Воскрешение. – Мертвые не едят. Мертвые не говорят

– Мертвые не едят. Мертвые не говорят. Мертвые не ходят, и, что бы ни говорил ваш проповедник, они не встанут из своих могил, когда придет Судный день. Мертвые тела состоят лишь из ядовитых отходов жизнедеятельности, костей и разлагающейся плоти. Когда Господь наш Иисус Христос вернется на землю в последние наши часы, он будет судить бессмертные души. Тела же останутся в моей юрисдикции.

Студенты рассмеялись. В основном нервно, но с искренним энтузиазмом. Алистер С. Купер, ведущий хирург Великобритании и лучший преподаватель анатомии, знал, как пошутить с аудиторией. Он знал, что ученикам нужно расслабиться при встрече с первым мертвым телом, разрезанным и вскрытым, обнаженным и лежащим на хирургическом столе.

Он также знал, что говорить нужно громко и четко, чтобы донести свою точку зрения. Слишком долго примитивные суеверия мешали прогрессу медицины. Сама идея физического воскрешения была абсурдна, и он никак не мог понять, почему в середине XIX века добрые лондонцы продолжают настаивать на том, чтобы хоронить мертвых. Для него эта практика была не только архаичной, но и вредной. Почему не позволить исследовать тела, а затем кремировать их? Его студентам нужно понять, что традициям и религии пора перестать душить науку. Купер был современным человеком, либеральным и рациональным. Постоянная борьба за каждый труп по причине того, что лондонцы хотели сохранить свои смертные оболочки в неприкосновенности ради воскрешения после Апокалипсиса, казалась ему нелогичной и нудной.

– Общество твердит нам, что мы должны быть похоронены в целости, – сказал он, – и все же закон не защищает мертвых. Украдите саван – и последуют суд и приговор. Украдите труп, и вам ничего не будет. Тело ничего не стоит, оно никому не принадлежит. Даже разворовывание могил, самое осуждаемое обществом действие, не преследуется законом. Правосудие не признает за телами никакой ценности, почему бы науке не поступить так же?

В качестве иллюстрации он поднял хирургические щипцы и воткнул в раскрытую грудную клетку трупа, известного при жизни как убийца по кличке Мясник из Доксайда. Студенты, сидящие на рядах стульев вокруг стола, вздрогнули, когда грудная клетка хрустнула.

– Спасать живых куда важнее, чем хранить мертвых, – добавил хирург.

Вынул сердце из грудной клетки, оценил размеры и продолжил урок.

Купер был блестящим анатомом и посвятил свою жизнь научным исследованиям, никогда не позволяя суеверию становиться на пути науки. Поэтому занимался аутопсией как преступников – единственных из всех трупов, которые автоматически попадали к нему после смерти, прямо с эшафота, – так и множества невинных, трупы которых крали для него из могил профессиональные гробокопатели. Связываться с последними было неприятно, поэтому хирург ограничил свои исследования теми, кто умер от долгой неизлечимой болезни или порока развития. Для современной науки таковые представляли наибольший интерес.

Но сегодня вечером Купера, сидящего за пинтой пива в местном кабаке, интересовало немного другое. Обычно твердые руки хирурга дрожали от нетерпения. Умер Бен Воган, двухметровый гигант с пороками развития, и это стало местной трагедией. Циркача обожала публика, он даже создал себе неплохое имя благодаря необычному росту и костной структуре, что, впрочем, делало его идеальным объектом для исследований Купера. Хирург сразу же связался со своими партнерами‑гробокопателями, чтобы получить необычный скелет. Но со дня смерти Вогана прошло уже шесть недель, а все банды отказывались от заказа одна задругой, по одной и той же причине. Все заявляли, что могила слишком опасна. Гигант при жизни приходил в ужас от одной только мысли о том, что его вечный покой может быть потревожен скальпелем хирурга, и принял определенные меры для защиты своего последнего пристанища. Природа этих мер была неизвестна, но наличие различных ловушек и свинцового гроба не вызывало сомнений. И все же научные открытия, которые можно было совершить при вскрытии такого объекта, были слишком важны, чтобы Купер так легко отказался от них.

– Трусы, жалкие трусы, – бормотал он, поднося стакан к губам.

Он вышел на улицу, когда уже стемнело. В неверном свете фонарей тени становились длиннее, перерезая путь хирургу, который шел по мостовой, стараясь не попасться на глаза никому из знакомых. Ночь была безлунной и идеально подходила для выбранного дела. Купер высоко поднял воротник серого плаща и зашагал к церковному кладбищу.

Церковная земля была почти неразличима в темноте. Церковь стояла в одном из самых бедных районов Лондона, куда не доходили фонарщики. Оно и понятно, гигант решил потратить свои накопления на защитные устройства, пожертвовав престижем. Возможно, это было ошибкой: место по ночам пустело, и полицейские почти не появлялись в этом районе. Запущенные хижины, отделенные от кладбища широкой разбитой дорогой, совсем обветшали. По ночам здесь ютились нищие и преступники, каждую ночь засыпавшие в страхе, что изношенные стены рухнут и похоронят под собой их переполненное убежище. Купер не особо оглядывался по сторонам, его интересовали только кирка, лопата и мешок, которые он оставил в кустах неподалеку от ворот кладбища. Ворота отворились со скрипом, и Купер осторожно обернулся через плечо – убедиться, что за ним не следят. И шагнул на церковную землю. Ворота закрылись с металлическим стуком.

На маленьком кладбище было так темно, что хирург с трудом различал очертания готической церкви. Отойдя от ограды, он отложил инструменты и принялся рыться в мешке в поисках маленького медного фонаря. Дрожащими пальцами он поспешно зажег его и в тусклом свете начал рассматривать могилы. Царила тишина, но в этом месте не было ощущения покоя. Кладбища бедняков были так же переполнены, как и их дома при жизни. Лондон захлебывался трупами, гробы хоронили один поверх другого, тела для ускорения разложения заливали известью…

Купер поднял фонарь над головой и огляделся. По обе стороны узкой дорожки тянулись ряды могил, камню негде было упасть, и даже там, где влажная земля не была отмечена надгробием, скрывались могилы. Было в этом маленьком кладбище что‑то неуловимо странное, и хирургу на миг даже захотелось повернуть назад. Потом он вспомнил, что миссия, которой он служит, выше неловкости и страха. Собравшись с духом, он зашагал к резному надгробию в десятке ярдов справа. К надгробию великана.

Купер начал с лопаты. Земля была влажной и мягкой, так что кирка не понадобилась. Учитывая размер трупа и то, что гроб может оказаться не из дерева, доктор решил не пользоваться привычным методом гробокопателей. Они выкопали бы часть гроба в районе головы, разбили крышку киркой и вытащили тело через дыру. Хирург же собирался вырыть яму по всей длине могилы. Покрываясь холодным потом и то и дело оглядываясь, в основном на странные звуки, он вырыл траншею примерно по пояс, пока лопата не чиркнула обо что‑то более твердое, чем земля. Купер опустился на колени. Слыша только бешеный гул крови в ушах, он начал счищать грязь с деревянной крышки руками в кожаных перчатках. Потом дважды постучал по крышке указательным пальцем. Раздался глухой гулкий звук: осталось совсем немного работы. Неужели все страхи гробокопателей были необоснованны? Успокоенный своим открытием, он вернулся к работе, очищая остатки мокрой земли с гроба. Сильный дождь заставлял хирурга горбиться, сгибаясь в могиле чуть ли не пополам.

Купер выбросил наверх остатки земли и выпрямился, переводя дыхание. Мысли вертелись в голове. Что, если гроб заминирован? Будет ли у него время выпрыгнуть из могилы? Придется рискнуть. Шагнув к противоположной от петель стороне гроба, он поднял лопату, сунул ее в щель под крышкой и налег всем телом на рукоять. Дерево затрещало и подалось – сначала на несколько дюймов, затем дешевые замки сломались. Вонь разложения ударила в ноздри, и Купер закашлялся, жмурясь. Выбросив лопату на поверхность, он вытер лоб правым рукавом. И глубоко вздохнул, прежде чем возобновить свой мрачный труд.

Стоило ему нагнуться, как в кустах справа что‑то двинулось, он успел заметить это лишь краем глаза. Хирург обернулся. Ничего. Осмотрел кладбище. Все было совершенно спокойно.

– Наверное, просто лиса, – сказал он себе. Голос показался ему непривычно громким, но Купер заставил себя повторить: – Просто лиса.

В последний раз оглядевшись, он опустился на колени в могилу.

Подцепил крышку гроба и осторожно открыл ее. От вони скрутило желудок. Он привык к виду и запаху недавно умерших, но еще ни разу не имел дела с трупом на такой стадии разложения, поэтому давился, снимая с Бена Вогана покрывало. Лицо гиганта уже сгнило до неузнаваемости, в глазницах копошились мириады насекомых. Волосы шевелились от личинок, черви извивались в остатках ушей и грудной клетки. Но скелет был цельным, его все еще держала ссохшаяся кожа, блестящая белым в свете фонаря. На пальцах практически не осталось плоти; дешевый костюм, в котором его похоронили, превратился в лохмотья. Верхняя часть торса изогнулась, плечи сгорбились, сжались, и, несмотря на ужас окружения, Купер не мог не любоваться уникальным экземпляром своей коллекции. Пытаясь успокоить натянутые нервы, он готовился приподнять голову трупа, чтобы пропустить веревку под его спину и руки, но тут услышал шелест. Купер пригнулся в могиле, осторожно выглянул и ничего не заметил. Прислушался. Поначалу он слышал только звук своего дыхания. Но прошло несколько секунд, дыхание успокоилось, и хирург различил шелест веток в кустах слева. Он вздрогнул. Снова шелест, на этот раз справа. Он обернулся со скоростью молнии, пытаясь увидеть источник звука, и от резкого движения левая рука соскользнула с крышки гроба прямо на лицо трупа.

Холодное влажное ощущение под ладонью заставило его замереть, потом дернуться… Рука скользнула на почерневшие губы трупа, и мертвая голова вдруг щелкнула челюстями, вцепившись хирургу в пальцы. Купер завопил от боли и удивления. И попытался вытащить пальцы, но мертвые челюсти держали крепко. Все силы ушли на то, чтобы не поддаться внезапной панике. Купер опустился на колени и пригнулся к лицу Вогана. Он тянул пальцы и вздрагивал при каждой неудачной попытке, а через минуту заметил блеск металла в уголке мертвого рта. Капкан! Как он раньше его не заметил? Как он мог быть настолько наивным, чтобы решить, что гроб будет лишь потенциальной угрозой? На шорохи вокруг Купер, поглощенный борьбой, почти не обращал внимания. Он дернул руку еще раз, оперевшись на плечо трупа другой рукой. Полуразложившиеся пальцы сомкнулись на его предплечье поистине мертвой хваткой. Купер взвизгнул от ужаса и рванулся прочь, но тиски только сжались сильнее. Слезы отчаяния выступили у него на глазах. Он глубоко вздохнул и замер на миг, чтобы успокоиться. Только теперь он расслышал шаги, приближающиеся к могиле. Медленно подняв голову, он увидел процессию факелов. Его обнаружили.

– Кто там? – закричал Купер в бессмысленной надежде на то, что новоприбывшие освободят его из нелепого и мрачного плена.

Ответа не было. Шаги остановились, свет был прямо над ним.

– Кто вы? – Хирург выгнул шею, пытаясь заглянуть за край.

Чужаки молча шагнули ближе. Кошмарное видение заставило Купера закричать и отчаянно задергаться в хватке мертвых пальцев и челюстей. Возле могилы их было около десятка. Два карлика, один бородатый и коренастый, другой длинноволосый и худой, а между ними сиамские близнецы: две головы на одном теле. Женщина ростом с ребенка, с лицом, поросшим густыми коричневыми волосами, стояла рядом с мужчиной, лицо которого было изрыто оспинами, а изо лба торчали два черных рога. Невероятно жирная женщина держала на руках ребенка, из его нижней челюсти росли кабаньи клыки. Единственным, кто не принес факела, был торс с головой и одной рукой, которой он подтягивался по траве.

Чудеса физиологии. Цирковые собратья Вогана.

Купер перестал кричать и дергаться, когда рогатый человек подхватил доску и изо всех сил ударил ею хирурга по виску.

Мир был серым. Купер оглянулся, но поначалу не видел ничего, кроме густого тумана перед глазами. Он моргнул и помотал головой. Когда сознание вернулось в полной мере, он попытался пошевелить руками. И понял, что не может. Повернув голову, Купер увидел, что лежит на столе, привязанный за запястья и лодыжки. Толстая веревка врезалась в кожу.

В комнате было темно, но он сразу понял, где находится. Его привязали к столу в той самой аудитории, где он бесчисленное множество раз выступал перед студентами с лекциями. Он учуял запах химикалий, которые использовались для дезинфекции, и услышал звяканье инструментов – ножниц, скальпелей, щипцов, игл, зажимов, зондов – в лотках, а потом гул аудитории. Шоу уродов заняло все места амфитеатра до самого потолка. Три фигуры в медицинских халатах о чем‑то спорили в нескольких шагах от стола. Купер застонал. Монстры замолчали и повернулись к нему.

Приблизились.

– Ну, мис‑с‑стер Купер, вы очнулись‑с‑сь, – сказал самый высокий и худой из уродов, высовывая раздвоенный язык.

Вытянул перед собой руки, покрытые чешуей. Его напарники, карлик и создание с усами, широкими плечами и огромным бюстом, передали ему скальпель и пару щипцов.

– Вы не верите в жизнь после смерти, мистер Купер, сэр? – спросил карлик.

Купер помотал головой и застонал. Ему отчаянно хотелось поспорить, но ужас прогнал все связные мысли.

– Бен Воган верил, – низким голосом сказал гермафродит. – Он верил.

– На с‑с‑самом деле он так верил, что зас‑с‑ставил нас‑с‑с пообещать, что мы убережем его ос‑с‑станки от вам подобных, – объяснил Ящер, с отвращением сплюнув.

– Мы знали, что вы придете, – сказал карлик.

– У нас были инструкции, – добавил мужчина‑женщина.

Ящер прижал кончик скальпеля к животу хирурга. Капля крови набухла между лезвием и кожей.

– Бога ради, оставьте меня в покое! – взмолился доктор, как только смог опять вздохнуть. Он чувствовал, как по лбу и вискам стекают струйки пота.

– Бога ради? – повторил Ящер. – Именно ради него мы это делаем. Во имя Господа и ради него.

Быстрым четким движением он провел скальпелем по животу пленника от основания ребер до пупка. Пленник завопил, другие звуки были ему уже недоступны. Аудитория одобрительно закивала и зааплодировала.

– Видите ли, мис‑с‑стер Купер, мы дадим вам попробовать вос‑с‑скрешение, – прошипел урод, готовясь ввести в рану щипцы.

Алистер С. Купер бился в путах, но веревки были затянуты слишком туго и он ничего не мог сделать. Прежде всего он был и оставался практиком и знал, что его тело почти достигло своего предела. Когда холодный металл в руках палача коснулся его груди, Купер понял, что смертная оболочка скоро перестанет служить ему, опустеет и станет просто раковиной, обреченной на разложение. Вымотанный, опустошенный, он закрыл глаза и взмолился о быстрой смерти и спасении своей души.

Date: 2015-10-18; view: 308; Нарушение авторских прав