(после некоторого молчания)
| Не образумлюсь... виноват, И слушаю, не понимаю, Как будто всё еще мне объяснить хотят, Растерян мыслями... чего-то ожидаю.
Слепец! я в ком искал награду всех трудов! Спешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко. Пред кем я давиче так страстно и так низко Был расточитель нежных слов! А вы! О боже мой! кого себе избрали? Когда подумаю, кого вы предпочли! Зачем меня надеждой завлекли? Зачем мне прямо не сказали, Что все прошедшее вы обратили в смех? Что память даже вам постыла Тех чувств, в обоих нас движений сердца тех, Которые во мне ни даль не охладила, Ни развлечения, ни перемена мест. Дышал, и ими жил, был занят беспрерывно! Сказали бы, что вам внезапный мой приезд, Мой вид, мои слова, поступки — всё противно, — Я с вами тотчас бы сношения пресек, И перед тем, как навсегда расстаться, Не стал бы очень добираться, Кто этот вам любезный человек?..
Вы помиритесь с ним, по размышленьи зрелом. Себя крушить, и для чего! Подумайте, всегда вы можете его Беречь, и пеленать, и спосылать за делом. Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей — Высокий идеал московских всех мужей. — Довольно!.. с вами я горжусь моим разрывом. А вы, суда́рь отец, вы, страстные к чинам: Желаю вам дремать в неведеньи счастливом, Я сватаньем моим не угрожаю вам. Другой найдется благонравный, Низкопоклонник и делец, Достоинствами наконец Он будущему тестю равный. Так! отрезвился я сполна, Мечтанья с глаз долой — и спала пелена; Теперь не худо б было сряду На дочь и на отца И на любовника-глупца, И на весь мир излить всю желчь и всю досаду. С кем был! Куда меня закинула судьба! Все гонят! все клянут! Мучителей толпа, В любви предателей, в вражде неутомимых, Рассказчиков неукротимых, Нескладных умников, лукавых простяков, Старух зловещих, стариков, Дряхлеющих над выдумками, вздором, — Безумным вы меня прославили всем хором. Вы правы: из огня тот выйдет невредим, Кто с вами день пробыть успеет, Подышит воздухом одним, И в нем рассудок уцелеет. Вон из Москвы! сюда я больше не ездок. Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету, Где оскорбленному есть чувству уголок! — Карету мне, карету!
|